Трепещи, Америка! Часть вторая. Капкан тщеславия

Глава четвертая

Первые шаги по лестнице вверх

Одну из первых в мире Белоярскую атомную станцию построили всего в пятидесяти километрах от Свердловска. Город атомщиков имел красивое русское название – Заречный. Он не был закрытым, как многие уральские города с предприятиями, работающими на оборонку, не было колючей проволоки и пропускного режима. Строили его вместе со станцией по специальному проекту. Красивые широкие улицы, аккуратные домики. Большой дом культуры с киноконцертным залом, стадион, теннисные корты и даже свой бассейн. Рядом лес с вековыми корабельными соснами, огромное красивое водохранилище. Кроме того, улучшенное снабжение продуктами и товарами, что в период всеобщего дефицита было очень важно.

«Образцовый уголок улучшенного социализма» – так иногда называли его жители.

Станцию построили приметно в трех километрах от города. Если погода была хорошая, Зубов ходил на работу пешком. Ему нравилось дышать свежим лесным воздухом.

Атомная электрическая станция – многоэтажный дом, заполненный сложнейшим оборудованием. Молодому специалисту сразу сказали – забудь те мудреные формулы, которым тебя учили в институте, здесь другая жизнь – бетонные боксы с тяжелеными стальными дверями и желтыми знаками радиационной безопасности, шумные трубопроводы, огромные насосы, турбины, кроме того, тысячи датчиков, приборов, реле защит и еще много всякого умного железа. Путь наверх по карьерной лестнице оказался сложным и тернистым. На всех атомных станциях для того, чтобы занять первую ступеньку – место инженера-оператора на блочном щите управления, молодому специалисту необходимо пройти стажировку. Это как своеобразная ординатура для медиков. Обычно на подготовку требуется полтора-два года обучения и самостоятельной работы на различных рабочих должностях. Сотни инструкций, несколько десятков экзаменов. Причем, не таких, как в институте. Все гораздо серьезнее, подсказок нет, списать невозможно. Каждый экзамен принимает комиссия из трех, а иногда и из пяти человек. Кроме того, оперативный персонал – это своеобразная элита среди работников станции. Безответственных, тупиц и лоботрясов здесь нет. Любая аварийная или просто внештатная ситуация – сильный стресс. Многие не выдерживают, переходят на работу в многочисленные отделы, часто там находят свое место и вполне благополучно дальше работают. Но, если ты оказался «крепким орешком», и успешно сдал все экзамены, то дальнейшее продвижение по карьерной лестнице обеспечено.

Перед тем, как стать инженером-оператором и перейти работать на блочный щит управления, надо своими руками каждую задвижку покрутить, реакторное отделение освоить, машинистом турбины поработать, а, главное, с рабочим классом подружиться, пройти своеобразную «проверку на вшивость». Рабочий класс в вахтах на атомных станциях – народ особый. У всех среднее техническое образование, многие прошли службу на атомных подводных лодках. Палец им в рот не клади – руку откусят по локоть. Не то, чтоб народ злой – скорее наоборот, просто работа такая, ответственность обязывает.

Молодого специалиста с красным дипломом Зубова рабочие в вахте приняли доброжелательно, но с долей иронии. Стажер, он и есть стажер, таких через вахты проходит десятки, а работать остаются единицы.

Вахты на станции работают по графику – три дня подряд, а затем два выходных. Свободного времени много. Большинство увлекается рыбалкой или охотой. Охотники частенько подтрунивают над рыбаками, рыбаки над охотниками и все вместе над стажерами.

– Вот есть такая рыба – сом, – многозначительно говорил стажерам дежурный дозиметрист – один из главных рыбаков в вахте. Назовите мне три главных отличия сома от стажера.

– Ну, вы же сами сказали, что сом – рыба, а стажер – человек, – отвечал Илья.

– Правильно, соображаешь, а еще?

– Ну, сом в воде живет, а мы на земле.

– Правильно, молодец, а еще?

– Мясо белое … Кожа темная…Усы длинные.

– Нее, это все мелочь. Третье и самое главное отличие в том, что сом никогда не скажет глупость, так как он есть рыба, – многозначительно, под хохот окружающих, говорил дозиметрист.

Вслед за рыбаками в игру вступали охотники:

– Вот ты не охотник и ружья у тебя нет, скоро сезон откроют, а как зайца в лесу будешь добывать? – начинал игру заядлый охотник старший машинист турбины.

Продолжал обычно розыгрыш его друг, тоже охотник.

– А ведь существует старый охотничий способ. Есть у нас заячья поляна, там капуста лесная растет и зайцев немерено. Копаешь на полянке яму, закрываешь сверху тонкими палками, травой или капустными листьями. Сам садишься в яму и ждешь, Косой к траве прыг, палки хрясть, и он в яме. Тут, главное, его одной рукой за уши схватить, а другой за яйца. Заяц, когда его за яйца хватаешь, сразу засыпает, такова его заячья слабость.

При этом все остальные молчат и на стажера смотрят. Он, как и задумано, все переварил и проанализировал:

– Заяц понятно, а если волк попадется или кабан, что тогда делать?

– Молодец! – восклицает охотник. – Вот что значит высшее образование, аналитически мыслишь. Если волк или кабан, стажер, тогда крути яйца себе. Они тебе больше не понадобятся, – гогочет он вместе с остальными.

Конечно, подобные розыгрыши не очень нравились гордому Зубову, но он не подавал вида и упорно учился, выспрашивая все тонкости профессии у тех же рабочих. Он понимал, что без этих знаний ему не обойтись.

Приколы и розыгрыши в вахтах – это своеобразная проверка на сообразительность и чувство юмора. Если стажер обижался, то на оперативной работе он не приживется.

«На сердитых воду возят, а у нас насосы воду качают, значит, нам сердитые не нужны», – шутили в вахте.

Зубов на охоту и рыбалку вместе со всеми не ходил. Считал это пустым времяпровождением. Все выходные пропадал на станции. У него была большая цель. Атомная станция – это только ступенька, дальше Москва, министерство. Однако его гордая натура требовала своеобразной мести.

Через несколько месяцев вместе с напарником, тоже молодым специалистом, он разработал целый план, как насмешников разыграть. Начал он с рыбаков. Дорога из города на стацию проходила мимо озера. Озеро летом подсыхало. Возле дороги в низинах оставались огромные лужи. Лужи зарастали травой и в них весело квакали лягушки. Однажды возле одной из таких луж появились два рыбака в длинных рыбацких плащах с удочками. Рыбаки на виду у проходящих мимо автобусов из луж удочки с большими рыбинами выдергивали и около каждого по сетке с солидным уловом. Невероятное зрелище не осталось незамеченным. И часа не прошло, как из города на машинах, мотоциклах и просто пешком потянулись рыбаки, кое-кто даже с сетями и бреднями. Действительно, что в луже удочкой ловить, пропустил водичку через сеть и все дела. Странных рыбаков в плащах на берегу уже не было, а сидели они в кустах, откуда и фотографировали этот цирк профессиональным фотоаппаратом. Рыбу свою они заранее купили в магазине, в сетки разложили и на крючки повесили. Незадачливые вновь прибывшие рыбаки бороздили лужи на виду у проезжающих мимо автобусов с работниками станции, но кроме охреневших от ужаса лягушек ничего, конечно, не выловили. Фотографии потом появились на доске объявлений АЭС с надписью: «Их разыскивают за браконьерство!». Правда, долго они там не провисели, горе-рыбаки и поободрали – на память.

Историю эту со смехом в красках пересказывали во всех вахтах. Особенно ехидничали охотники. Но Зубов понимал, что рыбаки затаили на него определенную обиду, необходимо было сравнять счет.

Заячья поляна на самом деле существовала, и зайцы там водились. Именно здесь традиционно открывали сезон местные охотники. Собирались обычно накануне вечером, сидели ночью у костра, байки травили, выпивали, конечно, и ждали рассвета. На рассвете на поляну выходили зайцы на капусту. Охотники встречали их праздничным салютом. Обычно к утру охотники так «разогревались», что попасть в зайцев шансов не было никаких, но это и не важно. Праздник открытия охоты состоялся!

Вот Зубов и придумал: поймать несколько кошек, напялить на них кроличьи шкурки и надеть на шею колокольчики. Но не просто выпустить, а посадить на единственное дерево, которое росло посередине поляны. Был, конечно, риск, что охотники подстрелят бедных животин, но риск минимальный. Зайцы на дереве с колокольчиками – это высший пилотаж для будущих охотничьих рассказов.

Кроличьи шкурки купили на рынке. Целый вечер Зубов потратил на то, чтобы пришить к ним широкие резинки от старых подтяжек. Пойманные в подъезде кошки сильно кусались и царапались, не желая превращаться в зайцев, но упорство стажеров взяло вверх. Три пойманные и наряженные кошки были доставлены ночью к дереву на заячьей поляне. Из трех одна сразу спрыгнула с дерева и исчезла в кустах. Но две, спасаясь, забрались еще выше и там затаились. Чтобы кошки не сбежали раньше времени, ветки дерева обрызгали раствором с валерьянкой из детского водяного ружья, а на ствол внизу вылили пузырек нашатырного спирта.

Что произошло потом, Зубов узнал из охотничьих рассказов. Звенящие колокольчиками и весело мяукающие зайцы на деревьях произвели неизгладимое впечатление на сильно выпивших охотников. Кошек потом с дерева сняли, а новый «прикол» долго со смехом обсуждали на всей станции. Особенно зубоскалили рыбаки. Несколько дней Зубов ходил героем и принимал поздравления. Даже директор станции, как-то встретив его на территории, сказал:

– Слышал, слышал про твои приколы. Молодец, здорово придумал!

Зубов добился своей цели – отплатил обидчикам их же монетой, но главное было в другом – его приняли в вахте за равного, его заметили, о нем заговорили!

Работа в вахте на атомной станции особенная. Когда все оборудование работает нормально, то делать кроме регламентных работ персоналу особенно нечего. Оперативники повторяют инструкции, гоняют чаи и травят байки. Но внутреннее напряжение при этом очень сильное. Человек всегда готов к немедленным мгновенным действиям по устранению возможной аварии.

Как-то дежурный инженер-электрик проводил плановую проверку работы аварийного освещения и забыл предупредить операторов. На блочном щите на несколько секунд погас основной свет и сработала аварийная сигнализация. Реакция была мгновенной. Начальник смены бегом прибежал на блочный щит. Инженеры-операторы вскочили с мест, и каждый четко докладывал начальнику о работе подведомственного оборудования. Когда все выяснилось, незадачливого электрика чуть не побили и долго вспоминали ему эту ошибку. Это состояние готовности немедленно начать действовать и использовал Зубов в своем новом розыгрыше. Через три года работы на станции ему выдели однокомнатную квартиру в новом доме. Праздновать новоселье по традиции пришла почти вся вахта. Грузовую машину в таких случаях выделяла станция, а роль грузчиков выполняли сами оперативники. После переезда на новой квартире из картонных коробок организовали один длинный стол. С закуской в те времена уже стало плохо, колбаса в магазинах по талонам по килограмму на человека в месяц, но водку продавали без ограничений. Зубов не поскупился и взял по бутылке на брата. В разгар веселья, когда застолье уже перешло в стадию «Ты меня уважаешь? Не-е-е, я тобой горжусь!», Зубов включил хитроумное устройство, заранее смонтированное в туалете. Примерно через минуту после начала посещения электронное реле вырубало свет и спрятанный портативный магнитофон громовым голосом говорил: «Внимание – авария на блоке! Внимание – обесточение станции!». При этом электронным замком на несколько секунд блокировалась дверь в туалете. Эффект превзошел все ожидания. Посетители выскакивали с круглыми глазами, забыв застегнуть штаны и готовые к немедленной ликвидации аварии. В коридоре их уже встречали громовым хохотом несколько человек, посвященных в идею розыгрыша. Шутка закончилась, когда один из машинистов турбины, здоровенный увалень, одним ударом вынес дверь вместе с замком. К этому времени его, с хохотом, в коридоре встречала уже почти вся вахта. Дверь тут же установили на место, но шутку еще долго со смехом обсуждали за столом.

То, что молодой инженер-оператор устроил в своей квартире противоаварийную тренировку своей вахте, со смехом рассказывали на всей станции, и это, безусловно, стало еще одним плюсом в его трудовой биографии.

