Что такое справедливость?
Попробую дать свое определение справедливости.
Справедливость – это правильное распределение благ, прав, обязанностей и назначение наказаний в обществе в соответствии с некоторым высшим благом.
Пример высшего блага – общественная польза. Пример критерия высшего блага – средняя полезность, то есть среднее количеств благ в обществе на одного его члена.
Для достижения справедливости мы должны решить математическую задачу оптимизации. Критерий должен быть максимизирован. При этом могут быть ограничения на систему. Пример ограничений – минимальный набор благ и свобод для одного человека. Пример минимального набора благ – право на жизнь (т. е. питание, кров, одежда, базовое медицинское обеспечение, безопасность), свобода перемещений, свобода выбора партнера.
Чтобы выяснить, что такое справедливость, Сократ у Платона в его работе “Государство” для начала опровергает расхожее в то время определение “Справедливость – это творить добро друзьям и творить зло врагам”. А если друзья не справедливы, а враги справедливы? Выходит тогда справедливо может быть творить зло для справедливых и добро – несправедливым. Может быть тогда справедливость – это творить добро добрым, а зло – злым? На это Сократ говорит: “…те из людей, друг мой, кому нанесен вред, обязательно становятся несправедливыми? – По видимому”,”…вредить – свойство не хорошего человека, а наоборот…если кто станет утверждать, что воздавать каждому должное – справедливо, и будет понимать это так, что справедливый человек должен причинять врагам вред, а друзьям приносить пользу, то говорящий это вовсе не мудрец, потому что он сказал неправду, ведь мы выяснили, что справедливо никому ни в чем не вредить”.
С этой точки зрения человек изначально добр, во всяком случае не зол, а несправедливым его делает исключительно несправедливость по отношению к нему. Следовательно, только делая добро любому человеку можно сделать его лучше. Делай добро тому, кто делает тебе зло, забирающему у тебя одну рубашку, отдай вторую, ударившему в левую щеку, подставь правую. Только другими словами. Не кажется невозможным, что именно учение Платона со временем прорастет в Нагорную проповедь Иисуса из Назарета, ведь в иудаизме всего этого просто нет, во всяком случае в том количестве, чтобы из этого что-то проросло.
(К слову, здесь один из источников внутреннего противоречия христианства: его компонент-греческая философия учит о том, что человек изначально добр или не зол, в то же время его компонент-иудаизм учит о том, что человек от рождения грешен и зол в силу первородного греха Адама.)
Но позволим себе не согласиться ни с Сократом, ни с Иисусом. Не стоит смешивать понятия “вредить”, “творить зло” и “поступать несправедливо”. Следует также отличать “вредить” и “причинять боль”. Хрестоматийный пример: врач, чтобы вылечить, порой должен причинить боль. Он творит доброе дело, но причиняет боль. Наказывая ребенка ремнем по мягким тканям за то, что он не хочет слушать и упорно делает что-то, что вредит или может повредить ему, мы не наносим ему вреда (ведь мы не переусердствуем), при этом причиняем ему боль и при этом же совершаем добрый и справедливый поступок. Человек изначально не добр и не зол, но пока он не сформировался в хорошего человека он пробует разные пути – и добрые и злые, лишь бы они приносили ему удовольствие. Если родители и общество не будут причинять ему боль и страдания, когда он творит зло и не будут поощрять его, когда он творит добро, он формируется неправильно.
Справедливость – это творить добро всем – и добрым и злым, но для злых добро – это наказание, а для добрых – поощрение.
Платон сначала определяет, что такое справедливое государство (что есть справедливость в государстве), чтобы потом перейти по аналогии к выяснению, что есть справедливый человек (справедливость в человеке). Справедливость в государстве Платон устами Сократа определяет так: “заниматься каждому своим делом – это, пожалуй, и будет справедливостью”. “…государство мы признали справедливым, когда имеющиеся в нем три различных сословия делают каждое свое дело”.
