Неоправданная жестокость

Глава 4

На следующий день Виктор и Светлана отвезли детей к бабушке и дедушке. У Виктора возникла спонтанная идея пойти на озеро искупаться.

Пляж оказался пустым. Кроме них и мускулистого парня в красных шортах, никого не было. Парень, опершись на локти, полулежал на клетчатом одеяле и через темные очки смотрел на воду.

Расстелив плед, Виктор сбросил джинсы и майку. Нацепив темные очки, лег на спину, сунул руки под голову.

Светлана, довольно эффектно скинув с себя белые шортики и желтую футболку, села рядом с ним. Выгнув спину, начала намазывать лицо, шею и руки солнцезащитным кремом. Щурясь, оглядела пустынный пляж.

– Что-то народу сегодня нет. Странно. Обычно здесь уже в конце мая не продохнуть.

– Наверное, все по курортам разъехались.

– Ну и хорошо. Нам с тобой вдвоем поспокойнее.

Светлана наморщила лоб.

– Надеюсь, они не подерутся, – с легкой тревогой сказала она. – Маме после инсульта нельзя нервничать.

Виктор понял, что жена говорит о детях. Он погладил ее колено.

– Не подерутся.

– Да, – усмехнулась жена. – Если только Даша не будет таскать Ваню за волосы и кричать «Ку-ку!».

Они рассмеялись.

– Слава богу, хоть один день от них отдохнем, – вздохнула Светлана, выдавливая на ладонь еще немного крема. Начала втирать его в кожу живота и бедер.

– Это ненормально, что дети до пенсии с родителями живут. Только русские такие.

– Нет, еще итальянцы, – сказала Светлана. – Давай как-нибудь съездим в Италию.

– У американцев родители отвечают за детей до совершеннолетия. То есть, в большинстве штатов, до двадцати одного года. А потом – все, гудбай, пинком из дома.

– Какой ужас, – сказала Светлана. – А потом дети родителей в дома престарелых сдают. Слава богу, у нас это не принято.

– Японцы вообще детей сразу же отдают бабушкам и дедушкам, а сами живут молодой жизнью.

– Чушь какая-то.

– Ничего не чушь. Молодые люди не могут детей воспитывать. У них еще нет мудрости, им гулять надо. Дети должны жить со стариками. У них есть чему поучиться. Дети не должны видеть жизнь своих родителей. Все эти пьянки, ссоры.

– Ничего себе, – чуть обиженно ответила Светлана. – А мы?

– Я же не про нас говорю. Мы исключение.

Светлана вытащила из волос заколку, и волосы рассыпались по плечам.

– Милый, а куда ты смотришь?

Виктор, хмурясь, через темные стекла очков смотрел ей за спину.

– Тот парень все время на тебя пялится.

Светлана оглянулась. Парень с застывшей улыбкой разглядывал ее.

– Пусть смотрит.

Чуть позднее, когда Светлана легла на живот, расстегнув лифчик, и Виктор, оседлав жену, ладонями размазывал жирный, неприятно пахнущий крем по ее гладкой бархатной спине, Светлана лениво пробормотала сквозь зубы:

– Ты его раньше здесь видел?

Виктор, бросив на парня быстрый (и, как он надеялся, грозный и полный превосходства) взгляд, покачал головой.

– Нет. А ты?

Прикрыв глаза, Светлана с блаженной улыбкой ответила:

– Тоже нет.

Спустя минуту Виктор сказал:

– Кажется, уходит.

И еще через минуту:

– Вот черт.

– Что?

– Он нас сфотографировал.

Светлана, приподняв голову, круглыми от удивления глазами смотрела на молодого парня. Он успел надеть светло-зеленую майку.

Парень повесил фотокамеру на шею, широко улыбнулся и помахал рукой. Жест показался Светлане грубым и неуместным.

Скатав одеяло, парень сунул его в большой пакет и спокойно отправился прочь. Ветер трепал его темные волосы.

Виктор вскочил и побежал за ним.

– Парень, постой. Эй!

Он поравнялся с грубияном. Тот шел прямо, с загадочной улыбкой глядя прямо перед собой. Черные очки делали лицо юноши непроницаемым и подозрительным. При каждом шаге висящий на шее «Эпсон» постукивал его по загорелой груди.

– Зачем ты это сделал?

Парень не ответил.

– Слушай, ты! Я что, со стенкой разговариваю?

Он с неожиданной для самого себя яростью схватил парня за плечо.

Они молча смотрели друг на друга. Виктор – гневно, сжав кулаки. Парень – с застывшей улыбкой.

– Извините, если обидел вас или вашу жену. – Его улыбка стала шире. – Я просто не мог удержаться. Вы самая красивая пара, которую я видел в своей жизни. Я хотел оставить себе снимок на память.

– Не мели чушь, – несколько спокойнее сказал Виктор, все еще с трудом дышавший. – Света, может, и прекрасна, но не я же. Тебя подослал Литвинов?

– Не знаю такого. – Парень говорил спокойно и вежливо, как японец. – Когда я говорил о красоте, я имел в виду не вашу внешность, а ваши отношения. Вы так внимательны друг к другу, так друг о друге заботитесь. В наши дни редко встретишь такую любовь между супругами, которые давно живут вместе.

– Откуда ты знаешь, что мы давно живем вместе?

– Ну, это проще простого. Все знают, что Виктор Истомин и его жена – прекрасные люди, которые любят друг друга и стремятся помогать людям. Особенно детям.

Виктор облизнул губы.

– Ты журналист? Если я увижу нашу фотографию в газете, подам на тебя в суд.

Парень покачал головой.

– Что вы. Я всего лишь фотограф-любитель. Я всюду таскаю камеру, потому что мне в любой момент может попасться на глаза нечто прекрасное, вроде двух людей, которые, несмотря на богатство, все еще способны любить. Большая удача, что мне удалось встретить вас и запечатлеть в момент счастья. Возможно, когда-нибудь я покажу вам этот снимок. И вы не поверите, что когда-то были так счастливы. Моменты счастья посещают нас не так уж и часто, не правда ли? Рано или поздно для каждого человека наступают времена, когда он видит лишь беды, потери и несчастья. И человек уже с трудом верит, что когда-то был счастлив.

Виктор нахмурился. Его не покидало ощущение, что над ним тонко издеваются, но формально придраться было не к чему. Он указал на фотокамеру.

– Дальномерный «Эпсон» для уличной съемки. С автоматической настройкой кадра. Все фотографы-любители ходят с такими штуками?

Парень любовно погладил пальцем блестящий черный корпус.

– Оказывается, вы разбираетесь в искусстве фотографии. Но такое дело требует высокого качества…

– Перестань говорить как педик! – закричал Виктор. Он потер виски. В голову будто вкручивали раскаленные добела шурупы.

«Наверное, это от жары. И вчерашний разговор в магазине. Правильно я сделал, что решил отдохнуть».

Но Виктор знал – причина другая. Нарочито вежливые, даже лебезящие манеры фотографа-любителя не вязались с его высоким ростом и спортивной фигурой. То ли издевается, то ли псих. А может, и то и другое.

– Ладно, гуляй, – выдавил Виктор.

Парень двинулся дальше, спокойной и расслабленной походкой. Так что иллюзия, будто Виктор отпустил его, сразу рассеялась.

Он медленно поплелся обратно, чувствуя себя виноватым и озадаченным. Почему-то казалось, что Светлана, узнав, как прошла беседа, холодно взглянет на мужа и скажет: «Ты должен был отнять у него фотоаппарат, а потом избить до полусмерти за то, что это ничтожество посмело меня снимать».

Но Светлана поджидала Виктора с приветливым выражением лица.

– Ну? Мужчины поговорили?

– Поговорили. – Виктор опустился на колени. Взял тюбик, выдавил на ладонь немного крема. Начал втирать его в поясницу жены.

– И?

– Он тобой очарован. Не мог не сфотографировать такую красивую женщину. Ну и меня заодно. Он сказал, что сохранит фотографию на память.

Светлана изогнула бровь.

– Что он собирается с ней делать?

Виктор рассмеялся.

Глава 5

В понедельник Истомины получили номер газеты с интервью, которое взяла у них на презентации Елена Белова. Бегло окинув взглядом статью, написанную в иронично-язвительном тоне, Виктор с отвращением отшвырнул газету.

– Тварь, – процедил он. – Она сказала, что вторая часть нашего разговора не для записи.

Они со Светланой сидели в гостиной. Детей еще не привезли из школы и детского сада.

