Глубокий Чёрный Космос

– Жаль. – Сказал Стэнли. – А где находятся эти партии? И чем занимаются?

– Всё ещё хотите полный маршрут?

– Конечно, – поддержал Стэнли Себастьян, – должны же мы знать, куда летим. А то намеревались на Маркежен, а тут Лафарден.

– Я не виновата. – Смущённо улыбнулась Майя. – В созвездии Банда работает группа геологов. У них в распоряжении корабль, и они гоняются за каждым слухом.

– Геологи?

– Да, чтобы сделать археологию более прибыльной, в группы иногда отряжают геологов. Но это в итоге перевернуло систему. Богатые руды означают новую горнодобывающую концессию, это даёт рабочие места и большие доходы, как правительству, так и частным компаниям. Короче, геология – это бизнес. Но связи остались, и геологи постоянно извещают нас о находках, хотя и не охотно. Вот мы и пытаемся с ними состыковаться для обмена данными. Но если их там нет, задерживаться не будем. Полетим дальше.

– А следующая точка – Фриштитис?

– Да. Главный наш партнёр – Агенонский университет, громадное научно-исследовательское учреждение, занимает целый город, настоящий рай для науки. Вы бывали на Фриштитисе?

– Приходилось несколько раз. Мы в основном там загружались деструкторами. – Кивнул Стэнли. – А планета да, поражает.

– Это вы не видели Ар-це-Лезтос или Ксантию.

– А вы… ты там была? – оживился Себастьян.

– Нет, но видела занимательные фильмы, не тот бред, что идёт в новостях или в прокате, а бытовое. Всё равно поражает до печёнок.

– До печёнок? – Рассмеялся Се и в четвёртый раз пододвинул себе стаканы.

– Но в нашей «яме» всё же Фриштитис и Толиник ведущие державы? – Раздался голос от прохода. – Добрый вечер.

Майк успел к началу рассказа Майи. Волосы на затылке у него стояли дыбом, а на щеке отпечатался подушечный узор. Себастьян вздохнул и вылил остатки бутылки в пятый стакан.

– За печёнку! – Поднял стакан Се и первым осушил его.

– Фриштитис и Толиник – древнейшие планеты сектора и это видно по городам.

– Как странно, что между ними такие злобные отношения? – Продолжил Майк, расположившись по правую руку от Андрея.

– Странные. – Кивнул Стэнли, поняв, куда клонит Майк.

– А вы не знаете? – Удивилась Майя.

Вся четвёрка экипажа дружно замотала головами.

– Между ними была война.

– Фимиде тоже с Заприано воевала, а сейчас мирно торгует. С теми же фришами и мы однажды чуть не сцепились, когда они хотели сделать из нас колонию, но ведь нормально же живём.

Майя улыбнулась, а потом рассмеялась.

– Только не говорите мне, что не знаете Лагорнских саг.

– Лагорнских? – Переспросил Стэнли.

Майк и Андрей тоже состроили недоумённую гримасу.

– А они причём? – Подал голос Себастьян.

– Слава Богу. – Вздохнула Майя. – А я уж подумала, что у всех эспеев трудное детство. Лагорнион – основа для половины всех детских сценариев, театральных постановок, игровых фильмов. Три четверти детских книжек – переложение с одной единственной книги. Книга саг, напечатанная на Лагорне, была на борту «Рамахаты. У нас, кстати, будет остановка в лагере партии, у которой вторая задача – поиск Лагорны.

– А что с ней сталось?

– Исчезла. – Просто ответила Майя. – Планета была, есть печатные свидетельства, но перед эпохой возрождения исчезла.

– Но не могла же планета просто исчезнуть? – Удивился Се. – Неужели нельзя обшарить созвездие, ведь оно известно?

– Нет. – Ухмыльнулась Майя. – «Рамахата» прилетела с той стороны Мирфакской гривы. Лагорна может быть как здесь, так и по ту сторону или в недрах Гривы. Вы, если не ошибаюсь, отыскали одну завалявшуюся планету пару лет назад.

– Было дело. – Усмехнулся Стэнли.

– А всё же, – вернул разговор к теме Майк, – что в сагах говорится?

– История – дело тёмное, а во время войн документы горят быстро. Где-то четыре-пять тысяч лет назад Фриштитис и Толиник развязали целую череду войн. Вначале это была банальная борьба за лидерство в регионе, тогда кроме них имелось совсем немного заброшенных колоний. Тёмные века разрухи только вступали в права, и Дакалия уже не контролировала этот край Галактики. Потом войны разгорались по любому поводу. Спор за ресурсы, каперство, грабёж корпорациями чужих колоний, убийство государей и даже простое опасение, что соперник разработал новую технологию. Так называемый упреждающий удар.

Майя поморщилась, в горле начало першить.

– Кончилось это мощными гражданскими войнами и потерей всех колоний. С тех пор обе планеты ведут политику игнорирования друг друга, будто их не существует.

– А причём здесь сказки?

Майя подняла указательный палец.

– В ходе войн данные о прошлой жизни Фриштитиса и Толиник были уничтожены, но была причина начала конфликта. Только в саге «Альгени и Пенелопа», которую всегда считали обычным переложением истории о двух воюющих кланах и полюбивших друг друга юноше и девушке из враждующих семей, упоминается начало войны.

– А, я помню, – вставил Андрей, – слышал где-то эту историю.

– Мало кто видит главное отличие этой истории от сотни других. Обычно кланы вначале воюют, а после смерти главных героев мирятся, видя бессмысленность войны. А в этой саге наоборот, – Майя опёрлась локтями на стол и принялась выводить пальцами среди тарелок пояснения, – идеальное общество, затем появляется внешний враг, главные герои гибнут, а кланы начинают воевать. Это же нонсенс! История без начала, без разъяснения, чем является враг, его отодвигают на задний план, как неважную часть повествования. А конца нет: «и тысячи воинов сложили головы на плахе зависти и обиды». Вам не кажется странным?

Майя обвела их взглядом, но члены команды сами стали озираться.

– Мы не литераторы. – Развёл руками Се. – Но это же легенда, какая в ней логика?

– С такими словами к фольклористам лучше не подходить. Как раз в сказках соблюдаются все правила повествования. Начало, завязка, сюжет и развязка. Добрая и злая стороны детально описываются, чтобы было ясно, что они из себя представляют. В конце часто пишется мораль, на тот случай, если слушатель оказался невнимателен. Саги – это, прежде всего, поучительные истории, в которых описывается, что есть хорошо, а что плохо. Есть всего одна причина, когда начинает хромать линия повествования.

Майя выдержала паузу и свысока поглядела на них, экипаж стоически выдержал.

– Тот случай, когда сказка является переложением реальных событий. Настоящая жизнь не подчиняется логике.

– Но в саге причиной ссоры между государствами послужила пропажа двух волшебных вещей. – Проявил знания Себастьян. – Мне рассказывали про меч-кладенец и магический щит.

– Тебе рассказывали искажённую версию. Артефакты назывались Молот Пероса и Месяц Афены. Их пропажа и послужила причиной начала войны. Фриши отправили принца за кортолийским Месяцем, и он не вернулся, а кортолийцы утверждали, что отдали Месяц и требовали его назад. Молот пропал раньше и в саге о нём не говорится. Артефакты по легенде обладали магическими свойствами, что вроде как подрывает авторитет истории. Если не одно но.

Майя вновь взяла паузу, но в этот раз Себастьян не выдержал.

– Давай уже, а то мы моей вахты дождёмся.

– Есть мнение, что в начале Дакалийской эпохи существовали корабли способные сжигать целые планеты. Чем не волшебный меч? Самая большая ошибка современников – считать, что древние были менее развиты. Я надеюсь, вы не считаете себя умнее дакалийцев на том основании, что вы родились на восемь тысяч лет позже?

– Мы? Не считаем. – Серьёзно сказал Стэнли. – На собственном опыте пришлось убедиться в совершенстве древних технологий.

– Каком опыте? – Заинтересовано изогнула бровь Майя.

– Мы… – начал Себастьян.

– Однажды сталкивались с их устройствами. – Перебил его Стэнли. – Но это было давно и не важно.

– Понятно. – Пробормотала Майя и чуть погрустнела.

– А как вы, в смысле институт, считаете, сага историческая?

