Czytaj książkę: «Шепот осени», strona 10

– Поэтому ты и должен пойти. Так правильно.

– Ладно, – согласился Артём после минуты раздумий.

– Петя, наверное, уже идёт к заведующему. Поторопись, составь ему компанию.

Артём доел и встал.

– Ещё кое-что, – остановил его Дима. – Передай Гене от меня пару слов и принеси одну вещь.

– Что именно?

Дима объяснил.

– Зачем? – захлопал глазами Артём. – Как я это сделаю?

– Не знаю, но это важно, хоть и странно. Обещаешь?

– Постараюсь, – буркнул Артём и ушёл.

План начался. Теперь всё зависело от Димы.

Найти сторожа Василия Мельникова было легко – он стоял у котельной, глядя на голубей в небе.

– Здравствуй, дядя Вася.

– Привет, малой. Чего надо?

– Хочу сделать подарок. – Дима вытащил из-за спины бутылку настойки, «одолженную» у тёти Маши. Повариха лечилась ею от простуды, а Дима стащил бутылку, пока та отлучилась.

– Чё это? – Сторож схватил бутылку, понюхал. – Пахнет странно. Водки нет?

Дима хитро улыбнулся, промолчав.

– Ладно. Чего хочешь взамен?

– Ничего.

– Не дури. Дядя Вася знает вас, спиногрызов, как облупленных. Вы ничего не делаете просто так.

– У вас есть свечка и спички?

– Чего?! – возмутился сторож. – Дать малолетке спички? Спички детям не игрушка! – Он поднял палец, но тут же спросил: – Зачем?

– Люблю читать по ночам. Без света тяжело.

– Спалишь всё к чертям! Извини за деревенский говор…

– Я аккуратно. Честно. Поставлю свечку в стакан, стакан – на тумбочку.

– Зрение испортишь. Читать надо днём.

– Так не поможете? – Дима скосился на бутылку.

Василий сжал её крепче, будто Дима мог отнять.

– Ладно, – сдался он. – Дам свечку и коробок с одной спичкой.

– С двумя, – заторговался Дима.

– Хорошо, – нервно выдавил сторож. – Две спички. Но обещай быть осторожным.

– Обещаю.

Сторож ушёл в коморку у котельной и через минуту вернулся с огарком свечи и помятым коробком. Бутылка настойки исчезла. Протянув их Диме, он велел убираться с глаз долой. Дима, довольный успехом, так и сделал. Теперь надо было выждать час и снова наведаться к сторожу.

– Опять ты?! Пойди прочь!

Василий Мельников сидел на ящике у котельной, глядя в серое осеннее небо, которое опустело от пернатых асов высшего пилотажа. Внешне он не изменился с прошлого часа. Пьяным не выглядел, только щёки покраснели сильнее, а нос отливал синевой.

– Дядя Вася, мне снова нужна помощь.

– Я сказал – прочь! Помог раз. С чего помогать опять? И руки твои пусты.

– Давайте так: вы поможете, а я не скажу тёте Маше, что вы выпили её лекарство.

– Ах ты… Шантажировать?! Мельниковых никто не использовал по-чёрному, тем более сопляки вроде тебя!

– То есть не поможете? – лукаво прищурился Дима.

– Помог раз, а ты решил, что дядя Вася слабак и ему можно на шею сесть.

– Тогда я в столовую. Тётя Маша…

– Тётя Маша узнает, что ты украл её «отраву», – перебил сторож. – Я всё расскажу!

– Но настойкой пахнет от вас, не от меня. Поверит она вам? А новый заведующий?

Дима повернулся спиной, делая вид, что уходит, еле сдерживая трясучку перевозбуждения.

– Погоди! – окликнул дядя Вася, когда Дима отошёл на десять шагов, уже боясь, что тот не остановит.

Дима обернулся.

– Чего тебе ещё? – устало спросил сторож, подойдя.

– Принесите дело Кати Ивановой из архива.

– Сдурел, наглец?! – возмутился Василий. Ноздри раздулись, на скулах заиграли желваки. – Меня уволят за такое!

– А за кражу настойки и пьянство?

Сторож хотел схватить Диму, но тот отскочил. Мельников не погнался, понимая, что их могут увидеть – возможно, уже наблюдали из окна.

– Хочешь читать её дело при свече? Глупости, сынок. Иди в библиотеку, возьми сказку или приключения.

– Не волнуйтесь. Дело нужно на секунду. Верну, честно. Никто не заметит.

– Бред, – проворчал сторож.

Дима видел: дядя Вася готов сдаться. Ему было стыдно давить на взрослого, не сделавшего ничего плохого. Но выбора не было. Это было ради спасения жизней и душ.

