– Или ты, миссис Фредрикссон, забьёшь на свой феминизм и отдашь мне свой долбаный чемодан, или ты останешься здесь одна, в своей любимой Европе! Я конкретно с ней заманался!!! – Лёха почти орал канадке в лицо.

– Эллис, отдай ему его, пли-и-из! – почти умолял её Фил.

Американец выдавал выбегающим из автобуса сотрудникам «ИЛьФ энд Партнерс» их железнодорожные билеты.

До отхода поезда оставалось целых десять минут, чтобы успеть добежать до платформы и, сбросив вещи в купе, расслабиться в вагоне-ресторане. Никто эсэмэсок с приглашением всем survived собраться в вагоне с феньшуйной восьмёркой не рассылал. Какая же это гениальная всё-таки концепция – вагон-ресторан, особенно для таких вот случаев!

А в «Евросити-трейн» где людям собраться, чтобы стресс снять, а?

Брюссель – Рига (2500 км за 38 часов) – Москва,
15—20 апреля 2010 г.

Футбольная страна?

Футбол – это не просто игра. Это культ, который по магии воздействия на человеческие эмоции приблизился к религии, а иначе откуда столько бабла и фанатизма? Сегодня игра притягивает на зелёную поляну многих людей, причём независимо от их практических навыков и умений, не говоря уже о таланте. Но этого, глядя на мучения сборной России, и не нужно, чтобы называться профессионалом.

«ИЛьФ энд Партнерс», будучи глобальными по своей природе, тоже не могли не инфицироваться футбольным вирусом. Партнёры СНГ каждый год собирали сборную команду и отправляли её за корпоративный счёт на турнир европейских офисов «ИЛьФ энд Партнерс», который с некоторой натяжкой, но можно назвать чемпионатом Европы.

Сбрасываясь на экипировку и авиабилеты с гостиницей, боссы наивно полагали, что их юристы играют в футбол. Экипировка должна быть настоящей? Пожалуйста, вот вам как у профессионалов – аутентичная униформа национальной сборной.

Жалуетесь на перелёт экономическим классом и гостиницу три звезды? Считаете, что не по статусу, раз сборная СНГ, кажется, трижды завоёвывала бронзу, один раз проиграла в финале и дважды становилась чемпионом Европы, не в пример первой национальной команде?

Зато в команде есть легионеры и всегда полно запасных на всякий непонятный случай. Никто не придирается по поводу лишнего веса и промилле в крови перед выходом на игру. Обязательно возьмут на турнир пару вечно травмированных и не подлежащих ни при каких условиях восстановлению партнёров, как, например, Владимир Петухов. А вдруг будет чудо?! Есть в команде бессменный администратор – Володя Скачков. Самый полезный, кстати, член делегации. Водка на сувениры командам-соперницам – неудивительно, что с нашей сборной все любят играть, – бинты, массаж, пиво и многие другие полезные в перерыве матча вещи – это всё наш заботливый администратор, мастер на все руки.

Кальян перед ответственным турниром, думаете, Аршавин придумал? Как бы не так! Это наша, ильфовская традиция – напиться перед вторым, самым ответственным днём турнира и с похмелья выйти в финал! Сборная России так не умеет.

Понятно, почему наша команда «ИЛьФ энд Партнерс» и её спонсоры думали, что она занимается футболом. А как иначе? По внешним признакам так оно и было: игроки ездят на чемпионат Европы среди национальных офисов глобальной фирмы; не очень часто, но занимают призовые места; наверное, тренируются, так как счета за аренду поля приходят регулярно. В общем, все вокруг пребывали в полной уверенности, что наши ребятки играют в популярную игру миллионов. Так оно продолжалось бы ещё лет двадцать пять, если бы Тараканов, отвечающий за финансирование команды, не обратил внимание на счета за аренду поля и не понял, чем она в действительности занимается…

На самом деле это администрация стадиона имени Стрельцова, присмотревшись к нашей команде повнимательнее, поставила свой профессиональный диагноз.

«Занятия ОФП с элементами футбола» – честно гласил счёт-фактура, выставленный московскому офису «ИЛьФ энд Партнерс».

Как расшифровывается аббревиатура ОФП, понятно: общая физическая подготовка, а элементами футбола, очевидно, были… ворота и мяч. А всё остальное – просто самовнушение, самообман и иллюзия, как в настоящем профессиональном футболе, хотя для поддержания командного корпоративного духа и так сойдёт!

Москва, с 1996 г. по настоящее время

Жена Володя

Вот история, которую не захотел выслушать мой приятель-клиент, поскольку ему своих «радужных» заморочек хватило.

Действительно, в «ИЛьФ энд Партнерс» позвонил русский HR-директор и попросил помочь с разрешением на работу для иностранного специалиста и визой для жены.

– Какие проблемы? За каких-то пять тысяч баксов всё будет в полном ажуре! – не дослушал я его до конца.

– Видите ли, дело очень щекотливое, даже в чём-то особенное! – заикаясь от волнения, сказал HR-директор.

– Ну что вы! Жена, дети – все будут довольны! В Москве вообще всем нравится!

– Про Москву и «всем нравится», – сказал мне HR-директор, – вы правы. Но вот его жене Володе – он-она, кстати, с Украины – пока не знаю. И ещё француз хочет, чтобы Володю оформили в ФМС именно как жену, чтобы получить с нашей компании дополнительные подъёмные.

– …

Я многозначительно молчу в трубочку и жду продолжения.

– Сможете или…?

Намекает: типа других наймём.

Я прикинулся дураком и спрашиваю:

– Смогу что? Вы хотите платить или не платить?

– Платить или не платить подъёмные – вопрос даже не стоит. Конечно, платить! Но вы сможете их оформить в ФМС?

– Честно скажу, фээмэснику я даже не буду пытаться объяснять смысл гражданского союза и просить в нынешних условиях семейную визу жене Володе с Украины, но если у вас есть для него вакантная должность, например администратора или офис-менеджера, то проблем не будет.

– Надо подумать.

– То есть хотите спросить у них, что им важнее: пойти на принцип или получить деньги? Мой совет: даже не пытайтесь поставить их перед такой дилеммой, иначе получите ещё одну проблему на ровном месте.

– Да, вы правы. Лучше я подберу жене позицию.

Москва, 2009—2010

Нокдаун

– Приз лучшего вратаря турнира DownsideUp вручается Сергею Собакину из команды «ИЛьФ энд Партнерс»!

– Серёга, давай топай! Не дрейфь! – кто-то из команды в бордовой униформе легонько подтолкнул кипера в спину.

– Коллеги… пацаны… дети! Я хотел бы извиниться перед вами за тот инцидент в моей вратарской площадке, но таков спорт и… жизнь, и вы об этом знаете лучше нас. Хочу вам и вашим родителям пожелать сил, душевных и физических, в вашей борьбе за здоровье и полноценную социальную жизнь! – говорил Серёга, обращаясь к десятку детей в инвалидных колясках и стоящим за ними их родителям.

Благотворительный турнир по мини-футболу завершился победой команды «Экспресс-доставка», которая в финале по пенальти обыграла «ИЛьФ энд Партнерс», а наш вратарь извинялся за…

* * *

– Твою мать! Ещё раз наступишь мне шипами – убью! – нервничал вратарь.

– Пошёл ты! Готовься вынимать мяч из сетки!

– А потом будет дополнительное время и пенальти, ха-ха-ха! – больно провоцировал не только острыми шипами игрок под девятым номером.

– Ты этого не увидишь! – пообещал Собакин.

Счёт был ничейный, и шли последние минуты основного времени финального матча, когда у его ворот был назначен угловой удар. Во вратарской площадке бордовых ильфовцев шла обычная футбольная толкотня и безобидная ругань с привычными матюками, которые, к счастью, не долетали до зрителей, среди которых находились дети с синдромом Дауна, ради которых каждый год и проводился этот футбольный турнир.

Атакующие, как всегда при подаче углового, мешали вратарю защищающейся команды, то наступая ему на ногу, то толкая его за линию ворот. Вратарь тоже был хорош. Он вообще блестяще провёл весь турнир, незаметно и резко похлопывая соперников между ног перчатками. Обычно это успокаивало ретивых нападающих, но не в этот раз.

– Ещё раз наступишь – и ты здесь ляжешь! – сквозь зубы зло прошипел Серёга.

Мяч стоял на угловой отметке уже с минуту, ожидая разбега и удара подающего игрока, и дождался!

Свисток. Разбег. Удар, и…? Опять свисток!

Во вратарской площадке, как и обещал её хозяин, тело нападающего под номером девять лежало в нокдауне, в полном соответствии с титульным названием турнира. Никто так и не понял, какой удар задумывал подающий, так как тот не успел продемонстрировать свой замысел. Зато Серёга Собакин, посвящавший свободное от работы и футбола время боксу, провёл отличный удар в голову доставшей его «девятке». Не меняя перчаток и не отвлекаясь на всякие сложные обманные движения и «двоечки», он просто плотно прихватил нападающего за шею левой и резко двинул любимой правой снизу вверх в подбородок. Апперкот – самое то, чтобы в привычной тесноте и толкотне вратарской площади быстро избавиться от назойливого клинча и аккуратненько уложить соперника на ковёр. Нокдаун – самое то, чтобы тихонько полежать, подумать о fair play и несправедливой жизни и вспомнить о том, что на тебя смотрят больные синдромом Дауна дети.

Апперкот Собакина

Быстрее всех из «гроги» вышел рефери: красная карточка вратарю и лежащему в прострации полевому игроку. Быстрая замена и вратаря, и не пришедшего в себя нападающего и бездарное исполнение углового удара, свисток судьи и конец основного времени.

Многочисленные болельщики, борющиеся с недугом дети и их родители искренне аплодировали победителям и обладателям индивидуальных призов, пока не объявили имя лучшего вратаря…

Возникшая пауза подтверждала, что после всего случившегося это невозможно! Все были в шоке, но, по объективным данным, Сергей Собакин был лучшим вратарём на турнире. Кто бы спорил!

Москва, 2010

Куршевель на сто первом километре

– Ты, Мишель, слишком бережливый хозяин! – поднял бокал с бордо Жан-Пьер. – И у твоих работников очень низкие зарплаты!

– Точно! – поддержал коллегу Франсуа. – Людям нужно платить больше, и они тебя будут любить! А иначе ты в их глазах просто жадный капиталист.

Подвыпив, «лягушатники» вовсю делились с Михаилом историей становления французского социализма, или капитализма с человеческим лицом, и пытались учить того уму-разуму и как нужно обращаться с простыми трудягами.

Русский предприниматель поначалу слушал французов молча и не вступал с ними в полемику, списывая эти нравоучения на типичные для них гонор, заносчивость и высокомерие, совокупно именуемые французским шовинизмом.

Ну как им объяснить, что он однажды повысил зарплату, а в понедельник, после выходных, уже выслушивал делегацию жён, жаловавшихся на напившихся в стельку мужей. Народ в русской глубинке к лишним деньгам, как оказалось, не привык, вот и спустил всю прибавку в местном винно-водочном магазине. Мишу два раза просить не нужно, уроки он усваивал быстро: в следующем месяце все получили деньги по старой ведомости, и в семьи трудового коллектива вернулись мир, покой и привычный, без излишеств, достаток. Нам же лишнего не нужно?

Но Жан-Пьер с Франсуа – сами, между прочим, тоже нанятые боссом менеджеры – не могли уже остановиться в своих социалистических нравоучениях и достали даже такого флегматика, как Миша.

Он перевёл свой взгляд с захмелевших французов на Тараканова и дождался, когда тот отвлечётся от закуски и обратит на него своё внимание.

– Послушай, Игорь, я хочу им рассказать одну занимательную историю, но боюсь напугать!

– Какая тебе теперь разница? Ты же только что продал им свой завод!

– Согласен, к тому же это случилось давно на заводе моего папы, но не хотелось бы их сильно испугать. Всё-таки у нас праздничный банкет!

– Не беспокойся, я переведу им очень аккуратно! – успокоил своего клиента Тараканов.

О том, какие очень даже специфические особенности на трудовые ресурсы может налагать географическая отдалённость русской провинции от столицы, Михаил французов не просветил, думая, что это само собой разумеется, или справедливо полагая, что об этом им должны были рассказать их собственные юристы.

Но, к сожалению или к счастью, раздел «Трудовые ресурсы» в due-diligence-отчёте одной французской юридической конторы умалчивал об уникальной российской концепции «Сто первый километр» и её влиянии на привычки и навыки рабочего контингента, а также принятые в таких местностях HR-политики и практики.

– Лет двадцать назад, – начал вспоминать Миша, – мой папа приватизировал один завод в посёлке Уршельский. Это маленький посёлок здесь же, во Владимирской области, который местные прозвали, кстати, Куршевель. Как вы думаете, с чего начал он, купив предприятие?

Французы равнодушно пожали плечами, не ожидая от этой истории ничего занятного или поучительного.

– Ну, заказал новое импортное оборудование?

– Повысил зарплату?

– А вот и нет! Построил высокий кирпичный забор вокруг завода и новую проходную! Местные работяги в силу известного менталитета «всё вокруг советское – всё вокруг моё», многократно усугублённого фактором сто первого километра, проигнорировали знаменательное событие – приватизацию единственного в посёлке завода – и продолжали тащить с него всё, что ещё можно было приспособить с пользой для своего дома или продать на пункте приёма металлолома. О том, что настала эра частной собственности, они знать не хотели, постоянно пробивая в заборе новые бреши и удивляясь, кто этот сумасшедший, который так упорно их заделывает уже на следующий день.

А это был Мишин папа, который купил заводик и начал постепенно наводить на нём порядок. Сначала он выступил с речью перед трудовым коллективом и поздравил его с новыми временами, когда можно наконец работать на самого себя и не воровать. Трудовой коллектив не уловил перемен и продолжал таскать чужое имущество через дыры в заборе.

Папа все проходы и лазы заделал, оставив только проходную с объявлением для службы охраны: «За поимку вора премия – десять рублей! Выплачивается при предъявлении одного зуба». Надо ли говорить, что секьюрити взялось за такой выгодный подряд с удвоенной энергией и через неделю грабежи прекратились. Но и несуны не стали отсиживаться в глухой обороне и быстренько создали свой профсоюз, избрав его лидером самого… конечно, главного и умелого.

Но только частная инициатива, освобождённая от социалистических пут уравниловки, тоже что-то значит, особенно с опытом переговоров с главарями всяких непростых общин, которых в советское время за сто первым километром хватало с избытком.

В общем, новый собственник, по словам Миши, не стал дожидаться первой забастовки и ультиматума вороватых профсоюзов. Получив через тайного осведомителя протокол об избрании предводителя профсоюзной ячейки, он отловил того с утра на проходной, нацепил на него наручники и посадил, как петушка, верхом на турникет, заблокировав заодно остальные вертушки.

Проходная за 101-м километром

Завод, в силу производственно-технологических причин, работал по так называемому непрерывному циклу, то есть работяги трудились в три смены, и следовательно, единственная рабочая вертушка на проходной крутилась практически безостановочно.

В этом месте французы отставили в сторону бокалы с вином и, открыв рот, слушали рассказчика и переводчика, не отвлекаясь больше на русские разносолы на столе и симпатичных официанток вокруг него.

– Сколько, спрашивают, продержался лидер профсоюзов? – перевёл вопрос потрясённых иностранных инвесторов Тараканов.

– Две смены, – ответил Миша.

Неизвестно, что говорил Гагарин, вылезая после тренировок из центрифуги – мир запомнил только его «Поехали!», но профлидер, навертевшись целый день без перерыва на обед и от души наматерившись, к началу третьей смены выбросил белый флаг и подписал акт о безоговорочной капитуляции.

– С тех пор на папином заводе, и на моём тоже, забастовок больше не было и повышения зарплаты никто в ультимативной форме, как во Франции, не просит. А как теперь у вас будет-то? – участливо поинтересовался Миша, глядя в офигевшие французские глаза.

* * *

Действительно, как?

Французов эта история, к сожалению, ничему не научила, поскольку уже через несколько месяцев после подписания сделки и передачи им полного контроля и управления наступил… Новый год.

– Вы что?! Охренели?! – взмолился Миша, когда увидел французские подарочные наборы с колбасой и водкой для работяг. – Хотя бы не с утра!

Ну да, кто будет ждать окончания второй смены и помнить, что в третью сухой закон должен быть ещё строже? Французские менеджеры? Никогда.

Подарки Пер-Ноэль раздал прямо перед началом первой смены. Прознав про такой аттракцион щедрости, и вторая смена подтянулась на завод пораньше, чтобы отметить наступающий Новый год вместе с первой. Третья смена? Она тоже дома сидеть не стала, а что ждать-то, когда уже можно начать? Понятно, что последняя в том году смена даже не началась, так как на двух печах ожидаемо произошли аварии, и завод встал на все праздники. Остывшую печь, как знатокам известно, дешевле снести и построить заново.

Так инвесторы из Франции на своей шкуре начали познавать русскую душу, закалённую нашим сто первым километром…

Москва – Гусь-Хрустальный, 2011

Новый Корейко

Глава 1. О времена! О нравы!

Появлению Остапа Бендера в шикарном офисе международной юридической фирмы «ИЛьФ энд Партнерс» предшествовал ряд немаловажных событий.

Он не сумел подобрать ключик к странному замку в венском отеле и отправил юриста Васю Хвостова голым плясать в фойе, напевая по-немецки: «Фюнф-цвай-драй! Фюнф-цвай-драй!» Великий комбинатор тогда не очень расстроился из-за этой осечки. У него, если помните, и раньше комбинации нечасто с первого хода получались. Даже «детский мат» в матче века в Нью-Васюках требовал четыре хода белыми фигурами. А тут такое невиданное дело! Белая невзрачная пластинка из неизвестного Остапу твёрдого материала, с помощью которой Хвостов открыл дверь, породила в его вечно ищущем приключений мозге некоторые сомнения в адекватности эпохи, куда его поместило воображение автора.

Во-первых, «обнажёнка» с песенкой на немецком языке ни у кого не вызвала ожидаемой в другое время и, возможно, в другом месте гневной реакции. Во-вторых, Бендер не услышал привычных ему в свой адрес слов анафемы «изыди, сатана» или хотя бы успокоительных «свят-свят-свят» и «чур меня». Никто даже не подумал поднять руку для крёстного знамения! Какая уж там разница, слева направо или справа налево! Про двуперстие или троеперстие Остап вообще молчал! Никаких слов проклятий в адрес голого танцора не неслось!

Напротив, многие одобрительно или, во всяком случае, с пониманием улыбались. Другие негромко, чтобы не разбудить спящих гостей и не создавать лишнего ажиотажа, хлопали в такт танцу. Некоторые, к величайшему изумлению Бендера, бросились раздеваться сами и присоединились к общему веселью.

Так турецкоподданный узнал первое слово из новой эпохи – флешмоб! Потом ещё была вечеринка в стиле ню.

«А это словцо нужно не забыть при встрече передать Эллочке!» – примечал приметы нового времени Остап.

Кто-то, несмотря на февраль месяц, пытался разузнать у консьержа, где ближайший на Дунае нудистский пляж. Тоже новенькое словечко, которое внимательный аферист занёс в свою записную книжку, оказавшуюся вмиг старомодной вместе с обслюнявленным грифельным огрызком – все вокруг вытащили какие-то странные коробочки и начали ими щёлкать и снимать, как – догадался Остап по вспышкам – фото- или кинокамерами.

Милицию… пардон, полицию никто и не думал звать! Это, кстати, отметил про себя Бендер, очень может пригодиться в будущем. Ну, хоть какой-то позитив в новом времени, согласитесь.

Да, пора уже вернуться в номер. На бис? Хорошо, но только один раз.

«Фюнф! Цвай! Драй!» – и повезли XXXL вместе с пластиковой карточкой на пятый этаж.

Василий, к удивлению знатока по вскрытию замковых систем «жёлтым длинным ногтем на большом пальце», никуда её не вставлял, не тыкал, не прислушивался, как Моцарт, к сложным нотам механического замка и не подбирал единственно возможную комбинацию.

До-ре…

Клац!

Нет, это фальшивая нота!

А вот фа-ми-ля?

Цык!

– Как мило! Она, родимая!

Ну и так далее… Нет, ничего такого сложного, что требовало бы долгой профессиональной подготовки, постоянного совершенствования, изнурительных тренировок и практики в реальных условиях, не говоря уже об абсолютном музыкальном слухе, Василию Хвостову не потребовалось. Он просто медленно провёл карточкой перед чёрной коробочкой без единой щели, та подмигнула ему весёлым зелёным огоньком, словно такси, и… дверь открылась нараспашку сама!

* * *

– Чудеса, да и только! – воскликнул Остап Бендер, спустя некоторое время вернувшись в Москву. Он хотел, как когда-то, занять себя полезной и кипучей деятельностью, и где, как не здесь, на площади у трёх вокзалов, по старой памяти это делать?

Нужно было пройтись по московским тесным улицам, пристроившись к какому-нибудь зеваке сзади и оценивая на взгляд содержимое его авоськи, прежде чем запустить туда свои ловкие пальцы. Но кто-то в Москве – сразу видно, что не очень дальновидный – почему-то решил расширить пешеходную зону до невероятных размеров, и людское море растеклось по всей ширине мостовых, не давая возможности Бендеру незаметно подобраться к «клиенту».

Он попробовал было почти бескорыстно помогать дамочкам при посадке в общественный транспорт, но, получив пару раз по морде, оставил это безнадёжное дело. Новое социальное явление под названием «феминизм» уничтожило гены вдовствующих мечтательных альтруисток на корню.

– Мадам Грицацуева! Вы мадам Грицацуева? Граждане, кто видел мадам Грицацуеву?

Эх, ну где же ты, немолодая пава, щедро одарённая ботоксом и природой спереди и сзади и мудро лишённая чувства самосохранения? Куда ж ты подевалась? Иль в сети ты коварные попалась? «В Контакте» или в «Одноклассниках»?

О! Мы теперь свободно говорим по-английски, в основном через «Гугл-переводчик»! И где тебя тогда искать, на просторах LinkedIn или Facebook³? Твой Суслик вернулся и готов молить о прощении!

– Отвали, парниша, пока не…

А вот это знакомо, хотя и неприятно.

– …Не лайкнешь меня три раза! Но ник смени, пока не поздно!

А это чё такое? Непонятно.

Внимательный, всё замечающий взгляд Остапа отметил, что все входящие в автобусы и в странные рогатые – ах да, ну надо же! – троллейбусы пользовались всё теми же, уже знакомыми ему, карточками.

Оставались ещё моссельпромщицы, продавцы мороженого и газировки – ларёчная торговля вообще процветала в столице, к великой радости Бендера, – но заговорить с ними, как раньше, не получилось.

– Вот те раз! – воскликнул бывший муж вдовы. – А они по-русски ни бельмеса не понимают! Эй, люди, вы откуда набежали-то? – закричал в отчаянии Бендер, привлекая внимание полицейского патруля на вокзале.

– А вы сами откуда будете? Документы предъявите, пожалуйста. Где прописаны? Отметка о регистрации есть?

– Не лучше ли начать вот с этих столичных вестников весны и мандаринов, кудесников бахчи под Химками?

– Арбузам не сезон! И вообще, мы не беспредельщики – вчера уж проверяли!

– Да я турецкоподданный, чтоб вы знали! – неосторожно брякнул Остап.

Ну, не знал парень про натянутые с некоторых пор российско-турецкие отношения. Газеты больше на улицах не расклеивают. В библиотеку он не собирался, а про телевизор, естественно, даже не догадывался, поэтому «М-Видео» в его планах не значилось.

– Турецкий подданный, говоришь. А где виза? А где отметка ФМС о регистрации иностранного гражданина? В каком отеле остановились, господин Сулейман… Бендер… бей?

Как вы понимаете, без протокола у Остапа в Москве не обошлось.

Выйдя из привокзального отделения полиции изрядно помятым и бросив в никуда своё знаменитое «За такие штуки надо морду бить», обескураженный и близкий к полному фиаско махинатор поплёлся прочь с хлебного когда-то места. В чувствах, расстроенных как пианино «Красный Октябрь» из-за отмены Седьмого ноября, он шёл неизвестно куда, пока у Большого театра опять по старой памяти не угодил под белую… Нет, не лошадь – «Феррари», из которой вылез сначала ствол автомата Калашникова, а потом небритая чёрная голова.

– Э-э-э! Ку-да ти прёшь? Да-ра-гой, смат-ры глазамы! Ти чито, жить нэ хочишь, да?

«Какие вежливые, внимательные люди, оказывается, есть в Москве! И как хорошо они говорят по-русски!» – подумал Остап Бендер, почти радостно и почти не запачкавшись поднимаясь с аккуратной плиточки.

Битый современной жизнью аферист встал на ноги и закрутил головой, пытаясь определить своё местоположение. Он стоял на середине площади Тверской заставы. Перед ним гостеприимно распахнул свои двери Белорусский вокзал.

«Нет, дураков больше нет! Меня два раза учить не надо! Ну, где же вы, ключи от квартиры, где деньги лежат?» – вихрем пронеслись в голове Остапа старомодные и больше не актуальные мысли.

Какие ключи? От какой квартиры? О чём ты, Остапушка! По московским квартирам даже цыгане с погорельцами давно не ходят!

Внимание комбинатора привлекли несколько высотных зданий напротив вокзала из чёрного стекла и бетона под самое небо, рядом с которыми приютилась скромная церквушка с позолоченными куполами. Она, похоже, уже проиграла современным небоскрёбам гонку к господу на небеса, и колокола уже не в помощь. Но Бендер не собирался сдаваться! У него ещё оставался его искусный финт, всегда выручавший в самых трудных, почти безвыходных ситуациях.

– Я сын лейтенанта Шмидта! – уверенно начал Остап, оказавшись на reception какого-то бизнес-центра. – Мне в бухгалтерию срочно! Мне назначено пособие!

Он уже предвкушал свой триумф. Удача была совсем рядом! Да, большинство посетителей по-прежнему проходило внутрь, к лифтам, без разрешения, прислоняя всё те же карточки из чёртова пластика. Но за стойкой сидело несколько молодых, явно скучавших девиц. Вот они, лёгкая добыча для умелого и обаятельного!

– Ха-ха-ха! – три раза рассмеялось провидение в лице этих беззаботных девчонок.

– А на вас, господин Шмидт, пропуск не заказан! – быстро опустила лжепотомка на землю кто-то из них, сверив его фамилию со списком гостей.

– А может, на Бендера есть? – не терял надежды прорваться Остап. – Нет? Чертовщина какая-то! Как мне получить деньги? Мне должны денег! Много денег! – несчастный терял самообладание.

– Если должны, то вам переведут на карточку.

– Снова эта карточка! Кто-нибудь мне её покажет, а?

– В бухгалтерии денег не бывает! Вы что, с луны, что ли, свалились?

– Но мне никто не даёт денег, а раньше давали!

– Тогда вам не в бухгалтерию надо, а к юристам! Вот у нас «ИЛьФ энд Партнерс» сидит. Сейчас мы позвоним, они всегда готовы принять клиента.

«Принять клиента? Хм-м, ну, если с этими ребятами у меня не получится, тогда уж не знаю!» – про себя подумал Бендер-Шмидт-Сулейман-бей.

– Звоните! – он решил использовать последний шанс в столице. Оставались, конечно, известные приморские городки и крымская Ривьера, но Москву оставлять вот так, бесславно, нельзя.

Глава 2. В которой тронулся лёд

– Лёд тронулся, господа присяжные заседатели! Лёд тронулся! – победоносно воскликнул Остап Бендер, когда он прошёл через турникет с волшебной карточкой на руках и за ним закрылась дверь лифта.

На десятом этаже вдохновлённый аферист вышел и увидел перед собой огромную доску с амбициозным логотипом компании «ИЛьФ энд Партнерс» – пройдохой в мантии и шапочке с кисточкой, державшим под мышкой земной шар.

«О! Эти парни не промах! Они по всему миру „принимают клиентов“! О! Даже в Рио-де-Жанейро офис есть! Явно не „Рога и копыта“! Эх, старею! Ну ничего. У этих несомненно талантливых ребят я обязательно чему-нибудь полезному научусь!»

Так думал Остап, усевшись с чашкой настоящего турецкого кофе в шикарно обставленной переговорной комнате с отдельным выходом на огромный балкон, с которого открывались потрясающие виды на Москву.

– Эти парни умеют впечатлить! Старая классика мошенничества всё-таки не умирает!

Бендер в ожидании коллеги, который чуть задерживался, с неподдельным интересом листал Уголовный кодекс РФ.

– Ух ты! За кражу мешка овса нет наказания! А где же валютные махинации? За них ничего не будет? И за кражу лошади только штраф, если найдут!

– Конечно, это всё слишком мелко! – это на встречу с новым клиентом с многообещающей фамилией Шмидт-Бендер подошёл партнёр Игорь Тараканов со своим советником Верой Галкиной.

– А вот если я захочу билетики продавать на входе в ЦПКиО? Он ведь ещё действует? – поинтересовался Остап у тех, кто всем своим видом, по его понятиям, соответствовал настоящим профи.

– А вот это, если без лицензии и регистрации ИП, незаконное предпринимательство. Можно и срок схлопотать!

– Ну, я просто для общего развития спросил! – чутко уловил тенденцию Бендер. – Меня другое интересует. Я хотел бы, так сказать, установить с вашей уважаемой фирмой взаимовыгодное сотрудничество.

– А чем вы занимаетесь?

– Разными закрытыми системами, которые нужно срочно сделать открытыми; подбираю ключи всякие.

– Ай-ти то есть?

«Ах вот как теперь медвежатники называются!» – подумал гость.

– Ещё чем?

– Ищу разных людей. Знаете, раньше на московских улицах встречался такой типаж – «без шляпы, в серых парусиновых брюках и кожаных сандалиях на босу ногу». Он обязательно носил от вокзала к вокзалу «обыкновенный чемоданишко, состряпанный из дерева и оклеенный искусственной фиброй»!

– Богатенького Корейко, что ли, ищете?

– Вы с ним знакомы?

– Ну, не со всеми, конечно, но многих знаем! Их, вообще-то, все теперь ищут!

– Он работал в бухгалтерии или финотделе…

– А-а! – немного разочарованно протянули Тараканов с Галкиной. – Вот вы о ком, а мы думали, что вы занимаетесь «управлением состояниями». