– Мы почти закончили, господин, – доложил Карим. – Если позволите, я не хотел бы пускать своих людей непосредственно в подземелье. Нам и так уже нехорошо в такой близости от алтаря, не любит ваша магия чужую кровь.
Тут скорее намерение чужаков найти родовой алтарь играло роль, но я поленился ради этого объяснения лишний раз драть больное горло. Я молча кивнул и направился вместе с ним к расчищенной стороне развалин.
Мы обошли край развалин, и я увидел темнеющий проем высотой меньше человеческого роста. Все вытащенные обломки оттуда валялись неподалеку, а «потолок» был укреплен магией. По обе стороны от этого импровизированного коридора стояли маги и непрерывно подпитывали свои плетения. Все остальные были внутри, похоже.
Выглядело все это не слишком надежно, но других вариантов у нас не было, слишком далеко от внешних стен располагался спуск к алтарю.
Я надел шлем, включил режим ночного видения и нырнул в расчищенный проем. Ход петлял, огибая большие бетонные блоки перекрытий, но идти труда не составляло.
Метров через пятнадцать ход закончился небольшим «залом» диаметром метра три, посреди которого уже виден был люк в полу. Это какой-то технический вход в подвал, вероятно.
Два гвардейца как раз оттащили последний крупный булыжник, и Карим сделал приглашающий жест.
Люк открылся на удивление легко. Вниз вела узкая шахта едва ли полметра диаметром, на ее стенке были металлические скобы.
Я перекинул ремень автомата через шею и плечо, задвинул его за спину и подошел к спуску. Наверное, тащить с собой оружие было глупо, но я с ним как-то мгновенно сжился и расставаться не хотел.
Скобы даже не скрипели, так что спустился я быстро, там едва ли пять метров было. Спрыгнув на пол и включив налобный фонарь на шлеме, я осмотрелся.
По подвалу вообще нельзя было сказать, что где-то рядом были масштабные разрушения, даже земляной пыли лишней тут не осело. Защитили его на совесть. Да оно и понятно, что еще укреплять, как не уровень с алтарем?
Ориентировался прежний Шахар здесь плохо, но я внезапно понял, что чую направление. Я просто знал, куда идти.
И только сейчас я вообще задумался: а почему я так уверен, что родовой алтарь древнего рода Раджат в далекой Индии примет меня, пришельца из чужого мира? Если уж родную кровь в лице настоящего Шахара он отверг, то на что могу рассчитывать я?
Кто я этому роду? Зачем я ему?
Я бросил было взгляд на приведший меня сюда колодец, но тут же пресек собственный малодушный порыв. Нет уж, пришел – так иди до конца.
Если есть хоть малейший шанс, что алтарь меня примет, я должен его использовать. В конце концов, я дал этим людям надежду, я взял на себя ответственность за них. Ладно, им – я себе это слово дал!
Поворот налево, десять шагов, поворот направо, еще шесть шагов, – я считал эти шаги, словно пытался заглушить собственные сомнения.
Я хотел и боялся, и чего было больше в этом гремучей смеси, я сам не понимал.
Это был мой шанс осуществить свою заветную мечту. Как бы странно ни сложились обстоятельства, но мне на блюдечке преподнесли возможность получить статус главы рода, к которому я сам мог идти долгие годы. И не факт, что преуспел бы. А здесь и сейчас я могу получить его просто по праву крови.
Да только внутри правильной тушки, рожденной в этом роду, сидит чужак из другого мира. Я слишком недолго пробыл аристократом дома, чтобы понимать, что именно ценит в потомках родовой алтарь. Силу? Потенциал? Цели и стремления?
За какие достоинства алтарь дает полноценное право наследования?
Ясно же, что просто родной крови недостаточно, иначе этот ритуал не имел бы смысла.
Я дошел до двери в алтарный зал. Здесь концентрация силы была ощутимой уже даже для меня, и это была не магия. Что-то куда более древнее, давящее, мрачное шло отсюда.
