– Воскресла,– облегченно вздохнул Женя.– Значит, люблю я ее. По-настоящему. А жену – нет. Интересно, кто воскрес первым.
– Лучше не думать об этом,– сказал Николай.– Главное она снова жива.
Женя кивнул.
– Марфа, уложи детей и не мешай нам,– сказал Женя, будто перед ним стояла прислуга или вещь. Девушка повиновалась.
– Пойдем на кухню. Выпить надо,– сказал он Николаю
– Пошли,– согласился Николай. На улице было холодно, и он немного подмерз.
Женя разлил по рюмкам водку, и они молча их осушили.
– С такой власть в руках можно горы свернуть,– нездоровый блеск в глазах друга пугал Николая все больше и больше.
– Жень, остановись,– сказал Николай.
Женя поджал губы и наполнил рюмки по новой.
– За здравие живых и воскрешение мертвых,– выпалил он тост и осушил рюмку. Но водка не брала его. Тогда он схватил бутылку и выпил ее до дна. Николай пристально, не шевелясь, смотрел на друга.– Пей,– резко сказал Женя и с силой кинул пустую бутылку в дальний угол кухни, так что она разбилась в дребезги.
В дверь настойчиво постучали. Женя вздрогнул. Он вышел из-за стола и пошел открывать.
– Да,– услышал из кухни Николай.– Да, мы всю ночь здесь… Жена умерла, вот поминаем… Заходите лучше. Помяните с нами…– двое мужчин по форме зашли на кухню.
– Коль, это из следственного отдела,– предупредил Женя.– Тут на меня баба заяву накатала. Говорит, я в дом ворвался и ее мужа в пепел превратил. Прикинь.
–В пепел?– притворно удивился Николай.– Да ты у нас в пироманьяки заделался. И когда ты успел, я в туалет на минуточку отлучился,– он усмехнулся и протянул руку сотруднику.
– Привет, Колян,– сказал тот, и они обнялись.
– Где бы еще встретились. Садись Володь. Помянем,– сказал Николай.– Это кто с тобой?
– Стажер. Ввожу в курс дела,– ответил Володя.
– Как звать?– спросил Женя.
– Федя,– ответил стажер.
– Садись Федя. Помянем жену мою,– сказал Женя.
– От чего же не помянуть хорошего человека,– сказал Федя и сел рядом Володей.
– Когда умерла то?– спросил Володя.
– Три дня назад. Сегодня похоронили,– сказал Женя.
– А че не позвали. Сотрудники все-таки. Помогли бы,– Володя с укоризной посмотрел на Николая.
– Да сам понимаешь. Горе. Все в голове не удержишь. Кто пришел, тот пришел,– ответил Николай.
– И то верно,– согласился Володя.
– Давайте выпьем мужики,– сказал Женя, ставя на стол еще два бокала.
– Разливай,– сказал Володя.– Как жену то звали?– спросил он, пока Женя наливал водку по бокалам.
– Вера,– слезы навернулись на Жениных глазах.
– Упокой господь ее душу. Пусть земля ей будет пухом,– сказал Володя и все четверо выпили.
– А от чего умерла?– поинтересовался Федя.
– Тромб оторвался,– ответил Женя.
– Да уж,– сочувствующе сказал Володя.
– Ну что, еще по одной,– предложил Женя, разливая остатки бутылки.
– Можно,– одобрительно сказал Володя.– Давайте скажем за здравие живых. Чтобы не было больше горя в этой семье. Здоровья хозяину дома и его близким.
Женя достал новую бутылку.
– Вы закусывайте, мужики,– сказал он гостям.
– Да мы может, пойдем. Служба, сами понимаете,– сказал Володя.
– Служба службой, а помянуть надо,– возразил Женя. Он снова захмелел. Да и гостей разморило с мороза
– Надо, так надо,– кивнул Володя. И они выпили по третьей, уже без тостов.
– А у меня сын умер в прошлом году,– сказал охмелевший Федя.
– Да ну нахуй,– сам не ожидая от себя выпалил Николай.– Сочувствую.
– Врачебная ошибка. Уроды – врачи. Как мы с женой пережили все это, не знаю. Да и не пережили наверно. Просто с мыслью свыклись. А жена плачет каждый день. Я ей говорю: давай хоть кроватку детскую пока уберем. Больно же смотреть на вещи сыночка. Смотришь, вспоминаешь, как он в кроватке барахтался, и жить не хочется. А она не дает убрать. Разведусь. Нет сил больше,– слезы навернулись у Феди на глазах.
