Впрочем, сама Кроткая проповедует несколько иное и откровенно говорит о посмертном воздаянии, не смущаясь тем, что слова ее противоречат Старому Писанию. Даже не в этом дело. Она обещает воздаяние потом за послушание сейчас. Ну, чем не покупка? И почему Вечный Враг и Дочь Его не желают называть вещи своими именами? Не потому ли, что в таком случае их будет трудно отличить от нас?
И при этом они всячески стремятся лишить человеков скромных удовольствий их короткой жизни. А на самом деле (Танита была твердо убеждена в этом), жизнь человеков и без того жалка и полна неприятностей. И что из того,, что попытки людей слегка подсластить эту горькую пилюлю укорачивали и без того малые сроки их ничтожного существования. Они же полагали, что тем самым делают себе что-то приятное. А разве сам Вечный Враг не утверждал, что даровал своим творениям свободу воли? Так зачем же Дочь Его пытается ограничить ее?
– Я не стану сражаться с тобой здесь и по твоим правилам, Теодора-Мария, – медленно проговорила Светоносная. – Я найду тебя, когда ты не будешь купаться в лучах благословения Господина Твоего, там, где Он отвернется от тебя.
Кроткая стремительно шагнула вперед.
– Он нигде и никогда не отвернется от меня! Слышишь ты, Адский Свет?!
– Ночь еще только начинается, Теодора-Мария, – смиренно возразила Танита. – Все еще возможно. Скажи мне лучше, как поживает Джоанна Прендергаст?
– Разве ты не знаешь, что ее казнили три дня назад, прямо в тюремной камере? – тихо спросила Кроткая. – Официально объявлено о самоубийстве, но на самом деле…
– Да я не о том, – лениво возразила Танита. – Я всего лишь хотела узнать, воссела ли Джоанна по правую руку Господина твоего?
При свете множества свечей хорошо было видно, как потемнело, налилось гневом лицо Кроткой.
– Да ты никак гневаться изволишь, Теодора-Мария? – ласково заметила Светоносная. – Разве у вас это не грех?
– А у вас? – с неожиданным интересом спросила Кроткая.
– А у нас гнев приравнен к глупости, – Танита шагнула в сторону и опустила ладонь правой руки прямо в пламя свечей. Огоньки лизнули пальцы и погасли.
– А почему ты не пожелала спасти Джоанну?
– Спасти? Что значит «спасти»? – недоуменно переспросила Кроткая.
– Спасти смешную и единственную жизнь женщины, которая так много для тебя сделала, – уточнила Танита. – Не будь ее, ты бы явилась в мир человечий, как в пустыню.
– Ты преувеличиваешь, Светоносная, – холодно возразила Теодора-Мария.
– А ты уходишь от ответа, – ласково заметила Танита. – Ну чего тебе стоило в самом деле? Не хотелось самой мараться, послала бы отряд ангелов под командой Гавриила. Те бы мигом разнесли в клочья и тюрьму и губернаторский дом в придачу.
Кроткая непонимающе смотрела на нее.
– Как я могла?.. А как же ее миссия?..
– Миссия, – презрительно повторила Танита. – Ты думаешь, Джоанна не хотела жить, в тот миг, когда к ней в камеру вошли убийцы, посланные губернатором, исполнявшим каприз своей приемной дочери? Еще минуту, еще мгновенье…
– Искусительница… – тихо проговорила Теодора-Мария.
– Кто? Я?!! – Светоносная демонстративно ткнула себя в грудь указательным пальцем левой руки. – Я просто стараюсь поступать по справедливости и не бросаю человеков, которые помогли мне. А ты получила от Джоанны Храм и ее прихожан и оставила ее погибать в тюрьме. И этих двенадцать дурачков, что ходят за тобой по пятам, ты тоже бросишь на произвол судьбы. А пока пугаешь их, рассказывая, что один из них непременно предаст тебя. И все лишь для того, чтобы один из них набрался мужества и действительно совершил это. И тебе все равно, что с ним будет потом. Лишь бы сбылись твои предначертания.
