Кроме того, книги выдавались на период нескольких часов чтения без права выноса к себе домой. Хотя вряд ли тем студентам хватило бы удали превратить "Ресторанный дворик" на Охотке в столовую собственного факультета. Всегда найдутся те, кто собирается на собственном уме и таланте выполнить задание прямо здесь.
Вдоволь начитавшись прикладной психиатрической литературы, Паша ещё раз бросил свой взгляд на полки грузных шкафов: большинство неприкосновенного золотого фонда было написано высшими учёными кадрами задолго до появления персональных компьютеров, хотя первые образцы ксероксов уже встречались в московских офисах и помещениях кафедр. В ожидании получить высокую оценку в области психопатологий, Паша закрыл триллер на излёте третьего часа. Было трудно понять, что оказалось страшнее: мир внутри культурных продуктов, пластов в разрезе, или окружающая действительность.
Но если есть в кармане у него студенческий билет, значит всё не так уж плохо на сегодняшний день…
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
На выходе из чебуречной друзья встретили увлечённого едока, чей крупный живот был опоясан ремнём из крокодильей кожи. Внешне он выглядел довольно начитанным, и скорее всего, даже театралом: местоположение указывало на обласканный москвичами МХАТ имени Горького. На ходу тот успел переключить кнопки диковинного мобильного аппарата.
– Да, и так весь день. Я только с обеда. И если ты возьмёшь маковый рулет, то ты лузер. Чао.
Ответив на звонок и закончив разговор, грузный толстяк устремился в Старопушкинский сквер. Когда очертания его тела скрылись на горизонте, Юру спросили:
– Чего это он?
– Видимо главный по бакалее. Инспекцию проводил.
Павел пространно хмыкнул и решил в этот раз не доставать сигарету. ё
– Держит чебуречную что ли? А что рынок рядом – ничего?
Юра с укоризной посмотрел на друга.
– Этот ещё интеллигентный. Скажи спасибо, что на нём малинового пиджака нет. Такие сейчас только на дорогих немцах катаются.
Павел повертел дорогую зажигалку в руках – предмет гордости.
– И что, мы получим дипломы и станем такими же дикими капиталистами?
– Сложно сказать, друже. – последовал ответ. – Тут я не вангую. Повезёт, устроимся в крупную фирму. Ну или веники мастерить научимся.
Огонёк, мерцая, плясал в руках Павла.
– Неплохая перспектива. Если уж сильно припрёт с деньгами, ты знаешь, что делать. – указал он кивком на брелок ключей, висевший на брючине Юры.
– Бомбить? – рассмеялся тот.
Сяду на коня, хей-хей,
Белого коня.
Ничего тебе уж
Не поможет…
Вспомнились друзьям строчки хитовой песенки. Поскольку проезд в метро в этот раз их несильно заботил, они решили ещё раз дрогнуть по кружке ржаного кваса напополам с запеченными пирожками. Никто из них даже не подозревал, какую неимоверную силу скрывала в себе волшебная чебуречная, являясь несдвинутым призраком своего времени даже двадцать пять лет спустя. А уж товары бакалеи продолжали производиться со слегка изменённой рецептурой, кроя мужскую силу в булочках с маком.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
– Посмотри, какую красивую феньку я смастерила, – сказала Юля спутнику при новой встрече, оттягивая краешек рукава на запястье. – Ещё никому не известно, что этот ветьеватый узор приносит удачу.
– Молодчина, удача нам понадобится до конца сессии, – улыбнулся в ответ Юра, проводя рукой по её волосам, неслышно касаясь фалангами пальцев непослушной пряди.
– Уж сколько нам сдавать осталось: готовься, просвещения, свет., – наизусть произнесла она без тени издёвки. Это был один из самых романтичных дней окончания девяносто седьмого года – двадцать второе декабря, День Зимнего Солнцестояния – более известный, как самый короткий световой день в году. Облачность на небесах отсутствовала, поэтому влюблённые тихо-мирно прогуливались по Университетскому проспекту до самого здания Московского Цирка.
