Свистопляска

С огроменным букетом Васька сел в такси и полетел на завод. Чтобы мужики из бригады не засекли, Васька пошёл через другую проходную. Зашел на территорию, и стал прикидывать, куда лучше спрятать букет. По пути встретилась техничка, тетя Зоя. Пожилая, сердобольная женщина с радостью согласилась помочь Ваське:

– Давай, я их в воду поставлю. У меня там есть бадья. Ух, какие они тяжелые…Красотища!

– Только Вы никому не говорите, зачем, от кого! – умолял Васька.

Ровно в одиннадцать, когда мужики пошли обедать, он забежал в раздевалку, скинул спецовку и надел эту свою «фирменную» голубую рубаху. Заскочил к тете Зое, взял розы в охапку…Самое сложное было идти по территории до АБК, где сидел отдел кадров. Шел Васька по дорожке – и все глазели. Да не просто глазели, а расстреливали взглядом. «Кому это?» – спросила какая-то женщина, кажется, из ОТК. Васька не ответил. «Какая тебе разница?» – подумал про себя. Хохлов из транспортного, и вовсе вылупился, как ворона, сопроводив Ваську глуповатой улыбкой.

Васька, наконец, добрался до АБК и по лестнице взлетел на третий этаж. Двинул по коридору. Здесь тоже народ глядел, озирался. Вот и дверь отдела кадров. Васька осторожно нажал ручку и зашел. В большом просторном помещении было человек двадцать: кадровики, посетители…Все повернули головы. Васька мигом оценил обстановку, нашёл взглядом Анжелу. Она сидела в глубине кабинета, закрытая монитором.

– Вы к кому спросила? – спросила какая-то кадровичка.

Васька, не говоря ни слова, попёр буром к Анжеле. Та болтала с кем-то по телефону, но увидев, что идут к ней, прервала разговор. Васька аккуратно положил охапку цветов ей на стол. Анжелу обдало волной свежих роз…Она встала и покраснела.

– Это Вам… – произнес Васька, как будто принц из сказки. – Анжела, выходите за меня замуж. Я люблю Вас!

В кабинете воцарилась тишина, все замерли. Анжела смотрела на Ваську, Васька – на Анжелу.

– Решайся, девка! – сказал вдруг пожилой мужик, из посетителей.

– А кто это? – спросила начальница отдела, указывая на Ваську.

– Из механосборочного цеха он, слесарь… – ответили ей.

– Ааах, слесарь…– дородная начальница выдвинулась из-за стола. – Молодой человек, прошу Вас покинуть кабинет! У нас идёт рабочий процесс. Устроили здесь цирк. Вы понимаете, что нарушаете трудовую дисциплину? И почему не на рабочем месте? Ваш начальник цеха, Заболотный, в курсе происходящего?

Васька даже не повернулся к ней. Он стоял и смотрел на Анжелу.

– Вам лучше уйти…– сказала она.

Васька ещё раз глянул в её глаза, и пошел прочь.

В цеху Васька долго стоял у тисков и всё прокручивал в голове хронику событий. Сотни, тысяча мыслей захлестывали его, рвали на части. Он не сразу услышал чей-то голос:

– Василий, к начальнику цеха.

Мастер Антон Михалыч дергал Ваську за рукав.

– К Заболотному вызывают! Иди!

Васька направился к Заболотному.

– Заходи, Клюев – пригласил начальник. – Тут из кадров звонили, сказали, ты там «представление» устроил. Мне, в общих чертах, рассказали…Я всё понимаю, но зачем, на заводе-то? Понравилась девчонка, ну договоритесь в городе встретиться, елки-палки. Мало кафешек что ли? А здесь производство, дисциплина…

– Объяснительную писать? – спросил Васька.

– Иди уж, Отелло…

Васька побрел к двери.

– Ах да, Клюев…Цветочки-то забери оттуда. Они просили. Прямо сейчас забери, ладно? А то опять «хай» подымут.

Васька направился в отдел кадров, «за цветочками». Тихонько зашёл в кабинет, без стука. Было пусто, все ушли на обед. Только одна девчонка сидела за монитором. Мельком глянула на Ваську и высокомерно кивнула куда-то вниз. Цветы лежали не на столе Анжелы, а у самой двери, на стульях – никому не нужные, брошенные. Несколько роз упали на пол. Васька взял охапку и, стараясь не попадаться на глаза, пробежал воровато, как мышь, по территории, назад к техничке.

– Тетя Зоя, примите от меня…– Васька прятал взгляд.

– Спасибо, сынок… – она не стала задавать лишних вопросов, только обняла его.

После смены, Васька прыгнул в «газельку» и забрался на сдвоенные задние сиденья, погрузившись в свои мысли, одна чернее другой. Ехать до дому было прилично, почти через весь город, до «конечной» остановки. «В «летник» что ли рвануть? – прикидывал Васька. – Хорошенько напиться, прямо в хлам. Полегчает по-любому». Но в «летнике» могли повстречаться мужики с завода, поэтому Васька решил «накатить» дома. Мать с батей уехали на дачу, никто не помешает. «Да, денек выдался, однако…» – думал Васька. Ну то, что скоро весь завод узнает о его «любовной драме» Васька не сомневался. Уже сегодня пойдут сплетни, насмешки. И станет он – ходячий анекдот в арматурном. Он представил, как на него показывают пальцем и говорят: «Вон этот к Анжелке-то клеился…» – «Который?» – «Да вон, самый мелкий идёт. Шибздик, а прыгнул на королеву!» – «Да уж, замахнулся, слесарь. Нехреново так…». Мучил-мучил себя Васька этими мыслями, и незаметно закимарил мирным пролетарским сном…

Его разбудил крик. Васька открыл глаза, и обнаружил себя лежащим на задних сиденьях, куда рухнул во сне. В салоне «газельки» что-то происходило. Слышалась возня, перебранка…Васька осторожно выглянул из-за спинки кресла. Двое мужиков тащили женщину из салона на улицу. Больше никого не было. Васька посмотрел в окно. Кругом только лес, сосны, ели…Наконец, до него дошло – «газелька» проехала «конечную» и повернула в сторону Рыбачьего посёлка. Он как-то ездил в эти края с друзьями «на щуку».

– Давай, милая, не ломайся, сделай нам приятно – донеслось до Васьки.

– Мне домой надо, меня дети ждут…отпустите, пожалуйста, я никому не скажу – упрашивала женщина.

– Да не боись, не боись…Убивать мы тебя не собираемся. Потрахаемся только. Тебе понравится…

Васька лежал, как деревянный чурбан, на сиденьях и не знал, что делать в такой ситуации. Но делать, по-любому, что-то надо. Сперва закралась подленькая мысль – как только все они покинут «газельку», Васька выждет пару минут, откроет дверь и рванет в лес. Хрен догонят. А там – он с мобильного позвонит в полицию. Почему бы нет? Все равно он не справится с двумя амбалами. Были бы, скажем, нож, ломик, ещё лучше пневмат или трамват – тогда можно дать бой. А тут с голыми руками, попробуй-ка! Эх, сколько раз в юности он хотел записаться на бокс (карате, самбо, дзюдо), и всё не собрался. В армии тоже приёмам не учили, только шваброй махать. Поэтому сейчас не остается ничего другого – только выждать момент и бежать. И сразу – звонок в полицию…

– А давай её прямо здесь, в салоне? – услышал Васька. – В лесу еще орать начнёт, как резаная…

– А чё? Давай…

И тут Васька понял – надо вылезать из «убежища». Он привстал, изобразил, будто только проснулся:

– Уже «конечная», что ли? Я тут закемарил маленько…

Те, двое в салоне вытаращили на него глаза.

– Опаньки…– произнес один, здоровый такой, который был водителем.

– Откуда ж, ты взялся, болезный? – с досадой сказал его кореш, жирный лысан, в черной майке.

Зареванная женщина с надеждой взглянула на Ваську.

– Здравствуйте! – сказала она. И Васька узнал её – это жена Вовки Ширяева, его одноклассника. Она училась в параллельном классе. У них двое детей. Васька порой видел её в микрорайоне.

– Пошли, братан, на воздух, покурим, попиздим… – предложили кореша.

Васька машинально согласился – у него до сих пор не было плана действий. Вышли из «газели», женщина осталась внутри. Отошли пару шагов.

– Где живешь братан? Местный? – начал издалека пузан, зажигая сигарету.

«Тянут время, решают, что делать?» – сообразил Васька.

