Мой друг – пилот, я с ним

Глава 2. Перспектива

На следующее утро Ланс встретил их на выходе управления и повёз на станцию.

– Я сделать ничего не могу. Извините. – Оправдывался он всю дорогу. – Устав прост, и придраться не к чему. Представитель курсантского комитета, кажется ваш друг, дождался вчера Немзии и уговаривал отменить приговор, но тот с глазу на глаз выразился, что вас решили наказать всё равно. Кто-то в академии предложил такое решение, и комиссия от них отстала. Роль прокурора сводилась лишь к пусканию пыли в глаза журналистов и доказательства любого вашего проступка. Честно говоря, если судить по вашему уставу, то там могут отчислить даже за косой взгляд на преподавателя!

– С этим нам и приходилось жить. – Ответил Майк. – Нам ещё нужно заплатить штраф?

– Нет, вчера деньги внесли ваши товарищи.

Солнечные лучи слепили в глаза, когда они проезжали через перекрёстки. Стены небоскрёбов делового центра неудержимо вздымались ввысь, туда, куда путь отныне был им заказан.

– Мне, в самом деле, жаль.

Но как только они пошли к зданию вокзала, адвокат завёл двигатель и унёсся в глубины города.

Поездка прошла тихо, вагон мерно покачивался. Ярко-голубое небо блестело от перистых полупрозрачных облаков, тонкий след прошедшего корабля указывал на порт. В академии их никто не встречал, да они и не сообщали о приезде. Пустые коридоры общежития в их крыле говорили о том, что все разъехались по домам.

Первым делом они зашли в офисы декана и коменданта. Декан взял отпуск, а заместители на все вопросы упорно отвечали «нет», причём так быстро, что становилось ясно: они даже не слушают вопросов, просто выполняют порученную неприятную процедуру. К коменданту их не пустили, но когда в голосе секретаря появились визгливые нотки, в приёмную вышел сам комендант и выпроводил их лично. «Вопрос даже не в том, хочу я вашего отчисления или нет, ведь моя помощь вам совершенно бесполезна, так как иначе меня сместят, а новый комендант отменит последнее решение». Этой отповеди хватило, чтобы понять: решение принималось не в академии, а они – назначенные козлы отпущения.

– Поверить не могу! – Стэнли влепил с размаха кулаком по стене в их комнате. Периодически волны гнева захлёстывали его.

Майк переоделся в гражданскую одежду и валялся на койке, разглядывая потолок.

– Вонючая пустота! – Продолжал метаться Стэнли. – И никто не помог.

– Они пытались.

– Пытались. Да не смогли! И Ланс хорош, признал, что мы были в этом переулке.

– Успокойся. Нас полиция задержала. Только курсанты и бегали по тем улицам.

– Ты, кстати, помнишь осколки этих… витрин, дверей?

– Нет. Но я скорее бежал по кому-то, а не по чему-то.

Стэнли замолчал, сходил умыться и, переодевшись, забрался на койку и присоединился к созерцанию потолка.

– И что дальше? – Голова Стэнли высунулась с верхнего яруса.

– По окончанию у всех пути расходятся.

– Ладно, но куда идти? Особенно с этими…

Стэнли вскочил и вышел за дверь. Спустя полчаса он вернулся с двумя листками в руках. Один отдал Майку, а со вторым залез к себе.

– Вот, итог нашего обучения. Представь себе, секретарь даже не думала тянуть, сразу отдала эти бумажки. Итак: прошёл полный курс обучения…, сдал все экзамены, лётная подготовка, м-м-м, интересно… три месяца тренажёров на земле, три месяца орбитальной подготовки, два месяца налётанных на корабле, полный цикл вахт, оценки… Интересно, что нам светит?

– Ничего, без диплома не возьмут. Даже чтобы официантом на борт устроиться, нужно закончить кулинарный колледж.

– Вот как?! Ладно. Что же делать?

– Повеситься и тем серьёзно насолить академии.

– Слушай, ты в курсах, что нас через неделю попросят отсюда, а через двадцать дней точно вышибут? Ядрён-распад! Мне даже некуда идти!

– А мне есть куда.