Кроткая не отвечала, и Светоносная молча пошла прочь.
Снаружи ее ожидал комок человеческой грязи со своим по-дурацки требовательным вопросом:
– Ты сразила ее, Светоносная?
– Идиот, разве ты не знаешь, что убивать в Храме грешно? – лениво обронила Танита, проходя мимо него. Вообще-то, от перелета внутри Храма он не слишком-то пострадал. Несколько ссадин на руках, небольшие ожоги на лице, – короче говоря, отделался легким испугом. И уж голос его точно остался при нем.
– А как же я, Светоносная? – завопил он в спину удаляющейся Таните. – Ведь я внес плату за свое желание.
– Какую плату? – удивилась Танита. – Ты просто показал мне, что ваша людская шайка тоже чего-то стоит. Разве я не предупредила с самого начала, что не работаю на чужой территории?
– Но как я найду тебя, Светоносная?
– Спроси у своего Великого Магистра, – с усмешкой посоветовала она. – И не забудь объяснить ему, как ты воспользовался проходом в Храме Девы-Хранительницы. Я уверена: ему будет очень интересно выслушать тебя.
2
Возвращение Таниты в бар было встречено одобрительным гулом. Пока она гуляла, подошли припозднившиеся посетители, которых немедля угостили свежей историей «от Алекс». Она приняла у бармена почти до краев наполненный стакан, вызвав легкий уважительный ропот знатоков потребления здешнего отвратного пойла, неторопливо прошла к своему столику, расположилась за ним, и лишь после этого Джерри громко спросил ее:
– Ты размазала этого сопляка, Алекс?
– Размазала, – бледно улыбнулась она, вспомнив перекошенную рожицу человечка, заляпанную каплями горячего воска. Теперь, когда не осталось ни гнева, ни удовольствия, Танита усомнилась в том, правильно ли она поступила. Может, стоило, не мудрствуя лукаво, прикончить Кроткую прямо у алтаря? За это, она скорей всего, получила бы нагоняй по службе, но Светлейшая (Танита чувствовала это) молчаливо одобрила бы ее действия. Вместо этого она выбрала наиболее трудный путь. (Танита сделала крупный глоток, приняв в себя почти треть стакана). Как все становится сложным, когда начинаешь измерять поступок по чужой мерке. Но, с другой стороны, однозначность – это удел младших. Ей же, достигшей ранга Светоносной, подобное не к лицу. Ибо ей доступно невидимое и неслышимое низшим. Да и к чему делать из Кроткой мученицу, которой стали бы поклоняться ее пока немногочисленные последователи. Разве сама Дочь Вечного Врага не стремилась к той же цели?..
Она сделала еще глоток и услышала ставший вдруг вкрадчивым голос бармена:
– Алекс, он вернулся…
И правда: в дверях стоял все тот же потрепанный комочек человеческой грязи. Танита осторожно, словно боясь разбить, опустила на стол видавший виды стакан и, вынырнув из-за стола, двинулась навстречу ему, на ходу занося руку для удара, так, если бы перед ней стояла сама Кроткая.
Человечек рухнул пред ней на колени и простонал:
– Милости и защиты, Светоносная!
Устав однозначно повелевал оказывать покровительство любому, попросившему его, пусть даже и не в служебное время, и Танита безропотно подчинилась ему.
– От кого нужна защита тебе, человек? – строго выговорила она официальную формулу, не обращая внимания на множество посторонних зрителей.
– Кроткая преследует меня, – выдохнул он, и эта невероятная чушь мигом отрезвила Таниту. С момента, когда покинула его в переулке, едва ли прошло более получаса, что могло произойти за это время? Да и как представить Кроткую вроде придурковатой богини мщения из вульгарных человечьих фильмов, гоняющейся по темным улицам за этой дешевкой. Ну, уж нет! При всей своей неприязни к ней, Танита была не чужда своеобразного уважения к Дочери Врага своего, чтобы купиться на такую липу. Тем не менее, обусловленный Уставом ритуал оставлял ей слишком мало возможностей для маневра.