– «Местный» – ответил он тоже не спеша. – Вот со смены еду. Устал как собака, весь день у станка. Скорей бы домой, помыться, пожрать.

– Подожди, братан, давай постоим, за жизнь перетрем…Куришь? – толстяк изучающе глянул Ваське в глаза.

– Курю.

Васька нервными пальцами достал сигарету и закурил. Водила-здоровяк стоял рядом, поигрывал цепочкой.

– Кого знаешь из «местных»? – спросил он.

– Да многих – соврал Васька.

– Например…

– Тёму с «кирпичного», Альберта, Рашпеля…(этих Васька знал из разговоров приятелей).

– Уважаемые люди…– заметил водила.

– Такая тема, братан, – встрял жирный. – Мы тут бабу знакомую встретили (кивнул в сторону «газельки»). Сейчас тут пикничок собрались устроить. Погуляем маленько. Давай с нами? Распишем эту давалку на «троих»…

– Да не могу я…Домой бы, говорю, пожрать.

– Потом пожрешь. Вместе побухаем где-нибудь. А сейчас – ебля! Можешь первым…

– Лады! – сказал Васька. – Дайте только отлить, всю дорогу терпел.

– Да без базара!

Кореша расслабились, закурили по-второй и стали обсуждать «пикничок».

Васька отошел в сторонку, под дерево. Аккуратно, чтобы не привлекать внимание, снял с себя ремень, натянул на руку, увесистая пряха повисла в воздухе. Вдруг резко, в два прыжка, он подлетел к «дружкам», и звезданул пряхой наугад, по мордам.

– Аааааа! – заорал белугой толстяк и схватился за череп.

Водила-бугай схватил Ваську за рубаху – ту самую, голубую, фирменную. Рубаха треснула от натяга и лопнула. Васька развернулся и со всей дури свистнул пряхой в пасть амбалу. Тот схватился за разбитые губы и присел на карточки. Кровь залила его ладони. «Сучара!» – пробубнил он. Васька распахнул дверь «газельки»:

– Выходи, быстрей! – закричал женщине.

Та не сдвинулась.

– Ну же!

Женщина как замерла. Васька оглянулся. Кореша, злые, окровавленные – перли на него. Васька влетел внутрь пассажирского салона и захлопнул дверь.

– Давай, попробуй, достань меня здесь, бля! – закричал он, болтая пряхой. Маленький Васька в «газеле» чувствовал себя, как рыба в воде. Чего было не сказать о габаритных противниках.

«Дружки» остановились перед дверью. Амбал долбанул кулаком, но и только.

– Вам – пиздец! – жирный ткнул указательным пальцем в стекло.

Кореша стали шептаться.

Васька посмотрел на женщину – она сидела вся белая, парализованная страхом.

– Как тебя звать? – спросил Васька.

– Ирина…

– У тебя мобильный с собой? Мой выпал, когда дрался.

– Забрали…

Васька выматерился. Стал шарить глазами по «газельке» в поисках хоть какой-нибудь палки, железяки. Но, ничего, кроме дохлой китайской швабры, не нашлось.

– Подай-ка её мне! – приказал он Ирине.

Шваброй он перекрыл вход в «газель», зажав её между поручнями. Не ахти, какая баррикада, конечно. Но, по-любой, создаст преграду, когда шобла полезет сюда. Попробовал раскачать и выдернуть кресло, чтобы завалить вход – куда там, без инструментов!

– Что у тебя в сумке? – Васька кивнул на пакеты.

– Продукты…еда…

– Дай сюда!

Он заглянул в пакеты. На дне, посреди йогуртов, стояла бутылка «Клинского». Васька схватил её за горлышко в свободную левую руку. В правой-ремень, в левой – бутылка. И на миг показалось Ваське, что стоит он в этой «газели», с бутылкой «Клинского» – как солдат с гранатой, посреди Родины.

– Погляди, там, в замке зажигания ключи вставлены? – приказал Васька.

Та наклонилась к водительскому креслу.

– Нет!

– Погляди: на сиденьях может у них где? Забыли, может…

– Нет, не видно…

– Ладно…

Амбал стоял в двух метрах от дверей, караулил. Толстяк ненадолго отлучился, а затем припер сухие ветки. Бросил их под «газель». Опять отлучился – и вновь вернулся с хворостом. И так несколько раз.

– Что они собираются с нами сделать? – встрепенулась Ирина.

– Поджарить…– просто ответил Васька.

– Сделай же, что-нибудь! Будь мужиком! У меня – дети, школьники ещё, как им жить без меня…Выпусти! Пусть насилуют, потом отпустят, глядишь.

– Прекрати истерику! – рявкнул Васька.

Женщина замолчала.

– В общем, так…– Васька перешел на шепот. – Как только я открою дверь, и кинусь на них, ты сразу, слышишь – сразу! – беги. У тебя будет очень мало времени. Беги, как ошпаренная. На, ремень, натяни на руку. Если что, сразу им пряхой по башке – не раздумывая.

Кореша снова «закурили». Видимо, перед решающим броском. Васька осторожно убрал швабру с прохода. Переместил бутылку «Клинского» в правую руку.

– Ну, всё! Сейчас рвану…Готова? Вперед!

Васька резко распахнул дверь и коршуном бросился на «стаю». Бутылка «Клинского» разбилась об голову жирного, тот мешком рухнул на землю и застонал. Его дружок, амбал, попытался с правой вырубить Ваську. Удар получился смазанный, по касательной. Васька только пошатнулся. В ответ он пятёрней заехал по глазам противнику. Один палец достиг цели. Абмал схватился за глаз, но через миг ударил Ваську в грудь кулачищем. Тот отлетел к машине и вдруг! – нырнул под «газель». Быстро пролез под днищем, с обратной стороны выбрался наружу, и сиганул вглубь леса.

Васька всегда хорошо бегал: в школе, в армейке…Уже чего, чего, а бегать он умел. И сейчас летел, как пуля. «Сукаааааа!» – доносилось ему вслед – Убью, падла!».

…Прошёл год. Следствие к тому времени закончилось. Обоим корешам впаяли по «десятке» строгого режима. Васька всё также слесарил на арматурном, сдал на шестой разряд. На заводе его подвиг оценили – писали в многотиражке, выдвигали в мастера, но Васька отказался. Бывало, мужики из бригады пытали его:

– Ну ты, расскажи подробно, как было-то?

Васька отмахивался:

– Чё вспоминать-то? Дело прошлое…

СЕРЁГА-РОЗЕНБАУМ

«Сбацай, чё-нибудь!» – просили пацаны во дворе, когда Серёга топал с гитарой, поздним вечером из колледжа. Отказывать местной шпане было чревато. Все уже «на стакане», кое-кто поигрывал ножичком. Приходилось уважить требовательную публику, охочую до шансона. Измотанный после многочасовых репетиций Серега устало брал в руки «шестиструнку», и весело спрашивал:

– «Владимирский централ» или «Дембельскую»?

Одной песни, как всегда, было мало. Далее начинался концерт по заявкам аудитории. На шум гитары подтягивались алкаши с окрестных лавочек. Серегу обступала толпа с характерным запашком. Рассаживались кто-куда.

– А вот эту ещё знаешь, ну эту…– наперебой атаковали Серегу, едва он заканчивал последний куплет.– «Голуби летят над нашей зоной»… «Сбивая черным сапогом»….«Жиган-лимон»…

Бывало, запевали всем хором, особенно какую-нибудь «душевную».

– Выйду ночью в поле с конём…– жалостливо тянула орава в ночном полумраке.

Такие «сольники» происходили у Сереги почти каждую неделю. Порой концерт  прерывался «стражами правопорядка», которые вразвалочку вываливали из «бобика» и начинали шманать братву по полной программе. Случалось, всю честную компанию охаживали дубинками – за чей-то пьяный базар или косой взгляд. Несколько раз Серегу увозили в отделение – «до кучи» с остальными. Уже в самом ОВД начинался новый разбор полетов – с толком, с чувством, с расстановкой. Пьяные менты рвали струны, ломали гитару, впрочем, кому-то из дворовой ватаги везло ещё меньше – тем уже ломали ребра и челюсти.

Дружба со шпаной, чего скрывать, льстила Сереге, хотя и требовала некоторого напряжения нервов и сил. Но это, так сказать, издержки популярности. Назвался груздем – полезай в кузовок. Хочешь быть «народным артистом», будь добр иногда «выходить в массы», выпивать и закусывать, с этим самым, народом. «Розенбаум» – такая кликуха приклеилась к нему во дворе с чьей-то легкой руки.