Правда, страха оно у меня не вызывало. Только уважение и преклонение, если здесь уместно столь сильное слово. Хотелось склонить голову и отдать дань поколениям великих предков. И плевать, что, по факту, предки не мои.
Я сделал глубокий вдох и открыл дверь.
Ничего не произошло, даже концентрация родовой силы особо не увеличилась. Наоборот, меня словно что-то мягко подталкивало внутрь, чтобы подошел и прикоснулся к сияющему багровыми переливами алтарю.
Сделав пару шагов вперед, я рассмотрел, наконец, родовой камень.
Он был размером с кулак, почти круглой формы и со множеством мелких отполированных граней. Вынеси его на свет – наверняка ослепнешь от бликов. А сейчас в нем словно ворочалась густая тягучая сила, то и дело вспыхивавшая багровым на какой-то из граней.
Постамент из черного мрамора я даже не заметил, все мое внимание было приковано к камню.
Как завороженный, я шел вперед мелкими шажками.
И только когда мне оставалось сделать последний шаг и протянуть руку, я вдруг опомнился.
Если алтарь примет меня – это отлично.
Но что если нет? Я еще помню ту стену огня, которой встретил меня этот мир. Ту самую, в которой погиб настоящий Шахар. И я помню, что ничего не смог сделать сам, меня вытаскивали оттуда другие люди. Причем действовал тогда далеко не только глава рода, там было много голосов.
А сейчас рядом никого.
Если алтарь меня не примет, спасти меня на этот раз будет некому.
И, подозреваю, именно поэтому «зов» меня отпустил: такие вещи делаются только осознанно. Иначе в них просто нет смысла.
Готов ли я поставить на кон свою жизнь?
Глава 6
* * *
Я глубоко вдохнул и сделал последний шаг к алтарю.
В конце концов, мне нечего терять. Саму по себе жизнь? Так она меня в этом мире до сих пор особо не радовала, одна только жгучая еда чего стоит. Про слабость и жуткую рожу вообще молчу.
Не хочу я влачить жалкое существование в чужой стране. А отверженному трусу ничего другого и не полагается. Или я буду главой своего рода – или сдохну прямо сейчас, не дожидаясь медленного крушения всех своих надежд.
Все или ничего.
Я усмехнулся собственному пафосу и положил руку на родовой камень.
Вокруг меня мгновенно взметнулся огонь. Жаркий, жадный, азартно гудящий.
Страх появился лишь на миг, а потом я просто закрыл глаза и приготовился ждать. Спокойно, с затаенной обреченностью и готовностью принять свою судьбу.
Огонь схлынул тут же, а я не удержался от вскрика, когда почувствовал обжигающую боль на правом плече.
Открыв глаза, я увидел, что от рукава не осталось ничего. На покрасневшей коже гордо красовался герб рода, заключенный в треугольник. Мне показалось, что он еще слегка дымился.
Да! Да!! Да!!!
Алтарь рода Раджат принял меня.
И плевать, что я – чужак. Теперь я свой в этом мире, у меня есть свой род и свой путь. И никто больше не посмеет в этом усомниться.
Руку с камня я так и не убрал. Я взял его с постамента и удивился тому, насколько он тяжелый.
Машинально попытавшись положить его в самый большой карман разгрузки, я понял, что напрочь испортил всю свою снарягу. Ткань и разгрузки, и камуфляжки подгорела и местами скукожилась, магазины перекосило, автомат оплавился.
Вот я дурак, не мог сбросить с себя все лишнее у двери? Спасибо, прямо на мне патроны не начали рваться.
Ладно, арсенал моя гвардия уже откопала, найдут, чем меня снабдить.
* * *
У выхода из технического колодца меня ждал только Карим. Он бросил на камень в моих руках только мимолетный взгляд, и тут же прикипел к моему лицу.
Что, опять ожоги?
– Господин Шахар, – полувопросительно протянул он.
Да ладно, за пару секунд ожоги не могли изуродовать мое лицо так, чтобы меня было не узнать. Да и не чувствую я этих ожогов.
Тогда что?
Командир гвардии взял себя в руки и жестом указал на выход.
Стоило нам оказаться на улице, как с облегченным вздохом маги, которые все это время поддерживали «свод» коридора своими плетениями, бросили подпитку. Развалины осели, вновь завалив лаз.
– Шахар?! – с каким-то звенящим то ли восторгом, то ли изумлением воскликнула Амайя.
Нет, со мной явно что-то не то, раз все подряд так реагируют.
Девчонка заметила мое недоумение, и извлекла откуда-то крошечное зеркальце. Всегда поражался, как они это делают? Грязная, растрепанная, в ссадинах и рваных шмотках, но как истинная женщина зеркало она сберегла.
Я осторожно взял в руки осколок и с интересом в него заглянул.
М-да, спасибо, что меня люди вообще признали. Из зеркала на меня смотрел молодой мужчина лет двадцати, с короткими черными волосами и пронзительно синими глазами. В целом он, вроде, и смахивал чем-то на прежнего Шахара, и в то же время очень сильно отличался.
Я точно помнил, что в роду Раджат никогда не было синих глаз. У главы рода они были прям кошачьи, но и у остальных тоже были те или иные оттенки зеленого. Зато у меня, боярича Игоря Кольцова, были именно такие синие глаза.
Вернув двоюродной сестре зеркало, я пожал плечами и выразительно покачал на руке алтарный камень.
Карим понимающе хмыкнул, а Амайя смерила меня задумчивым взглядом.
Мне же стало понятно, почему я сейчас чувствовал себя так, словно меня кто-то долго жевал, но почему-то не доел, а выплюнул. Родовой камень мои же силы на это преображение использовал, похоже.
– У нас мало времени, – начал я и запнулся.
Я ожидал уже привычной наждачки в горле, но, только заговорив, понял, что горло больше не болит вообще. Едва заметно улыбнувшись, я с благодарностью покосился на родовой камень.
– Карим, – продолжил я. – Отбери пятерых гвардейцев, они пойдут со мной. Остальные сопроводят гражданских в Лакхнау, и поступят в распоряжение Марны. У нас полчаса до выхода. Шевелитесь!
Командир гвардии чуть нахмурился, но кивнул и ушел к своим людям.
Амайя же обошла меня сбоку и заглянула в глаза:
– Куда мы идем?
Я с трудом сдержал порыв закатить глаза. Достала, честное слово!
Куда ни повернись – везде она, как рыба-прилипала. Почуяла сильное плечо, и тут же нырнула под крыло как ни в чем ни бывало, словно и не было этих лет безнаказанных издевательств над влюбленным в нее мальчишкой. Еще и пытается сейчас укрепить свои позиции, если я хоть что-то в женщинах понимаю.
Я тоже хорош, конечно. Головой надо было думать, прежде чем поддаваться инстинкту защитника и обнимать. Это не значит, что я забуду, какой двуличной дрянью она может быть, но не объяснять же это прямо сейчас?
– Ты мне веришь? – спросил я.
– Да, – с готовностью кивнула Амайя.
– Тогда не мешай, – бросил я и развернулся к Асан.
По губам старухи-китаянки скользнула едва заметная улыбка. Она встретила мой взгляд и склонила голову на местный манер. То ли одобрение хотела показать, то ли готовность слушать, то ли покорность, так сразу и не разберешь.
Амайя фыркнула, демонстративно отвернулась и медленно пошла прочь.
Давай-давай, мысленно подгонял ее я, сейчас эта обида мне только на руку, меньше раздражающих факторов будет.
– Господин, похороны, – едва слышно шепнула Асан.
Я вопросительно приподнял брови. Когда я уходил к родовому алтарю, Аграт еще дышал, но, видимо, он все-таки умер за это время. Надеюсь, с ним был рядом хоть кто-то в этот момент. Хотя, возможно, он так и не пришел в сознание.
Так, отставить рефлексию, прежнему главе рода уже ничем не помочь, а у меня за спиной довольно много живых. И думать сейчас надо именно о них.
– Нельзя бросать тела господина Аграта и господина Реуса, – пояснила старуха.
Хотя какая она старуха? Асан успела переодеться в камуфляжку и нацепить на себя полную боевую снарягу: броник с разгрузкой, забитой магазинами, пистолеты в набедренных кобурах, автомат на ремне за плечом. И только снежно-белая седина и пожелтевшее морщинистое лицо выдавали ее возраст. Наденет шлем – ее будет не отличить от обычного бойца.
– Надо провести обряд, – закончила китаянка.
Вот этого еще не хватало! У нас каждая минута на счету, а она предлагает угробить кучу времени на копание могил.
– Это быстро, – едва заметно улыбнулась Асан, видя мое неприятие. – Поднесите родовой камень к телам, и они вспыхнут. Алтарь забирает души к себе, а прах удобряет землю. Так издревле хоронят древнюю кровь.
О, это меняет дело.
Настоящий Шахар ни разу не видел смерть родичей, и потому не знал этих подробностей. Так-то я и сам понимал, что церемония прощания нужна и Амайе, и слугам рода, но ощущение, что время утекает сквозь пальцы, подталкивало меня вперед, несмотря ни на что.
– Найди тело Реуса, и пусть его принесут на склад, – кивнул я.
Асан слегка поклонилась и направилась к догоравшей казарме.
* * *
Амайя демонстративно медленно шла прочь, но Шахар даже головы в ее сторону не повернул. Мужлан, мысленно фыркнула девушка.
Сложно ему уделить ей две минуты и рассказать о своих планах? Она же не пытается навязать ему свой сценарий и не отказывается подчиняться, ей просто нужно знать, что будет дальше!
Девушка тяжело вздохнула и призналась самой себе, что двоюродный брат изменился.
И произошло это как-то очень резко. Еще два дня назад к алтарному камню шел дерганный юнец, который вздрагивал от одного ее взгляда, а сегодня после боя ее покровительственно обнимал взрослый уверенный в себе мужчина.
Она не сразу заметила эту перемену, но сейчас перед внутренним взором так и стояли его новые синие глаза, холодные, жесткие и горящие какой-то запредельной решимостью.
И зачем она только гоняла мальчишку? Сразу ведь было понятно, что рано или поздно он вырастет, и эти игры ей отольются сторицей. Да только ей тоже несладко приходилось в роду в последние годы, вот и срывалась на том, кто ответить не мог.
Казалось бы, у нее есть родители, в отличие от сироты Шахара, у нее есть друзья в Академии, за ней ухаживает самый популярный парень на курсе. Чего ж ей еще?
Однако стоило вернуться домой на летние каникулы, как буквально через декаду вся эта красивая жизнь померкла и стала казаться чуть ли не иллюзией. Тут же вспомнились все предыдущие годы загнанности и одиночества.
Когда родители Шахара погибли на границе, мальчишке было двенадцать, а ей – тринадцать. Он остался сиротой на самом деле, а она стала сиротой по факту. Ее родители уехали на границу на замену родителям Шахара, оставив ее дома.
Глава рода тогда долго объяснял, что это – чуть ли не единственный способ поддержать авторитет малочисленного свободного рода и показать, что они все еще сильны, раз могут себе позволить отправить на защиту рубежей Империи сильных магов. Но что это могло изменить для брошенного ребенка?
Шахару уже нечего было терять, а в ее душе поселился парализующий страх окончательно потерять родителей. Как бы ни редко она их видела, они все-таки были.
А в родовом особняке никому не было до нее дела.
Глава рода сутками пропадал в своем кабинете, он в одиночку вытаскивал на себе все дела рода, попутно обучая наследника и изредка находя время на младшего сына.
А Амайя и Шахар оказались предоставлены сами себе. И если мальчишку хотя бы гвардейцы то и дело гоняли на полигоне, то девочке наставниц не досталось. Даже старуха-китаянка, с непонятной заботой хлопотавшая все эти годы над Шахаром, почему-то стойко игнорировала Амайю.
Неудивительно, что теперь Шахар и разговаривает с Асан, а не с двоюродной сестрой.
Что ему до запутавшейся девчонки, которая просто хотела обратить на себя внимание хоть кого-нибудь? Амайя почувствовала навернувшиеся на глаза слезы, но тут же зло выдохнула, расправила плечи и стиснула зубы.
Ну нет, реветь она точно не будет!
Если она хочет стать кем-то значимым для Шахара, ей нужно быть сильной.
Ему сейчас тоже непросто. Он не только потерял родичей, дом и уверенность в завтрашнем дне, ему сейчас придется принимать решения за всех выживших. И она должна стать ему не обузой, а опорой.
А там, глядишь, и сложатся их отношения как-то иначе.
В конце концов, они – двоюродные брат и сестра только наполовину, их отцы – всего лишь сводные братья. Такая степень родства – не препятствие для брака двух представителей древнего рода.
* * *
Я окинул взглядом собравшихся людей. Они выстроились в нескольких метрах от меня в неровную линию. Тела Аграта и Реуса Раджат лежали между нами.
Только Асан стояла за моим плечом, словно действительно взяла на себя роль телохранителя.
Скорбные лица были у всех слуг, но большинство все же держали себя в руках. Только по щекам двух женщин катились безмолвные слезы.
Они все знали Аграта Раджат долгие годы, и, каким бы человеком он ни был сам по себе, интересы рода он всегда ставил на первое место. Слуги такие вещи отлично чувствуют. Глава рода был символом того, во что они верили и чем жили все это время.
Я многое мог бы поставить в упрек главе рода, останься он жив, слишком сильно сдал при нем некогда мощный древний род Раджат, но теперь все это неважно.
– Сегодня род Раджат скорбит о потерях, – начал я свою речь. – Мы лишились не только главы рода и его сына, но и многих достойных людей, которые сделали сегодня все, что смогли. Благодаря им всем мы с вами стоим сейчас здесь. Аграт Раджат был суровым лидером, готовым на все ради рода. Он бился за то, во что верил, и за то, чем жил. Ни Аграт, ни Реус не сделали ни шагу назад. Они бились в первых рядах, как и должно сильным магам и представителям древнего рода. Мы все сегодня потеряли близких нам людей, но их смерти не были напрасными. Враг повержен, а род Раджат выжил. Мы будем помнить всех, кто сделал эту победу реальностью, и вечно чтить память доблестных воинов. Они отдали сегодня жизнь за свой род и за наше с вами будущее!
Я выдержал небольшую паузу и сделал шаг вперед. Родовой камень на моей вытянутой руке полыхнул багровой вспышкой, и такой же багровый огонь мгновенно поглотил два тела.
Прощай, Аграт Раджат.
Прощай, Реус.
Люди отшатнулись от жара родового огня, а я так и стоял в шаге от него. Отдельные языки пламени то и дело облизывали мне то лицо, то руки, но не причиняли вреда. Огонь скорее ластился ко мне, как соскучившийся кот.
Я смотрел на огонь и понимал, что прощальную речь я слил.
Хорошо, что провел саму по себе церемонию, но плохо, что нужных слов я не нашел. Нет у меня опыта, который позволил бы уверенно вести за собой людей и воодушевлять их.
И из всех моих недостатков этот, пожалуй, был самым критичным на сегодня.
Я могу быть хреновым тактиком, бойцом-недоучкой, слабым магом, – но все это неважно, если люди за мной не пойдут. Да, у слуг рода выбора нет, никуда они от меня не денутся, но разницу между формальным выполнением приказа и работой с полной самоотдачей я как раз понимаю очень хорошо.