Светлана сидела на диване в серебристом халате. Читала кулинарную книгу, изредка выписывая что-то для себя в специальную тетрадь. В начале супружеской жизни она делала пометки прямо в книге, но Виктор посоветовал ей относиться к книгам бережнее. Это ведь чужой труд.

Сейчас, с легкой улыбкой взглянув на газету, которая мятой лежала на полу, Светлана сказала:

– Ясно ведь было, что она так напишет. Чего ты ждал?

– Все равно. Бесят эти журналюги. Творят что хотят. И по мне – честность есть честность. Пообещала написать хорошую статью – пиши хорошую статью. А не фуфло.

– Хвалебные статьи журналисты пишут только за хорошую плату. А бесплатно – чего людей хвалить?

– Никогда бы не женился на журналистке, – ответил ей Виктор.

Три дня он плотно занимался делами. В «Радугу» хлынули первые потоки покупателей.

В пятницу они со Светланой посетили церковь, построенную на деньги Виктора. Отстояли молебен. Виктор стоял в строгом черном костюме, Светлана – в черном платье, волосы убрала под платок. Яркая косметика на ее лице смотрелась в церкви неуместно.

Вообще многие женщины в церкви – в основном, жены бизнесменов и госслужащих, – одевались строго, но наносили на лицо яркий макияж. Однажды им со Светланой случилось присутствовать на венчании. Невеста принимала благословение отца Кирилла в свадебном платье с таким глубоким декольте, что впору сниматься на обложку мужского журнала.

Утром субботы Виктор встретился со Славой, который вернулся из деловой поездки. Он сказал, что уладил дела с Литвиновым. Виктор похлопал его по плечу.

В воскресенье, 23 июня, Истомины пришли на день рождения Андрея. Тот жил в центре, в девятиэтажной новостройке с домофоном и висящими над входом видеокамерами. Год назад он заселился в двухкомнатку. В ближайшие три года ему светило выплачивать ипотеку по ставке в двенадцать процентов.

За двумя столами в центре зала в шесть вечера собралось десятка два гостей. К восьми слова поздравлений были сказаны, гости разложились на отдельные группы. Столы отодвинули к стене, в центре зала под оглушающую музыку танцевали пары. Мужчины топтались на месте, женщины извивались и виляли бедрами. На Виктора, который сидел на диване в одиночестве, происходящее нагоняло невыносимую скуку.

Время от времени отпивая из бокала шампанское, он смотрел, как Светлана танцует с Мишей Светловым. Миша был приятелем Андрея. Кажется, он занимался лизингом во Ржеве. Виктору, привыкшему постоянно думать об игрушках, он казался похожим на плюшевого медведя. Миша был огромного роста, пухл, являлся счастливым обладателем веснушчатого лица и копны рыжих кудрявых волос.

Держась за руки, они со Светланой выписывали локтями круги в воздухе, будто разгоняли волны. Иногда Миша притягивал Светлану к себе и сгибался чуть не в три погибели. Они соприкасались лбами, будто бы с игривым намеком глядя в глаза партнера. Потом расходились.

Затем начался медленный танец. Миша с улыбкой рассказывал на ухо Светлане захватывающие истории из мира торговли недвижимостью. Светлана, слушая с приоткрытым ртом, смеялась и кивала. Виктор сразу же отработал с ней первый танец, после чего с облегчением решил, что миссия его окончена. Он знал, что танцует плохо, и Светлане приходится вести его в танце.

Слава богу, она давно прекратила попытки сделать его душой компании. На любой вечеринке, где им приходилось бывать, она отдавала мужу первый танец, после чего веселилась в свое удовольствие, позволяя ему спокойно сидеть в углу или обсуждать с партнерами дела. Виктор, в свою очередь, не мешал ей развлекаться и даже слегка флиртовать с другими мужчинами, которые на любой вечеринке вились вокруг нее, как свора голодных псов.

Сам он флиртовать не имел никакого желания. Изредка к нему на диван подсаживались девицы, привлеченные его деньгами и властью, которые в их воображении вырастали до гигантских размеров. Виктор с улыбкой перекидывался с ними ничего не значащими фразами, после чего замолкал, и им ничего не оставалось, как оставить его в одиночестве.

