Неоправданная жестокость

Глава 6

Эти две недели Виктор прожил в невыносимом напряжении.

Перед ним стояло несколько трудных задач. Он должен был сделать несколько звонков, чтобы попросить нужных людей проследить за Литвиновым.

Второе побуждение – усилить охрану особняка и приставить к семье телохранителей. Но после суток мучительных раздумий и борьбы с самим собой Виктор этого делать не стал. Он понимал, что Светлов рассказал ему о грозящей со стороны Литвинова опасности не для красного словца. Но, кроме тревоги и опасений, никаких доказательств того, что Литвинов планирует нападение на семью Виктора или похищение детей, не было. Виктор не хотел сеять панику. Светлана и дети только почем зря встревожатся. Четыре года назад ему уже приходило анонимное письмо с угрозами (он так и не узнал, от кого). Виктор тогда сразу сообщил Светлане, что их семье угрожает опасность. Несколько дней они жили в постоянном страхе, Света от переживаний несколько раз падала в обморок, и обоим Истоминым приходилось собирать в кулак всю волю, чтобы не сорваться на ничего не подозревавших детях, которые беспечно бегали по дому с радостными и оттого раздражающими криками. И что? Ничего так и не произошло! Что вполне закономерно – человек не поступает как волк, который воем предупреждает лесное зверье о начале охоты. Только в кино человек, открыто кому-то угрожающий, приводит угрозу в исполнение. В жизни персонаж, по-настоящему опасный, нападает внезапно.

О разговоре с Мишей Светловым он не сказал даже Андрею со Славой.

Все это время Виктор умудрялся, как уже бывало, внешне сохранять полное спокойствие. Светлана, конечно, чувствовала, что с мужем что-то не так, и пару раз за ужином (не при детях) спрашивала, что его тревожит. Виктор отделывался обычными отговорками: проблемы с магазином, задерживают товар на таможне, менеджеры плохо работают и т. д. Светлана легко верила. Он испытывал стыд за вранье, но говорил себе, что делает это для ее спокойствия.

В субботу они со Светланой (условившись с домработницей, что придут к двум часам и обед будет готов) повели детей в кино, потом в «Макдональдс».

В закусочной Даша заказала куриное филе. Съев одну котлетку, отодвинула тарелку, на которой лежали еще две.

– Даша, надо доесть, – сказала Светлана.

– Не хочу, – капризным тоном протянула Даша. Как младший ребенок, она была немного избалована. – Я думала, буду есть, а теперь вижу, что не буду.

Виктор сурово сказал:

– Заказала? Ешь!

– Не хочу, пап! Ну пожалуйста, можно я не буду?

В памяти Виктора вдруг возникли голодные, затравленные глаза детдомовцев, которых он посещал в пятницу. Каждый из них за один кусочек котлетки, от которых его дочь воротит нос, готов был убить.

Неожиданно Виктор услышал свой грубый, полный раздражения крик:

– Ешь, я сказал! Иначе больше никогда никуда не пойдешь!

Несколько посетителей, перестали жевать и оглянулись на их столик. Даша расплакалась. Светлана с укором сказала:

– Витя…

Даже Ваня, съевший свою порцию до последней крошки, побледнел.

Даше пришлось через силу доесть котлеты. Спустя несколько минут Виктор погладил дочь по голове и попросил прощения. В глубине души он понимал, что прав по сути, но не прав по форме: нужно было спокойно и твердо убедить дочь доесть то, за что отец заплатил деньги, но не срываться на крик.

Извинения были приняты, через минуту Даша снова смеялась, покачивая под столом ножкой, но Светлана все еще поглядывала на мужа с недоумением.

Из «Макдональдса» они вышли в солнечный летний денек, и скоро грубость Виктора была забыта. Хотя Светлана уже не улыбалась так лучезарно, то и дело бросала на Виктора короткие настороженные взгляды. Виктор старался их не замечать.

Он завел со Светланой разговор о завтрашней годовщине. Столик в ресторане он забронировал еще месяц назад, теперь осталось решить только, какое платье наденет жена.

Они обсуждали эту важную тему с видимым напряжением, как только и можно обсуждать практические, приземленные вопросы, касающиеся денег, вещей и имущества.

Вдруг Светлана остановилась.