– Трудно сказать. Настолько личные аспекты истории других планет мало касаются нашего института. Да и ни одна сказка не может претендовать на достоверность. Обязательно что-нибудь будет придумано. Однако, в архивах Фриштитиса и Толиник находится порядочно документов, чтобы установить, что на протяжении двух тысяч лет, то есть всего периода войн снаряжалась не одна сотня экспедиций в самые далёкие закоулки Мирфакской ямы.

– Судьба – редкостная скотина. – Тихонько сказал Майк, но в секунду тишины его услышали все.

– Плохое мнение. – Нахмурилась Майя. – Человек, который так говорит, идёт на поводу обстоятельств.

– Мадемуазель Майя, – Майк облокотился на стол, – объясните мне тогда, как можно относиться к тому факту, что потерянные пять тысяч лет назад волшебные палочки в пятнадцати парсеках от моего дома лишают нас дипломов в выпускной день?

– А так, – придвинулась она с другой стороны, так что оказалась всего в метре от Майка, – что жизнь – это не сказка, где герой получает медаль, принц прекрасную золушку, а трудолюбивый крестьянин богатство. В реальности герой попадает на скамейку подсудимых, принц женится на стареющей принцессе другого государства ради политического благополучия страны, а всю ферму крестьянина, которую он кровью и потом строил двадцать лет, в одночасье сжигают. Нормальная жизнь – это всего лишь среднее арифметическое, но нет ни одной нормальной судьбы. Неужели ты мечтал прожить жизнь в серости? Или ты обменялся бы со своими сокурсниками, которые служат третьими помощниками младшего ничто?

Майк хмыкнул, почесал нос и отвалил от стола.

– Пожалуй, нет. Я…

– Никаких но. Хочешь трескать плюшки, не серчай на тумаки. В мире много несуразностей, и в нашу жизнь постоянно вмешиваются обстоятельства, желания других людей или злые гении. Но проигрывает только тот, кто пускает всё на самотёк, ни один человек из тех, что махнули рукой, не добились известности, почёта или богатства. Они попросту исчезли, словно их и не было.

Майя откинулась на спинку кресла и, сложив руки на животе, произнесла:

– Есть одно высказывание древнего философа: «Никто не сможет предложить тебе такую судьбу, какую желаешь ты. Только ты сам сможешь построить своё счастье». Вот и я выбрала себе дорогу и иду по ней прямым курсом, выражаясь вашей терминологией.

– В гиперпространственной метрике нет прямых путей. – Улыбнулся Стэнли.

– А в жизни они есть? – Усмехнулась в ответ Майя.

Она глянула на корабельные часы и поднялась со стула.

– Что-то я с вами засиделась, мальчики. Но вы хорошие собеседники.

– О, это мы ещё на счёт политики не говорили. – Воскликнул Се.

– Надеюсь, у вас на судне не женщина моет посуду? – Кивнула она на стол.

– Нет, – зевнул Андрей, – это делает дежурный по кухне. Поговорили бы ещё часок, и им бы стал Стэнли, но, видать, придётся мне.

– Помочь не надо? – Всё же переспросила Майя.

– Нет, – Андрей рывком поднялся на ноги, – пассажирам запрещено работать с судовым оборудованием.

Одним махом он сгрёб половину тарелок и отправился на кухню.

– Лучше я спою балладу о храбрых странниках в ночи. – Предложил Себастьян. – Надо только гитару извлечь из хранилища.

– В другой раз, – криво улыбнулась Майя, – на сегодня хватит дискуссий.

– Ловлю на слове.

Археолог слегка поклонилась и вышла в коридор. Дверь за ней с лёгким присвистом закрылась, Майк задумчиво сложил руки за головой и принялся покачиваться на стуле. Андрей полностью очистил стол и прошёлся по нему влажной тряпкой. Стэнли вытащил из-под панели запасную прозрачную пластинку защитного экрана и со всего размаха метнул в Себастьяна.

– Эй!

– Ты бы ещё всем в порту растрепал, что у нас в руках дакалийский корабль.

– Но она же не бандит какой-нибудь!

– Мы её знаем два дня. Даже Лукич думает, что это фриштийские разработки. За нами будут гоняться десяток Дули, если проболтаемся. Думаешь всегда одним местом.

Се хмыкнул и оставил без ответа.

– Майк, посадка выходит на твою вахту. Возьмёшься?

Майк кивнул:

– С одним условием: ты будешь сидеть в машинном отделении.

– Это почему?

– Чтоб не слышать твоих истошных воплей.

Теперь уже Стэнли посчитал нужным не отвечать.

Глава 5. Диез между мирами

Посадка прошла спокойно и удостоилась всего двух вздохов от Стэнли.

Не блещущие благами цивилизации и идеальным климатом миры Банда были известны, прежде всего, спокойствием в буре взаимоотношений Фриштитиса и Толиник. За пределами скопления чуть ли не каждая планета носила на себе отпечаток столкновения интересов, а вот Банда, почему-то это не затрагивало.

Маркежен всегда пользовался тесными взаимоотношениями с Фриштитисом. Лафарден же, судя по названию, основали кортолийцы. В межзвёздном классификаторе отметка пригодности планеты к проживанию находилась очень низко. Если бы агенты Лиги снизили её ещё, то Лафарден бы вошёл в список Пристлера. Это когда поселенцы рискуют со временем стать новым видом. Виной всему служили жёлтые туманы морей Лафардена богатые всей периодической таблицей элементов. Из-за них аборигены приобрели желтоватый цвет кожи и синеватые кончики ногтей.

Стоянку они обозначили четырьмя часами, аргументировав запрос на приземление: «туристы желают прогуляться». Спорная просьба, но на планете, претендующей на дружбу с Лигой, вполне нормальная. Таможня вследствие этого отсутствовала, и «туристам» требовалось всего лишь пройти проверку на выходе из порта.

Полупрозрачные облака скользили под сизым небом, громадный бледно-розовый месяц заглядывал в рубку. Спокойная безветренная погода действовала умиротворяюще. Стэнли прикидывал оптимальный маршрут для следования на Фриштитис. Так или иначе получался двойной прыжок. Раздался тихий шелест двери, а следом негромкий мотив, который Себастьян насвистывал себе под нос. Се прошёл в рубку, но сел не в своё кресло, а за второго пилота. Немного пощёлкал тумблерами, а затем открыл какую-то карту.

– Знаешь, – обратился он к Стэнли, который крутил карту звёздного района, пытаясь отыскать игольчатое ушко, сквозь которое можно проскочить, – я подумал над твоими словами и согласился.

– Над которыми? – Спросил Стэнли, не отвлекаясь от карты.

– То, что не стоит доверять ей.

– Да? – удивился Стэнли, Себастьян смотрел на него выжидательно, как всегда с лёгкой усмешкой, – я такого не говорил. Я сказал, что надо меньше трепать языком.

– Да, – почесал нос Се, – я хорошенько обдумал этот момент.

Се вернулся к мониторам. По ним ползли смутные очертания каких-то контуров.

– И что ты надумал. – Наконец спросил Стэнли.

Минутное молчание заставило его задуматься над тем, как иногда сложно строится беседа. Нет бы, ответить. Он обернулся к Се, тот увлечённо поглядывал на небольшую точку на экране, контурная сетка из прямоугольников и извилистых линий легла поверх мутных коричневатых разводов. Стэнли вздохнул.

– Что ты сделал?

– Подсадил ей «мураша». – Спокойно ответил Себастьян.

Стэнли выключил планшет. Прикрыв глаза, он сосчитал до трёх.

– А мы не говорили насчёт вторжения в чужую личную жизнь?

– Ты не заметил в её словах кое-что странное? – Оставил без ответа вопрос Се.

До Стэнли дошло, что он видит спутниковую карту Дорз, города за границей порта, и контуры его зданий.

– Она легко говорила об археологии. Для неё это знакомая сфера деятельности.

– И всё же в словах что-то такое было, да?

– Слушай, если ты хочешь что-то сказать, говори, у нас взлёт через три часа и у меня в голове другие задачи.

– Жаль. – Пробормотал Се. – Я размышлял, и мне в голову закрадывались сомнения. Летим, не знаем куда, она тычет пальцем в небо и говорит: «туда». Не верится, что планы экспедиции настолько расплывчаты. К тому же вцепилась в саги.