– Доказательства?! – это было ее право, и она с удовольствием воспользовалась им.
– К-какие док-казательства? – жалобно икнул человечек. – Она же здесь, прямо за дверью.
– Кроткая стоит за дверью? – переспросила Танита. И расхохоталась. Ну до чего же глуп этот комок человеческой грязи. Теперь он хочет уверить ее…
– Ты еще скажи, – сквозь смех выговорила она, – что Кроткая не смеет войти в мой храм.
Танита широко взмахнула рукой, как бы охватывая все внутреннее пространство бара.
– Она и не может, – серьезно подтвердил человечек. – Я наложил заклятие на этот дом.
– Ты?!! – Танита даже смеяться перестала. – Закрыл дорогу Кроткой?
– Ну, вообще-то, войти она может, – с неохотой признал ряженый. – Только при этом она станет грязной, а, значит, слабой. А внутри ты, Светоносная.
– Но если я выйду, – продолжал причитать чужак, – то Кроткая тут же истребит меня.
– А как же ее милосердие? – ехидно осведомилась Танита. – И разве сама она не говорить в своих проповедях, что пришла не карать, но спасать?
Но ряженый не оценил ее иронии.
– Я совершил смертный грех: убил ближнего своего, – скорбно признал он. – Во всяком случае, так считает Кроткая.
– Что же ты сразу не покаялся ей? – усмехнулась Танита. – Ведь Кроткая обожает прощать.
Ей хотелось выпить и до Тьмы Кромешной надоел этот противный слюнявый человечек, испоганивший выходной вечер. Вечер?.. Да уже ночь на дворе! Впрочем, какая разница? С утра ей не работать, так что… Она оглянулась: стакан сиротливо возвышался на столе. Но до него еще надо было дойти. Не перемещать же его по воздуху, подобно дешевым фокусникам, совершающим это на потеху праздной толпе? А тут еще эта дрянь…
– Как я мог, Светоносная? – продолжал распинаться ряженый. – Ведь я же посвящен Тьме!
– Какая разница?! – разозлилась Танита и, плюнув на Устав с ритуалами, отправилась за своим стаканом. Человечек на коленях пополз за ней. – Мог бы минут пять повалять дурака, изображая кающегося блудного сына и, глядишь не пришлось бы мчаться сюда с выпученными от страха глазами.
И окончательно портить мне отдых, добавила Светоносная мысленно. Но человечек не желал угомониться.
– Я ведь думал лишь о том, что нужно покарать предателя – скулил он, – и совершенно забыл, что совершаю это пред глазами Дочери Врага. Наверное она сочла это личным оскорблением, усиливающим мою вину и захотела сократить мои дни на земле, чтобы представить меня небесному суду. А я не хочу ни на чей суд… Я сам только что судил…
Танита рывком поставила ряженого на ноги и тут же подсечкой свалила на пол (по залу прошел одобрительный гул):
– А кто сказал тебе, дрянь, что ты имеешь право вообще кого-нибудь судить?
Строго говоря, она не имела права обращаться так с человеком, искавшим ее защиты, и, если это всплывет, взыскание ей обеспечено. Но это ничтожество своими действиями пачкало пресветлый лик Тьмы, а такого Танита не намерена была спускать никому.
– Но ведь он предал, предал нас всех! – завопил в ответ человечек. При падении он прокусил себе нижнюю губу и теперь, сидя на полу, размазывал маленьким кулачком по лицу выступившую кровь.
– И сколько же вас было, преданных? – без любопытства осведомилась Танита. К теме предательства она питала отвращение еще с тех пор, когда основательно изучала идеологию Врага. Был там один сюжетец, неизменно вызывавший у нее брезгливое недоумение своей нелепостью. Слащавых слов текста она не запомнила, а суть дела сводилась к следующему: дочь Врага, Кроткая, будет работать на земле, проповедуя среди человеков идеалы Отца и Господина своего. И один из новых ее учеников предаст ее и тем самым обречет на гибель. А Отец вместо того, чтобы спасти ее, благословит смерть дочери своей. Впрочем, дело было даже не в самом тексте: начиная самостоятельную службу, Танита видела уже подобное. И тот чудак, умиравший под одобрительный рев толпы, обещал воскреснуть и вернуться. И он даже вернулся ненадолго. Во всяком случае так утверждала одна женщина, слова которой Танита вопреки своему обычному пренебрежительному отношению к людям не ставила под сомнение. Просто потому, что только эта женщина не покинула своего учителя в последние часы земной жизни его, а потом позаботилась о достойном погребении его тела. И хотя Танита полагала излишними все те пышные церемонии, какие устраивали человеки вокруг мертвого праха, она запомнила эту женщину и ее слова. Ибо Светоносная уважала верность.
Так или иначе, но слова о казненном и воскресшем учителе, произнесенные учениками его, звучали как последняя истина свыше, которой уже не требуются никакие дополнения. Только длилось это не слишком долго. Следующие вожди новой церкви тоже захотели учить. И каждый добавлял свое премудрое слово, иссушая изначальные речи. Они принялись философствовать, пытаясь скудным человечьим умом познать природу Высших сил. Придумывать всевозможные ритуалы, оправдывая все это указанием свыше. И повсеместно настроенные пышные храмы омертвели. А церковь стала Официальной. А теперь пришла Теодора-Мария, повторяя все те же старые сказки.
При всей своей отвратительности, а, может быть, благодаря ей, история эта запала Таните в душу. И впервые встретив Кроткую она, не удержавшись, спросила Дочь Врага, знает ли та, когда произойдет предсказанное. Когда наступит срок, с видимым равнодушием ответила Кроткая, выдавая свое неведение. Но ей известно имя будущего предателя, не отставала Танита. А зачем мне его имя, удивилась Кроткая. Чтобы не дать совершится злу, забывшись, выкрикнула Танита, так сильно разозлила ее эта блаженная дура. Бывает необходимое зло, мягко улыбнулась Кроткая, оно служит к исполнению предначертанного.
И опять грязное скулящее существо не оценило ее иронии:
– Сколько? – визгливо переспросил человечек. – Все наше Братство! Он – наш Великий магистр – склонился пред Кроткой и покаялся ей!
Танита судорожно влила в себя все, что оставалось в стакане и махнула рукой бармену, требуя повторить порцию.
– Не многовато тебе будет, Алекс? – заботливо спросил тот. Вообще-то, Джерри задал свой вопрос просто для порядка. Он-то знал, что Молчаливая способна одолеть и гораздо больше. Только сегодня Алекс пила не по правилам. Слишком быстро. И много говорила.
Танита отрицательно мотнула головой, и он поспешно наполнил стакан и поднес ей, поставив рядом с пустым. Она сделала небольшой глоток и лишь после этого задала очередной вопрос:
– Ты сам это видел?
– Да, Светоносная, – человечек по-прежнему сидел на полу и пялился на нее по-собачьи преданным взглядом. – Он кричал, что Тьма отказалась от нас и нарушила собственные законы. Потому и он отвергает пресветлую Тьму и припадает к иному Источнику Смысла. А потом он бросился к Храму Девы-Хранительницы. Наш Дом Тьмы, если ты не знаешь, Светоносная, находится недалеко от Храма, на соседней улице.
– Бюро Младшей, работающей в этом районе, тоже расположено поблизости? – уточнила Танита.
– Совершенно верно, Светоносная, – неизвестно чему обрадовался человечек. – От нашего Дома Тьмы до него всего три квартала.