– Давай выпьем по одной. За упокой души сына твоего,– сказал Женя.– Упокой душу его. Вечная память,– они выпили и Федя разрыдался. А Женя вновь разлил по бокалам.
– Так у меня тоже было,– сказал Володя.– Ни с кем не делился, а с вами поделюсь. Нормальные вы мужики потому что. Я ж детдомовский.
– Охуеть,– вновь не сдержался Николай.– Я столько лет тебя знаю, с учебки еще, и ты никогда даже словом не обмолвился.
– А хрена тут говорить. Отец бросил. Мать умерла от тягот жизни, когда мне 9ть было. Родственников не нашлось. Вот и отправили в детдом. А там воспитательница одна была. Ну, мразь конченная. Издевалась над нами. А надо мной больше всех. Приглянулся я ей, походу. Она такое со мной вытворяла, что и рассказывать не стану.
– А жива еще она? Где живет, знаешь?– поинтересовался Женя.
– Конечно знаю. Моя бы воля,– и Володя тяжело задышал.
– А поменял бы ее жизнь на жизнь матери?– вкрадчиво спросил Женя. Николай понял, к чему он ведет, и идея эта ему, как ни странно понравилась.
– Конечно, поменял. Зачем глупости спрашивать,– не задумываясь, ответил Володя.
– Тогда так и сделаем,– сказал Женя.– Выпьем за хороших людей. Пусть их становится больше, а всякой падали меньше.– Он махом опрокинул стопку и сказал:
– Поехали.
– Куда,– спросил пьяный Володя.
– К твоей воспитательнице,– ответил Женя.
– Зачем?
–По дороге объясню,– ответил Женя.– Тебе это тоже нужно,– обратился он к Феде.– Поехали.
Было позднее утро, когда они возвращались домой. Сначала они заехали к Володиной воспитательнице. А потом Федя вспомнил про акушерку принимавшую роды у жены. Это она загубила их малыша. Во всяком случае, Федя так думал.
Они ехали молча, угрюмо. Каждый думал о своем. Когда они подъехали к Жениному дому Николай сказал:
– Это не всегда действует так, как вы хотите. Не с первого раза. Все-таки не стол заказов. Дай ручку и листик,– попросил он Женю. Тот порылся в бордачке машины.
– Держи.
Николай переписал заклинание и дал его Володе и Феде.
– Если дома вы встретите того кого не ждете, не убивайте его. Иначе умрет еще один любимый вам человек. Лучше дайте почитать заклинание кому-то еще. В какой-то из разов воскреснет тот, кто вам нужен. Понятно?– спросил Николай. Володя и Федя утвердительно кивнули.
– Тогда идите. Дома вас ждут любимые,– сказал Николай.
– Те, кого вы действительно любите,– с горечью в голосе добавил Женя.
Володя и Федя уселись в своё авто и молча укатились восвояси. Николай смотрел им в след и нервно потирал руки.
– Уж если жить, как курица на бойне, то пусть весь мир живет так же,– подумал он.
– Пойдем. Накатим,– предложил Женя.
– Я домой, Жень. Моя доченька ждет,– ответил Николай.
– Ладно. Дальше я сам разберусь,– как-то странно сказал Женя и посмотрел на окна своей квартиры.– А ты иди к своей Ми. Жене приветы,– и он неуклюже побрел к своему подъезду, хрустя снегом под ногами.
***
Мужчина шел вдоль брошенных машин и разбитых окон домов к своей дочурке. На этот раз ему повезло. Саша и его жена были живыми. За их дочь он ручаться не мог. Никто не вел учета воскресшим. И каждый, кто хотел вернуть умершего, рисковал потерять живого. Когда заклинание ушло в массы у человечества не осталось шансов. Как раковая опухоль росло его проклятье. И если ты не убивал ради своих любимых, то убивали тебя. Государства рушились, словно карточные домики. Полиции и скорой больше не было. Да и зачем они, если всегда можно было воскресить того кого любишь.
Он шел и размышлял о том, что, пожалуй, каждый готов убивать ради любимых. Ему было чуточку стыдно за то, что он так обошелся с Сашей и его семьей. Все-таки он был его родным братом. Но в этом новом мире, где ни за что нельзя было ручаться, мужчина наверняка знал только одно. Он действительно… по-настоящему любит лишь свою дочь. В этом полуразрушенном, горящем городе не каждый мог похвастаться даже такой малостью. Николай брел по обломкам падшего человечества к своей дочке. А в глазах его стоял немой вопрос:
– А ты уверен, что знаешь, кого ты действительно любишь?
И тут же отвечал сам себе:
– МОЮ МИ…
В дождь камни двигаются
Все началось с того, что я потерял работу и остался без средств к существованию. Новая волна сокращений прокатилась по стране, оставив не у дел тысячи врачей, учителей и инженеров. Оптимизация производства, мать их. После двух месяцев поиска работы, я устроился в психбольницу, медбратом. Конечно не ахти, но к тому времени я полностью истратил все резервы кредитной карты и подвернувшаяся вакансия стала моим спасательным кругом.
Психушка находилась далеко за чертой города. Она одиноко возвышалась на пустыре. Вся обшарпанная и унылая, она гармонично дополняла местный пейзаж. Из города сюда добираться около двух часов. Поэтому работники по желанию могли жить и питаться в стенах больницы. Для меня идеальный вариант. Не нужно было тратить деньги на съём квартиры и еду. Плюс обещали хороший оклад. Я планировал поработать с полгода, подсобрать денег и свалить подальше из этого богом забытого места.
Работа моя была предельно проста – следить, чтобы больные исправно принимали свои лекарства и соблюдали дисциплину. И я хорошо с ней справлялся. Мне дозволялось ходить по всей территории больницы, кроме «мансарды». Так персонал называл верхний этаж больницы.
– Мы даже медбратьев туда набираем отдельно. Из опытных. Не говоря о врачах. В палатах наверху живут очень больные люди и очень опасные. У нас уже был прецедент. Погиб медбрат. Новичок, зеленый еще совсем. Поэтому вам строго настрого запрещено подниматься туда. Это понятно?– спросил главврач.
– Да, Никита Семенович,– сказал я. На том мы и договорились.
Время шло. Первый месяц работы подходил к концу. У меня даже появился любимчик среди подопечных больных. Его звали Виктор. Крупный мужчина, под два метра ростом и весом больше ста килограмм. Но безобидный, как ребенок. Людское зло и удары судьбы свели его с ума. И теперь ему нравилось передвигать камни в саду во время каждодневной прогулки.
– В дождь камни двигаются,– говорил он мне всякий раз при встрече.– Они ворчат, когда я кладу их на место.
– Так ты не трогай их, чтобы они не ворчали,– говорил я ему и дружески хлопал по спине.
– Раньше так не было. Мне не нравиться, что теперь они так делают. Это плохо. О них споткнуться можно,– отвечал Виктор. Безобидный малый. Расставляя камни, он пытался обо всех позаботиться.
Персонал больницы привозили и увозили утром и вечером на служебном автобусе. И признаюсь вам, я единственный кто жил в больнице на постоянной основе. Наверно по этой причине другие работники больницы сторонились меня. И наши контакты проходили в сухой рабочей обстановке. Да мне было пофиг. Я не желал оставаться здесь больше намеченного и потому не стремился заводить тут друзей. Но с Валей мы сдружились. Классная оказалась девчонка. Она устроилась сюда врачом пару лет назад, сразу после интернатуры. И постоянно возмущалась, что ее до сих пор не пускают на верхний этаж.
– Хоть разок бы пустил, Никита Семенович. Там говорят такие пациенты. По каждому можно докторскую писать и не одну. Эх,– как то поделилась она со мной.
– Все будет, Валечка. Не торопись. Главврач, сразу видно, не дурак. Не готова ты еще, вот и не пускает,– успокаивал я ее.
– Не готова, не готова,– передразнила она меня.– Мне уже 30 и я готова ко всему. Попрошусь еще раз. Не пустит, сама туда проберусь. Поможешь мне?
Я немного оторопел.
– Помогу,– неожиданно для самого себя ответил я.
– Вот это свой человек. Договорились,– с уважением сказала Валя.
Конечно, я не предал этому разговору особого значения. Валя часто ворчала по поводу «мансарды». Но каждый раз брала себя в руки и соглашалась, что не в этом году, так в следующем ее допустят до находящихся там пациентов.
А потом Валя исчезла. Она не появлялась на работе вторую неделю, и я забеспокоился. С главврачом больницы я сталкивался редко. Почти все свое время он проводил на «мансарде», доверив лечение остальных душевно больных своему медперсоналу. Все рабочие моменты я обсуждал с Константином Федоровичем Беликовым – замом главврача. На мои расспросы о Вале он ответил, что она ушла на больничный, и по видимому хочет перевестись в другой город.