– Эту тему Майк поднял.

– Да, знаю. – Себастьян переключил карту, и на ней появилось большое пятно, занимающее верхнюю часть экрана, точка колебалась на краю. – Хочешь, пройдёмся по её маршруту? Я, к сожалению, ничего услышать не смог, слишком фонит, но могу сказать, что она слишком медленно двигается, чересчур медленно для рабочего похода.

Стэнли задумчиво посмотрел на него, а потом нахмурился.

– Подожди. – Стэнли вскочил с кресла, подошёл к встроенным отсекам в стену кают-компании и вытащил прибор, размером с ладонь. – Ну-ка, встань.

Они по очереди просветили друг друга сканером и, не обнаружив лишних предметов, успокоились.

– Пройдёмся. – Согласился Стэнли.

– Майк! – Дверь в машинное отделение открылась, и на руки Майку шлёпнулся сканер. – Профессиональное задание, просветить все внутренние поверхности на предмет не нашей электроники.

– А вы куда?

– Мы прогуляемся. – Сказал Стэнли, запахивая куртку, потом вернулся и добавил. – Не при Майе.

Андрей курил снаружи и хмурился, Себастьян стоял рядом.

– Внешний корпус? Зачем?

– Рон, помнишь, как нам на Хоноре подсадили жучков? Второго мы так и не обнаружили. Майе только не говори, плановая проверка.

Андрей с сомнением оглядел борт «Ловца», но когда Стэнли и Майк отошли от корабля, то увидели его фигуру, вышагивающую по броневым листам защиты.

Порт являл собой образец космодромов класса C. Неплотно подогнанные бетонные плиты с частыми опалинами и многочисленными заплатками, где даже камень не выдерживал и плавился. Края плит и редких бордюров осыпались в крошку, здание космопорта длинным низким двухэтажным корпусом отгораживало поле от города. Два крыла здания, приделанных позже, кое-где потеряли штукатурку. Где-то вдалеке скрипел трассировщик, а в туманной дымке виднелись две невысокие тени других кораблей.

Стэнли и Себастьян без проблем прошли контроль у скучающего служащего с обвислыми тонкими усами и вышли на улицу. Город перед ними ступенями спускался к морю и, изворачиваясь дугой, уходил вправо. В той стороне над припортовыми кубиками лачуг высились высотные здания. В левой стороне начинались невысокие холмы, сеточный забор по вершине первого определял край города.

– Я надеюсь, ты меня не размяться вывел? – Спросил Стэнли.

– Нет, – Себастьян достал из кармана планшетку и, сверившись с картой, указал на широкую улицу в сторону высотной застройки, – но пройтись придётся.

Бодрым шагом они пошли по следам Майи, отставая на полчаса.

– Но она двигалась в два раза медленнее нас. – Объяснял свои сомнения Се. – Часто останавливаясь, точно туристка, рассматривающая достопримечательности.

Они долго шли по главной улице, ведущей из порта в город. Она имела четыре полосы, но из-за серой пыли асфальт сливался с обочиной. Машины двигались посередине проезжей части, так как край занимали многочисленные ларьки и фургоны. Среди машин сновали люди, в лавках, сбитых из досок или пластика, сидели сотни торговцев, предлагая товар прохожим. За лавками шёл ещё один ряд, но повёрнутый обратно. Там двигалась ещё большая толпа народа, но уже вперемешку с неизвестными животными, напоминавшими по габаритам бегемотов, а по волосатости и манере ходьбы верблюдов. Они несли громадные корзины по бокам, вытягивали длинные носы и иногда прихватывали что-нибудь с прилавков, но лавочники почему-то не жаловались погонщикам. Глядя на них, Стэнли и Се решили лучше уворачиваться от машин.

Там где улица находила край в лице небольших, ютящихся друг на друге сот квадратных домиков, начиналась плотная застройка. Правда, в отличие от бедняцких кварталов, которые им довелось повидать ранее, стены, террасы и балконы не были завешаны тряпьём. Но оно и понятно, в такой пыли любая вещь быстро приобретёт серый цвет. К счастью, Майя и не думала сворачивать в лабиринт трущоб, Се и Стэнли подняли забрала, чтобы облегчить себе дыхание и двинулись вперёд.