В обществе по Сократу есть такие сословия: правительство – философы, чиновники – стражи, военные-воины и прочие (назовем их “четвертое сословие”). Принадлежность к тому или иному сословию определяется не происхождением, а личными качествами, хотя на практике дети с большей вероятностью лучшего результата добьются, занимаясь тем, чем занимались их родители, то есть в рамках того же сословия и по-возможности, той же профессии. Справедливость в обществе по Платону – это когда каждый выполняет ту роль в обществе, к которой он лучше пригоден по своим личным качествам. Если способности, знания и личные качества к осуществлению управления есть у потомка родителей из четвертого сословия, он должен участвовать в управлении. Если таковых нет у потомка родителей-стражей, то он не должен заниматься осуществлением управления.
Это и есть справедливость, то есть когда каждый занимается своим делом. Несправедливость же в государстве – это, в первую очередь, когда тот, кто не должен управлять, тем не менее управляет, являясь правителем, членом правительства, чиновником или полицейским: “… когда ремесленник или кто-либо другой, делец по своим природным задаткам, возвысится благодаря своему богатству, многочисленным связям, силе и тому подобному и попытается перейти в сословие воинов, или кто-нибудь из воинов попытается проникнуть в число членов совета или в стражи, будучи этого недостоин, причем и те и другие поменяются и своими орудиями, и своим званием, или когда один и тот же человек попытается все это делать одновременно, тогда … такая замена и вмешательство не в свое дело губительны для государства”.
Стражам Платон запрещает даже прикасаться к деньгам, а иметь они должны только самое необходимое. “Только так могли бы стражи остаться невредимыми и сохранить государство. А чуть только заведется у них собственная земля, дома, деньги, как сейчас же из стражей станут они хозяевами и земледельцами; из союзников остальных граждан сделаются враждебными им владыками; ненавидя сами и вызывая к себе ненависть, питая злые умыслы и их опасаясь, будут они все время жить в большом страхе перед внутренними врагами, чем перед внешними, а в таком случае и сами они, и все государство устремится к своей скорейшей гибели.”
Здесь есть рациональное зерно: не форма управления и даже не форма собственности первичны (хотя они и имеют значение) для справедливости, а значит и для процветания государства. Важнее всего личные качества тех, кто управляет. Если они не достойны управлять – любая форма правления превращается в тиранию.
Второе рациональное зерно: не торгаши-буржуазия или их ставленники должны править, а философы-бессеребренники-идеалисты. Вот почему идея общей собственности и единого управления всем миром, являясь идеалом при условии, если править будут мудрые и бескорыстные, защищать мужественные и бескорыстные, превращается в страшную антиутопию вроде оруэлловской, если к власти приходят люди, любящие власть ради власти, или вроде Хаксли-евской, если к власти в таком сверх-государстве приходят торгаши. Надо заметить, тенденции двигать мир к варианту Хаксли сейчас более заметны. И тем, кто продвигает эти тенденции, идея единого мирового правительства и отмены частной собственности вполне по душе.
Является ли понятие справедливости чем-то неизменным и объективным или оно различно в зависимости от времени и для разных групп людей?
Если справедливость объективна, то она существует вне времени и неизменна, мы в процессе познания лишь лучше ее рассматриваем.
Если же справедливость субъективна – она есть индивидуальное представление каждого о правильном порядке в человеческом обществе. У каждого изначально своя справедливость. Но люди по какой-то причине договариваются, соглашаются на некоторый компромиссный вариант общественных порядков, который, предположительно, приводит к большему общественному благу. И они принимают, что будут называть справедливостью не то, что каждый из них считал справедливостью изначально, а то, о чем они “договорились”. Здесь основание теории общественного договора.
Вот как его обосновывает эту идею Спиноза:
«…так как люди…подвержены аффектам, далеко превосходящим способности или добродетель человека…, то часто они влекутся в разные стороны… и бывают противны друг другу…, нуждаясь между тем во взаимной помощи… Поэтому, для того чтобы люди могли жить согласно и служить друг другу на помощь, необходимо, чтобы они поступились своим собственным правом и обязались друг другу не делать ничего, что может служить во вред другому…
…из того, что всякий аффект может быть ограничен только аффектом более сильным и противоположным ему и что каждый удерживается от нанесения вреда другому боязнью большего вреда для себя. При таком условии общество может утвердиться только в том случае, если оно присвоит себе право каждого мстить за себя и судить о том, что хорошо и что дурно. А потому оно должно иметь власть предписывать общий образ жизни и устанавливать законы, делая их твердыми не посредством разума, который… ограничить аффекты не в состоянии, но путем угроз. Такое общество, зиждущееся на законах и власти самосохранения, называется государством, а люди, находящиеся под защитой его права, – гражданами»
От себя заметим, что если бы ВСЕ люди по большей части руководились НЕ разумом, а остальными аффектами, то создание такого государства не представлялось бы возможным. А если бы все люди руководились разумом, необходимость в таком государстве отпала бы.
Если государство, созданное из указанных выше благих намерений, по каким-то причинам управляется людьми, в свою очередь управляемыми не разумом, а другими аффектами, ущерб от такого порядка вещей может быть в пределе даже больше, чем если бы никакого государства не было бы вообще.
От определения общественного договора Спиноза переходит к понятию справедливости:
«… в естественном состоянии нет ничего, что можно было бы назвать справедливым или несправедливым. Из сказанного ясно, что справедливость и несправедливость, преступление и заслуга составляют понятия внешние, а не атрибуты, выражающие природу души».
Попытаемся опровергнуть Спинозу в рамках его же системы. Деятельность государства осуществляется людьми. Люди же, согласно воззрениям самого Спинозы, создавая государство, отчуждают свои права ради того, чтобы получить конкретные результаты. Думается, представления о том, как должно функционировать государство, какие у него права и обязанности по отношению к гражданам, а у граждан по отношению к нему, должны существовать, в том числе, и в сознании людей. А именно эти представления, в числе прочего, и определяют содержание понятия «справедливость».
Таким образом, принципы справедливости разумны, разум – это активный аффект по Спинозе, а активные аффекты есть “выражение души”. То есть справедливость – это именно атрибут, выражающий природу души. Следовательно, справедливость объективна.
Справедливость – это абстрактное понятие, продукт деятельности человеческого мозга. Мозг – продукт биологии и нашего образа жизни от утробы и детства до взрослого состояния. Значит ли это что невозможно вневременное понимание справедливости, что справедливость разная для разных групп людей в разное время?
Если бы это было так, стоило бы предположить, что и математика с логикой тоже разные для разных времен и классов людей. Но это не так: математика и логика – это отражение неизменных законов объективной реальности. Так же и справедливость – это математика, приложенная к человеческим отношениям. Как математика и логика всегда были одинаковыми, а людям лишь приходилось открывать их законы с течением времени, так и справедливость всегда была одинаковой – люди лишь до поры не могли сложить ее полной картины, да и в будущем, наверняка, будут открывать новые ее детали. Но в целом у нас уже сейчас есть все, чтобы сложить основную картину справедливости, то есть четко понимать, какое распределение благ, прав, обязанностей и назначение наказаний в обществе ведут к максимизации общего блага, как бы мы его не понимали. Это просто математическая задача: в качестве входных данных берем определение общественного блага, ограничения и оптимизируем функцию.
Разночтения в понимании общественного блага сводятся, обычно, к тому, что некоторые группы пытаются заменить действительно общее благо благом своей группы. Представления же о самом благе разнятся не существенно для практической цели.
Возьмем, например, принцип, придуманный когда-то утилитаристами: мы максимизируем суммы некоторых общественных благ, то есть общее благо общества. Не будем повторять ошибки ортодоксальных утилитаристов, которые не учитывали то, как эти блага распределяются между людьми. Также мы будем максимизировать не материальные блага, а счастье людей (а материальные блага учитывать в той мере, в которой от них зависит счастье).
Если выбрана цель, кажется продуктивной идея, что вероятнее всего есть один общественный порядок, максимизирующий ее достижение: в большинстве случаев реальной практики максимум функции достигается в одной точке.
В общих чертах этот общественный порядок можно описать уже на основании выбранной цели, повседневного опыта и достигнутых общественными науками (социологией, экономикой) данных с помощью логических связей. Уточнение же этого образа общественного порядка должно быть главной целью для общественных наук.
Под понятием “справедливость” мы можем понимать: 1) соответствие человеческой деятельности порядку, который установлен в этом оптимальном общественном устройстве 2) само это оптимальное устройство.
При выбранной цели и соответствующем ей оптимуму социального устройства понятие “справедливость” является объективным и не произвольным. Таким же объективным и не произвольным с этой же точки зрения является и понятие этики.
Принципы справедливости
Вот общие правила, то есть принципы, которым предполагается следовать, чтобы достичь справедливости:
1. Обязательность воздаяния благом за благо, принцип обязательности деятельной благодарности или, другими словами, принцип справедливой платы за содеянное добро, который включает также, например, справедливую оплату труда (оплату труда, соразмерную затраченным усилиям).
2. Наказание, равное совершенному преступлению (око за око, смерть за смерть). В иудаизме считалось, что любое преступление кроме убийства можно компенсировать выплатой определенной денежной суммы пострадавшей стороне. Убийство не имело такого эквивалента, само принятие денег как откупной платы за убийство считалось грехом.
3. Равенство – все люди считаются равными в той мере, в которой не доказано безусловно их неравенство. То, что от природы объединяет людей (например, генотип) в сотни раз превышает по объему то, чем они от природы отличаются. То чем они отличаются практически (скажем на 99 %) – это влияние социальных факторов (воспитание, обучение, уровень достатка и возможности для развития). Поэтому все люди должны иметь равные права до тех пор пока не доказано, что кто-то из них обладает в чем-то превосходством или ущербностью. В этом случае его права могут быть ограничены или увеличены но только в той области деятельности, в которой он проявляет свою ущербность или превосходство и только с целью достижения общественного блага.
Теория справедливости Ролза дает прекрасное обоснование равенства: этот принцип безусловно выбрали бы люди, заключающие гипотетический общественный договор, если бы не знали заранее какие имущественные, телесные атрибуты или социальную роль они получат. То есть, будучи поставленными в состояние близкое к объективности, все разумные люди совершенно свободно выбрали бы равенство как один из принципов справедливости.
4. Меритократия – наделение властью лучших, наиболее способных к тому, чтобы осуществлять в обществе (или группе) справедливость в смысле всех четырех указанных принципов. Способ, которым эти лучшие оказываются у власти (демократические выборы или что-то другое) вторичен по отношению к результату.
Справедливость и свобода
Что важнее – свобода или справедливость? Для человека, выживание которого находится под угрозой, который нуждается в пище, крыше над головой важнее справедливость, если она дает ему не умереть.
Получив от справедливости возможность не умереть, человек склонен более ценить свободу. Так происходит до тех пор, пока не перестает хватать на всех каких-то ценных ресурсов. Сознавая отсутствие жизненных перспектив, ухудшение прогноза на будущее для себя и своих потомков, человек снова начинает ставить справедливость выше свободы. Возможно, это и есть механизм колебаний маятника общественного развития, маятника, заставляющего историю развиваться по спирали.
Раз мы понимаем справедливость как социальное устройство, максимизирующей общее счастье, а свобода – это мера возможностей человека, то есть нечто, безусловно влияющее на счастье, то и мы должны учитывать свободу как переменную, значение которой влияет на максимизируемую функцию общественного блага. Для начала мы должны понимать сколько и какой свободы нужно каждой из категорий людей, чтобы они, с одной стороны не чувствовали себя несчастными, а с другой стороны, чтобы “избыточная” на данном этапе свобода не растрачивала энергию системы впустую, без увеличения количества счастья.
Справедливое распределение
Справедливо распределять поровну все, в чем нет человеческого труда. Все остальное должно распределяться пропорционально и затраченному труду и достигнутому общественно-полезному результату.
В момент рождения все должны иметь одинаковые условия, не зависящие от заслуг и социального положения родителей. Посему институт наследования должен быть в идеале сильно ограничен, но при условии, что все, что “наживается” одним поколением в равной мере переходит следующему поколению и всем обеспечено право на жизнь (то есть всеобщее бесплатное обеспечение жильем и работой, а нетрудоспособных – пособиями, достаточными для полноценной жизни)
При дефиците ресурсов наилучшим вариантом является такой, когда минимум, необходимый для поддержания жизни, получает каждый (не рассматриваем пока ситуацию, когда ресурсов не хватит даже на это), а остальные ресурсы распределяются пропорционально некоторому атрибуту человека или характеристике его поведения.
Существуют опять же несколько воззрений на то, как распределять этот “избыток”. Первый вариант: распределять все поровну. Очевидны недостатки, не обсуждаем. Второй вариант: распределять по потребностям – сколько кому нужно, идеальный вариант, но исключает исходное положение: ресурсы ограничены. Третий вариант: довериться “невидимой руке рынка”, которая сама все правильно распределит: если то, что ты делаешь, пользуется большим спросом, то ты получаешь и большее вознаграждение. Опять же работало только на ограниченном отрезке времени в ограниченном количестве мест, пока ресурсов – земли, неразведанных полезных ископаемых было в избытке, а интеллектуальная собственность (например, права на изобретения, технологии) не играла существенной роли. По мере усложнения технологий тот факт, что они принадлежат кому-то одному или узкому кругу людей, стал решающим фактором в возникновении монополий. Кроме того, вся земля и все источники полезных ископаемых (например, нефти и газа) оказались распределены, что тоже вело к монополизации. А монополии, как это понял еще сам автор теории о “невидимой руке рынка” Адам Смит, не дают этой “невидимой руке” работать правильно или даже совсем. То есть этот вариант даже безотносительно от рассуждений о его справедливости, оказывается нерабочим.
Остается последний вариант: распределение по труду. Больше получает тот, кто больше работает. Проблема в том, что упрощенный вариант – измерения количества труда просто в рабочих часах, тоже оказался несостоятельным. Эти самые рабочие часы можно работать спустя рукава или с энтузиазмом, можно выполнять квалифицированно и неквалифицированно, делать качественный продукт и не очень. Естественное решение – вводить контроль качества и измерять количество продукта на выходе, качественный продукт награждать выше, а само вознаграждение сделать пропорциональным количеству.
Тут опять возникают трудности. Первая: во многих случаях нет смысла вознаграждать большее количество, так как избыточный продукт попросту оказывается ненужным. Вторая – есть виды деятельности (образование, наука, армия, медицина и т. д.), в которых затруднительно измерение количества продукта. Вторая проблема решается путем установления квалификации работника и определении его вознаграждения пропорционально его квалификации и отработанному времени. С первой проблемой труднее. Именно на нее указывают сторонники “рыночной экономики”.
Но, возможно, проблемы как таковой может и не быть, если дать работнику, выполнившему, скажем, дневной план возможность потратить оставшееся время по своему выбору – занимаясь другой работой или проводя досуг.
Ролз видит проблему в том, что люди находятся в разном имущественном состоянии на момент рождения, что дает им неодинаковые стартовые условия. Это действительно так, если брать рыночную экономику, а тем более современную монополистическую экономику. При распределении по труду вообще не имеет значение твое имущественное положение, так как тебя вознаграждает не действительная или мнимая (как это и есть сегодня) рука рынка, а твой собственный качественный или некачественный труд.