– Ты любишь смотреть на звёзды?, – спросила Юля как бы невзначай.
Ответ Юрца не заставлял себя долго ждать.
– А я просто свой телескоп дома редко настраиваю…
Девушка беззлобно посмеялась над искренним смущением своего спутника.
– А ты-то хоть раз к настоящему телескопу подходила? – ввернул своё слово парень, готовящийся щегольнуть авторитетными связями. – У меня уже давно знакомый есть в институте имени Штерна, готов был на вечер отдать молодёжи самый рабочий из них.
Юля потупила взор, подбородок слегка опустился от удивления:
– Настоящий телескоп? и что вы там видели?
– Юпитер размером с горошину. – как будто походя, но при этом не скрывая гордости ответил Юрец. – Рыжая такая в крапинку горошина… Ещё я слышал про обсерватории, где позволяют снимать окуляр на плёночный фотоаппарат.
Юля удивилась ещё больше:
– И тогда получается космос… Какие же мы всё-таки песчинки во вселенной…
Юрий не удержался и чмокнул спутницу чуть пониже губ. Так они и пошли дальше по дороге вдоль сугробов, ограды под звёздным небом из ярчайших звёзд, пока мимо сновали машины и усталые пешеходы. До нового 1998-го года осталось чуть меньше недели, но они решили для себя сходить в кафе и обменяться подарками – последние романтики уходящей эпохи.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
Несмотря на разнообразие студенческой жизни, некоторые из них успевали посещать массовые мероприятия: особенно рок-концерты. Забавно получается встретить на них кого-нибудь из своих друзей, а ещё похлеще – преподавателей. На один из таких концертов нашего героя вытащил Жора, большой поклонник московской рок-сцены. В этот раз в небольшом клубе играл ансамбль Игоря Сукачёва, заставивший плясать даже балкон под свои мелодичные хиты:
Тигровое колечко,
Ему цены никакой.
Тигровое колечко,
Я не расстанусь с тобой…
Юре нравилась идея обручения, хотя в песне скорее всего речь шла исключительно о помолвке. Между аплодисментами Игорь Иванович позволил себе реплику:
– Эй там, наверху! Пиво в буфете есть?
Недолго думая, студенты обратили свой взор на бар внизу под амфитеатром, ибо конструкция зала представляла собой просторный танцпол. Заказав два шота кофе по-ирландски, Юра и Жора на мгновение из зрителей превратились в слушателей и решили отойти в сторонку.
– Ну как, старик, как у вас там на потоке с девчонками? – подколол молодого приятеля Жора.
– У меня своя ничего так, а ты? – отвёл угрозу Юрец, подсознательно думая о многозначительности этого вопроса. Впрочем, Жора не выражал никаких негативных эмоций.
– Мои ко мне часто заходят, семпай. Любовь-морковь – это не совсем мой случай.
– То есть ты бросаешь вызов полигамии?, – ехидно усмехнулся его собеседник?
– Да, бросаю. – ответили ему, предвосхищая взрыв смеха за барной стойкой. – Зачем читать одну книгу, когда можно пользоваться целой библиотекой…
Они заказали ещё два шота. Игорь вошёл во вкус и умылся холодной питьевой водой в коротком промежутке между песнями. Администраторы принесли к сцене ещё упаковку полутораметровых бутылок.
– А впрочем, у каждого есть право на выбор, ребята.
Голос исполнителя потонул в овациях, и студенты продолжили слушать концерт.
ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ
Собственно, в январе девяносто восьмого ни у одного из студентов не было собственных планов на каникулы. Администрация факультета изо всех сил хлопотала, выбивая поездки в студенческие лагеря, летние и зимние. Главной задачей администрации вуза была минимизация недопущенных к экзаменам, а значит – к переводу на второй курс.
В небольшом корешке ставилась простейшая роспись, а метки с ведомостями и автографами преподавателей гуляли по коридорам от предмета к предмету. Именно таким макаром системой контролировалось получение студентами основ высшего образования в начале пути. И вот, когда в заветной зачётной книжке готовы все подписи и отметки, по истечению Татьяниного дня самые упёртые новоиспечённые второкурсники отправляются праздновать. Если выполнить академическую традицию отмечать знаковые события мира образования, то следует указать на статус доброго выпивохи у самого Исаака Ньютона.