Минут через пятнадцать, отчаянно виляя между зло пыхтящими выхлопом автомобилями, они свернули на боковую улочку и сразу сняли маски.

– Придётся их постирать. – Угрюмо пробормотал Стэнли, стряхивая пыль.

Кварталы стали чище и красивей. Вместо убогих однообразных коробок вокруг возвышались двухэтажные домики с пологими крышами. Стали попадаться дворики с корявыми деревцами. Маленькие ядовито-зелёные листочки слабо колыхались в прибрежном бризе. После пыльной улицы, небо казалось светлым и чистым. Несмотря на отсутствие облаков, оно сияло слабым кремовым цветом. Тёмно-синие и багровые стены домов скрадывали яркость неба.

Улицы с каждым шагом становились богаче. Кустики по обочине сменились тротуарами из разноцветной плитки, место корявых асбестовых телеграфных столбов заняли ажурные фонари, дома превратились в особняки и пансионаты, цветы и подёрнутые охрой деревья перегибались через гранитные заборы. Люди вновь появились на улицах, но уже меньше спешили по делам, больше гуляли в лёгких светлых рубашках, вместо лавок появились подвальные магазинчики, усатые продавцы безмолвно провожали прохожих взглядом.

Себастьян остановился на углу небольшой площади. Им встретился первый фонтан, четыре фигурки плосколобых рыб друг за другом переплёвывались струями воды. Се указал на летнее кафе на другой стороне площади. Тёмно-зелёные навесы и стульчики под деревом выглядели соблазнительно.

– Здесь она просидела сорок минут.

– Я тоже не прочь отдохнуть. За полчаса километра четыре сделали.

– Она шла больше часа.

– Может, встреча?

– Не верю я в это. – Пробормотал Себастьян.

Они пересекли площадь и попали в лабиринт узеньких, но чистеньких улочек. Местность ощутимо понижалась, иногда улицы превращались в лестницы длиной метров сто, и вскоре впереди забрезжило большое открытое пространство. Ещё пара поворотов и они выбежали на набережную. Перед ними простиралось безбрежное море.

Стэнли с непривычки заморгал, несдерживаемый ничем свет выжимал слёзы. Вокруг стало тихо-тихо. По широкой, как транзитное шоссе, набережной прохаживалось много народу, но если они и говорили, то тихо. Себастьян целеустремлённо направился наискосок, так что они подошли к парапету только спустя минут десять. На небольшой площадке, выдающейся чуть за край, с тремя скамейками спиной друг другу они остановились. Отсюда хорошо просматривался город, уступами уходящий вверх. Белые, жёлтые, красные, синие здания казались рассыпанной на берегу разноцветной галькой. Высотки: двадцати, тридцатиэтажные небоскрёбы были уже не далеко. Они тёмными монолитами стекла вонзались в ярко-жёлтое небо. С той стороны начинало темнеть.

– Она провела тут порядочно времени, а потом двинулась туда.

Се кивнул на высотки и дёрнулся к ним.

– Подожди. – Окликнул его Стэнли и уселся на скамейку лицом к морю.

– Что такое?

– Замотал. Долго мы не гуляли в таком темпе.

Себастьян подошёл к перилам. Площадка широким козырьком нависала над водой. Пенные валы исчезали где-то под ней. С мягким шелестом они накатывали на каменистый пляж.

– Сядь рядом.

– Зачем?

– Просто сядь.

Се уселся рядом со Стэнли и по привычке закинул ногу за ногу. Потом с шумом втянул воздух. Невзирая на то, что странствия по разным планетам притупили нюх, он уловил неповторимый запах этой планеты. Мягкий, чуть жухлый, словно где-то далеко дымил костёр, примешивался запах тмина. Он с силой втянул в себя воздух, морская влага не отдавала солью. Вперёд к еле различимому в кофейной дымке горизонту уходила идеально ровная гладь воды. Небо оставляло на ней отпечаток молочно-розового цвета. Только под самым берегом оно стремительно наливалось тёмной лазурью. По морю неспешно катили широкие волны, океанская зыбь.

