Czytaj książkę: «Винтер 39. Нулевые», strona 3

Киля хотел спастись бегством, и слезть по колесу трактора вниз, но был остановлен обстрелом яблоками, который я стал прицельно по нему вести с земли.

– Не дай ему спрыгнуть!!! – крикнул мне Медведь, и, как рестлер из восьмибитной компьютерной игры, обрушился прямо на Килю.

Продлившись какое-то время, наша потасовка была нарушена Сергей Сергеевичем, который, вдруг, что-то стал бормотать себе под нос, заерзав при этом в автомобильном кресле.

– Завязывайте, Сергеич проснулся! – крикнул я друзьям, первым заметив ожившего педагога.

Окружив Сергея Сергеевича со всех сторон, мы стали вслушиваться в смысл произносимых им слов.

– Подвиг… Где мой подвиг? – бормотал себе под нос Сергей Сергеевич, густо разбавляя свою речь непечатными выражениями.

– Сергей Сергеевич, здравствуйте! – прокричали мы дружно хором в один голос.

Сергей Сергеевич открыл глаза, и удивленно посмотрел на нас.

– Вы, вы кто такие?! – выдал он нам в ответ.

– Мы ваши ученики, пришли по поручению Зарецкой, – ответили мы.

– Садитесь, – сказал Сергей Сергеевич, и снова отключился, закрыв глаза.

Мы продолжали стоять, так как сесть можно было разве что на землю.

– Сергей Сергеевич, проснитесь, мы от завуча, от Зарецкой, – снова произнес я, теребя при этом педагога за плечо.

– Мой подвиг, – ответил мне Сергей Сергеевич, и сидя в кресле, перевернулся на другой бок.

Было видно, что педагог хочет абстрагироваться от нас, и продолжить спать дальше. Видя это обстоятельство, Медведь не стал дожидаться глубокой фазы сна Сергей Сергеевича и громко крикнул ему в ухо:

– Какой еще подвиг! – крикнул Медведь, – У нас экзамен в конце концов будет, или нет!

– Это сейчас, какой хочешь тебе подвиг, – ответил Сергеевич, и затем, снова попытался перевернуться в кресле на другой бок, продолжив при этом бормотать себе под нос:

– На почте только деньги им подавай, а читать все равно нечего, а раньше… Где мой подвиг…

Когда Сергей Сергеевич снова удобно устроился в своем кресле, в игру вступил Киля, который начал теребить педагога за плечо, мешая тому спать:

– Какой еще подвиг?! – с добротой в голосе спросил я педагога, решив, что агрессией от него всё равно ничего не добиться.

– Как какой? – удивился Сергеевич, лениво отстраняясь плечом от Килиной руки, что мешала ему спать, – Мой подвиг? Мой? Где!?

– Понятно, – произнес Киля в тот самый момент, когда с канистрой в руках из сарая, вышел Медведь.

– Тут полканистры солярки и в баке тоже есть, – сообщил нам Медведь, и затем предложил, – Может сами заведем технику?

– А дальше что? – спросил я у Медведя, – Вот завели мы трактор, и что?

– Отгоним его к школе, спасем экзамен Медведя и все такое, – ответил Киля, – Хоть прокатимся.

Когда Медведь вынул на улицу всевозможный хлам из кабины трактора МТЗ-80, то стало ясно, что среди гаечных ключей, замасленных тряпок, и пластиковых бутылок с замысловатыми жидкостями не хватает чего-то важного.

– Пускача нет, – раздосадовано сообщил нам Медведь.

– Чего нет? – поинтересовался Киля.

– Трос такой, чтобы завести трактор, – пояснил Медведь.

– Спроси у Сергеича про пускач, – деловито предложил мне Киля, – На тебя он хоть как-то реагирует.

– Сергей Сергеевич, – сказал я педагогу, и стал теребить его за плечо в очередной раз лишая сна.

– Придешь за сельской молодежью, – тихо ответил мне Сергей Сергеевич, – А она тебе твою сельскую молодежь и дает… подвиг мне, подвиг!

– Какой ещё подвиг?! – неожиданно крикнул в ухо Сергеичу, подошедший к нам Киля, – Пускач где? Отвечай зараза!!!

– Мой подвиг! – продолжил свою тираду Сергей Сергеевич, – Где?! Я ее спрашиваю!!! Где!!! Ее….