Юра, впрочем, убеждённым трезвенником тоже не был. Самым трогательным моментом в сдаче каждого из экзаменов он считал оповещение своего отца о том, что он сегодня получил положительную оценку.
– Молодец, Юрий!, – отвечал довольный отец. – Ты пример для всей нашей улицы. Я тобой горжусь.
В идеале лучшей наградой к такого рода признанию следует проведение семейного отпуска, благо под новый год ему удалось более чем приятно провести время с Юлей. Хотели установить на сороковой "Москвич" зимнюю резину, да Ахмет решил взять отпуск на эти дни. Кошмар пересдачи миновал, а потому часть новоявленного второго курса отправилась гулять по самым наколенным местам столицы. Кто-то из них мечтал уйти в бизнес, кто-то повысить квалификацию по окончании техникума, а случалось встретить в общей массе студентов по обмену: норовящих уехать к себе на родину с неплохим знанием русского языка.
Что же касалось Юли, то она отправилась с родителями покорять Эльбрус, дабы поставить на зимних каникулах ещё один рекорд. Они договорились вместе проявить плёнку "Кодак" и обменяться кадрами из отпусков. Впереди была ещё целая жизнь.
Москва, октябрь-ноябрь 2021 года
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Собеседования
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Юра открыл глаза, сидя в департаменте персонала крупной нефтегазовой корпорации. На дворе стояло весёлое майское утро 2003-го года, когда большинству молодых людей так нравятся бабочки и цветочки. Перед ним зиял объектив включённой веб-камеры, расположенной с обратной стороны крышки простенького офисного ноутбука: дёшево и сердито. Производительные мощности компьютера позволяли парню играть в самые примитивные, оттого не переставшие быть классикой, игры. Время от времени через его кабинет сновал народ, спускаясь на нижний этаж, где располагался пункт общепита. В целом работа была непыльной, и Юрцу ничего не оставалось, кроме как с умным видом принимать поток входящих звонков в корпорацию.
Чаще всего его департамент набирал ведущих специалистов на вакансии нефтегазовой отрасли, чью добычу успели так хорошо наладить в те годы. Может быть работа системного администратора выглядела привлекательней каждодневной рутины, однако годы учёбы за плечами понемногу учили Юрия разбираться в людях. Его кабинет также был оборудован электрочайником и кондиционером.
По видимому, в ОАО "Трансканал" прекрасно были осведомлены об эргономике, мотивации к работе и внедрении новых внутрифирменных стандартов, так популярных за рубежом. Стать дипломированным специалистом, чтобы ловить за руку таких же ищущих источник заработка на собственный хлеб – не самая плохая перспектива для окружавшей Юру изменчивой реальности.
К советскому прошлому можно было вернуться лишь через ностальгию: его "Москвич – 2140" оказался выгодно продан в музей только что обанкротившегося завода АЗЛК, став в будущем частым гостем на всякого рода автомобильных выставках. Поскольку машины, как и нужды в ней, больше не было, потребность в посещении шиномонтаж отпала сама собой.
Ахмет за минувшие годы успел разбогатеть и уехать на родной Кавказ разводить виноградники. С Павлом давно не было никакой связи: возможно его всё-таки устроили в один из крупных офисов сотовых операторов страны. В воздухе пахло жареным, шальными деньгами, и совсем уже слегка черёмухой. Что же касалось его возлюбленной, то она стала альпинистом и периодически наведывалась к нашему герою.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ
Пришло время созвана с основными клиентами корпорации насчёт предложения работать именно здесь, ведь на Юрин кабинет приходилась львиная доля входящего потока телефонных звонков. Большей частью он общался на тему приглашения на собеседования торговых менеджеров и всякого рода переговорщиков. В его отделе также трудились: ведущий тренинг-менеджер, заместитель руководителя отдела обучения и заместитель директора департамента персонала. Число откликнувшихся на одну вакансию не уменьшалось, но и степень текучки тревоги не вызывала.