И именно полноценные лидерские навыки станут моей первой целью. Займусь этим, как только разберусь с последствиями сегодняшней бойни.
Не прошло и минуты, как пламя исчезло, а от тел главы рода и его сына остался только пепел. Небольшой порыв ветра подхватил невесомые хлопья и закружил вокруг нас серебристую метель.
В рядах слуг раздался тихий ропот с отчетливой примесью восхищения. Похоже, и ветер – это не случайность, а знак благосклонности силы. Ну или люди его просто так восприняли.
Мне это было безразлично, я свое дело сделал.
Мы все были уже готовы: переоделись, обновили запасы патронов, поделили запасы еды, какие нашли, набили полезными мелочами рюкзаки.
Гражданские слуги рода должны были добраться до Лакхнау и пожить там какое-то время, попутно выясняя обстановку каждый в своей области. Я не мог прямо сейчас начать разбираться с делами рода, но это не значило, что я про них забыл.
Перед Марной и безопасниками стояли свои задачи.
Возможности оборонять родовые земли сейчас не было, да и пригодного для жизни помещения здесь не осталось, так что пока поместье останется в разрухе. У меня есть два года, чтобы привести его в порядок. Если я этого не сделаю, через два года встанет вопрос об отчуждении земель.
Я забирал с собой Амайю, Асан и в сопровождении пятерых гвардейцев уходил в другую сторону, к южной границе.
Девчонка сейчас была мне обузой. Отправить ее в Лакхнау – это фактически отдать врагу рычаг давления на мой род. Но и таскать ее с собой постоянно я не собирался. До окончания летних каникул еще почти месяц, в Академии ей пока делать нечего, поэтому я хотел просто сдать ее с рук на руки родителям.
Заодно и поговорю с дядей.
Было у меня ощущение, что Риван Раджат вряд ли так просто отдаст мне пост главы рода, и формальное право наследования его не остановит.
Возможно, я не прав, но такие вопросы в любом случае решаются лицом к лицу.
Нам обоим нужна эта встреча.
* * *
От родового поместья Раджат до южной границы Империи было чуть больше ста километров, и асфальтированных дорог в ту сторону не было.
Свободные земли под боком не способствовали мирной жизни. Как ни охраняй границу, а мелкие отряды наемников то и дело просачивались. Для укрепленных родовых земель это не было проблемой, а в небольших поселках и городах желающих жить было немного. И чем ближе к границе, тем более пустынной становилась местность.
Да и кто бы нас пропустил на машине?
Наши тачки сгорели вместе с казармой, там на первом этаже был гараж и мастерская, а на втором жили гвардейцы. Это на еще один штурм у противника сил не было, а вызванный из города транспорт они подобьют наверняка. По крайней мере, если внутри буду я. Слуги мало кому интересны, а за мной и в лес хвост наверняка увяжется.
Оставаться ночевать на родовой земле было опасно, сюда асфальтированная дорога из Лакхнау как раз была, и подкрепления к противнику могли подойти в любой момент. Мы ушли сразу после обряда прощания.
Карим вел отряд уверенно, гвардейцы чувствовали себя как рыбы в воде, но мне, Асан и особенно Амайе приходилось несладко. Идти ночью по лесу, даже с режимом ночного видения в шлемах, та еще затея.
Лагерь мы разбили буквально через несколько часов.
Двое бойцов сразу ушли в патрули за освещенную небольшим костром зону, еще один принялся натаскивать ветки для лежанок женщинам, а Карим подошел ко мне.
– Готовьтесь, – едва слышно сказал он. – За нами хвост. Ожидаем нападения под утро.
Я молча кивнул. Карим протянул мне сухпаек и отошел.
Тьфу, и даже в сухпаек местные ухитрились щедро насыпать специй. Ну что за жизнь, а? Я ж даже массу не смогу набрать на эту юную тушку с такой кухней. Похоже, пора уже думать, как залегендировать свою любовь к «пресным» северным блюдам. Я только не понимаю пока, где домашний мальчишка вообще мог попробовать такую экзотику.