– И ваш магистр оказался там, когда за Младшей пришли? – подсказала она, уже догадываясь, что случилось.
– Именно так, – охотно подтвердил чудак. – Мы были там впятером.
– Впятером? – уточнила Танита, мысленно добавляя еще одну обличающую строку в своем рапорте. Ни при каких обстоятельствам Младшая не имела права принимать нескольких клиентов одновременно. Пусть человеки по сути своей трижды ничтожны, но с каждым из них она обязана работать отдельно. Таков закон, и не ей его нарушать.
– То есть сначала их было четверо: сам магистр и еще трое братьев высокого ранга, по сути его заместители. А я вошел туда как раз перед стражами Ночи.
И опять Танита отметила про себя его знание того, что не должен знать человек, даже если он, молясь Тьме, набил большую шишку на лбу.
– Я понимаю, – с деланным смирением продолжал человечек, – магистра. Он был раздражен тем, что стражи прервали церемонию. Но это не давало ему право хулить Тьму.
– Какую церемонию? – в сущности вопрос был излишен. Просто Танита желала, чтобы кусок человечьей грязи подтвердил ее догадку. И он не замедлил сделать это.
– Посвятительную, – невинным тоном пояснил чудак. – Вообще-то, магистр давно уже получил посвящение, но ему хотелось признания перед лицом братьев…
Церемония посвящения Тьме была ловкой приманкой для особо глупых, но наделенных некоторым воображением человеков. Они наивно воображали, что тем самым приобщаются к сокровенным таинствам Ночи. На деле ничего такого не происходило. Лишь на мгновение перед перепуганным человеческим взором открывалось нечто, чего человек и понять был не в состоянии. А потом дверца захлопывалась, и человеку оставалась лишь смутное воспоминание, восхитительное и ужасное. И за это мнимое величие человеки платили как за серьезное желание.
Сама процедура была очень проста, исполнить ее могли бы и самые тупые из младших. Существовало лишь два ограничения. Во-первых, посвящение, как и любой другой контакт с клиентом, должны происходить без свидетелей. А, во-вторых, посвящение Ночи, исполняется только один раз, ибо оно является своеобразной присягой силам Тьмы.
По сути дела, Индира нарушила Устав, рискуя при этом нажить серьезные неприятности. И что же она хотела получить взамен? Вероятно, полное подчинение Братства себе лично. И, похоже, человеки, сами того не зная, успели поработать на нее, пробивая грязью защиту Храма…
– И ваш магистр пытался явить свое могущество? – улыбнулась Танита одними уголками губ. И полумрак бара скрыл ее едва видимую иронию.
– Он попытался поставить ограждающее заклятие, – серьезно ответил человечек.
– Из грязи?
Человечек кивнул. Лицо его выражало удивление тем, что такая дерзость осталась без значительных последствий. Но сама Танита отлично понимала причину подобного «великодушия»: пачкаться не захотели.
– И что случилось дальше?
– Магистр послал им вослед проклятие, которое так же не достигло цели. Тогда он выскочил на улицу и, громко призывая все мыслимые напасти на Дом Тьмы, помчался к Храму Девы-Хранительницы.
Вообще-то история на первый взгляд казалась дикой, но Танита понимала ее неявную суть. Стражи Тьмы, строго следуя полученному приказу, прервали посвятительный ритуал, чем невольно вызвали у человека разрушительную реакцию. Он сломался и началась своеобразная истерика. Они не была ни отказом от прежней веры, ни, тем более, приобщением к новой. Да что подлинного бывает у человеков? Разве что жадность и трусость…
– И ты последовал за ним?
– Братья благословили меня на это, – скромно потупился чудак.
Еще бы не благословить такого идиота, мрачно подумала Танита, ведь он сам рвется в драку.