В целом считанные разы беседы в отдельной переговорной Юра позволял себе задавать вопросы соискателю относительно размера оклада. Можно сказать, что приходил всякий люд: в том числе с заниженными требованиями к новому месту работы. Хотят стать менеджером по продажам углеводородов? Имейте в виду: любой торговый агент является в глобальной перспективе ничем иным, как "пушечным мясом".
На части собеседований после этих слов соискатель может состроить грустную мину, после чего развернуться и уйти. Имидж корпорации зиждился на годах, проведённых на рынке в тесной борьбе с монополистами.
Время летело неумолимо, и чем старше становились сотрудники корпорации, тем больше условных снежных слоёв скапливалось на волнах памяти их юности. Кто-то уже не вспоминал чудесный летний отдых в пионерском лагере, кому-то не давали покоя сравнения похода в городской кинотеатр-видеосалон с нынешним потоком стремительно оцифрованного видео. Может дискотеки и случались во все времена, занимая в памяти вчерашних пионеров место для особо тёплых воспоминаний, однако теперь любое развлечение, казавшееся в детские годы драгоценным и даже сакральным, теперь было поставлено на поток и монетизировано.
Друзья расселись по рабочим местам, оставив университет далеко за плечами. Теперь каждого из них ждала грустная рутина с редкими проблесками свободы в выходные и отпускные дни.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Это сладкое слово "продажа". Каждый из новоявленных торговцев чем-либо диковинным и выущенным под иностранным брендом всегда представлял себе получение удовольствия у клиента с получением определённой выгоды для себя. Некоторые из профессиональных продавцов вполне прекрасно себя чувствовали, поскольку насчитали достаточно рабочего стажа, сохранив при этом подход к людям.
Юре иногда случалось посещать специализированный магазин гипермаркета для москвичей, у которых по понятным причинам завалялось хобби. Сколько в это место приходило покупателей, никто не считал. Однако именно там условному трудяге можно было легко выбрать между аквариумом, оловянными солдатиками, набором для рыбалки, моделизмом, дабы отвлечь мозг от грустных воспоминаний вечером буднего дня.
В интересовавшем нашего героя магазине продавались обычные виниловые пластинки, поскольку в то время рынок переживал верх коммерционализации и стремительные погони за всепоглощающим маркетингом и прикладным креативом. Самое забавное, что при входе отсутствовала обязательная в иные годы стойка с кассовым аппаратом. На узком жаргоне продажников такое обустройство торговой площади называлось "пассивными продажами". Продавец, мужчина средних лет, одетый в шерстяной свитер с высоким воротом, подбоченясь сидел на стуле в углу торговой комнаты.
Юра присмотрелся, понял, что интересующая его узкая прослойка музыкального вкуса будет занимать от силы две открытых коробки с винилом. Созрел вопрос.
– Скажите, любезный, а у Вас есть что-нибудь из позднего БГ?
Легко готовый к ответу, будто ждавший этого вопроса продавец, спокойно подошёл к нужному ящику и одним движением фокусника вытащил желанную пластинку, словно кролика из цилиндра. На пластике было написано "Учусь летать в компании сфинксов".
– Вот это Вам подойдёт.
Юра взглянул на оборот белоснежного альбома: сумма, прямо скажем, немаленькая. Увидев его колебания, мудрый продавец решил разрядить обстановку анекдотом:
– Знаете, товарищ, мне однажды в восемьдесят шестом поставили запись Цоя. Так тётка с ума сошла, бегала и кричала всем: "какие ещё к чёрту алюминиевые огурцы?"… С тех пор у меня к ним ирония, простая и человеческая.
Этот случай заставил повзрослевшего парня вздохнуть и хохотнуть одновременно. Что же, раз больше некому погрузиться в магические тексты, надо бы объяснить продавцу, что перед ним за птица.
– Работаете, учитесь? – поинтересовался продавец.
– Я уже не студент. Так, специалист. А вы в роке разбираетесь?