– Ладно, – вздохнул сторож. – Ты победил. Но это последний разговор и последняя просьба. Если ещё что-то попросишь, я сам пойду к директору, признаюсь про настойку Марьи Петровны и расскажу, кто мне её дал и за что.

– Понял, дядя Вася. Это последняя просьба.

– Хочется верить.

Через полчаса сторож вернулся, прижимая руки к животу, нервно оглядываясь. Кивком позвал Диму за собой. В коморке он достал из-под рубахи картонную папку и протянул мальчику.

– Вот. У тебя минута. Потом возвращаю в архив.

Дима развязал шнурок и открыл папку. На первой странице – фотография белокурой девочки с вьющимися волосами и грустными глазами. Была ли это Катя Иванова из снов? Дима не запомнил её лица. Имя и фамилия под фото подтверждали: это она.

Дима подцепил ногтем уголок фотографии и начал выдирать.

– Что творишь?! – крикнул сторож, но поздно: Дима вырвал фото, сунул в карман и вернул папку.

– Спасибо. Можете вернуть.

– Сдурел?! Это же официальный документ!

– Мне очень нужна эта фотография.

– Зачем?! Влюбился, что ли? Живую девчонку найти не пробовал? Рано тебе ещё влюбляться. Что за дети пошли?

Дима не стал слушать ворчание сторожа, вышел из коморки и направился в комнату. Самое сложное позади. Осталось дождаться Артёма и ночи.

Артём не подвёл. Увёл Диму под лестничный пролёт, где их никто не видел, и протянул прядь волос.

– Держи. Мы с Петькой пришли к Гене, когда его брили налысо. Медсестра выбросила волосы в мусорку, я взял немного.

– Зачем брили? – спросил Дима.

– Сегодня операция.

– Говорили, Гене не помочь.

– Слушай старшеклассников больше. Они всё преувеличивают.

– Рассказал Гене про обереги?

– Да. Они с Петькой смотрели, как на идиота. Но когда я напутал, Петя меня поправил, дав подзатыльник.

Дима улыбнулся. Петька хорошо запомнил их разговор.

– Ручки у Гены не было, но он сказал, что попросит у медсестры и сделает всё, как мы велели.

– Как сам Гена?

– Плохо. Изменился. Еле узнал. Говорил с трудом. Нам дали пару минут.

Они помолчали, думая о тяжёлой судьбе Гены. Первым заговорил Артём:

– Зачем волосы? Расскажешь?

– Позже.

– Это связано с вызовом духа? – догадался Артём.

Дима кивнул.

– Думаешь, спасёшь Гену?

Дима снова кивнул.

Артём одобрительно похлопал его по плечу и вышел из-под лестницы, направляясь наверх под весёлые крики и споры малышни в коридоре.

У Димы было всё, чтобы завершить ритуал, начатый сто лет назад.

Дима открыл глаза – вокруг непроглядная тьма. Даже за окном ничего не видно. В спальне слышались посапывания и невнятное бормотание. Вылезать из тёплой постели не хотелось, но отступать он не собирался.

Тихо открыв ящик тумбочки, Дима взял огарок свечи и спички. Фотографию Кати Ивановой достал из-под подушки. Перед сном он написал на запястьях имена Ангелов-Хранителей и нарисовал пентаграмму на листке, который лежал в кармане штанов вместе с прядью волос Гены.

Одевшись и обувшись, Дима вышел из комнаты, направляясь туда, где всё началось для шестерых мальчишек, игравших в «безобидную» игру. В коридоре было ещё темнее, но дорогу к ванной он знал наизусть. Шёл вдоль стены, касаясь её ладонью. Нужна была вторая дверь слева.

Дверь в ванную скрипнула. Страх накатил сильнее, чем в первый раз. Тогда он был не один, не знал истории здания и не видел кошмаров о мёртвой девочке, жаждущей его тела. Страх подгонял зажечь свечу, но разум велел ждать – свеча нужна на весь ритуал, а она короткая.

Сев на корточки, Дима выложил из кармана всё: фотографию, листок с пентаграммой, волосы Гены. Только потом зажёг свечу, зажав её в коробке, утяжелённой камешком с улицы, чтобы не упала.

В ванной стало светлее, но жутче. Дима верил, что справится со страхом – обереги на запястьях защитят от любой опасности.

В центр перевёрнутой пентаграммы Дима положил фотографию Кати Ивановой. Обычный рисунок стал ритуальной атрибутикой. Из снов он знал, что сёстры Громовы, воскрешая сестру, называли её имя и, вероятно, использовали вещь – платье, носок, платок, гребень. Дима решил, что фотография не менее значима, а то и сильнее. Он собирался назвать не только имя, но и фамилию.

Поднеся прядь волос Гены к свече, Дима сморщился от запаха палёного. Когда волосы затлели, он положил их у Луча Огня на рисунке.

– Прими это как последнюю жертву, – прошептал он, не из страха быть услышанным, а от нехватки смелости говорить громче. – Частичка Гены сожжена, Луч Огня занят. Остался Луч Духа, чтобы завершить ритуал. Заклинаю, позволь Екатерине Ивановой переродиться в этом мире. Дай ей новую жизнь. Исцели Гену. И… Катя Громова, оставайся в аду и не тревожь меня во снах.

Дима наклонился и задул свечу.

46.

Утро было солнечным, как в разгар лета. Дима приоткрыл один глаз, затем второй. Кто-то спал, кто-то ворочался, зевая, кто-то уже встал.

Петя, у изножья кровати, схватился за спинку и начал её трясти.

– Вставай, соня! Подъём!

Он снова был весёлым, как при первой встрече. Но настоящий ли это Петя?

– Катя? – уточнил Дима, протирая глаза.

– Чего? – хохотнул Петька. – Какая я Катя? Не проснулся?

– Петя?

– Вот так лучше.

Дима встал, потянулся за одеждой.

– Чего так рано? – спросил он, пытаясь разглядеть в движениях, мимике или взгляде Пети изменения. Ничего не заметил.

– Вчера говорил с заведующим. Он обещал рассказать про операцию Гены.

– И? – взволнованно спросил Дима.

– Врачи говорят, шансы на выздоровление велики. Но он слаб, под присмотром.

– Хорошая новость, – сказал Артём, натягивая штаны. – У тебя получилось!

Последнее было адресовано Диме.

– Что получилось? – Петя переводил взгляд с Артёма на Диму.

– Заслуга врачей, не моя, – ответил Дима, не зная, правда ли это. Подумав, спросил Петьку: – Тебе снилось что-нибудь ночью?

– Не помню, – пожал тот плечами. – Кошмары точно не мучили.

«Как и меня», – подумал Дима.

Петя улыбнулся, подмигнул и пошёл к выходу.

– Почищу зубы, потом в столовую. Аппетит зверский.

Дима смотрел вслед, покусывая губу. Что значило подмигивание? Дружеский жест или намёк на общий секрет? Он не мог собраться с мыслями и найти ответ.

Дима решил отложить размышления. Впереди был день, а сейчас надо прибрать кровать, умыться и позавтракать. Аппетит, как у Пети, разыгрался нешуточный. Даже манная каша с комочками не пугала.

В столовой Дима проследил за Петей. Вдруг тот возьмёт ложку иначе, заговорит о девичьем или выдаст себя как-то ещё. Но ничего странного не происходило. К тому же Петя сел первым за их стол, на привычный стул.

Обсуждали Гену. Пару раз Петя спрашивал, почему Дима так смотрит на него. В остальном он был прежним.

Весь день Дима «расследовал». Слушал каждое слово Пети, следил за выбором книг в библиотеке, поднимал провокационные темы о брате Кати Ивановой и его переводе. Петя оставался невозмутимым.

Что это значило? Ритуал провалился? Или всё – игра воображения, подпитанная страхом и случайностями? Когда Петя позвал с Артёмом гонять мяч, Дима решил: никто Петей не завладел. Ни Кати Ивановой, ни Кати Громовой не существовало. Они – только часть тёмного прошлого усадьбы, ныне приюта №3. Оглядываясь, Дима понял: за два месяца ничего мистического не было, мракобесие оживало лишь во снах.

Но призрак девочки в красном! Дима видел её своими глазами, и не он один. Разве это не доказательство?

Он отказался играть в футбол. Хотелось вернуться в комнату, полежать, привести мысли в порядок.

В комнате было солнечно и тихо, как в первый день в приюте, но теперь всё не казалось чужим. Это был его дом – не идеальный, порой холодный, но дом. Дима сел на кровать, провёл ладонями по простыням, оглядел комнату и вздохнул.

В первый день он подошёл к окну и увидел призрак Кати Ивановой. Сейчас сделал то же – не чтобы увидеть её, а чтобы вернуться к реальной жизни, из которой выпал.

Надежды рухнули: белокурая девочка в красном пальто стояла внизу. Подняв голову, она, как тогда, помахала ему.

Дима сорвался с места, выбежал из комнаты и помчался к лестнице. В считанные секунды преодолел пролёт и побежал к выходу, не слыша окриков персонала детдома.

На улице он столкнулся с мужчиной, в котором не сразу узнал Николая Александровича Верникова, учителя истории.

– Привет, Димка!

– Здравствуйте, – рассеянно отозвался Дима. Обычно он приветствовал учителя ярче, мог даже обнять. Но сейчас всё внимание было на девочке, стоявшей в десяти шагах, наблюдавшей за мальчишками, игравшими в футбол.

– Кого ты там увидел? – удивился учитель, заметив озабоченный вид мальчика.