Нахмурившись, Виктор смотрел на побледневшее лицо жены. Она округлившимися, полными тревоги глазами смотрела на человека, который бодрым и уверенным шагом приближался к ним по стиснутой рядами живой изгороди парковой аллее.

Высокий мужчина лет сорока пяти, темноволосый, виски тронула седина. Он одет в белые брюки и черную рубашку, на ногах мокасины. На шее поблескивает цепочка из чистого золота.

Он шел прямо к Истоминым, не сводя приветливого и в то же время насмешливого взгляда с побледневшего лица Светланы. Не было никаких сомнений, что этот человек сейчас заговорит с ней.

Виктор услышал свой глухой, до ужаса бесцветный голос:

– Света, кто это? Ты его знаешь?

Она не ответила.

Незнакомец, приблизившись, с наигранным весельем закричал – его слышали, наверно, во всех уголках парка:

– Светка! Здорово! Давно не виделись, подруга. Какими судьбами?

Он подошел к Светлане вплотную. С лучезарной улыбкой оглядел ее с ног до головы. Бледность ее щек залила краска. Нервно оглядываясь, женщина отступила на шаг.

– Здравствуй, Сережа, – хриплым от волнения голосом ответила она. Выдавила жалкую и растерянную улыбку. – Как поживаешь?

– Ну вот! – закричал Сережа, всплеснув руками. – Значит, все-таки помнишь меня!

Он сощурился, с насмешкой глядя на нее.

– Только я смотрю, ты не очень-то рада меня видеть. По крайней мере, не так, как я.

Ваня вырвал ручку из руки отца, подошел к хамоватому незнакомцу и крикнул высоким мальчишеским голосом:

– Не надо обижать нашу маму! Она хорошая!

– О! – Сережа поднял брови, сверху вниз глядя на мальчика. – Поздравляю, Светик, у тебя растет защитник.

Светлана, облизнув губы, дрожащим голосом сказала:

– Ваня, не кричи, пожалуйста, на дядю. Он просто разговаривает с мамой.

Виктор положил руку Ване на плечо, чуть отстранил его. Приблизился к Сереже, загораживая собой Светлану. Они смотрели друг другу в глаза: Виктор – с угрозой, Сережа – с насмешкой.

– Кто ты такой? – спросил Виктор.

– Это твой муженек? – обратился Сережа к Светлане, игнорируя Виктора.

– Да. Я вышла замуж.

– Поздравляю. А это, значит, дочура твоя? – Он улыбнулся Даше, та в ответ наградила Сережу взглядом исподлобья. Сережа повернулся к Виктору.

– Будем знакомы, Сергей Емельяненко, давний знакомый вашей жены.

Виктор взглянул на протянутую для рукопожатия руку с неприкрытой ненавистью.

Нисколько не смутившись, Емельяненко убрал ее.

– Сейчас я занимаюсь ресторанным бизнесом, – сообщил он. – Будете в Твери, обязательно посетите «Наполи».

– Посетим. Здесь ты что забыл?

– Приехал на недельку по делам. Думаю и здесь открыть ресторанчик. Не знаю только, с какой кухней. Можно открыть ресторан итальянской кухни, французской кухни, японской.

– Ладно. – Виктор мотнул головой. – Хоть китайской. От Светы чего надо?

– От Светы? – Емельяненко удивленно взглянул на Светлану, словно впервые ее увидел. – Говорю же, мы давние друзья.

Виктор повернулся к Светлане. Она настороженно смотрела на губы Сергея, будто опасалась, что сейчас с них слетят ужасные слова.

– Ты его знаешь?

Светлана кивнула.

– Да. – Она заискивающе улыбнулась Сергею, стараясь казаться спокойной. – Я тебя, Сережа, сразу и не узнала.

– Так и не удивительно. Все-таки, одиннадцать лет не виделись. Ты наверное, совсем меня забыла.

В голосе Емельяненко появились чарующие нотки. Отстранив Виктора, он погладил плечо ошеломленной женщины.

– Ты ведь не забыла чудесные ночи, которые у нас с тобой были?

Сбросив его руку, Светлана отшатнулась.

– Не смей меня лапать. Я вообще не понимаю, что происходит. Зачем ты здесь?

– Я уже говорил, зачем, – с теплой улыбкой ответил он. – Я приехал в Демьяновск по делам. И встретил давнюю приятельницу. Ты не рада меня видеть?

Облик жены поразил Виктора: он никогда не видел Светлану такой – лицо искажено бессильной злостью, кулачки сжаты, глаза сверкают.

– Это было ДАВНО! – срывающимся голосом закричала она. – И не имеет никакого значения! Оставь нас в покое!

Улыбка Емельяненко превратилась в жесткую усмешку.

– Не имеет значения? Так-так. Я слышал, у вас с мужем завтра годовщина свадьбы. Как мило! Что, если я накануне семейного праздника расскажу Виктору о том, что случилось с тобой одиннадцать лет назад?

Виктор взял Светлану за руку.

– Пойдем. Плюнь на него. Он ненормальный.

Она напоследок одарила Емельяненко таким взглядом, будто была готова его убить.

Виктор взял за руку сына, Светлана схватила за руку Дашу (девочка вскрикнула), и Истомины быстрым шагом направились прочь из парка.

Домой они вернулись задолго до обеда. И у самых ворот особняка их ждало еще одно неприятное событие. Еще издали Виктор заметил, что охранник, вышедший открыть ворота, с кем-то борется.

– Господи, – вздохнула Светлана. – Что за день сегодня?

Приблизившись, он разглядел девицу в рваных джинсах, сером пальто и заляпанных грязью дырявых кроссовках. Черные волосы до плеч липли к узким щекам грязными сосульками. Когда-то, очевидно, волосы были сильными, блестящими, но сейчас в них засохла блевотина.

У девушки были острые, голодно поблескивающие карие глаза и огромный нос с горбинкой. Лицо аристократки, но одета как бомжиха. От нее воняло помоями.

Она пыталась прорваться за ворота особняка, а охранник пытался оттолкнуть девушку, одновременно заламывая ей руки. Девушка, извиваясь, пронзительно визжала, пытаясь оттолкнуть от себя рослого, крепкого парня.

Охранник ругался матом – ее ладони оставляли на его черном костюме жирные грязные пятна.

– Дима! В чем дело?

Охранник повернулся к Виктору. Воспользовавшись этим, девушка в грязном пальто снова попыталась прорваться во внутренний двор. Охранник, чертыхнувшись, ударил ее по лицу.

– Перестань! – закричал Виктор.

Девушка от удара чуть не упала, но сумела устоять на ногах. Сочащаяся кровью верхняя губа, казалось, совсем ее не смущает.

Она отбежала от ворот на несколько шагов и, весело оскалившись, с презрением смотрела на охранника.

Тот, тяжело дыша, указал на нее Виктору:

– Она уже целый час у ворот сидит. Я ее раз отогнал, два – не понимает. Я вам ворота открыл, она хотела внутрь проскочить.

– Что ей нужно?

– Попросила воды. Я ей дал, она не ушла.

– Виктор повернулся к Светлане.

– Уведи детей в дом.

– Нет, я с тобой останусь, – сказала Светлана. – Дима, отведи Ваню и Дашу в их комнаты.

Охранник взял детей за руки. Втроем они скрылись за воротами.

Виктор посмотрел на ухмыляющуюся бродяжку.

– Кто вы? Откуда?

Она заговорила хриплым, пропитым голосом, то и дело шмыгая носом:

– Сирота я. Из приюта. Понял? Ты ж Истомин, да?

– Откуда вы меня знаете?

Девушка, переводя хитрый взгляд с него на Светлану, криво усмехнулась. Виктор увидел, что все зубы у нее целы.

– Тебя здесь все знают. Ты на таких девочек как я денежки жертвуешь. Я ж из детдома. Я помню, ты приходил к нам лет пять назад. Важный такой. На индюка был похож. – Девушка расхохоталась.

Из разбитой губы на острый подбородок стекали капельки крови.

Виктор, нахмурившись, молча смотрел на нее. Светлана тоже – с брезгливо-жалостливой миной.

– Помню, перед твоим приездом нас всех приодели. Накормили даже. Директриса сказала – кто будет жаловаться, прибью. Это хорошо, что ты летом тогда приехал. Зимой бы замерз там у нас. Как мы мерзли.

А после тебя нам коробки привезли – с игрушками, книжками, шмотками, жрачкой. Хорошо было. Мне тогда шестнадцать было, я могла у маленьких ребят все отнимать. Все так делали. А теперь я – вишь где?