– Хорошо, что ты им еще в водку слабительного не подсыпал, чтобы почаще бегали, а то загадили бы тебе весь коридор, – смеясь, сказал ему при встрече директор, крепко пожимая руку.

Шутки шутками, но главное – заработать авторитет на работе. Обычно путь по карьерной лестнице до начальника смены станции занимает не менее двенадцати лет. Это очень серьезная и уважаемая должность, она требует знаний всех систем сложного производства. По сути, начальник смены – это ночной директор, так как именно ему приходится брать на себя ответственность и самостоятельно принимать решения при отсутствии высшего руководства АЭС. Илья прошел этот путь всего за шесть лет. Он сдал все необходимые экзамены, а их оказалось больше сотни, и стал ждать. Зубову повезло. Неожиданно освободилось место в другой вахте. Времени на подготовку «родного начальника» не было, и директор предложил эту должность Зубову. Работники вахты приняли нового, к тому же очень молодого начальника крайне настороженно. Между собой поговаривали, что молодой парень делает карьеру и обязательно будет «права качать». Зубов понимал, что без взаимопонимания и доверия работать в вахте невозможно. Необходимо было как-то заслужить авторитет и «стать своим».

В каждой вахте работают два машиниста турбины. Когда блок стабильно работает, двоим в машинном зале делать нечего, одного достаточно. Второй нужен только при пуске турбин или при аварийной ситуации. Вот в ночные смены приноровились машинисты в этой вахте спать по очереди. Нашли комнату, где днем на свои совещания собирались ремонтники, сдвинули столы, застелили их ватниками и устроили там лежбище. Один спит, другой в комнате для персонала дежурит. Если авария или начальство с обходом, то всегда партнера разбудить можно. Потом меняются. А спать и даже дремать на атомной станции категорически запрещалось. Другим членам вахты это, конечно, не нравилось, но машинисты работали на станции давно, пользовались авторитетом, и этот ночной сон вошел в традицию.

Зубов «логово» вычислил. Устроить прилюдный «разбор полетов», а тем более наказать машинистов, означало нажить в вахте недоброжелателей, точно новый начальник «права качает». Но и оставлять все как есть – показать свою слабость. Тогда он разработал целый план и привлек к его выполнению других работников вахты. Дело в том, что если днем на станции довольно много людей – ремонтники, начальники, уборщицы, то ночью кроме оперативного персонала никого нет. Свет в длинных коридорах оставляют только аварийный. Стены покрашены специальной краской в грязно-желтый цвет. На полу темно-серое покрытие. Боксы с оборудованием, где повышенный радиационный фон, закрывают на толстенные металлические двери со зловещими желтыми знаками радиационной опасности. Все оборудование при работе шумит, гудит и фыркает, создается впечатление, что в этих боксах кто-то живет. Среди оперативников ходят байки, что в боксах от радиации тараканы вырастают до невероятных размеров, а кто-то видел даже крысу величиной с большую кошку. В общем, ночью на станции жутковато даже для опытных работников. И вот, по плану Зубова, изобретательные шутники решили на этом сыграть и соорудили приведение. Один сел на плечи другого, пирамиду накрыли белой большой скатертью из столовки, на голову колпак с прорезями для глаз надели, в одну руку фонарь сигнальный, мигающий красным светом дали, в другую швабру и тихонько запустили в комнату, где в это время мирно спал один из машинистов. Для полной остроты ощущений дверь на ключ закрыли. Приведение воет, шваброй машет, фонарь мигает. Машинист бедный вскочил, к дверям рванул, а дверь закрыта. Через пару минут двери, конечно, открыли и свет включили. Парень в угол забился, в ужасе руками машет, головой мотает, крестится. Вахта хохочет. Картина маслом.

Но ведь и второго надо проучить. Первого немного успокоили, посмеялись вместе и уложили его обратно на «спальное» место. У большого кухонного ножа сломали лезвие, белую рабочую куртку машиниста ножом проткнули и с другой стороны сломанное лезвие закрепили. Вареньем вишневым рядом с ручкой ножа намазали и еще изо рта красную струйку пустили. Накрыли все это творение покрывалом, свет выключили и ждут. Тут и второй появляется – его очередь поспать подошла. Свет включает.