– Кого ее? – снова крикнул Киля в ухо Сергеичу.

– Зинку!!! – ответил ему Сергеич, и схватив Килю обеими руками за грудки, произнес: – Где Зинка! Я тебя спрашиваю!

Я усадил на место Сергей Сергеевича, и тот снова продолжил бормотать себе под нос что-то бессвязное, но, если раньше, его бормотание было реакцией на резкие вопросы-выпады Кили, то теперь, речь педагога больше напоминала мантру, звучавшую без остановки, тихим сплошным гулом.

– Нет здесь «пускача» нигде, куда он только его засунул, – подытожил свое недовольство ситуацией Медведь, расхаживающий кругами вокруг трактора.

– Разговори его, ты же можешь, потяни за ниточку, – обратился ко мне Медведь, – Нам нужен пускач.

– Сам тяни, умник, – ответил я другу, но тут же пожалел обэтом, так как в дело опять вступил Киля.

– Где «пускач»?! – рявкнул Киля в ухо Сергеичу.

– Ладно, давай я лучше попробую, – предложил я Киле, – А ты воды лучше принеси воды из колодца, может пригодиться.

– Точно! – оживился Киля, – Нужно его с ведра окатить, тогда он точно проснется.

– Ты что спятил?! – сказал я Киле, а затем добавил, – Ты можешь просто принести ведро воды, и поставить его рядом со мной, остальное я всё сам сделаю. Хорошо?

– Как скажешь, – ответил Киля, – Но если у тебя не получиться, тогда я уже сам попробую.

Я ничего не ответил другу, а вместо этого стал более настойчиво разговаривать с педагогом:

– Сергей Сергеевич, вот вы приходите к Зинке, и, – начал я расспрашивать учителя.

– На почту, а не к Зинке… я прихожу… Нужна мне твоя Зинка…, – с затухающей амплитудой громкости выдал мне в ответ Сергей Сергеевич.

– На почту, приходите, отлично, а зачем? – настойчиво спрашивал я, у засыпающего учителя.

– За сельской молодежью я прихожу, а подвига то и нет! – громко крикнул мне в лицо Сергей Сергеевич, сделав яркий акцент на слове «нет», а затем, также не сбавляя громкости, спросил у меня, – Где мой подвиг?! Где!!!

– А Зинка что? – спросил я у Сергеича, пытаясь сложить все пазлы его рассказа воедино, но педагог отчаянно не хотел ничего рассказывать, и по-прежнему лишь твердил мне о каком-то подвиге:

– Где мой подвиг! – разошелся Сергей Сергеевич, – Он же бесплатный, подвиг!

– А Зинка? – спрашивал я у трактороведа, – Она то что? Что говорит?

– Молчит она, Зинка, – ответил мне Сергеич, – А сама глазками бегает по прилавку, ззагляните на неделе, загляните на неделе….

– Ииии…, – протяжно процедил я.

– И ничего, – ответил мне Сергеич, – Сама, наверное, уже мой подвиг кому-то отдала. А где его взять? Нигде же не купить!!!

Я взял у Кили ведро воды, и поднес его ко рту интервьюируемого педагога. Сергей Сергеевич стал жадно пить воду.

– Ну что? – спросил меня Киля, воспользовавшись паузой в допросе, – Узнал где он пускач прячет?

– Еще нет, он мне все про какой-то подвиг твердит, и Зинку, и ещё почту, – ответил я.

– Тетя Зина Петрова, с почты, на почте она работает, – вдруг неожиданно сообразил Киля.

– Точно, – восторженно ответил я, – Так и есть!

– Тетя Зина и сейчас там работает, – сказал Киля.

– А что он за подвиг какой-то всё переживает? – спросил я у друга.

– Какая разница, пускача все равно же нет, – произнес Медведь, подошедший к нам с Килей, – Я уже весь сарай перерыл.

Сергей Сергеевич допил из ведра воду и вместо того, чтобы хоть как-то взбодриться, наоборот, напрочь отключился, так, что разбудить его теперь уже не представляло никакой малейшей возможности. Предварительно проверив пульс педагога, и удостоверившись, что с ним все в порядке, мы отнесли его вместе с автомобильным креслом прямо в дом, двери которого, почему-то, оказались не заперты. Жилище Сергей Сергеевича состояло из двух пыльных комнат, замызганной кухни, и халтурно пристроенной деревянной веранды. После небольшого обхода владений Сергеича, и недолгих размышлений на тему – куда его отнести, мы оставили его на веранде, а сами вышли из дома на крыльцо.

– Ну, что, всё, дело сделано, – довольно произнес я, стоя на крыльце дома Сергей Сергеевича.

– Похоже, – согласился Киля, а затем добавил, – Жаль только, что трактор так и не завели.

– Можно с толкача попробовать его завести, – предложил Медведь.

– Каким образом? – возмутился я, – Трактор тонны четыре весит.

– Дом на горе стоит, вверху улицы, – ответил Медведь, – Нам трактор только с места чуть-чуть двинуть, а дальше он сам пойдет.

– Точно! – воодушевился Киля, – Сергеич под колеса специально кирпичи положил, чтобы он вниз не покатился.

А в гараже ещё лебёдка ручная есть, – добавил Медведь, – Можно её тоже задействовать.

– Какая ещё лебедка? Медведь, угомонись! – пытался я облагоразумить друга, но всё было тщетно.

В кабину МТЗ-80 было решено посадить меня. Водительским навыкам Кили, Медведь не доверял, а сам сесть за руль никак не мог, так как был самым крепким из нас троих, и должен был крутить рукоять механической лебедки, трос которой Киля обмотал вокруг небольшой осинки на противоположной стороне улицы.

После того, как осина изогнулась дугой, а натянутый трос лебедки стал похож на струну, трактор дернулся с места, и затем, медленно покатился вниз по улице.

– Пока не заводи! – командовал мне Медведь, толкая трактор, – Через пять метров склон круче будет, тогда только пробуй! Киля, отцепляй трос! Сейчас пойдет!

– Медведь, может хватит на сегодня экспериментов? – обратился я к другу из кабины МТЗ-80, наблюдая, как тот, крехтя, толкает трактор.

Когда к Медведю, с другой стороны трактора, присоединился и Киля, я понял, что обречен.

– Давай! – скомандовал Медведь, когда трактор МТЗ-80 преодолел рубеж в пять метров, и стал самостоятельно медленно катиться с горки вниз.

Я воткнул рычаг коробки переключения передач, МТЗ-80 дернулся, чихнул и опять затих.

– Киля, навались! – кричал Медведь, токая трактор.

Киля навалился, но это как-то особо не помогло. Трактор снова встал, как вкопанный, а его двигатель по-прежнему молчал.

– Короче, вы, как хотите, парни, а я домой, – сказал я, выглядывая из кабины трактора, – Мне уже все это надоело!

Медведь ничего не ответил на мои слова, а только молча подошел к двигателю трактора, откинул защитный кожух, скрывавший его силовой агретат, и принялся крутить под ним какие-то гайки.

– Давай еще раз попробуем, – предложил мне Киля, – А потом уже можно и домой. Нужно опять лебедкой дернуть. Медведь, а ты тогда толкай.

Медведь кивнул Киле в знак согласия, и затем захлопнул защитный кожух двигателя трактора.

Очередная осина на противоположной стороне дороги изогнулось дугой. Киля крутил ручку лебедки. Медведь сзади толкал трактор. В этот раз МТЗ-80 двигался по дороге гораздо легче, и совсем пошел легко, когда преодолел очередную критическую кочку на своем пути, после которой технику дальше резко понесло вниз по улице. Я воткнул восьмую передачу трактора, и его двигатель дернувшись несколько раз, наконец зарычал, а из выхлопной трубы повалил дым.

– Тормози! – скомандовал мне Медведь.

Я нажал на педаль тормоза, но трактор никак не прореагировал на мои манипуляции, а только медленно продолжил катиться дальше вниз по улице, начиная набирать при этом скорость.

Всё произошло будто в одно мгновение, и уже через несколько секунд, впившись двумя руками, в обмотанную синей изолентой баранку, я бил, и бил, ногой по одеревеневшей педали тормоза МТЗ-80, но ничего не происходило, техника отказывалась меня слушать. А ещё через несколько секунд, даже вырванная из земли осинка, к которой Киля примотал стальной трос ручной лебедки не смогла серьезно повлиять на уже несущийся с горы МТЗ-80. Ударившись спереди о трактор, дерево, словно щепка, проскользнуло под его колесами, и стало волочиться сзади на тросе, поднимая пыль на грунтовой дороге. Ещё через несколько секунд, я взял себя в руки, и принялся тормозить коробкой передач трактора, переключая её рычаг на более низкую скорость. Трактор начал поэтапно снижать свою скорость, и возможно бы и совсем остановился в конце улицы, но увы, на это ему не хватило ни времени, ни дороги. Сломав деревянный забор трактор полетел с обочины дальше вниз, пока не оказался в болоте, что находилось за ограждением.

Время не стояло на месте, и после окончания школы, из родного городка, все мы разъехались по разным местам нашей Калининградской области. Медведя и Килю забрали служить в армию, а я поступил учиться в областной университет, где стал грызть гранит науки, постигая всевозможные точные дисциплины. В отличии от многих других наших одноклассников, связь друг с другом мы не потеряли, и довольно часто переписывались, используя на полную катушку услуги Почты России. Как оказалось, солдатам нашей армии предоставлялась возможность отправлять бесплатно неограниченное количество писем в любую точку страны, и на моё удивление, и Киля, и Медведь, ранее не склонные к эпистолярщине, вдруг, почему-то решили воспользоваться этой своей воинской привилегией, так что конверты с красными треугольными штампами и пометкой «Воинская корреспонденция» теперь нередко оказывались в моих руках, а по приезду домой, я в обязательном порядке всегда заходил в местное отделение почты.

– Ну, и что делать теперь с его пенсией? – возмущалась одна сотрудница почты, в тот самый момент, когда я открыл входную дверь этого заведения.

– Что, прямо никого у него не осталось? – спрашивала другая работница.

– Никого, – отвечала ей третья женщина из подсобного помещения, что находилось позади касс.

– Зинаида Львовна, что, прямо так и никого? – снова переспросила первая кассирша.

– Никого, – ответила ей Зинаида Львовна, и вышла из подсобного помещения с посылкой в руках, которую она затем поставила на прилавок, перед ожидавшим её клиентом, – Ни жены, ни детей, ни внуков, всю жизнь проработал в школе.

– Здравствуйте тетя Зина! – задорно произнес я, – Мне писем никаких не приходило?

– Здравствуй, сейчас посмотрю, – ответила мне тетя Зина, голосом, не содержавшим в себе никаких эмоций.

– Так, что мне с его пенсией то делать, Зинаида Львовна? – спросила кассирша у тети Зины.

– Положи ее пока в конверт, на конверте напиши «Сергунов С. С.», – ответила ей тетя Зина, и снова удалилась в подсобное помещение.

Кассирша принялась жирным фломастером выводить фамилию Сергея Сергеевича на белом конверте, а я вспомнил об уроках трактороведения, которые он когда-то нам преподавал в школе. Рядом со мной, за прилавком, морщинистый пенсионер в сетчатой кепке с изображением орла и надписью «USA», заполнял какой-то бланк.

– Включишь телевизор, а там мужик в пиджаке, – кряхтя произнес пенсионер, – Интересно так рассказывает, а потом, вдруг, как запоет, думаешь, во певец, а это оказывается депутат государственной думы. Вона теперь как… Не то что раньше было, второй, третий секретарь КПСС, и ….

Пенсионер подытожил свою мысль одним непечатным выражением в тот самый момент, когда тетя Зина вернулась из подсобного помещения, держа в своих руках конверт с письмом.

– Держи, – сказала мне тетя Зина, и протянула конверт.

– Теть Зин, а что с Сергеем Сергеевичем случилось? – спросил я.

– Умер твой Сергей Сергеевич, – ответила мне тетя Зина.

– Как умер? – произнес я.

– Обыкновенно, как все люди умирают, – ответила мне тетя Зина, и затем, после паузы почему-то добавила, – А какой красавец в молодости был, стройный, стахановец, все девки за ним бегали. Помню, придет он к нам на почту, журнал он выписывал такой «Сельская молодежь» назывался, а мы с девчонками второй журнал, который бесплатно прикладывался, с названием таким еще дурацким… ну этот… как его…

– Подвиг? – произнес я.

– Да, он самый, – удивленно ответила тетя Зина, внимательно посмотрев на меня, – Значит мы этот «Подвиг» спрячем, а сами говорим мол потеряли, и потом решаем, кто вечером его к мамке Сергея домой отнесет, Марие Федоровне, а вот оно теперь как всё в жизни обернулось…

– Страну развалили, колхоз развалили, рыбоконсервный комбинат сначала разворовали, а потом и тот развалили, родину продали, – сказал тете Зине пенсионер в кепке с надписью «USA».

– Шел бы ты уже домой, Иванович! – громко сказала тетя Зина глухому пенсионеру, но тот, снова не разобрав её слов, спросил:

– Зинка, где тут нужно расписываться теперь? – спросил пенсионер.

Зинаида Львовна пальцем указала пожилому мужчине на графу для подписи.

6. ДВЕ СТОРОНЫ ОДНОГО ЗАБОРА

Решетка, скрывавшая окно контрольно-пропускного пункта (КПП), была сконструирована в виде солнца, которое своими лучами-прутьями тянулось в разные стороны к основанию рамы прямо от полукруга, гнутого из всё той же металлической арматуры. Поднявшись по ступенькам крыльца, я постучал в этот зарешеченный иллюминатор, и изнутри его сразу же кто-то открыл.

– Здорова, – сказал я в окошко, так и не разглядев толком за ним своего собеседника. – Килина позвать можешь?

После моих слов окошко сразу же закрылось. Ступеньки к этому окошку были сделаны очень высоко, а само оно находилось так низко, что, чтобы увидеть того, кто говорит по другую сторону решетки, нужно было согнуться пополам, как бы кланяясь всему этому учреждению.

Стоя на крыльце, я прождал довольно долгое время, пока некто неизвестный мне снова не открыл этот маленький иллюминатор КПП и сказал:

– Нет здесь такого, – произнес этот таинственный кто-то.

– Есть, ищи лучше, – утвердительно ответил я собеседнику, уже наученный предыдущим опытом посещения этого бессердечного заведения.

Окошко снова закрылось, а я прислонился плечом к кирпичной стене КПП и снова стал ждать, предавшись размышлениям.

За этой самой обыкновенной стеной, что тянулась в обе стороны от КПП, скрывалась целая вселенная с другими принципами и законами, отличными от тех, что существовали тут у нас, на гражданке. Граница между двумя этими мирами проходила ровно по контрольно-пропускному пункту с зарешеченным окном. С одной её стороны по тротуару неспешно разгуливали прохожие, с другой – чеканили по асфальту кирзовые сапоги, и доносилось гулкое: «Расскажи, о чем задумался солдат, может, вспоминаешь в поле росы, край родной, да яблонь белый сад и сиренью пахнущие косы». Из-за туч с гражданской стороны забора в небо выглянуло яркое солнце, и день превратился в по-настоящему весенний, отчего у меня на душе почему-то сделалось как-то паршиво.

Наконец, дверь КПП отворилась, и на крыльцо вышел мой школьный друг – Киля, бывший младший сержант, уже успевший к этому времени отличиться и дослужиться до обычного рядового солдата. На плечах у Кили была накинута армейская шинель серо-зеленого цвета, а на его лице были явные признаки недосыпа. Вместо рукопожатных приветствий мы сразу же обнялись.

– Здорова брат, – сказал мне Киля. – Рад тебя видеть.

– Взаимно, – ответил я другу.

Воинская карьера Кили с первого дня его службы в армии стремилась почему-то не вверх, как это положено у всех служивых людей, а наоборот, стремительно шла вниз. Благодаря стараниям мамы Кили, после призыва в армию он был направлен служить в так называемую «учебку», где по истечении трёх месяцев, в звании младшего сержанта, моего друга перевели в воинскую часть, что находилась в самом Калининграде, буквально через улицу от университета, где я учился.

Я вынул из своего рюкзака несколько пачек сигарет и протянул их Киле.

– Остальное лучше в следующий раз принесёшь, – сказал мне Киля, и взял только две пачки сигарет из моих рук.

– Как у тебя дела? – спросил я у друга.

– Да какие тут могут быть дела, полигона вот ждём, – ответил мне Киля. – Одна большая новость. Больше ничего. Надоело уже всё если честно. День «сурка» сплошной. Ты то как? Как учёба?

– Да так, – неопределённо ответил я и затем добавил: – А, да, я тебе мобилу кстати раздобыл, аппарат, конечно, не новый, но батарея вроде держит.

