Весь оставшийся день он ходил по поселку. Бездумно. Весь его разум занимали картины из жизни. Совместные вечера и гулянки. Он вспомнил все свои последние просьбы. Вспомнил факты своего отсутствия дома. Вспомнил махинации Семы в бизнес среде Харькова. Вспомнил снежные горки с детьми и их детские причуды. Карпачев от злости кусал губы, но боли не чувствовал. Что-либо изменить он уже был не в состоянии.

Так прошла вся ночь.

Утром окончательно выбившийся из сил Карпачев пришел на свою могилу. Единственное, о чем он сейчас просил, это о том, чтобы покинуть этот мир и больше никогда не вспоминать о том, что тут произошло.

Примерно часам к десяти на могилу приехала Маша с Мишей, Севой и Любой. Чуть позже приехали Семен и Аркадий. Маша положила на свежий холмик какую-то снедь.

– Блин, – сказал Миша, а помните, папа просил вискарь его любимый принести?

– Я и забыла, – грустно ответила Маша.

– У меня такого не водится, – добавил к ее словам Сева.

– Та да, и я забыл, – сказал Семен.

– Ну, я помнил, – продолжил разговор Аркадий,– но мимо магазина ликёрного проезжал, а там с десяти. Если бы ждал, к Вам бы не успел.

Семен с усмешкой взглянул на Аркадия, но промолчал и сказал:

– Ладно, на девять дней привезем. Последняя воля есть последняя воля. Ну что, пойдемте что ли. Царствие ему небесное! Пусть земля ему пухом!

– Спи спокойно, папа!

Каждый еще что-то сказал, кто-то перекрестился, кто-то нет, и пришедшие направились в сторону автомобилей.

Карпачев остался стоять, глядя им вслед…

В этот момент у автомобилей остановился мопед, и к уходящим подбежал Пашка.

– Ой, простите, я опоздал. Ждал, пока магазин откроется. Виски дяди Саши по всему городу искал, нигде не было. Думал уже не ждать, Вы же все равно принесете. Но хотелось как-то от себя. Но магазин открыли, я с продавцом договорился, чтоб не тянул. А Вы что, уже уходите? Как жаль! Простите!

– Да ладно, Паш. Мы решили на девять дней виски принести. Не переживай.

– Ой. Теть Маш, а можно я попрощаюсь пойду?

– Да, Паш, сходи, если хочешь. Мы уже возвращаться не будем. Тяжело очень.

– Да, да конечно! Соболезную еще раз! Дядя Саша хорошим человеком был, настоящим!

Все расселись по автомобилям и уехали.

Паша подошел к могиле. Нежно стер грязные от рук могильщиков следы со свежего креста Карпачова. Достал из кулька бутылку пятнадцатилетнего, непонятно за какие деньги купленного дорогого виски и налил в два стакана. Один он поставил у изголовья креста, второй выпил сам.

– Спасибо Вам за все, дядя Саша. Вы так много для меня сделали… А помните, как мы с вами щуку тянули на реке, Вы тогда еще в воду упали…

Карпачев в тумане мыслей начал вспоминать.

Действительно, в каком-то, черт его знает году назад, когда он только купил дом и познакомился с соседями, еще до пруда, он ездил на рыбалку со своей семьей и семьей Севы. Сева напился еще на берегу. Мишка с Серегой гоняли в войнушки и рыбачить не желали. Женщины убирали и готовили новую еду. Рыбачить с подвыпившим уже Карпачевым вызвался только Пашка. Самому Александру было скучно, и он взял мальчишку с собой. Тогда, по мнению Карпачева, он подцепил на спиннинг самую большую щуку в своей жизни. Но в борьбе с ней, в виду сильного опьянения, не удержался и упал в воду. Щука ушла вместе со спиннингом, а Карпачев, запутавшись в водорослях, в тяжелой рыбацкой одежде начал тонуть. Ну как тонуть, барахтаться. Правда, испугался тогда прилично.

«Блин, а если бы он мне весло тогда, мальцом, не протянул, я и утонуть бы мог, – подумал Карпачев, – я тогда позориться не хотел и историю эту никому и не рассказал. А мальчишка промолчал».

Пашка налил себе вторую рюмку и начал рассказывать ещё какую-то веселую историю из их жизни, которую Карпачев и не помнил вовсе. При этом он достал из кармана мобильник и, зайдя в интернет, включил любимую карпачевскую песню «Битлов».

Александр был ошарашен. Он стоял и с удивлением и первым в жизни внимание смотрел на Пашку.

В этот момент его окутало белое теплое пламя. Карпачев поднял голову и посмотрел вверх. Прямо с неба на него спускался столб света. Карпачев почувствовал, что вес его духовного тела исчезает, и он, как воздушный шарик, сейчас взлетит ввысь. В душе наступала какая-то легкость и отстраненность. Карпачев расслабился.

Он еще раз взглянул на Пашку и внезапно, абсолютно случайно вновь увидел черного слизня, распустившего корни по внутренностям паренька.

Мысль пришла внезапно. Четко. Безоговорочно.

Карпачев напрягся, со всех сил рванулся к парню и резко воткнул руку внутрь тела Пашки.

Боль была ужасающей! От ее влияния у Карпачева помутнело в глазах. Появился гул в ушах, и он начал терять сознание. Но несмотря ни на что, он тянулся дальше к черному, гадкому слизню.

В этот момент, параллельно с болью он почувствовал, что влияние луча ослабело, и тот начинает уходить в небо, оставляя Карпачева на земле. Александр сделал последнее усилие. Настолько последнее, что повторного уже сделать бы не смог и схватил слизня в руку.

На ощупь он был как гнилая картофелина, которую ему приходилось выбрасывать в студенческие годы в колхозе. Гнилая, полужидкая и живая. Карпачев, теряя сознание и силу луча, рванул ее на себя и вытянул из живота Пашки.

Посмотрев на него, Александр увидел, что паренек лежит на боку, явно без сознания, и держится руками за живот.

Карпачев бросил на землю моментально ссохшийся кусок слизня, расслабился и поддался последним усилиям луча поднять его вверх.

– Живи, сынок. Дай Бог тебе счастья! Будь здоров! Это моя Последняя воля! – произнес Карпачев и, подняв глаза в небо, устремился за лучом.