– Я как раз поспел вовремя, – глаза человечка неожиданно вспыхнули огнем, – чтобы увидеть, как он приносит покаяние Кроткой. Это было явное предательство, и я убил его.
– Опять грязь?
– Как можно, Светоносная? – казалось, чудак искренне удивлен. – Я, верно, выгляжу тщедушным, но кое-какая сила в руках все же имеется. А кроме того со мной был нож Тьмы (у каждого из нас есть такой) и я сразил предателя. Гнев мой и Тьма помогли мне.
Пресветлая Тьма помогла ему?!! Этому недоумку с ржавой железкой, освященной по правилам, которые человеки сами измыслили для себя?! Танита давно привыкла к тому, что самоуверенные проходимцы – одна из распространеннейших пород человеческих, но ком дряни, похоже, искренне верил собственной лжи.
– И почему только Кроткая не прикончила тебя на месте? – с досадой выпалила она. Собственно, вопрос ее был чисто риторическим, но человечек воспринял его с присущей ему серьезностью.
– Она не посмела, Светоносная, – кротко пояснил он. – Ведь ей тоже не дозволено убивать в Храме.
– А потом? На улице?
– Я оборонялся, Светоносная, – кратко ответил он.
И, не дожидаясь вопроса, добавил:
– Грязью.
Если это вообще была Кроткая, а не его собственные страхи, мрачно подумала Танита. Эти человеки с перепугу или от восторга могут навоображать себе чего угодно. А потом, в зависимости от темперамента, будут уверять с самым честным видом, что их демон попутал, или Бог к ним снизошел. Как же: дождешься от Него…
– И где же орудие твоего подвига? – Танита все еще не могла подавить раздражение в себе.
– Ты имеешь в виду нож, Светоносная? – осторожно переспросил человечек. – Я обронил его. Наверное, в Храме. Очень уж страшна в гневе Дочь Врага.
– И ты не посмел поднять на нее руку?
Человечек изумленно воззрился на нее:
– А разве это в человеческих силах, Светоносная?
Та лишь презрительно усмехнулась:
– У вашего Братства был плохой магистр. Он даже не объяснил вам, что земная оболочка Кроткой столь же непрочна, как у обычного человека. Или ты думаешь, защиту Храма пробивали для того, чтобы просто поплясать на алтаре?
– И я мог бы?.. – восхищенно выдохнул человечек и глаза его жадно вспыхнули.
– Может быть, да, может быть, нет, – равнодушно ответила Танита. – Я же не гадалка, чтобы наперед видеть твое будущее.
А, впрочем, подумала она, никакого будущего, кроме близкой смерти у тебя уже нет.
Видимо, человечек что-то сумел прочесть на ее лице, потому что глаза вновь потухли, и он беспокойно заерзал, стараясь привлечь ее внимание.
Танита молчала.
– Я на пределе сил, Светоносная, защити меня!
Последнего он мог бы и не говорить. Такое мощное погружение в грязь должно было истощить человека до крайности. Танита мысленно одобрила действия Кроткой. В самом деле, зачем входить сюда и пачкаться, когда можно подождать, пока ослабевший человек решится высунуться наружу и схватить его, едва живого. Плохо другое: самой Светоносной необходимо выйти отсюда.
– Ну и что ты теперь собираешься делать? – намеренно сухо спросила она.
– Спаси меня, Светоносная! – заерзал на полу человечек. – Ведь все в твоих силах!
Танита с сомнением оглядела его. Судя по всему, он вряд ли доживет до утра, настолько грязь изъела его изнутри. И будь Кроткая поумнее, она вряд ли стала бы топтаться под дверью кабака, просто оставила бы этот человечий огрызок помирать своей смертью. Все одно спасти его не дано никому.
– Хорошо, – медленно проговорила она, – принимаю тебя под свое крыло.
И вопреки формуле добавила:
– Только с одним условием.
– С условием? – испуганно переспросил человечек, и Танита почувствовала облегчение. Пронырливый комок человечьей дряни на сей раз не заметил обмана: защита есть долг службы и потому безусловна.