Вообще, Серега был солистом одной из бессчисленных рок-групп, которые, как грибы после дождя, стали возникать в 90-ые годы. Серегина рок-группа образовалась в техникуме из музыкантов-любителей, непризнанных, пока, гениев. Первым делом они обмыли дешевым портвейном свой «амбициозный проект» и в тот же вечер совместными усилиями родили крикливое название – «Дети перестройки».

Репетировали в подсобке, под лестницей, пока директор колледжа, Георгий Францевич, не одобрил проект, следуя духу времени.

– Ребята, кончайте по подвалам скитаться! Чай, не брежневские времена – сейчас за ваш рок никто не будет шпынять. Выходите из катакомб! – заявил он.

После этого барского «одобрямс», новоиспеченная группа «на белом коне» перебралась в актовый зал, клятвенно заверив руководство не устраивать «попойки» в стенах альма-матер. Через месяц-другой они стали давать концерты для своих же однокашников. Впрочем, первые выступления проходили достаточно вяло. Публика, мягко говоря, не принимала собственные песни группы, и требовала чего позабористее: что-нибудь из «Сектора Газа», «Кино», «ДДТ», «Алисы»…Группа быстро утратила свою идентичность, и стала банально перепевать чужие хиты. Зато и народу на концертах прибавилось в разы. Они стали местными «хоями» и «цоями», вовсю пользуясь плодами успеха, особенно когда дело касалось сексапильных поклонниц.

– Все девочки-наши! – хвастали «гении» друг перед другом.

Шли годы…Серега закончил колледж и устроился на литейный завод. Его группа к тому времени благополучно развалилась – «звезды», под бременем славы, не смогли ужиться в одном коллективе. Каждый считал себя особенным, этаким Куртом Кобейном, и за спиной высмеивал других участников «проекта». В один прекрасный вечер «Дети перестройки», сдобренные хорошей порцией водки «Nemiroff», разругались вдрызг. Серега не жалел об этом «недоразумении», и надеялся создать на предприятии «настоящую группу», которая будет выступать на престижных фестивалях.

Серега устроился менеджером в общий отдел. Работа была ему по-душе. Он, наряду с двумя другими клерками, занимался организацией корпоративных мероприятий: Новый год, 23 февраля, 8 марта, День Фирмы и т.д. Местная самодеятельность здесь была на «совковом» уровне, и Серега на своих хрупких плечах взялся поднимать этот ответственный участок. Бегал по всему производству, выискивал «таланты», главным образом – для своей группы. Перезнакомился с кучей людей, провел кастинг и начал верстать концертную программу. Приближался День Металлурга…

В тот день, в огромном актовом зале собрался весь цвет «Урал-Металлургия». Тысячу человек, не меньше. В числе прочих – собственники, генеральный директор, прочий топ-менеджмент. Серега как глянул из-за кулис на всё это людское море, так и ахнул. Легкая паника охватила его тонкую творческую натуру.

За эти пару-тройку месяцев подготовки, он успел сколотить какую-никакую группу, под названием «Стальные ребята». По замыслу Сереги, на первом этапе, группа должна была набрать очки у заводского руководства, чтобы в неё стали вкладываться. Отсюда, дабы потрафить «генералитету» и было выбрано название, исходя из отраслевой специфики – возможно, не самое удачное, несколько кривое. «Потом, раскрутимся, сменим бренд» – думал Серега. Он уже придумал новое, «серьезное» название для группы  – «Цельно-металлическая оболочка» (из одноименного фильма Стэнли Кубрика).

Сегодня, в этот праздничный вечер, состоится презентация его детища перед топ-менеджментом «Урал-Металлургия». Серега хотел, чтобы «большие дяди» заметили его проект и взяли под свою надежную опеку. Чтобы уж наверняка запасть в душу генерального директора, Серега сочинил убойную, как ему казалось, песню про металлургов. Она должна была закрывать концертную программу, стать её украшением, гвоздем, сенсацией! Песня должна была пойти в массы, стать народным достоянием, которое он, Серега, подарил простым людям.