– Пора вставать, хватит дрыхать-то! Уступи место другу!

А друг молчит, в покрывало с головой закутан. Машинист покрывало поднимает, а под ним неподвижное тело все в крови и с ножом в груди. А тут свет гаснет и в комнату приведение со шваброй и фонарем заходит. Приведение как завоет. Машинист рванул наружу и по коридору скачками, как заяц, не оглядываясь, несется… Хорошо, что в конце коридора его уже шутники ждали, а то он бы до проходной доскакал.

Прикол вахта оценила, начальника приняли за своего, и дальше Зубову работать стало легче.

В то время атомных станций в стране строилось много. Специалисты нужны были везде. Начальников смен часто переводили с повышением на другие станции.

– Оказывается, ты самый молодой начальник смены не только на станции, но и во всем министерстве, – сказал ему при встрече начальник отдела кадров. – Я передал твои данные, теперь ты в особых списках министерства, жди нового назначения. Меньше, чем на главного инженера или заместителя директора не соглашайся. Но для дальнейшего роста тебе необходимо стать членом партии. Иначе не получится.

В те времена любой руководитель должен был обязательно состоять членом компартии. Взгляды на жизнь и советскую действительность у Зубова с партийной идеологией явно расходились. Илья хорошо помнил историю своей семьи и слова бабушки о коммунистах, но другого выхода не было.

«Буду ходить на партсобрания, платить членские взносы и все, – решил для себя он, – В конце концов, то, что я думаю, это мое дело. В голову ко мне никто не залезет».

Однажды после смены он зашел в кабинет парторга станции.

Парторг – толстомордый, небольшого роста, кругленький крепыш – на АЭС был человек новый, его только что прислали из райкома партии. Говорили, что до этого он был председателем какого-то местного колхоза и под его мудрым руководством колхоз полностью обанкротился. В погоне за планом по мясу он приказал перерезать всех дойных коров и оставил деревню и без мяса, и без молока. Терпеливые колхозники на этот раз не выдержали и устроили бунт. Нерадивого председателя надо было выгнать с работы и из партии совсем, но у него были какие-то высокие покровители то ли в обкоме, то ли в местном райкоме, поэтому решили отправить его парторгом на атомную станцию, дабы под ногами не мешался.

На станции он развил бурную деятельность. По два раза в месяц собирал общее партийное собрание, где по бумажке читал длинные бессмысленные речи. Свое выступление он готовил просто – вырезал из очередной передовицы газеты «Правда» понравившиеся ему абзацы и вклеивал их в тетрадку. С самого начала парторга на станции прозвали «Абзац». Однажды он чего-то там не дорезал и, прочитав бессмысленный набор слов, оглядел притихший зал и сказал:

– Это конец!

– Это – пипец, – тихо добавил кто-то. Зал грохнул от хохота.

С тех его все стали называть «Абзац-пипец».

– Ну что, начальником смены стал, теперь в партию пришел поступать, дальнейшую карьеру делать? – сразу после приветствия ехидно спросил парторг.

– Да, время пришло, осознал, считаю себя достойным, – спокойно ответил Зубов.

– Значит так, – перешел к делу парторг. – Мне, как и вам, сверху спускают план. В этом году надо было принять в партию десять рабочих и только трех ИТР. Если вы в курсе, то у нас партия рабочего класса, а вы, инженеры, – это просто примкнувшие. У меня недобор – трое рабочих. Не хотят нынче работяги в партию вступать, несознательные стали. Ваша задача – привести мне трех новых кандидатов из рабочих, вот тогда и поговорим. Причем, достойных, нам шалопаев не надо!

В вахте Зубов выбрал, по его мнению, трех наиболее «достойных» кандидатов и провел с каждым из них отдельную беседу. Ответ был один:

– Хороший ты парень, начальник. Тебе надо карьеру делать, я тебя понимаю. Но меня ты зачем в это ярмо запихиваешь? Это же членские взносы, целых три процента от зарплаты, и еще на партсобрания ходить надо. Ты извини, но здесь я пас.

– Ладно, подожду следующего года, там будет новый план, – подумал Зубов, он даже и не подозревал, что именно это обстоятельство через несколько лет спасет ему жизнь.