Сейчас к нему подсела Маша – жгучая брюнетка, выкрашенная в пепельную блондинку. Они со Светланой дружили еще с университета. От нее Маша была без ума, Виктора же терпеть не могла. Впрочем, Маше мало кто нравился. Кроме Светланы. Честно говоря, Виктор подозревал, что в студенчестве они лизались.

С бокалом красного вина в изящно отставленной руке, она развязно откинулась на спинку дивана, положила ногу на ногу. Поправила на коленях синее вечернее платье, так что ноги оголились до середины бедра.

– Добрый вечер, Виктор Алексеевич. – Она широко улыбалась, говорила громко, нетерпеливо и с легким раздражением. – А я-то все вас искала. Думала, где мой любимый Истомин. А вы в угол забились, молчите, как партизан.

– Так я и есть партизан. Видите, даже не танцую.

– Да вы и танцевать не умеете. Светлане все ноги отдавили. Я видела по ее лицу, как она мучается.

– Да, я ее все время мучаю, – ответил Виктор, глядя, как Светлана, со смехом запустив пальцы в рыжую шевелюру Миши Светлова, дергает его за кудри. Миша стоял с покорным и веселым видом. – Я настоящий садист.

Окинув Виктора ледяным взглядом, Маша с улыбкой продолжила:

– А вас не смутить. Вы всегда такой спокойный. – Она пригубила вино. – И очень скучный.

– Я? Да со мной как на кладбище. Я абсолютная серость. – Он, в свою очередь, глотнул шампанского.

– Бабы таких мужиков не любят, – с деланным сожалением заметила она, глядя на Виктора с тоскливым презрением.

– Конечно. Они меня ненавидят. – Он снова отпил из бокала. – А вы? Любите мужчин?

Маша приподняла бровь.

– Мужчин не надо любить. Их надо понимать.

– Чтобы легче управлять ими, верно?

– Верно. Если вас, мужиков, любить слишком сильно, вы расслабляетесь, начинаете лениться и капризничать.

– Мне жаль вашего мужа. Не удивляюсь, что он от вас сбежал.

– Да, сбежал. Так торопился, что забыл надеть носки. Обул ботинки на голые ноги. Представляете?

Маша снова поправила на ногах платье, оголив их ровно настолько, чтобы обратить на себя взгляды мужчин.

– Вы, наверное, очень хорошо его понимали.

– Не знаю. Я его очень ценила.

– Но не любили?

– Он был как вы.

– Вашего сына мне тоже жаль, – сказал Виктор. – Уверен, сын от вас тоже рано или поздно сбежит.

– Это не ваше дело.

– Отчего же? Женщины обычно любят, когда интересуются их детьми. Уверен, вы прекрасная мать.

– Я гениальная мать. Я даю сыну все самое лучшее. Он ходит в лучшую школу, в лучшую спортивную секцию, одет лучше всех. Конечно, я с ним не сюсюкаю, иначе он может вырасти слабаком и мямлей. Он у меня все время чем-нибудь занят, у него нет ни одной свободной минуты.

– Да, это очень удобно. Меньше проблем с ребенком. Можно на дни рождения походить.

– Милен очень самостоятельный. Мне не обязательно возиться с ним круглые сутки.

– Милен? – от удивления Виктор снова пригубил шампанского. – Это мальчика так зовут?

Они по-прежнему разговаривали с холодной вежливостью, и с каждой новой репликой улыбки становились все шире, а взгляды – холоднее.

– А вот вы, Витенька, отец хреновенький. Все время заняты этим своим бизнесом.

– Я почти не вижу своих детей. Верчусь круглые сутки, чтобы дать им все самое лучшее.

– И со Светой плохо обращаетесь. Оставили ее одну.

– Я боюсь, она со мной помрет от скуки.

Они оба посмотрели на нее. Она танцевала уже с новым кавалером, юнцом с черными волосами до плеч и с серьгой в ухе. Миша Светлов как сквозь землю провалился.

Виктор встал.

– Извините, мне нужно найти именинника.

Андрея он нашел в кабинете, вместе со Славой и Мишей Светловым.

– О, Витюша пришел. Садись и допивай свой лимонад.

Виктор сел в кресло. Рядом с креслом Андрея на полу стояла бутылка виски. Андрей поднял ее с пола.

– Вылакал? Давай сюда свой фужер.

– Вы пейте, я не буду.

– Ух ты, – сказал Андрей. Повернувшись к Мише, кивнул на Виктора. – Вот всегда с ним так.