Дима указал на девочку.

– Привидение.

– Хм, девочку в красном? – уточнил Николай Александрович.

– Вы её тоже видите? – Дима был поражён.

Учитель посмотрел на девочку и сказал:

– Вика, подойди, пожалуйста.

Девочка отвлеклась от игры и подошла. Улыбнувшись Диме, она помахала ему второй раз за день.

– Привет.

– Разве вы знакомы? – спросил учитель у девочки, выглядевшей младше Димы на пару лет.

– Я его сегодня видела в том окне, – ответила девочка, указывая на второй этаж приюта. – И не только сегодня. А…

– В начале сентября, – закончил Дима.

Девочка улыбнулась шире и кивнула.

– Раз вы знакомы, не стоит уточнять, что Вика – моя дочь, – сказал Николай Александрович.

– Правда?

– А что тебя удивляет?

Действительно, что? Девочку звали Викой, не Катей. Она была живой, как Дима, учитель, мальчишки, гонявшие мяч. Все они были живыми.

К ним подошла Ирина – мать Вики, жена Николая.

– А вот и моя семья! – радостно воскликнула она, поцеловав мужа в щёку и прижав дочь.

– А мы тут с Дмитрием общаемся, – добавил Николай. – Оказывается, Вика с ним знакома.

– Да? – удивилась Ирина. – И давно вы дружите?

– С сентября, – хором ответили дети и рассмеялись. Душа Димы наполнилась лёгкостью и теплом. Он был не просто среди приятных людей – в кругу настоящей семьи, и не лишним.

Игра в футбол закончилась, дети возвращались в приют. Проходя мимо, Петя взглянул на Диму и снова подмигнул. Намёк на секрет или дружеское одобрение? Дима не знал и не хотел знать. Это стало неважным. Важен был этот момент, здесь и сейчас. Остальное – в прошлом.

47.

В последний день осени Дима покидал детский дом №3. Он был уверен, что больше не вернётся сюда как постоянный житель, а только в гости к друзьям – Пете, Артёму и Гене. Да, и Гене, который быстро поправлялся и уже ходил по коридорам приюта. Врачи обещали, что через пару месяцев он сможет гонять мяч, если снег не завалит поле.

Дима следил за Петей. Подозрения слабели с каждым днём и вскоре рассыпались в прах. Петя не давал повода думать, что в нём живёт дух Кати Ивановой, умершей шесть лет назад от анафилактического шока.

Кошмары больше не мучили Диму. Это радовало больше всего. Сны теперь были о приятном, приносили радость. Однажды приснились родители. Они ехали на дачу. Лето, Дима здоров, машина в порядке. На даче семья Степиных провела незабываемые выходные. Вечером Сергей и Елена обняли сына, пообещав следить за ним сверху и оберегать. Дима проснулся.

Тихо и неторопливо последняя ночь в приюте подходила к концу.

Собрав вещи, Дима попрощался с друзьями. Момент был волнующим, радостным и чуть грустным. Ребята пожелали удачи и пошутили, чтоб он больше не возвращался в эту комнату, вызвав общий смех.

Друзья проводили его до дверей, где ждал Николай Александрович. Дима был уверен: скоро он начнёт называть учителя «папой», и это будет естественно. Николай взял его сумку, открыл дверь, за которой ждал последний день осени. Помахав друзьям, Дима вышел вслед за учителем. У ворот стояла машина, рядом – Ирина и Вика, его мама и младшая сестра.

Сделав шаги к семье, Дима услышал шепот за спиной. Знакомый, как после обряда вызова духа, но казавшийся частью прошлого, другой жизни. Обернувшись, он увидел увядший кленовый лист, бесшумно упавший с ветки на дорогу. Старинный особняк сонно смотрел ему вслед. Кричали вороны. И всё.

Это был шепот уходящей осени.

Послесловие автора

Эту историю поведал мне знакомый. По его просьбе я изменил имена героев, их возраст и год событий. Города Стерхова в Тверской области нет, и, вероятно, такого названия не найти в России.

Для усиления художественности я многое придумал – например, события в реальности длились дольше одной осени. Но многое сохранено почти дословно со слов главного героя. Если читатель, знакомый с жизнью российских детских домов, заметит несоответствия, прошу винить меня, автора, а не человека, вдохновившего на этот роман.

P.S. Сегодня у «Дмитрия Степина» всё хорошо: он здоров, счастлив, активно участвует в культурной и социальной жизни города. С «Артёмом» видится раз в год или реже, вспоминая друзей и приют. «Гена», к сожалению, умер, но не из-за рецидива детской болезни – причины я опущу. С «Петей» Дима больше не встречался. Через полгода после этих событий его усыновила семья из Америки. Живёт ли в нём дух мёртвой девочки? Это остаётся загадкой.