– Чего ты хочешь? – Виктор облизнул губы. – Говори и уходи.

– Бабла дай. Хоть рублей пятьсот. У меня ребенок маленький, я его в сарае оставила, на другом берегу озера. – При этих словах девица странно взглянула на Светлану. – Ему жрать надо.

Виктор достал из кармана джинсов кошелек, достал банкноту в пятьсот рублей. Послюнявив палец, отсчитал еще пять сотенных. Протянул девушке.

– Вот. Тут еще пятьсот. В качестве компенсации за разбитую губу. Теперь уходи, пожалуйста. Ты напугала мою жену.

– Эту, что ли? – Девушка подмигнула Светлане. – Ты случайно не Тихомирова дочка?

– Да. – Светлана изогнула брови. – Ты откуда знаешь?

Виктор протянул девушке деньги. Она схватила их и засунула в карман пальто.

– Мы, девчонки приютские, знаете, как подрабатывали? Ну вот. Я по улице шла, и вдруг рядом с обочиной машина остановилась. Крутая. Иномарка. Там три мужика сидели. В костюмах. С дипломатами. Тоже крутые были. Водила дверь открыл, и говорит: «Э, деваха, хочешь немного подзаработать?» Я говорю: «А то». Он такой: «Прыгай на заднее сиденье».

Карие глаза девушки нашли Светлану.

– Мне заднюю дверцу открыл мужик, как раз на твоего батю похож. Седой такой, глаза щурил все время. Слепой он у тебя, что ли?

– Думай, что мелешь, – потрясенным тоном ответила Светлана. Вид у нее был такой, словно у нее на глазах прострелили голову Даше.

– Ну, я и села к ним в тачку. Отсосала у всех, потом они меня по очереди поимели. Сто баксов дали.

Подумав, она добавила:

– Мне двенадцать лет тогда было.

Истомины несколько секунд молчали. И даже не двигались.

Первым пришел в себя Виктор. Сжав кулаки, он шагнул к девушке.

– Тебя Литвинов подослал?

Девушка ухмыльнулась.

– А ты ведь боишься Литвинова. Да? Маленький мальчик написал в штанишки. – Она расхохоталась, потом посерьезнела. – Не знаю я никакого Литвинова. Я сама по себе.

– Но ты не бомжуешь, – вмешалась Светлана. – Я сразу поняла. Не похоже, чтоб ты голодала. Больно вид у тебя веселенький. И силы есть с охранником драться. Весь твой прикид – фейк. Ума не приложу, кто ты. Но никакого ребенка ты в сарае не прятала. И все, что ты про отца наговорила – поганое вранье.

Девушка отступила. Глаза ее забегали.

– Ну, раскусила ты меня. Кто я и откуда – вам пока знать не обязательно. Шутка не удалась, да и ладно. А я правду говорила про твоего папашу, Павла Сергеевича Тихомирова. Хоть я сама за деньги ему и не давала, но не просто так болтаю. Знаю я одну деваху из приюта – она-то мне и рассказала, как Павел Сергеевич ее отымел в машине.

– Это все слова, – сказала Светлана. – Где доказательства?

Девушка хмыкнула.

– Чистая правда все. Ладно, пошла я, а то вы на меня снова своего дебила напустите. Покусает он меня.

– Я могу сделать кое-что похуже, – сказал Виктор. – Заявить на тебя в полицию.

– В полицию? А ты уверен, что я сама не оттуда?

Опешившие Истомины переглянулись.

Воспользовавшись их заминкой, девушка отправилась прочь. Супруги смотрели ей вслед.

– Бред какой-то, – пробормотала Светлана. Виктор обнял ее. Вместе они вошли во двор и по заасфальтированной дорожке направились к особняку.

– Я сегодня же позвоню Андрею, попрошу узнать, кто эта девица.

– Нет, не надо. – Светлана тронула лоб. – После годовщины. Ладно?

Виктор хотел возразить. Но, взглянув на бледное лицо жены, кивнул.

– Ты спрашивал у нее про Литвинова, – продолжала Светлана. – Это твой конкурент?

– Я не считаю его своим конкурентом. Наши сферы интересов не пересекаются. Мне до него никогда не было дела. А вот ему до меня есть дело.

Помолчав, Светлана спросила:

– Он пытается тебя достать?