– На сцену приглашается группа «Стальные ребята»… – услышал Серега из-за кулис голос Аллочки, менеджера его отдела (в этот вечер она была конферансье). – Это молодая, но талантливая группа, которая родилась на подмостках нашего предприятия «Урал-Металлургия». Специально для Вас, дорогие заводчане, была написана песня про нелегкий труд литейщиков, который, безусловно, является примером героического подвига, немеркнущего в веках. Дамы и господа, встречаем «Стальных ребят»!

Раздались жидкие аплодисменты. Команда бодро выскочила на сцену, и от души вдарила по струнам. Призывно завизжали электрогитары. Руководство в первых рядах оживилось. Кто-то даже поднял большой палец вверх – молодцы ребята, хорошо начали! Кто-то стал пристукивать ногой в такт мелодии.

– «Урал-Металлургия» – ты гордость всей России! – запел припев Серега, и чуть не прослезился от собственной лирики.

– …Гордость всей России! Слава всей России!  – с чувством подхватила группа.

Песня, словно, мировая революция, накатывала на зал, захватывала сердца людей, вела за собой – куда-то вдаль, за горизонт, в светлое капиталистическое будущее. Серега видел, как «генеральный» улыбнулся и показал на него пальцем какому-то респектабельному господину в «очочках».

– Нас ни сломить, ни согнуть! – поддавал жару Серега, будто пел коммунистический «Интернационал».

Они реально зажигали. Им стали аплодировать – сначала тихонько, вежливо, потом, распаляясь, всё громче и громче. Под финал, грянули бурные, продолжительные аплодисменты. «Стальные ребята» вежливо кланялись в разные стороны, словно извиняясь за фурор, которой они произвели на аудиторию.

– Молодцы! Молодцы! – кричали им отовсюду. – Браво! Давай на бис! Что значит – наши! Умеют же, паразиты! Который там пел-то у них, главный, как звать парня?

Они всё кланялись и кланялись, а их все не отпускали, обильно поливали аплодисментами и восторгами.

– Мы это сделали! – заорал Сергей, едва они влетели в гримерную, уставшие, но счастливые. – Вы видели «генералов»? Они стоя хлопали, будто мы «Любе» или «Парк Горького». Сейчас всё идем в «Метелицу» праздновать успех!

– Куда это вы без нас собрались? – в гримерную влетела конферансье Аллочка, с кокетливой мордашкой. – Девочки, вообще-то, бурно вас поддерживали. Я лично даже голос сорвала, когда вы там кланялись направо-налево. Так что с вас – как минимум, бутылка мартини! Нет, две бутылки! Три, три!

– Не вопрос! – охотно согласился Серега, уже пьяный от славы и счастья. – Бери всех! Будем зажигать сегодня!

Под Новый год трудовому коллективу выдали «тринадцатую зарплату». Парни были при деньгах и сгорали от нетерпения «хорошенько нажраться», как выразился клавишник Андрюха Маслов.

В «Метелицу», самое модное кафе в городе, закатились всем табором: артисты из самодеятельности плюс «сочувствующие». Быстренько сдвинули столики, понабрали выпивки и понеслось…Серега сорил деньгами, как саудовский шейх. Угощал милых дам экзотическими напитками: текилой, ромом, бренди, бурбоном. Сам энергично налегал на виски, не брезговал и водочкой, которую ему щедро подливали услужливые друзья.

– За тебя, Серый! – орали ему через весь стол новоиспеченные фанаты.

– Сережка, ты супер! – визжали от восторга девочки.

Начались танцы. «Заводские» образовали свой большой круг, и вытянули в центр уже порядком опьяневшего Серегу. По части танцев, он был, мягко говоря, не очень. Двигался как обычный «гопник» на сельской дискотеке, будто боксируя с невидимым противником из соседней деревни. Впрочем, в этот вечер Сереге казалось, что его движения – органичны и наполнены тайным смыслом; вообще он немного Майкл Джексон со своей «лунной походкой». Его подбадривали благодарные зрители, и бешено аплодировали:

– Пошёл, пошёл! Ай, молодца!

Через пять минут Серега настолько вошёл в раж, что стал активно импровизировать, перебирая танцевальные стили всех стран и народов. Вот он – удалой казак с Кубани, вот он – безбашенный цыган, вот он – черный дикарь из Намибии. Фантазия Сереги не знала границ и условностей. Его унесло куда-то в параллельную реальность, где все жители планеты Земля пустились в общий пляс, как массовка в клипе Бритни Спирс «Baby One More Time».