– Ты сам откроешь эту дверь.
– Я, Светоносная? – и опять это, по видимости, подлинное удивление. Или он так глуп или же искренне верил в необходимость происходящего?..
– Ты, – Танита одарила его знаменитой улыбкой Тьмы, приводящей человеков в замешательство. – Ты положил заклятие, тебе и снимать его.
Лицо человечка болезненно дернулось: видимо столь очевидная мысль как-то не приходила ему в голову.
– Вставай! – бросила Танита, и он неохотно зашевелился, всем своим видом стараясь показать, как трудно дается ему каждое движение.
– Я… – человечек поднял голову и больно обжегся об ее бесстрастно-любопытный взгляд, – я сделаю все, Светоносная, только не оставь меня в Миг Решения.
– Ступай, – приказала Танита.
Он послушно направился к двери, пошатываясь на ходу, так, что бармен в очередной раз уверился в своем прежнем мнении: все эти раскрашенные клоуны ни на что не годны; ни подраться, ни выпить как следует не умеют. Не доходя до двери, человечек остановился, и руки его, как у слепого, потерявшего ориентацию в пространстве, принялись наугад ощупывать воздух.
Его хватит лишь на то, чтобы снять заклинание, поняла Танита, а затем он умрет, и Теодора-Мария без малейших усилий получит его поганую, еще теплую душу.
Наконец ряженый нащупал нечто в пустоте, руки его сомкнулись, образуя лодочку
– Тьма-Покровительница, не покинь меня, – отчетливо проговорил он, и Джерри, наблюдавший за ним из-за стойки, выразительно хлопнул себя по лбу.
– Погоди!
Человечек обернулся и непонимающе уставился на нее. Но Танита лишь махнула рукой. Еще мгновение назад она хотела спросить, каково его настоящее имя, узнать, с чем он приходил к ней, но тут же решила, что все это не имеет значения. Сейчас этот комочек с грязным дыханием просил лишь ее заступничества…
– Начинай!
Она проследила, как вновь взметнулись его руки, и тут же подняла свои. Вспышки никто кроме них двоих не увидел. Просто входная дверь распахнулась сама по себе.
– Фокусник, – проворчал Джерри из-за стойки.
И спохватился:
– Ты опять уходишь, Алекс?
– И обязательно вернусь, – Танита бросила на стойку еще пару монет. – У меня сегодня беспокойный вечер.
Чудак уже стоял на пороге, обернувшись к ней и его изумленное лицо отвратительно светилось счастьем.
– Ты защитила меня, Светоносная! – радостно возопил он.
Защитила?.. Только сейчас Танита сообразила, что забыла произнести формулу покровительства.
– Да пребудет с тобой пресветлое Покрывало Тьмы, – скороговоркой пробормотала она и шагнула к дверям. Искаженное восторгом лицо противно мельтешило пред глазами. Танита решительно отодвинула его и вышла на улицу.
Кроткая ушла. Светоносная не была столь тщеславна, чтобы приписывать исчезновение Дочери Врага собственному искусству. Она всего лишь поддержала открывающий жест человечка… А что если Теодора-Мария и не приходила сюда, а вся эта трогательная история – глупая выдумка этого комочка дряни? Та грязь, которой он запер заведение Джерри, не позволила ей увидеть, действительно ли Кроткая ждет его снаружи.
И проверить его сейчас не удастся, после того как она сама укутала его Покрывалом Тьмы. Но для чего нужна ему такая игра? Пусть он настолько глуп, что даже не понял, что едва не покончил самоубийством. Но ведь он знает (должен знать), что Тьма, как и Свет, считает смертным грехом, направленную на нее ложь.
– Уходи, – выплюнула она в счастливое лицо. – Ты под защитой Тьмы.
И не слушая его благодарственного лепета, скрылась за дверью бара.