Лицо его собеседника погрустнело, на мгновение спёрло дыхание, побудив поправить ворот.
– Что Вы, батенька. Мы давно уже в лесу. Только рыбалка и грибы…
– Значит, разгадали меня! – решил пустить искру позитива Юра.
– Так подход же остался. – самую грустную реплику обронили в ответ. – Платить будете?
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЁРТАЯ
Поскольку радиостанции постепенно удовлетворили все аппетиты взыскательных слушателей из бурлящего иллюминатора превратившись в ежедневную привычку, при настройке карманного транзистора Павел решил себе не изменять. Вкус у него остался ровным счётом тот же, ни дать, ни взять. И вот уже трещат радиоволны на частоте "Вашего радио", повторяя рефреном самый свежевыпущенный шлягер:
Не таскай с собою день вчерашний в рюкзаке.
Были мол денёчки, был я весел и беспечен, и молод.
Ты конечно слышал о беспечном ездоке,
Знаешь, мне сказали, этот парень возвращается в город…
Ничего не исчезает, даже если жизнь пугает нас на вираже.
Подними глаза в надежде, и твоя любовь, как прежде
Ждёт тебя на пятом этаже…
В этих строчках было столько же романтизма, сколько насчитывал истошный крик выжившего героя романа "Таинственный остров", прочитанного ещё в юности. Сколько же в творениях русского рока содержалось так называемой "щенячьей радости", испытываемой героем при чудесном спасении, не знал даже сам автор песни. Хотя в объединении давно забытого отечественного бит-квартета времён поздней перестройки и заключался этот же самый романтизм, позволивший забегая вперёд, отметить и двадцатилетний, и даже тридцатилетний юбилей образования этого музыкального коллектива.
Для сравнения, настраивавшему транзистор Павлу посчастливилось посетить юбилейный спектакль рок-оперы "Иисус Христос – суперзвезда", с успехом проходивший на театральных подмостках в начале девяностых. Особенности этого мюзикла предоставляли зрителям возможность признать игру артистов, способных сыграть свою роль на "ура" даже годы спустя, прежде чем их заменят более молодые коллеги. Павел был глубоко убеждён, что именно в этом изюм всех рок-н-рольных представлений всего мира, и русского в частности. Чем больше проходило времени на календаре, тем сакральнее становились его музыкальные вкусы, знания и пристрастия.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ
По пути домой Юра часто проходил мимо винного магазина, по старинке совмещённого с пекарней и овощебазой. Держала сию торговую точку умудрённая опытом грузинская семья, которых не предоставлялось возможным сдвинуть с места: такой высоченный спрос слыл в народе на их натуральную продукцию. Из всех вин Юра привык выбирать грузинское по причине его доступности и полусладкого сорта.
Можете представить его удивление, когда при встрече у овощного киоска парень встретил старого приятеля юности Ахмета. Мужчины улыбнулись и пожали друг другу руки:
– Ба! Рад твоему возващению, партнёр.
– Да я и улетал-то ненадолго. Приехал чемодан распаковать да валюты привезти, – по дружески отмахнулся кавказец. О работе в автосервисе он у себя на родине привык не распространяться, хоть там все и были в одинаково проблемном положении в то тревожное время.
Юра хорошо помнил момент его отлёта, в кожаной куртке с затянутыми пуговицами и рыжим отливом на молдавский манер: таковы были внешние атрибуты молодых предпринимателей стран Содружества в первые годы нового тысячелетия.
– Может, останешься?, – без зазрения совести спрашивал того старший товарищ.
– Нет, брат: судьба… – многозначительно отвечал кавказец, махая рукой куда-то вдаль.
Сейчас же боль разлуки со старым и проверенным коллективом, налаженным процессом ведения дел постепенно поутихла, и разъезжающие по родным пенатам возвращенцы уже не выглядели туристами, расхватывающие горящие путёвки по всем направлениям. Ахмет никоим образом не выделялся среди остальной толпы путешественников, напротив: именно романтизм открывшихся возможностей, о чём он хотел поведать старому товарищу, двигал его планы далеко вперёд.