– Дыхание океана. – Подумал Стэнли, а может, сказал вслух. – Смотри, корабль.

– Где? – Запрокинул голову Се.

– Да не там, балда, посмотри на горизонт.

Тёмная тень корабля скользила по глади, становясь всё отчётливей. Длинный корпус, угловатая рубка на корме, какие-то решётчатые конструкции наподобие пролётов моста над палубой. Судно прорвало последнюю пелену жёлтого тумана и устремилось к порту, краны которого высились по правую руку в нескольких верстах. По рядам окон в рубке стало ясно насколько большой корабль. Размером он превосходил футбольное поле, а высотой мачт спорил с небоскрёбами. Синяя волна пошла к берегу.

– Есть такой городок, Селевер, – приглушённо начал Стэнли, – на побережье Сользена. Это чуть дальше на восток от Ривьеры Делаз. Городок небольшой, по теплоте моря не отличается от Ривьеры, но курортников гораздо меньше. Я там провёл половину детства. Удачно сбежал из мегаполиса и осел среди местной шушеры. Погода там отличная, – улыбнулся собственным воспоминаниям Стэнли, Себастьян прекратил поминутно поглядывать на карту, – летом можно спать на берегу. Но потом мне это до невозможности приелось. Однажды, мы лежали на скале, примерно на такой же высоте над водой, и я увидел гафельную трёхмачтовую шхуну.

Не спрашивай, – махнул рукой он на непонимающий взгляд Себастьяна, – я в их классификации тоже не в зуб ногой, один из товарищей назвал её так, и я запомнил. Длинный белый корпус, три мачты, три неровных прямоугольных паруса и четыре треугольных. Впереди длинный нос, бушприт. Несколько человек стояли на палубе и занимались своими делами. А потом я увидел, что она криво идёт, с большим креном к нам, в этот день была хорошая волна к берегу, и сёрферы сильно радовались.

И я вот гляжу, – Стэнли обхватил ладонями клубок пустоты, – смотрю на матросов. Они в тёмной форме хорошо выделялись на фоне парусов. А несколько человек на реях, что-то там поправляют. Палуба – косая как крыша, они висят в двадцати метрах над водой, которая несётся под ними, шхуна подпрыгивает на каждой волне и зарывается по борт в следующую. Представляешь?

Себастьян молча кивнул. Стэнли поглядел вслед развёрнутому к ним кормой уходящему судну.

– Мы тогда лежали на скале и загорали. Я к тому времени два года мял бока без толку. И мне впервые захотелось в другое место. На эту шхуну. Знаешь, я их видел и раньше, у причала, но тогда впервые ощутил судно в движении. Оно двигалось как живое существо, а матросы были не более чем частью единого организма. Я тогда прибежал в порт и, улучив момент, пробрался на борт. Всего лишь коснулся корпуса и почувствовал, как оно дрожит.

Стэнли тяжело вздохнул.

– Ты знаешь, что соотношение моряков к эспеям на нашей планете один к трём?

– У нас один материк. – Пожал плечами Себастьян.

– Да, один материк. – Эхом повторил Стэнли. – Конкурс в морскую академию оказался слишком большим, даже для меня.

– Жалеешь?

– Я? – Стэнли задумчиво покачал головой. – Нет. Я уже давно поменял мечту, но иногда безумно хочется сразиться со стихией более ощутимой, чем гравитационные поля.

– Было бы желание. – Ухмыльнулся Себастьян.

– Ладно. – Хлопнул его по плечу Стэнли. – Пошли назад. Не наше дело, где пассажир гуляет и чем занимается.

Себастьян выключил карту.

Кают-компания встретила Майю перезвоном струн на гитаре в руках Се.

– Вы ещё и музыкой балуетесь? – Чуть ехидно, но уважительно произнесла она.

– Моё хобби от детства. А их это не очень интересует. Жаль, что может быть чудеснее творить мелодию по собственному желанию?

– Кто-то тратит время на музыку, а кто-то на изучение фотонных потоков в импульсных каналах. – Философски заметил Стэнли.

– Вот так с ними всегда. – Улыбнулся Себастьян. – Майя, хотел перед вами извиниться…

– Передо мной, – удивилась она, садясь напротив, – за что?