После этих слов я начал рыться в своем рюкзаке в поисках принесённое подарка, а Киля внимательно посмотрел меня и затем произнёс:

– Что-то ты, брат, исхудал как-то на гражданке, – сказал Киля. – Работаешь где сейчас?

– Типа того, – неопределённо ответил я. – С универа отчислился вот на днях, теперь работаю.

– Ого, – удивился Киля, – Чего ты так? Ты же вроде не планировал…

– Не планировал, – подтвердил я, – Жизнь сама всё спланировала.

Киля удивлённо посмотрел на меня, но ничего так и не ответил.

– Хочешь задачку? – спросил я у друга, после возникшей в нашем диалоге паузы.

– Давай, – ответил Киля.

– Тогда слушай условия, – произнес я. – Студент физико-технического факультета с утра до вечера учится в институте. По крайней мере, он должен это делать, иначе его отчислят.

– Так, – произнес Киля и улыбнулся.

– Стипендия у такого студента – десять долларов, – продолжил я свой рассказ, – Общежитие такому студенту не положено, так как в условиях задачи сказано, что он живёт слишком близко от университета, так по крайней мере ему объяснили в деканате. Доплата к стипендии нашего студента, как малообеспеченного, составляет ещё тридцать долларов, а на месячный проезд из города «N» в город «K» он тратит сто долларов. Внимание, вопрос: как жить нашему студенту и на какие шиши ему ездить на учёбу?

– Хорошая задачка, – улыбнулся Киля.

– Ну да, – ответил я, – Неплохая.

– А если этому студенту найти работу, и совмещать её с учебой? – предложил Киля.

– Наш студент так делал, – ответил я. – Только вот задачу это все равно не решило. Смею вам доложить, товарищ солдат, что кидалово одно в этом городе. Со стройки деньги до сих пор наш студент ждёт, уже второй месяц, так что завтра жир пойду грузить.

– Какой ещё жир? – переспросил Киля.

– Обыкновенный, по двадцать килограмм брикет, – ответил я. – Ночь на станции вагоны грузишь, если до утра дотягиваешь, то деньги сразу дают. Если не выдержал – то всё, досвидос гонорару. Такая вот романтика. Ну и какая тут может быть учеба в универе?

– Ну, да, – задумчиво произнёс Киля. – Хуже, чем в армии, здесь хоть кормят и спать есть где.

– Но с универом, мне кажется, ты поспешил, – сказал мне Киля, – Сейчас хрен куда на бесплатное поступишь, даже я это понимаю, а ты так образованием легко разбрасываешься.

– Может и зря, – ответил я, – Только к чему мне вся эта физика? Не моё это, вот и всё.

– А что твоё? – спросил меня Киля.

– Не знаю, – ответил я, и затем добавил, – Но точно не учителем физики в школе работать.

Я достал из своего рюкзака изрядно потёртый мобильный телефон Samsung C100, что был предназначен в подарок Киле, и протянул его другу.

Киля взял телефон в свои руки, нажал на нем кнопку включения. Экран на мобильнике сразу же загорелся ярким светом, и девайс начал медленно загружаться.

– О, даже работает, – произнёс Киля.

– Ещё как, – подтвердил я, улыбнувшись. – На нём даже полифония есть, смотри.

Я взял телефон в свои руки, пролистал его меню до раздела «мелодии» и выбрал первый попавшийся трек из списка. Из динамика зазвучала звонкая рождественская мелодия.

– Круто, – оценил Киля. – А Freestyler от Bomfunk MC’s сюда закинуть можно?

– Теоретически да, – ответил я. – Только я пока не разобрался, как именно это сделать, времени не было.

– Ничего, я разберусь, у меня тут времени навалом, – улыбнувшись ответил Киля. – Спасибо за мобилу, и особенно за полифонию.

– Не за что, – ответил я. – Служи Родине как следует.

– Окей, – ответил Киля, – Ты это, когда снова придёшь?

– Через недельку думаю загляну, – пообещал я. – Звони, если что понадобится, привезу. Кстати, Медведь тебе «респект» передавал. Я на той неделе к нему в «автобат» заезжал.

– Уважуха, – ухмыльнулся Киля. – Как он там?

– Как и ты здесь, – ответил я с улыбкой. – Служит России.