– Обиделась, что на «мансарду» не пускают,– ухмыляясь, подмигнул он мне.
– Странно. Не похоже на нее. Даже не попрощалась,– сказал я.
Зам пожал плечами.
– Чужая душа потемки. Сильно видать обиделась. Даже не появилась на работе. Бумаги с автобусом отправила и все,– сказал он.– Амбициозная дама.
– Есть такое,– согласился я.
День шел за днем. Деньги копились. И единственным моим другом в этой богадельне оставался Виктор. Я часто вспоминал Валю. Она мне очень понравилась. Пожалуй, я даже помог бы ей проникнуть на «мансарду». Но что теперь было об этом думать. Она перевелась в другую больницу. Карьеристка.
Виктор по-прежнему собирал камни, заботливо укладывая их на «свои места», а я считал дни до увольнения. В одну из утренних прогулок я нашел Витю возле огромного валуна сбоку здания психушки. Он упирался, пытаясь сдвинуть огромный камень с места.
– Витя, что ты здесь делаешь?– спросил я его, заведомо зная ответ.
– Помоги мне вернуть камень на место,– попросил Виктор.
Спорить с ним было бесполезно и я прибег к хитрости.
– Давай так, Вить. Мы пойдем класть «на место» другие камни, а этот трактором передвинем. У меня друг один есть, я его позову, и мы завтра на место его уберем.
– Точно?– недоверчиво спросил Виктор.
– Ну а как же,– ответил я. Громкие крики, доносящиеся со стороны главных ворот больницы, отвлекли меня от разговора с душевно больным.
– Иди к остальным,– скомандовал я Виктору и поспешил ко входу в больницу.
– …Верните мою дочь?– услышал я, подходя к воротам больницы.
– Уважаемая, здесь вашей дочери точно нет,– спокойно отвечал ей сторож.
– Душегубы. Я подала заявление в полицию. Они выведут вас на чистую воду!– кричала в истерике женщина.
– Что случилось?– спросил я сторожа.
– Да, сумасшедшая, какая-то. Говорит, мы ее дочь здесь силой удерживаем,– раздосадовано ответил сторож.
– Валя! Валя! Отзовись,– кричала женщина.– Я знаю, что она здесь.
– Женщина, если вы сейчас же не уйдете, я вызову санитаров. Здесь вас быстро подлечат. Сразу и Валю найдете и Катю и всех остальных заодно,– со злостью сказал сторож.
Женщина с надеждой посмотрела на меня.
– Вы не видели Валю. Доченьку мою. Вот фотография. Она пропала два месяца назад.
– Видел,– ответил я.– Она же вроде в другой город перевелась.
– Все ты врешь, тварь!– брызгая слюной, заорала женщина.– Я вас всех на чистую воду выведу. Вы здесь все заодно. Валя! Солнышко мое, подай знак, если слышишь!– орала обезумевшая от горя женщина.
– Что тут происходит?– спросил подошедший главврач.
– Да вот, сумасшедшая. Кидается еще,– ответил сторож.– Вот вам главврач. Вы же просили,– сказал сторож сумасшедшей.
– Где моя дочь? Верните ее,– умоляюще сказал женщина.
– Успокойтесь,– как можно ласковее сказал главврач.– Валера, пропустите ее, пожалуйста,– сказал он сторожу и тот нехотя повиновался.– Заходите, сейчас вы сами убедитесь, что здесь нет вашей Вали,– спокойно сказал главврач, немного приобняв за плечо сумасшедшую. Женщина немного успокоилась.
– Наконец-то хоть один порядочный человек,– сказала она.– Они все знают и скрывают мою доченьку. Сейчас я вам докажу. Вы же главврач? И наверняка не в курсе. Так всегда бывает. Еще в древней Руси, бояре своего царя вокруг пальца обводили. А вы всего лишь главврач,– несла женщина ахинею.
– Петр идите! Дальше я сам,– приказал мне главврач и я повиновался. Суть происходящего не сразу дошла до меня.
Я попробовал поговорить о случае с Беликовым.
– Очередная сумасшедшая. Мы укололи ей успокоительное и отправили домой,– ответил зам главврача.
– А, Валя?
– Какая Валя?– Беликов удивленно посмотрел на меня.– Ах, да. Валя уже поступила на работу в другую больницу. Эта женщина не ее мать. Она и раньше приходила, когда Валентина у нас работала. Просто сумасшедшая, но вполне безобидная.
Такое объяснение меня вполне устраивало. Ночь была беспокойной. Опять эти стоны и всхлипы, доносящиеся с «мансарды». Но чего еще ждать в психбольнице. Не швейцаром в лакшери-отеле работаю.
Утром я вновь нашел Виктора возле валуна. Вчера ночью шел дождь – обычное явление для поздней осени. А сегодня валун лежал на метр дальше от прежнего места. Глубокая борозда в земле показывала пройденный им за ночь путь. Внутри у меня похолодело.
– Да как ты сделал это?– спросил я Виктора. Я был уверен, что это он сдвинул камень. Я еще не знал как, но это точно был он.
– Я не могу вернуть его на место,– сказал сумасшедший. Он всеми силами упирался в землю ногами и пытался сдвинуть камень.– Где твой друг – тракторист? Ты обещал мне,– сумасшедший резко повернулся и недобро посмотрел на меня.
– Он уже едет, Витя. Вечером будет здесь,– сглотнув подступивший к горлу комок, сказал я.
– Ты врешь!– закричал душевно больной.– Нет у тебя никакого друга. У тебя вообще друзей нет,– и он кинулся на меня с кулаками.
Не знаю, чем бы все это для меня закончилось. Виктор оказался неимоверно силен. Он бросил меня на землю, словно тряпичную куклу и стал душить. Безумие придавало ему силу 10 человек. К счастью, на выручку подоспели два санитара, работавшие со мной в одной смене. Они попытались оттащить Витю от меня и его хватка на моей бедной шее немного ослабла. Я вновь мог дышать. Подбежал невесть откуда взявшийся врач и уколол Виктору успокоительное. Психбольной медленно стал обмякать.
– Ты все узнаешь,– твердил Виктор.– Узнаешь, почему двигаются камни,– тело его полностью обмякло, и он всей своей 120 килограммовой тушей свалился на меня.
– Что вы ему сказали?– раздраженно спросил врач, когда больного стащили с меня.
– Ничего особенного. Все было, как всегда,– ответил я.
– Витя никогда так не делал,– нахмурив брови, сказал врач.– Нужно пересмотреть курс его лечения,– буркнул он себе под нос.
Пора было убираться из этого проклятого места. Я подал заявление на увольнение.
– Две недели, голубчик,– сказал мне зам главврача.– Иначе мы будем вынуждены уволить вас по статье.
– Хорошо,– сдержано ответил я. Портить свое резюме совсем не хотелось. Еще пару недель работы в этой богадельне и я буду свободен. Да и денег будет побольше.
Виктора на время перевели в «мансарду». Другие пациенты беспрекословно меня слушались. Так что две недели должны были пролететь, как один день. Пару дней все шло хорошо, а потом ночью пошел дождь. Утром, не знаю зачем, я первым делом направился к валуну. За ночь он сдвинулся еще на полметра. Дальнейшие мои действия выглядели как минимум глупо. Я уперся в камень и попытался его сдвинуть с места. Но как только я дотронулся до валуна, волна страшных видений и образов прошлась по мне словно разряд тока. Я отскочил в сторону, будто валун мог меня укусить. Весь оставшийся день я внимательно следил за валуном и потихоньку сходил с ума.
Навязчивая идея с камнями не оставляла меня ни на минуту. Теперь я следил и за теми, что лежали во дворе больницы. Мания захватила мое сознание целиком, и я надеялся, что покинув больницу, забуду об этом безумии. Вторая неделя подходила к концу. Сегодня я собрал свои вещи, а завтра мне должны были отдать мои документы и отпустить с богом на все четыре стороны. Виктор больше не появлялся. Он так и остался на верхнем этаже среди буйных. Бедный добряк. Не нужно было мне ему обещать помочь с камнями. Дождей больше не было. Иногда срывался мелкий, словно крупа, противный снег. Камни стояли на своих местах. Все замерло в ожидании весны.
Было восемь вечера. Старая смена ушла, а новая еще не заступила. Все шесть месяцев, что я работал в псухушке, я сдерживал свое любопытство. Но сегодня оно все без остатка выплеснулось наружу. У меня аж все тело зудело, так я хотел заглянуть на «мансарду». Хоть одним глазком увидеть, что же там происходит. Да и что они теперь смогут мне сделать? Уволить?