От внутреннего бурчания меня отвлек предупреждающий крик из леса.
Гвардейцы как по команде бросились в рассыпную.
Я одним движением опустил забрало шлема, кувыркнулся назад, перекатился пару раз и распластался под ближайшим кустом за границей света от костра.
Асан тенью скользнула мимо и слилась со стоявшим рядом деревом.
В круге света осталась только непонятно когда успевшая задремать на куче лапника Амайя.
Выстрелов все еще не было, и Карим рискнул пробежаться через освещенную поляну, по пути подхватил девчонку и утащил ее в темноту.
Я прикрыл глаза и перешел на магическое зрение. Рассмотреть своих людей у меня время было, так что с врагом, если он близко, я их не перепутаю.
У Асан наготове было какой-то вычурное плетение щита. Карим формировал стандартную атаку. Еще два мага из гвардейцев прикрыли себе спины плоскими щитами и плели еще щиты. Двоих неодаренных гвардейцев я не различил. Амайя – не боец, это сразу было видно: она оказалась единственной, кто ничего не плел.
А вот и противник появился. Я увидел в магическом зрении трех магов пятого ранга и одного четвертого. Сколько пехоты было у них в прикрытии – непонятно, но все равно внушительно.
У нас только Карим был магом пятого ранга, остальные, включая Асан, четвертого. Ну и я смогу удивить, несмотря на третий ранг, но тогда врагов живыми отпускать нельзя, свидетели мне не нужны.
Расположившиеся полукругом маги противника ударили первыми. Вспыхнули на мгновение плетения, в нас полетели классические серпы.
Наши маги увернулись.
Тут же загрохотали автоматы бойцов, сориентировавшихся по вспышкам плетений.
Меня, похоже, посчитали самым слабым противником или просто оставили на закуску. В любом случае, пока в мою сторону ничего не летело. Я отполз дальше в лес и начал огибать крайнего мага противника по широкой дуге.
Двое наших неодаренных гвардейцев нашлись около Карима: он прикрывал их щитами, изредка отправляя в темноту свои плетения, а они поливали врагов свинцом.
Режим ночного видения изрядно ограничивал обзор, я различал очертания метров на семьдесят. Стволы противника пришлось считать на слух, получалось около десятка. Много!
Моя задача – тихо выбить магов. Хотя бы одного.
С моей стороны оказался единственный у противника маг четвертого ранга. Хорошая цель. Меня он то ли не видел, то ли не придал значения моим перемещениям.
Я подкрался почти вплотную.
Четвертый ранг – это множественные плоские щиты, теоретически он их может вокруг себя пачками держать, не напрягаясь. Только этот конкретный маг почему-то совсем не прикрывал свою спину.
Не полагаясь только на фактор неожиданности, я спрятался за деревом и осторожно напитал патроны чистой силой. Сильно рисковать не стал, да и не нужно это. Не вторая, так пятая пуля его достанет.
Дождавшись очередной вспышки плетения противника, я высунулся из-за дерева и поймал его в прицел. Он как раз уходил перекатом от ответного огня и щиты в этот момент, видимо, счел излишними.
Две пули его защитный артефакт отклонил, а третья разнесла ему голову.
Минус один.
– Хатар! – донесся яростно-удивленный возглас откуда-то слева.
А вот об этом я не подумал. Они ж все в одной сети работают, и наверняка видят на тактической карте состояние друг друга.
В норме ближняя связь глушится в первую очередь, не зря все спецподразделения, начиная с военных и заканчивая родовой гвардией, нарабатывают взаимодействие без связи, но у нас с собой глушилок не было. И у противника, похоже, тоже.
– Парни, Хатара достали! – рявкнул тот же голос. – Слабак как раз в ту сторону полз! Взять его!!