– В интернате понятное дело меня уже позабыли…

– Дядья ждут, когда я вернусь, уже целых пять лет…

– Без диплома – это чернорабочим, и я окажусь там, где мои друзья уже семь лет…

– Они похлопают по спине как бы из сострадания, но до конца жизни будут считать неудачником…

– Комната в общаге и никакого шанса выучиться на что-то стоящее…

– И долгие годы у них на посылках, как это было всегда…

– Нет! Не для того я столько лет рвался сюда, а затем горбатился, чтобы это оказалось сном на семь лет жизни. Майк! Надо рвать отсюда!

– Что? Нас и так скоро выгонят.

– Нет, – Стэнли снова свесился сверху, – с этой планеты.

– Куда? Как?

– Слушай, на Калгаре штурманов обучают за два года, если подсобить нашими справками, может на лапу дать где-то, то за полгода можно оказаться у штурвала.

– Бред это всё. Даже если… какая разница! У нас денег не хватит. У нас нет билетов, нет возможности даже добраться куда-нибудь. К тому же, кто знает, что там творится на этом Калгаре, я из всего курса политики запомнил, что где-то в космосе даже в рабство продать могут!

– А если подработать?

– Не шути, – перебил Майк, – здесь на билеты и обучение никогда не заработаешь.

– Не здесь.

– В космос нам всё равно не выбраться.

– Но Петер же выбрался…

– У него был диплом!

– Пути всегда есть. Ладно, не будем ссориться. Пойдем, поедим, покрутим академию до конца. – Стэнли соскочил с койки.

– Боже, у тебя есть план.

– Непременно. Во всяком случае, тебе от него не отвертеться, так как у тебя нет никаких идей.

Весь день Стэнли не вылезал из комнаты отдыха на их этаже. Там он засел в дальнем уголке за компьютерным терминалом и отрывался только ради очередной чашки кофе. Майк, чувствуя неладное, сразу заявил, когда тот вернулся поздно ночью:

– Прежде чем мы куда-нибудь сунемся, я хочу знать, чем рискую.

Впервые за последнюю неделю по лицу Стэнли скользнула улыбка:

– Ничем. Ты в городе был?

– Ага. Мало того, что там и раньше от скуки выть хотелось, так нынче на меня пялятся, как на прокажённого. Думал в бильярд, что ли сыграть, так там постоянные шуточки за спиной, а младшие курсы всё что-то спрашивают, интересуются. Никого из нашего потока. Не знаю, первый раз такое одиночество.

– Вот-вот. А ты меня ещё спрашиваешь. Что тут терять! Посмотри в свой шкафчик, всё имущество ты унесёшь на себе. Кстати, смотри, что мне ещё дали, они не стали ждать даже недели.

Майк взял у Стэнли бумагу, на которой чёрным по белому было написано:

Уведомляем вас, Станислав Полок и Михаэль Бренко, что согласно приказу №467 вы больше не являетесь слушателями академии и поэтому должны в течение суток освободить занимаемые помещения. По прибытии в Кальвин-сити вы имеете право обратиться в городской центр занятости и расселения.

Секретариат.

– Ладно, ничего не меняется, просто времени на раздумья меньше. Завтра будет великий день.

– Знаешь, почему-то, когда я об этом думаю, мне вспоминается наше последнее приключение, когда пришлось спускаться с четвёртого этажа по балконам.

– Не бойся, если мы и приподнимемся над землёй то, только имея два четыреста сороковых за спиной.

– Вот этого я и боюсь.

– Давай спать.

– Майк. Стэнли. Вы как? – лицо Андрея выглядело немного виноватым.

– Привет!

– Нормально, – сухо ответил Стэнли.

– Куда вы собираетесь после завершения… всех дел?

– Завтра подумаем, – ответил Майк и улыбнулся, – во всяком случае, завтра заканчивается наша прописка.

– Поэтому я собственно и звоню. Слушайте, я тут подумал… точнее все мы… мы вспомнили, что вы никогда не ездили на каникулы домой. Если хотите, можете пожить у нас. Всё равно месяц-другой будет затишье, все будут сидеть по домам, да ездить друг к другу в гости по вечеринам…

– Нет. – Резко сказал Стэнли. – Спасибо за предложение, Рон, но у нас хватает дел.

– Да брось, Стэнли, какие могут быть дела?! Неужто ты думаешь, нам легко? Конечно, мы не на вашем месте, но всё равно, это же плевок на нашу роту! Кто угодно мог оказаться там, у подножья стены. Послушайте, – лицо Андрея заполонило экран, скрыв комнату на заднем плане, – это ещё не конец. Всегда можно что-нибудь сделать. Форна обещал подобрать адвокатов посерьёзней, у его отца хорошие связи. Встречный иск, апелляция – существует много путей. – Андрей оглянулся и продолжил. – Слушайте, не дурите и приезжайте ко мне, через неделю подъедут товарищи… всё будет хорошо.

– Спасибо, Рон, но…

– Спасибо, – перебил Майка Стэнли, – и не считай, что кто-то в чём-то виноват. Помнишь, что сказал наш первый командир: проблемы не у тех, кто нарушает правила, а у тех, кто попадается. Мы ценим всё, что вы делаете, но об этом мы будем думать завтра.

– Тогда…, пока. – Несчастней Андрея они ещё не видели.

Тени бежали по земле, подгоняя их.

На всём пути по коридорам и территории академии им не встретилось ни одной живой души, кроме вахтенных курсантов на КПП. Да разве что бесчисленная вереница портретов комендантов проводила их взглядом в основной галерее. Первые относились ко времени основания академии, имели нарядные мундиры, множество знаков отличия и обязательный кортик – символ права на управление силой, которым когда-то награждались выдающиеся деятели государства. Количество наград к середине галереи возрастало, пока в парламенте не попытались пропихнуть закон о передаче привилегий по наследству. Последовавший переворот и кардинальный пересмотр конституции положил в основу государства принцип безусловного равенства перед законом. С тех пор портреты комендантов, вплоть до предшественника нынешнего, носили строгие чёрные мундиры космического флота с двумя знаками отличий: нашивки гражданского флота и капитанские погоны. Кортиков больше никому не давали.

Увитые плющом стены серо-зелёных зданий академии свидетельствовали не об одной сотне лет обучения, тысячах выпускников и тысячах отверженных. Вот так многие стояли с вещмешками и, пусть жизнь для них уже резко повернула, только в этот момент в сознании начинал рушиться привычный мир. До того как выходишь на дорогу с пониманием, что уже не вернёшься, надежда ещё живёт. Но ещё никто не возвращался, а место обыденной жизни в голове и сердце постепенно заполняла пустота. Тем более, когда неизвестно, куда идти.

– Ну и… куда? – Майк даже взмахнул рукой, демонстрируя полную неопределённость в судьбе.

– В банк. – Стэнли взвалил тюк на спину и бодро пошёл через шоссе в город.

У банкомата они полностью обналичили карточки, причём образовалась значительная сумма, ведь они, в самом деле, не ездили никуда дальше Кальвина, а в Илане их тратить было практически негде.

Длинная серебристо-зелёная змея поезда втянулась в туннель и, взъерошив их волосы воздушной волной, исчезла из поля зрения. Майк бросил мешок на перрон и повернулся к Стэнли, который в последний момент удержал его от посадки.

– Не понял?! И куда же мы едем?

– У нас только два пути. В Кальвин мы всегда успеем.

– А в порту, что нам делать? Мы уже обсуждали, нам не хватит денег на билеты.

– Поговорим с Петером, их корабль стартует через два дня, значит, таможни ещё нет.

– И что ты думаешь, он нам скажет? С чем мы к нему заявимся? У тебя что, снова приступ хитробреда?

В соседнем туннеле раздался гудок и с другой стороны перрона появился поезд.

– Пошли.

Они вошли в вагон и пробили билеты. Майк уже давно смирился с вывертами характера Стэнли. Тот если уж задумал какой-нибудь план, то предпочитал не распространяться о нём, а соучастников информировал по минимуму. Но в этот раз дело не касалось самовольной вечеринки или организации подтасовок на экзаменах, Майку даже думать не хотелось, куда заведёт фантазия Стэнли.

– Послушай, – начал Стэнли, когда они уселись в купе, – всегда есть некая возможность выбраться из той кучи, в которую угодишь. Но я ненавижу скоропалительных выводов, нужно максимально всё держать под контролем. Я только хочу задать Петеру пару вопросов.

– Но…

– Я не знаю, что он скажет! Ты это хочешь услышать? Слушай, один момент: вспомни, я когда-нибудь тебя подводил? Не эти все истории, в которые мы постоянно втравливали друг друга и наказанием был штраф или взыскание. Я говорю про реальные проблемы, я когда-нибудь тебя подводил? Или кого-то из нашей компании? Когда придёт время для серьёзного решения, то я расскажу о своих мыслях.

– Это отлично, что ты говоришь, но хотелось бы больше ясности.

– Даю слово, как только выйдем от Петера, чётко разберёмся в дальнейших планах. Кстати, у нас всегда есть запасной вариант: каникулы у Рона. Ну, как? Ништяк?

– Ладно. Но я всегда чувствую, когда начинаются проблемы. – Поезд тронулся и стал плавно набирать скорость. Майк не продолжил говорить дальше, так как мысль граничила с явным недоверием, а Стэнли, Рон и ещё несколько человек точно никогда не подводили его. Тяжело вздохнув, он откинулся на спинку дивана и принялся наблюдать за вьющейся речкой. Мрачные мысли набегали как темнота мелькавших туннелей. Стэнли тоже ничего не сказал за всё время поездки, только достал записную книжку, самую большую и единственную по-настоящему ценную вещь в своём багаже, и принялся выправлять в ней данные, которые закачал за последний день.

У Майка от предчувствия выступил пот на лбу.

В порт так просто пройти нельзя. Им потребовалось полчаса на поиск нужного терминала. Наконец, администратор связала их со «Звездой Белема». Вахтенный помощник несколько минут пытался выяснить, кто они и что хотят, но сильный акцент, перемежающийся с фриштийскими словами не позволял поддержать разговор. В итоге у экрана появился Петер. Если он и удивился, то виду не показал, а пару секунд спустя администратор выписывала им пропуска.

Дождавшись внутреннего портового метро, Стэнли и Майк проехали в пассажирском вагоне до середины главной артерии, там они вышли и по боковому туннелю ещё полчаса добирались до нужного дока. После полутёмных подземелий, изредка прерывавшихся расщелинами с узкими полосками неба наверху, было приятно подняться на поверхность, но сильный ветер, вечно дующий над этим плато, не позволял долго наслаждаться открывшимся видом.

До самого горизонта во все стороны тянулась серо-рыжая равнина под сияющим белым небом. Солнце в лёгкой дымке облаков старалось во всю, но тепло его лучей не задерживалось на куртках парней. Если бы они имели возможность приподняться над пустошью, то гладкое поле покрылось ямами терминалов и доков. Густая сеть подъездных путей и широких прямых взлётных полос превратила плоскогорье в настоящий кроссворд. А так, с поверхности поле казалось ровным и бесконечным. Кое-где возвышались одинокие корабли, будто скалы или башни заброшенного города. Отсюда небоскрёбы диспетчеров казались серыми иглами на границе реальности.

Окинув взглядом всю местность, бывшие курсанты повернулись спиной к порту и принялись разглядывать док №17—36, как значилось в их пропусках. Широкий круглый котлован с крутыми оранжево-коричневыми стенами был размером с два футбольных поля. Стоя на вершине края, Стэнли с Майком находились метрах в двенадцати над дном – настоящей гранитной плитой. Сходство со спортивной площадкой добавляли широкие ворота напротив друг друга. Подъездной путь шёл по спирали вдоль ближней стены сверху вниз от одних ворот до других, так что ворота были ничем другим как отводными каналами для мощной тяги корабля. Сам корабль находился в центре площадки, чуть ближе к дальней стене. Уже то, что он находился в этой яме, говорило о вертикальном взлёте, что в свою очередь вынуждало принять корабль стройные обводы. Хотя относительно большие борта и широко раскинувшиеся стабилизаторы выдавали торговца, вершина судна, скрывающаяся где-то на стометровой высоте, внушала уважение. Под стать окружавшей местности в корабле преобладал коричневый цвет с серыми прожилками внизу – грузовой части и чёрными вверху. Слева от судна прогуливалось три человека.

Стэнли с Майком взвалили мешки на спину и пошли по транспортному спуску, громада корабля постепенно заслонила полнеба. На дне котловины возникло чувство зажатости между круглым бортом судна и стенкой дока, зато было спокойно и тепло. Лёгкое шипение раздалось над головами, наверху под маленькими крылышками аэростабилизаторов образовалось облако пара.

– Высоко у них движки. – Заметил Майк.

В самом деле, чёрные провалы дюз располагались высоко от земли. Как у большинства кораблей подобной конструкции главного центрального двигателя не было. В самом низу находился главный шлюз, а корабль пронизывала шахта транспортного лифта. Обойдя опору, они подошли к шлюзу, где их уже ждал Петер. Пока Стэнли и Майк обменивались с ним рукопожатиями, один человек из гулявшей троицы помахал им рукой, вторая была привязана к телу. Узнав Кишана, они помахали ему в ответ, а затем поднялись вслед за Петером в пассажирский шлюз. В отличие от транспортного с другой стороны, здесь надо было подняться по узкой лесенке.

– Нам не надо переговорить с начальством? – спросил Майк, когда они поднимались в лифте.

– Я уже всё утряс.

Дверь отъехала, и они вышли в кольцевой коридор. Разминувшись только с одним человеком по пути, они добрались до каюты Петера. Четыре койки (две верхних прижаты к стене), узкие рундуки, маленький столик: ясно было, что разговоры здесь можно вести только при сильном желании уединиться. Кинув мешки на койку, которую им указал Петер, они снова вышли в коридор.

– Ну-с, что вы хотите? – Спросил Петер, когда закрыл дверь в каюту. – Я помню, что обещал показать корабль, но думаю, вряд ли бы вы стали забираться столь далеко ради экскурсии. Тем более, что наслышан о ваших проблемах с руководством.

Майк также как и Петер с интересом стал смотреть на Стэнли, ожидая, что тот скажет.

– Корабль всегда интересно посмотреть, особенно когда времени навалом, а идти некуда. Нам надо поговорить и желательно без лишних ушей.

Петер почесал подбородок.

– Кают-компания, столовая, там точно кто-нибудь есть. Спустимся в инженерный отсек, там самые большие открытые пространства на судне. Заодно и корабль посмотрите.

Смотреть было на что. Двигательный отсек представлял собой кольцевой коридор в середине судна. Внутренняя сторона была увита кабелями и щитами с рядами приборов. В одном месте в стеклянном коконе располагался местный пульт управления на двух человек. Коридор разделялся на секции тяжёлыми, устойчивыми к всевозможным нагрузкам и температурам, шлюзовыми люками. В каждой секции в середине внешней стены выделялась пузатым куполом верхушка двигателя, сверху на которую опиралась мощная несущая килевая балка, обнимавшая двигатель со всех сторон. Ослепительная белизна стен, внешних оболочек двигателя сильно сдабривалась многочисленными магистралями по всем поверхностям, надписями и регистрирующими устройствами. Стенные панели были словно вывернуты наизнанку: кабеля шли исключительно снаружи. Две маленьких шахты по бокам каждого из шести двигателей позволяли обслуживать их по всей длине, чуть ли не до самых дюз.

– Чисто тут у вас. – Одобрительно оценил Майк.

– Вообще, это не характерно фриштийскому кораблю. – Ответил Петер. – У нас главный механик – фимидианец, вот он и строит инженерную службу. Да и нам спокойнее, движки всегда в идеальном состоянии. В командной рубке гораздо больший беспорядок. А вот тут, я в основном и провожу время в течение полёта.

В соседней секции «В» расположилась мини-рубка. Защитное стекло оказалось на проверку толщиной сантиметров семь, а сверху над креслами операторов располагались сдвижные панели со стандартными знаками скафандров на них. Петер уселся в дальнее кресло и легонько провёл рукой по ряду кнопок, похоже, он уже сжился со всем кораблём. Мерное гудение работающих палубой выше электрогенераторов действовало умиротворяюще. Стэнли занял второе кресло, а Майк расположился во входном проёме.

– Знаешь, – Стэнли не стал ходить вокруг да около, – мы к тебе пришли главным образом по одной причине. Так или иначе, у тебя тоже не всё сошлось со всеми этими правилами. У нас ситуация гораздо хуже, нам даже не дали дипломов.

– Отчислили всё-таки? – перебил Петер. – Не смогли утрясти?

– Нет. Судя по тому, что адвокат знает больше, чем комендант, нам нужны связи на уровне министерства. Нашу судьбу решали наверху. – Стэнли на минуту замолчал, обдумывая следующие слова. – Что я хочу сказать. Я тебя не прошу вытащить нас или как-то иначе помочь, нам нужна только информация. Ты же не мгновенно решил переметнуться на этот корабль, может несколько месяцев раздумывал над разными возможностями. Вот я тебя и спрашиваю: нельзя ли каким-нибудь образом устроиться на работу во флот, исходя из нашего положения? Всё что нужно – обрисовать, с какими проблемами мы столкнёмся в разных местах.

На этот раз Петер долго чесал подбородок, теребя щетину недельной давности.

– Нелёгкую задачку вы задали. – Наконец, вымолвил он. – Хотя у вас проблемы серьёзнее моих. Ладно. Я, честно говоря, хотел бы вам помочь, так как до сих пор тошнит от местного поклонения закону, и, пожалуй, совет – это меньшее, что могу сделать.

Петер устроился удобнее и, на секунду прикрыв глаза для воскресения воспоминаний, начал:

– Сначала надо сказать, что в порту ловить нечего. Мало того, что без удостоверений об окончании вас к терминалам и на выстрел не подпустят, так и переучиться вы сможете только за собственные кровные, ведь вы ушли не по собственному желанию. Единственная возможность работать в порту: рабочим, грузчиком. Но зачем? Перспектив никаких.

– С другой стороны, хороший и реально закончивший обучение специалист всегда будет востребован. Особенно если обучение производилось на этой планете: у нас учат как следует, а практика самая большая в секторе. У вас ведь по нескольку десятков часов лёта?

– Пять месяцев в космосе, не менее сорока четырёх часов непосредственного пилотажа. А реально даже больше. Два плюс два взлёт и посадка.

– Вот видишь. На многих планетах вся подготовка – это месяц орбитальных полётов, а взлёты и посадки только на тренажёрах. Обычная политика, выпускников всё равно никто не допустит за штурвал, а учиться они будут непосредственно работая. Пожалуй, на Фрише и других соседних более-менее крупных центрах вас бы взяли на корабль, но опять же вы без диплома. Знаете, на Фриштитисе есть специальные квалификационные курсы при нескольких училищах. Для переучивания экипажей на другие корабли, повышения должностных лиц и тому подобного. В принципе, подобные вещи есть везде, но… опять же без дипломов…. Наверно, вполне возможно. – Петер улыбнулся, – Для местных это бы не составило труда, нужно только связи знать. К кому обратиться, кого подмаслить, в таком случае и справок о полном курсе хватило бы.

– Но, небось, стоит кучу денег, да и надо умудриться найти такого чиновника.

– Нет, Майк, Фриш – это не Фимиде. Они тоже полноправные члены Лиги, а галактические стандарты обязывают, но всё равно там такие вещи обходятся гораздо легче. Вот, к примеру, наш капитан: когда он хочет заключить нужную сделку, то он всегда приглашает клиента в шикарный ресторан. Приятная беседа, непринуждённая обстановка с представителями экипажа, я один раз присутствовал при такой встрече – все становятся мягче и сговорчивей. Но только не здесь. Упаси Бог, пригласить госчиновника на ужин! Через день будешь сидеть в камере с обвинением в подкупе! Это не проблема, но деньги нужны.

– Это понятно. Были бы средства мы бы и тут отмылись, а точнее не попались бы. – Вставил Майк.

– Сколько? – Стэнли предпочитал прояснять ситуацию до конца.

– На самом деле не много. Пару ужинов, небольшой презент. Главное говорить гладко. И, в конце концов, можно договориться о первом найме.

– О чём?

– У нас такая вещь не используется, а на Фрише частое явление. Можно подписать официальный контракт: крюинг предлагает работу на корабле и, если вас устраивает, то пару первых месяцев ты работаешь ему в карман. Удобно, а в вашем случае можно было бы включить и обучение на курсах и покрытие затрат на оформление документов. Но не в этом проблема.

– А в чём же тогда? – на лице Майка уже было появилось довольное выражение, и он начал думать, что Стэнли привёз его сюда именно для этого разговора.

– Основные затраты – это билеты до Фриштитиса и проживание. Как минимум пару месяцев пожить там придётся, а, скорее всего и дольше. Я бы оценил это всё… тысячи в три, вряд ли меньше. А у вас сколько?

– Около тысячи на двоих, – Стэнли пристально уставился на выключенный монитор, прокручивая различные планы в голове.

– Не слабо! – с уважением взглянул на них Петер.

– Потребуется пара лет, чтобы собрать нужную сумму, учитывая все расходы. – Стэнли вышел из задумчивого состояния, – А там уже будут совсем другие интересы, да и знаний убавится, и руки потеряют сноровку. Такой расклад нам не пойдёт. Можно как-то добраться по дешёвке?

Петер просёк направленность вопроса:

– Нет, не здесь. Подняться с планеты можно тремя способами: работником – обязательно наличие диплома, даже у стюарда; пассажиром – за пределы системы дешевле, чем за восемь сотен не улетишь; и нелегалом. В условиях местных законов последнее обойдётся не дешевле билетов, никто рисковать не будет. К тому же знаешь, чего мы два дня ждём? Таможенников. Завтра они, наконец, придут, оформят экипаж, а затем просканируют корабль на предмет биологических материалов и тяжёлых металлов. Если всё обойдётся, то послезавтра вылетим. Куда, пока сам не знаю – коммерческая тайна.

– Ладно, а другие планеты?

– Какие другие?

– Не центральные. Периферия, к примеру, или даже независимые.

– Ну-у-у, независимые – это правильное слово, но помнится, мы их по-другому называли.

– Дикие. – Майку тоже не понравилась смена направления беседы.

– Ты никогда не думал, почему их так называют? Потому что они либо не могут вступить в Лигу, либо не хотят. И в том и другом случае жизнь у них сильно отличается от нашего понятия «нормальная». В одних мирах правят религиозные фанатики, в других военная диктатура, в третьих, законы такие, что можно и головы лишиться. С ними трудно договариваться.

– А Гельветика?

– И на Гельветике в том числе. У независимых не так много кораблей, вряд ли вам найдётся место. А Гельветика слишком гордая, у них летает мало иностранцев. Причём Гельведы – это наиспокойнейшее место среди всей этой шушеры.

– Ладно, а прочая периферия?

Петер вздохнул.

– Не центральные системы из-за того не являются центрами, что у них экономика слабо развита, а отсюда и отсутствие собственного флота. На Санкт-Викторе, где я пересел, вся космическая инфраструктура – один порт. На большинстве подобных планет население меньше ста миллионов человек – они не способны самостоятельно поднять корабль в небо. Максимум купят где-нибудь, а экипаж отправят на стажировку в центр сектора. Единственно, что там можно, так это наняться на какой-нибудь корабль, прям как я. Но это рискованно, никогда нельзя предугадать с кем столкнешься. Чем меньше планета и дальше от основных трасс, тем хуже публика крутится в портах. Я, прежде чем о «Звезде Белема» справки не навёл, и не думал приближаться к ней. А капитаны наверняка будут интересоваться: все ли документы в порядке, выяснят о предыдущих местах работы. Скажу так, если на борт набирают людей не глядя, значит, людей там не ценят, а может и не на работу набирают.

– Совсем запугать нас вздумал?!

– Извини, но истории о рабовладельцах и пиратах не из воздуха берутся. При мне один штурман отзывался о некоторых кораблях, стоявших в соседних доках, и их экипажах, что, скорее всего, они в розыске за бандитизм или ещё хуже.

– Что-то ты нам не радостные перспективы рисуешь.

– Может быть, но вы меня спрашиваете о моём мнении, вот я его и высказываю. Могу дать только один совет.

– И какой же?

– Я бы на вашем месте постарался выцепить дипломы и всё причитающееся. Уверен, лазейки существуют.

Стэнли покачал головой.

– Для того чтобы судиться, надо иметь достаточно денежных средств, а нам надо судиться с министерством. Их адвокатов нам не переплюнуть. К тому же, если копать под академию, то неизвестно, чем может дело закончиться. Компромат на нас, если поискать, всегда найдётся. Спасибо, что поговорили.

Стэнли поднялся, следом за ним и Петер.

– Куда вы теперь?

– А у нас разве есть выбор?

По пути к каютам они встретили Жоао, который насильно направил их в столовую, где они провели ещё пару часов за праздничным обедом. Основную лепту внесли Кишан с Жоао за помощь в «кортолийском деле», как они выразились.

Когда Майк следом за Стэнли поднялся на стену дока, солнце уже клонилось к земле, а площадка перед кораблём лежала в глубокой тени. Равнина покрылась тёмными прожилками, а рыжий цвет перекочевал в небо. Прощание получилось тёплым, так как Кишан и Жоао рассказали команде о помощи курсантов, и Стэнли с Майком фигурировали чуть ли не предводителями. Петер же не распространялся об их проблемах больше, чем было известно из судебного процесса. Капитан хоть и поблагодарил их лично, пожав руки, но совершенно не интересовался их дальнейшей судьбой.

Они вновь стояли под неутихающим ветром и потоками оранжевых солнечных лучей. Люди внизу забрались в корабль, и вокруг не осталось ни одного человека. Будто путешественники пятивековой давности они прошлись по верхушке скалы и исчезли в недрах космодрома.