Се пожал плечами.

– Может, вам показалось, что я слишком много позволил себе или что другое.… Да найдётся за что. Поэтому:

Под зелёной луной …. м-м-м-м

Я лечу над землёй,

Приближая рассвет,

Синеву этих мест.

Пальцы Себастьяна замелькали, быстро высекая аккорды из музыкального инструмента. Гитара звучала грубовато, но в том и состояла прелесть живой музыки. Стиль игры Се хорошо подмечал его астурийские корни.

Блеск застенчивых звёзд …. ла-ла-ла-ла

Застилает восход. …. м-м-м-м

То не в грёзах полёт,

Подо мной звездолёт.

Тут к Себастьяну дружно присоединилась остальная троица.

Мой корабль летит, как пёрышко,

В контуре горит ярко солнышко,

Впереди звезда, за спиной дымок,

Я ушёл в прыжок.

Майя рассмеялась и захлопала в ладоши. Себастьян усердно наяривал на гитаре, остальные неустанно подпевали. У Майка голос выбивался из общей канвы, но он удачно использовал это там, где надо было подтянуть басом.

Как нельзя лучше песня подходила к полёту. На обзорных экранах колыхались тёмные разводы гиперпространства, а корабль в песне мчался к далёкой звезде. Они спели ещё пару куплетов, после чего Се выдал соло и под аплодисменты Майи закончил.

– Гитара ваша. – Заметил он. – Или у археологов не хватает времени на музыку?

– Ой, зря, ты это сказал. – Покачала головой Майя. – Как раз археологи долгими тёмными вечерами вдали от привычных благ цивилизации в основном забавляются искусствами. Главным из которых является музыка. Мало того, они часто играют именно на таких древних инструментах.

– Древних? – Лениво переспросил Стэнли.

Он оприходовал место Майка и сидел, положив ноги в нишу. Майк занял место первого пилота, как вахтенный.

– Возможно, нет ни одной планеты, населённой людьми, где бы ни играли на какой-нибудь разновидности гитары. Жаль, время не слишком удачное для вольных музыкантов. В века прогресса и науки предпочтения на стороне электронной синтетики.

– А вы умеете играть? – Хитро прищурился Себастьян.

– Я? Умею. Но не на этом. – Поправилась Майя. – На этом никогда не играла.

– Музыканту много не надо, чтобы освоить новый инструмент, попробуете?

– Нет-нет. – Помахала пальчиком Майя. – Лучше ты давай, у тебя отлично получается. Кстати, у вас все песенки такие… милые?

Себастьян улыбнулся и опёрся на гитару.

– Нет, это, так сказать, официальная из академии. Чтоб было о чём петь вместе с преподавателями. Есть гораздо жёстче, но настроение сейчас другое… Могу исполнить отличную песню, но… она не на фимидианском, я её выучил на Астурисе.

Андрей, что-то чирикавший в блокноте, сидя на месте связиста, поморщился, но Майя согласно кивнула. Себастьян размял шею, как перед боем и, пробежавшись пальцами по струнам, начал медленную песню. «Ловец» не часто бывал на Астурисе, а другие ближайшие звёзды, говорящие на спанских диалектах располагались не ближе Салидаса, поэтому никто, кроме Се, толком астурийский не выучил.

Песня медленно переливалась, следуя перебору пальцев Се. Он удачно заставлял звучать гитару постоянно, словно играло вместе три человека, а мотив и без слов давал понять о тяжёлой судьбе героев баллады. Песня унесла на своих волнах экипаж минут на десять, пока последнее эхо не стихло в утробе инструмента.

– Великолепно. – Захлопала в ладоши Майя, к ней присоединился Майк. – Это уже не просто бренчание, а мастерская игра.

– Вы мне льстите. – Притворился смущённым Себастьян. – Но вы меня не обманете, я видел, как бегали ваши пальцы, вы предугадывали некоторые аккорды.

Майя открыла рот, чтобы возразить, но Се опередил её.

– Стоп. Дайте угадаю. Вы не играли на этом инструменте, но играли на чуть другой разновидности?

Майя чуть подумала, а потом кивнула.

– Было дело, давно и не правда. Сейчас уже не удержу в руках.