– Не знаю. Слава намекнул, что Литвинову нужна доля в моем бизнесе. Но по-настоящему меня насторожил Андрюхин приятель, Миша Светлов. Помнишь, ты на дне рождения его за кудри таскала?

Светлана не удержалась от смеха.

– Он сказал, что в Твери имел какие-то темные дела с Литвиновым. По словам Миши, он… – Виктор помялся. – Опасный человек.

Светлана бросила взгляд на лицо мужа. В глазах Виктора таилась тревога.

– Я уверена, Светлов преувеличивает. Не знаю уж, что это за Литвинов такой, но до крайности он не дойдет. Он же не дурак.

– Будем надеяться.

– Папа знает?

– С самого начала. Андрей тоже в курсе.

– Ну, значит, бояться нечего. Какой-нибудь выход найдется.

Они поднялись по ступенькам и, взявшись за руки, с терассы оглядели лужайку.

– Будем надеяться, – сказал Виктор. После слов жены ему и самому показалось, что все не так уж страшно.

Светлана кашлянула.

– Тот мужчина, который подошел к нам в парке…

Виктор ладонью накрыл ее губы.

– Тебе не нужно оправдываться. Может, у вас с ним что-то и было, но это все в прошлом. Меня это не волнует.

Виктор несколько покривил душой. Конечно, неприятно встретить бывшего любовника своей жены – который, к тому же, оказался полным придурком. Ночью, перед сном, Виктор будет ворочаться, представляя юную Светлану в объятиях другого мужчины.

Впрочем, он действительно не желал знать, кем Емельяненко был в ее жизни. Он надеялся, что между ними не было ничего серьезнее мимолетного романчика. Емельяненко, судя по всему, один из тех пошлых и глупых типов, кои в великом множестве встречаются в сфере бизнеса. И бизнесмен он, скорее всего, не слишком удачливый – раньше Виктор о нем не слышал.

– Пойдем, – сказал он. – Дети, наверное, уже за столом.

Но Светлана никак не могла избавиться от тревоги и, как показалось Виктору, чувства вины. Поверх рифленого забора она оглядывала улицу загородного поселка, словно ждала, что возле их дома появится Сергей Емельяненко, чтобы, издевательски ухмыляясь, помахать ей ручкой.

– Чего он вдруг явился, – пробормотала она, обхватывая себя за плечи. – Столько лет прошло…

Глава 7

Он не проспал и двух часов; в семь утра лежащий на тумбочке мобильник залился раздражающей писклявой трелью.

Чертыхнувшись, Виктор выключил его.

Прислушался к дому. Внизу из столовой доносятся голоса. Значит, домработница уже усадила детей завтракать. В ванной шумит вода. Светлана вполголоса напевает.

В белых хлопчатобумажных брюках и черной рубашке Виктор спустился в столовую. Дети уже съели гречневую кашу, которую терпеть не могли, и принялись за чай и фрукты.

Хозяин дома поцеловал дочь, потрепал по волосам сына и направился к себе в кабинет.

Запер дверь на ключ.

Сел в обитое черной кожей кресло. Проверил электронную почту.

Потом позвонил Андрею. Тот уже встал, принял душ и позавтракал. Виктор как можно спокойнее рассказал ему про вчерашние события.

– Что ты думаешь?

– Пока не знаю. Все это выглядит очень странно. Может, действительно кто-то под тебя копает. А может, просто совпадение. Знаешь, день на день не приходится.

– Это не совпадение, – облизнув губы, ответил Виктор (он говорил раздраженным тоном, потому что ему приходилось говорить вполголоса, чтобы в столовой его не услышали). – Светлов не зря предупреждал.

– Ты думаешь, хахаль Светланы и эта потасканная шлюха как-то связаны с Литвиновым?

Чуть помедлив, Виктор ответил:

– Ждать, пока ситуация рассосется сама собой, я не буду.

– Ладно. От меня ты что хочешь?

– Я хочу, чтоб ты выяснил все о Сергее Емельяненко и этой девушке. Да, и про фотографа тоже. У тебя же есть связи в детективных агентствах. Пусть выяснят, что они за птицы. Может, удастся узнать, кто им заплатил, чтобы наехать на нашу семью.

– Ты все-таки уверен, что против тебя устроили заговор?

– У меня есть все основания так думать. Хотя нет ни одного логичного довода. Думаешь, в ином случае я стал бы тебя с утра беспокоить своими подозрениями?

– Откуда мне знать? Я ведь всего лишь твой друг, не знаю всю ситуацию, и мыслей не читаю. Ладно, попробую что-нибудь выяснить. Завтра же начну, как только из конторы освобожусь.

– Спасибо.

– Но ты сам понимаешь: в отличие от этого придурка Емельяненко, с девкой будет сложнее. Ты мне только описание внешности дал, да и то в гриме. – Андрей расхохотался. – Она, наверное, из психушки сбежала.

– Не знаю. Но внешность у нее очень фактурная. Ни с кем не спутаешь. В любом случае, надо попытаться. Сколько это будет стоить?

– Пять-десять тысяч долларов, – сразу ответил Андрей. – Минимум. Но, скорее всего, больше. Задачку я им задам не из легких.

– Ничего страшного. Безопасность моей семьи стоит миллион долларов. – Виктор задумчиво повертелся в кресле. – Пока все.

– А что ты сам собираешься делать?

– Велю Славе позвонить Литвинову и назначить встречу. Я хочу, наконец, сам поговорить с ним. Посмотрим, что он скажет.

– А если выяснится, что он здесь не причем?

Виктор расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.

– Там видно будет. Давай пока оставим эту тему. У меня сегодня годовщина. Мне вовсе не улыбается провести этот день в мрачных думах.

– Да мне-то чего? Ты же мне сам позвонил. Кстати, могли бы обсудить все в доме Сергеича.

– Поговоришь там! Минутки свободной не будет. Ладно. Подъезжай к трем. Будем тебя ждать.

– Надеюсь. Передавай от меня привет Светлане.

– Передам. Но целовать ее от твоего имени не буду.

Андрей рассмеялся.

– Правильно. А то она уйдет от тебя ко мне. Лучше скажи ребятишкам, что дядя Андрей приготовил им подарки.

– Обязательно.

Они помолчали.

Когда Андрей заговорил, в голосе его звучала теплота:

– Поздравляю, дружище.

– Спасибо. – Виктор невольно улыбнулся. – Ты, как всегда, первый.

– Это потому что я тебе завидую. Как ты умудряешься столько лет жить в браке? И ни разу не изменил.

– Нужна привычка к верности. Как ты в юности выработал привычку бегать за каждой юбкой. Теперь ты и сам не знаешь, почему у тебя получается, и зачем ты это делаешь.

– Хотел бы я, чтобы у меня когда-нибудь была годовщина.

– В первый раз слышу от тебя такое. Не ты ли хвастался, что не хочешь тащить никого на своей шее?

– Да, не хочу. Но в такие дни почему-то грущу.

– Семейная жизнь состоит не только из годовщин. Ты просто любишь гулянки. И тебе совершенно неважно, по какому поводу.

– Может быть.

– Ладно, увидимся у тестя. Света из ванной вышла. Скоро начнет меня искать.

Светлана уже сидела за столом в розовом халате. Влажные волосы блестели.

Виктор поцеловал жену и занял свое место. Завтрак прошел весело. Виктор был оживленнее обычного. Вместе с женой и детьми перебрасывался шутками. Вначале Светлана подвигла детей посмеиваться над Виктором, его манерой поглощать пищу с серьезным и сосредоточенным видом. Даша активно включилась в игру, с удовольствием подтрунивая над отцом: до этого утра Виктор и не подозревал, каким нелепым, слегка чужим выглядит в глазах собственной дочери. Но он, посмеявшись над собой, сумел перевести стрелки на Светлану. Дети тут же обнаружили, что шутить над матерью – еще большее удовольствие. Светлана очень смешно обижалась, и было просто любо-дорого смотреть, как она, обычно исполненная достоинства, беспомощно отбивается от домочадцев.

В общем, в то утро все члены семьи ощущали себя единым целым, любили друг друга, а дети были просто в неописуемом восторге – обычно такие строгие родители позволяют над собой измываться.

Потом началась беспокойная возня. Светлана два часа причесывала, одевала и переодевала детей, пока они не обрели удовлетворяющий ее облик. Пару раз она даже позволила себе раздражиться: из-за торчащих волос Вани, которые не желали укладываться, хоть пройдись по ним паровым катком; и из-за Даши, которая вся, без исключения, была плоха и не годилась для годовщины. Она плохо причесалась, платьице застегнула не на ту пуговицу, и вообще, как показалось матери, выглядела нескладной и неуклюжей, так что даже и хоронить ее в таком виде было бы стыдно, не говоря уже о том, чтобы вывести в люди.

За время, пока Светлана доводила до ума детей, Виктор успел побриться и одеть новенький черный костюм. Но жена, разделавшись с Ваней и Дашей, принялась за супруга, несмотря на его слабые протесты. Она нашла тысячу и один недостаток в его внешности, углядела все микроскопические пятнышки и ворсинки на ткани костюма; выяснила, что он не сунул в карман носовой платок, что у него в носу торчат волосы и он неровно подстриг ногти.

Наконец, Светлана привела детей и мужа в божеский вид. Сама она облачилась в красное платье, открывавшее полные голые плечи, накрытые цветастым платком. Волосы с помощью домработницы заплела в русскую косу, и косу эту перекинула через плечо; голову венчала бриллиантовая диадема – подарок Виктора на прошлую годовщину. Накрасила губы и подвела глаза, по мнению Виктора, слишком густо, но он промолчал. Не хотелось в такой день спорить. Свету не исправишь – нет у нее утонченного вкуса, хоть лопни.

Жене было трудно ходить на высоченных каблуках. Виктору пришлось вести ее к машине под руку. Что он и сделал, испытывая не столько мужскую гордость, сколько страх, что жена упадет и он ее не удержит.

День выдался жаркий и солнечный. Дождя не намечалось. Виктор опустил в машине стекло и включил кондиционер, чтобы доехать с ветерком.

Особняк родителей Светланы прятался в самой глубине застроенного девятиэтажками района. По соседству располагались еще с полдюжины коттеджей, как бы скрытых от людских глаз – вы, прогуливаясь по району многоэтажных домов, совсем не ожидали увидеть здесь построенные на заказ жилища состоятельных людей, и вдруг они выпрыгивали на вас из-за очередной типовой новостройки. Виктор много раз предлагал Павлу Сергеевичу жить в их поселке, но тот отказывался, предпочитая жить в центре.

Особняк Тихомировых представлял собой зрелище скромное: бревенчатые стены обложены снаружи кирпичом и обшиты листами рифленого алюминия; двускатная крыша покрыта темно-красной черепицей, окна закрыты приветливыми белыми занавесочками, правда, без кружев. У Виктора аскетизм тестя вызывал уважение, Светлана же возмущалась, заявляя, что «в такую халупу стыдно людей приглашать».

Павел Сергеевич, жесткий и уверенный в делах, но мягкий и беззащитный перед любимой дочерью, оправдывался, что им с матерью, уже пожилым людям, имеющим проблемы со здоровьем, роскошь ни к чему.

Виктор остановил машину на выложенной темно-красной плиткой дорожке.

Других машин не увидел. Значит, гости еще не начали съезжаться.

– Ты зря волновалась, – сказал Виктор Светлане, помогая ей выбраться из машины. – Мы приехали первыми.

– Ничего не зря, – сказала Светлана, с легким пренебрежением оглядывая дом и участок с вишнями, на которых недавно распустились бело-розовые цветки. – Нужно еще поговорить с мамой, помочь на кухне. Дети, вылезаем!

Она открыла дверцу, и дети послушно вылезли: сначала Даша, потом Ваня. Оба застыли, робко оглядывая дедушкин дом, где скоро будет полно незнакомых, страшных людей.

– Мама, – жалобно протянула Даша.

– Что, солнышко? – рассеянно ответила Светлана.

– Я в туалет хочу…

– Ой, господи, подожди, пожалуйста. Сейчас мама тебя сводит.

– Ты будешь на кухне помогать? – спросил Виктор. – В этом платье?

– Фартук надену.

– Могла бы и отдохнуть в свою годовщину.

– Да мне нетрудно. Салатик нарезать – это что, работа? Я не могу просто так без дела сидеть. Нервничаю. Меня кухня успокаивает. А ты посиди с папой. Вам наверняка есть о чем поговорить.

В гостиной их встретила Мария Петровна, худощавая седоволосая женщина с голубыми глазами. Ее взгляд остро и неприятно резал по сердцу, и казался холодным, даже когда она улыбалась. Мария Петровна была на семь лет моложе мужа, выглядела, меж тем, несколько старше. Виктор приписывал это тому, что мать Светланы не работала – как и дочь, она была лишена карьерного честолюбия. В общественной жизни тоже не участвовала, благотворительностью и покровительством, которые заменяют женщинам в возрасте любовь и карьеру, не увлекалась. Виктор с трудом представлял себе, чем занимается теща. Скорее всего, она слонялась по дому, придираясь к мужу и домработнице, тешила себя воспоминаниями прошлого, может быть, много читала. От такой малоподвижной жизни Мария Петровна не располнела (у нее был скверный аппетит), но постоянно жаловалась на боли в спине. Над ее злосчастной спиной бились лучшие массажисты области, но боли с каждым годом только усиливались.

Мария Петровна расцеловалась с дочерью.

– Здравствуй, мама. Как спина?

– Терпимо. Тихомиров вчера натер мне поясницу «Эспумизаном». Но врач сказал, нужно носить ортопедический корсет. Будто я уже старуха какая-то.

Потом она обожгла Виктора ледяным взглядом. Задала пару вопросов о делах. Виктор неловко отвечал.

Потом женщины отвели детей на кухню, чтобы угостить их пирожными и лимонадом. Виктор, облегченно вздохнув, направился в кабинет Павла Сергеевича.

Стены кабинета были обшиты дубовыми панелями; на полу красный ковер.

Павел Сергеевич, в серых брюках и клетчатой рубашке, сидел на диване с ноутбуком, которым овладел с восхитительной легкостью. Своими все еще ловкими и гибкими пальцами тесть достаточно быстро настукивал текст документа, глядя на экран поверх съехавших на кончик носа половинчатых очков в стальной оправе.

– А, Виктор. – Он мельком бросил на зятя дружелюбный взгляд. – Заходи, я сейчас закончу. Света с матерью?

– Да. – Виктор сел рядом на диван. – Они на кухне ребятишек лимонадом угощают.

– Лимонадом? – Павел Сергеевич улыбнулся, глядя в экран. – Это хорошо. Пару стаканов холодного лимонадику дерябнуть – в такую жару самое то.

– Да. – Виктор снял пиджак.

В тишине под пальцами Павла Сергеевича тихонько щелкали клавиши.

Разглядывая развешанные по стенам морские пейзажи, Виктор думал о том, что сказала девушка, разодетая под бомжиху. Он знал, что Павел Сергеевич разбогател на торговых спекуляциях еще в конце восьмидесятых, и в следующем десятилетии его капитал только увеличивался. Он приватизировал местный стеклозавод, который в девяносто седьмом пришлось продать, чтобы не понести огромные убытки. В девяносто девятом овладел сетью обувных магазинов. В две тысячи третьем продал бизнес молодому честолюбивому дельцу, и почти все деньги вложил в недвижимость, активы компаний различной степени надежности – ну, и в картины подражателей Айвазовского, которые умудрялся скупать в музеях по всей области.

Правда ли то, что говорила девка? Виктор знал, что, кроме него, у тестя было еще несколько деловых партнеров в сфере среднего бизнеса, которым он помогал финансами, советами и связями.

Павел Сергеевич также имел знакомства среди местных политиков. Мог ли он, отправляясь с кем-то из них на деловую встречу, поиметь в машине девочку из приюта? В свете того, что Виктор знал о тесте, это казалось маловероятным. Но он также понимал, что проявления сексуальности человека не всегда совпадают с его характером. Им со Светланой случалось играть в самые невероятные игры, и друзья семьи, даже Андрей, узнав о них, ни за что бы не поверили, что Виктор может вытворять такие штуковины.

Но слова девушки все еще беспокоили его. В такой день Виктору совсем не хотелось беспокоиться, и он чувствовал себя раздраженным.

«Да черт с ним! В конце концов, какое мне дело? Если уж на то пошло, той девчонке заплатили – немалые для нее деньги. Не изнасиловали же! Она за бабки сделала то, что некоторые школьницы в ее возрасте делают бесплатно».

– Ну, вот и все. – Павел Сергеевич закрыл и сохранил файл. Сложив ноутбук, он положил его рядом с собой на диван. – Как семья? Живете дружно?