Вдруг какая-то бабенка выскочила в центр, и стала обвиваться вокруг Сереги, словно тропическая лиана. Выглядела она потрясающе, от неё пахло цитрусовыми духами. Серега схватил её в свои объятья, поднял на руки и начал кружить, вдыхая полной грудью аромат, который источала красотка.

– Пошли поболтаем! – шепнула она ему на ухо.

Присели за столик. Дальше…дальше Серега помнил смутно.

На следующий день его просветил Витька Коровин, бас-гитарист:

– Ну, ты дал вчера! Мы все просто выпали. Помнишь, как признавался в любви Ираиде?  Стоял на коленях с предложением руки и сердца…Во, кадр!

– Какой Ираиде?

– Какой Ираиде? – удивился Витька, вылупив свои шары. –  Самойловой! Дочери генерального директора, чувак…

Серега схватился за лоб:

– Во, попал!

– Теперь тебя её папаша в порошок сотрёт! – добавил перцу участливый Витёк.

Впрочем, «дружбан» с выводами поторопился. События приняли совсем иной оборот. Ираида влюбилась в Серегу. Она то и дело стала отираться в их отделе – по поводу, и без. Сама она числилась в кадрах, но рабочее время проводила, где хотела. В основном, болталась в городе. На завод заезжала «по настроению», то есть один-два раза в неделю, обычно, по пятницам, чтобы вволю посплетничать с подружками, и показаться в кабинете отца с какими-нибудь толстенными папками, для «блезиру». Отец, Самойлов Леонид Витальевич, не хотел, чтобы дочь росла «белоручкой» и всячески поощрял её трудовую деятельность. У него были большие планы на единственную наследницу.

– Ну, как работа, кипит? – спрашивал родитель, обнимая любимую дочку. – Игнатов загонял тебя поди? Ты только скажи…Я уж так и быть, попрошу Евгения Михайловича попридержать коней.

Игнатов – зам. генерального по кадрам – пылинки сдувал с Ираиды, и всеми силами пытался создать ей максимально комфортные условия. Выделил отдельный кабинет с хорошей мебелью, оснастил его кондиционером, холодильником, микроволновкой. Даже настоял, чтобы поставили туда большой аквариум – для «снятия стрессов». Лично ездил в зоомаг, выбирать золотых рыбок…С легкой руки обходительного Игнатова, Ираида регулярно получала хорошие премии, а также другие приятные мелочи – благодарности, грамоты, сувенирчики, презенты…

Занятая по горло своими делами Ираида редко появлялась в офисе, поэтому не успела разглядеть новичка Серегу, который работал в «Урал-Металлургия» без году неделя. В первый раз она его увидела на сцене, в тот вечер, когда весь зал стоя аплодировал его песне.

– Забавный мальчик! – подумала тогда про себя. – Надо познакомиться…

Вообще, она нравилась парням. Отец всячески отваживал разных «кобелей», и настаивал, чтобы дочь, в свои двадцать пять лет, поскорее вышла замуж за перспективного парня. Он со студенческой скамьи дружил с нынешним директором по экономике и финансам «Урал-Металлургия» Макаровым. У того был сын Владлен, смышлёный малый, который закончил «плешку» в Москве и устроился на завод начальником финотдела.

– Присмотрись к нему! – советовал дочери Леонид Витальевич. –  Головастый парень, за таким будешь, как за каменной стеной. И мать обеими руками «за»! Гляди, протянешь…

Умник Владлен, тоже по настоянию своих родителей, стал осторожно обхаживать Ираиду. Он был ужасно вежливый, предупредительный и…скучный. Его длинные занудные речи откровенно бесили Ираиду. К тому же он был прижимист, хоть и похвалялся порой своим богатством, нажитым папашей. В ресторане скрупулёзно пересчитывал счёт, препирался с официантами, выбивал для себя скидки. Возможно, другой бы женщине понравилась такая рачительность (мол, хозяин, каждую копейку бережет для семьи!), но Ираида его возненавидела.

– Этот Владлен – мерзкий «сухарь», зануда и жмот! Нашел, кого мне сватать! – сказала она отцу в сердцах.

А вот рубаха-парень Серега ей сразу понравился. Она зачастила к ним в отдел, благо там работала её подруга, Алла  Ермохина – Аллочка, как её звали многие знакомые. Та сразу сообразила, что Ираида запала на Серёгу, и взялась посодействовать дочке генерального. Обе «хищницы» выработали совместный план действий. Впрочем, чтобы окрутить простака Серегу много ума не требовалось. Аллочка пригласила его в субботу, на свою дачу, «попеть для друзей», ну и вообще отдохнуть, поесть шашлыка, искупнуться в озерке. Серега тут же согласился. Ему льстило, что его талант «заметили» и стали добиваться расположения, приглашать в «общество».

– Бремя славы! – томно вздыхал он по дороге на дачу, болтаясь в обнимку с «шестистрункой», в пригородной электричке.

К его удивлению, никакой большой компашки, которая ему грезилась в мечтах, и в помине не было. За накрытым столом расположились только Аллочка и Ираида. Обе-в легких сарафанчиках. Серега немного помялся, вспомнил свое поведение на День Металлурга.

– Кто к нам пришёл! Гляди, подруга! Иссушила молодца чья-то девичья краса! – Аллочка тут же вжилась в роль опытной свахи.

Серега не прочухал тему и с интересом уставился на щедро заставленный стол. Он с утра ничего не ел, и, прежде чем развлекать девочек своим «бархатным голосом», хотел вкусно покушать. Время близилось к обеду.

– Поднимем бокалы! – воскликнула Аллочка.

Серега мигом осушил свой фужер, и забренчал на гитаре:

– Не падайте духом, поручик Голицын! Корнет Оболенский, налейте вина!

Девчонки засмеялись, началось веселье. В этот день они много ели, пили и дурачились. Серега пожирал глазами Ираиду. К вечеру пошли на озеро, искупаться. На бережку Аллочка вдруг спохватилась:

– Ой, я же забыла мобильный в доме! Отдыхайте пока без меня!

– Ну, ты как всегда! – пожурила подруга. – Давай быстрей!

– Я мигом!

Аллочка умчалась в сторону дач. Тем временем Серега откупорил шампанское, и протянул бокал Ираиде. Их взгляды встретились…

Вот тогда-то у них и закрутилась любовь. Они скрывались ото всех, ворковали где-то по отелям и паркам на окраине города. Ираида ужасно боялась огласки. Никто из офисного планктона, кроме преданной Аллочки, не знал, какие страсти кипят у них под боком. Но земля слухами полнится…Как-то вечером, за семейным столом, Леонид Витальевич поинтересовался у дочери:

– Что у тебя с этим музыкантом?

Ираида воткнула вилку в эскалоп, и равнодушно спросила:

– Каким ещё музыкантом?

– Не прикидывайся дурочкой, я всё знаю! – рявкнул отец. – Давай, выкладывай! Матери тоже будет интересно. Не так ли, Нонна Юрьевна?

Супруга Леонида Витальевича поспешила согласиться:

– Ну, разумеется, нам с отцом, небезразлично, с кем встречается наша дочь.

 Ираида сморщила личико.

– Мне кажется, я уже достаточно взрослая девочка, чтобы не отвечать на такие вопросы…

– А мне кажется, ты уже достаточно взрослая, чтобы перестать хамить родителям! – осадила дочь Нонна Юрьевна. – Если ты завела интрижку…

– Погоди, мать, с нотациями! – перебил Леонид Витальевич. – Так мы от неё ничего не добьёмся. Упрётся рогом и всё! Ираида, давай конструктивно поговорим. По-семейному. Встречаешься ты с ним или нет?

– Ну, встречаюсь…

– Давно?

– Месяца три где-то, не считала.

– Что у вас – серьезно или так, встретились-разбежались? – допытывался отец.

– Мы любим друг друга! И даже думаем пожениться!

– Ничего себе заявочки…–  Нонна Юрьевна обеспокоенно взглянула на мужа. – Это что-то новенькое. Ты случайно не в положении, милая?

– Пока нет, но активно работаем над этим! – съязвила Ираида.

– Я поговорю, завтра, с твоим гитаристом – предупредил отец. – С глазу на глаз, по-мужски…Выведу на чистую воду, добра молодца.

– Это ничего не изменит – кивнула плечами Ираида. – Он тебе скажет всё то же самое….