– Я за рулем, – сказал Виктор.

– Эх, а кто из нас не за рулем? – ответил Слава, с удовольствием наблюдая, как Андрей наполняет доверху его бокал.

– У нас вся жизнь за рулем. – Андрей передал длинный бокал Славе. – Миша, ты?

– У меня еще много. – Миша показал ему стакан, заполненный до половины.

– Мужики, что с вами сегодня. – Андрей поставил бутылку на пол.

– Мы все очень скучные, – сказал Виктор.

– Скучные? Да с вами как на кладбище!

Андрей опрокинул в себя порцию, отломил от плитки шоколада.

– Вот чем хороша холостяцкая жизнь. – Он уже начинал пьянеть и выглядел непривычно растрепанным. – Можно бухать сколько влезет.

– Тебе незачем жениться, – сказал Миша. – Тебя бабы любят. Пока любят, не женись.

– А ты женатик? – поинтересовался Виктор.

Миша кивнул.

– Уже пять лет. До сих пор не знаю, любит она меня или ценит. И зачем женился, не знаю. Наверное, меня просто окрутили. Помню, на свадьбе напился до чертиков, а первую брачную ночь… уже не помню. Утром проснулся, чувствую – на безымянный палец что-то очень неприятно давит. Глянул – кольцо. Рядом баба храпит, вроде знакомая. Я такой оглядываюсь и спрашиваю: «Где я, черт возьми?».

Слава и Андрей покатились со смеху. Виктор сдержанно улыбнулся.

– Двадцать восемь, – провозгласил Андрей. – Я уже солидный мужчина.

Наступило молчание. Миша Светлов со вздохом встал.

– Пойду, покурю. Кто со мной?

– Я пойду. – Виктор поставил бокал на стол.

Миша сразу отправился на балкон. Виктор задержался в зале, чтобы, наклонившись к сидевшей за столом в окружении мужчин жене, спросить, не скучно ли ей. Она, стараясь перекричать музыку, спросила: «Нет. А тебе весело, любимый?» Он кивнул. Жена, раскрасневшаяся от вина и внимания, поцеловала его в щеку.

Выйдя на балкон, Виктор положил руки на перила. Закрыл глаза. С удовольствием подставил лицо свежему ветру. Залитый лучами предзакатного солнца центр города был виден как на ладони: торговые ряды, построенные еще в середине девятнадцатого века, сквер с фонтаном и памятником Лермонтову, церковь, а за ней – мост через реку. По реке в голубой байдарке плыли двое мальчишек.

Виктор с Мишей закурили. Миша, сощурясь, смотрел на расстилавшийся внизу город.

– Андрей твой друг?

– Да.

– Вы с ним совсем не похожи.

– Потому и дружим.

Помолчав, Миша пристально посмотрел на Виктора.

– Он еще и твой юрист?

– Консультант.

– Ты его по дружбе на работу принял?

– Почему ты так решил?

Миша улыбнулся.

– Андрей хороший парень. Открытый, добрый, честный. Но профессионал среднего уровня. А тебе нужен хороший юрист.

– Хороший юрист нужен Литвинову, – чуть грубее, чем собирался, ответил Виктор. – Мне подойдет и середнячок. У меня нет особых проблем.

Миша затянулся, выдохнул дым.

– Я слышал о Литвинове. Один мой коллега провернул с ним пару бесприбыльных сделок лет семь назад.

Виктор промолчал.

Выбросив сигарету, Миша повернулся к Виктору. Его пухлое лицо стало серьезным и суровым, в глазах блеснула стальная воля. И представить нельзя было, что этот похожий на медведя человек еще полчаса назад неуклюже танцевал со Светланой, и та со смехом дергала его за рыжие кудри, как провинившегося мальчишку.

– Андрей рассказал мне, что у тебя с ним неприятности.

– У меня нет с ним неприятностей. Это у Литвинова со мной неприятности. Ему не дает покоя качество моего портфолио.

– Я знаю Литвинова. Ты как честный человек не можешь в полной мере оценить его подлости и жестокости. Он уже делал подобные предложения. Все партнеры отказывались… поначалу. А потом, по неясным причинам, соглашались. Так он подмял под себя почти все сети детских магазинов в области. Ты – последний.

– Литвинов застрял в девяносто пятом.

Он отошел в угол балкона, где на старом холодильнике стояла пепельница, раздавил окурок.

– Да. Застрял. И не он один. Девяностые будто бы остались позади… но на самом деле они закончились только вчера. А может, и не закончились вовсе.

Виктор поморщился.

– Слушай, все это очень скучно. Бесприбыльные сделки, криминал, заказуха. Я прекрасно знаю, в каком мире живу. Я хочу только одного: не иметь с такими людьми ничего общего.

– Литвинов не прекратит попыток навязать тебе партнерство. У тебя твердая позиция. А у других?

– Андрею я доверяю.

– Андрею и я доверяю. А Слава?

– Мы со Славой уже все обсудили. Я держу его в ежовых рукавицах.

– Пока он при тебе. Но чем Слава занимается в деловых поездках? С кем встречается? Ломать Славу Литвинов не станет. Он тебя знает и опасается. Но, скажем, купить?

– И что? Слава выдаст на меня компромат? На меня нельзя ничего нарыть. Я чист.

– Через Славу Литвинов может узнать, что для тебя важнее всего на свете. Что не деньги и не выгода – он знает. Но как только поймет, что дороже всего на свете тебе жена и дети…

– Он на это не пойдет. Из-за нескольких сотен тысяч долларов? Нет.

– Виктор, Литвинов может пойти на крайние меры и из-за меньшей выгоды. Такая у него натура. На словах этого не объяснишь. Но ты ведь встречался с ним, смотрел Литвинову в глаза. Ему плевать, что времена меняются.

– Я думаю, он не так уж опасен. Иначе его бы давно пристрелили.

– Ошибаешься. В девяностые выжили как раз самые подлые. Те бизнесмены и политики, которых заказали или посадили в девяностые, просто невинные овечки по сравнению с теми, кто сейчас ведет бизнес или заседает в правительстве.

– Слушай, Миш, а зачем ты мне это говоришь?

– Чтобы ты вел себя осторожнее.

– Тебя так волнует моя жизнь?

– Ты мне нравишься, Виктор. Я знаю, ты хороший мужик.

Виктор усмехнулся.

– Да? Пока я заметил только, что тебе нравится моя жена.

– Ну и что? Я ей тоже нравлюсь. Это не имеет значения.

– Пойдем к остальным.

Проходя через зал, они на секунду остановились, глядя на Светлану. Она сидела за столом, с бокалом в руке, и любезничала с длинноволосым юнцом. Юнец, заметив взгляды мужчин, улыбнулся и помахал им рукой. Светлана тоже.

– Мальчики, где вы все гуляете! – крикнула она. – Идите к нам!

Виктор кивнул и знаком показал: через пять минут.

На пути в кабинет они столкнулись с двумя пьяными женщинами. Спотыкаясь, Маша с незнакомой Виктору брюнеткой громко, почти истерически хохотали. Брюнетка, столкнувшись с Виктором, прокричала: «Извините!» – так, что меньше всего можно было подумать, что она чувствует себя виноватой, – и женщины направились в зал, хохоча еще громче.

Слава, вертя в руках пустой стакан, рассеянно слушал болтовню Андрея. Волосы упали Андрею на лоб, две верхние пуговицы рубашки расстегнулись.

– Ой, Андрюха, – сказал Миша. – Пора тебе жениться.

– Щас! Два раза! Я еще молодой, рано мне. Вот этот мрачный тип, – Андрей указал бокалом на Виктора. – Женился молодым. И что? Он счастлив? Посмотри на его рожу – у мертвецов лица веселее!

Миша положил руку на плечо друга.

– Ладно. Пошли в зал. Гости тебя заждались.

– Чего им от меня надо?

– Им без тебя скучно, – сказал Виктор.

Они вернулись в зал, и гости подняли несколько тостов в честь именинника. Потом Виктор пригласил Светлану на последний медленный танец. Из-за мрачных мыслей о Литвинове он танцевал особенно неловко.

Истомины ушли с вечеринки первыми. Андрей проводил их до машины. Уже садясь за руль, Виктор сказал:

– Не забудь, через две недели у нас со Светой годовщина.

– Как можно? – ответил Андрей, мысленно проклиная себя за короткую память. – Удачи!

Он немного постоял, глядя вслед отъезжающей машине. Почему-то сердце его тревожно екнуло.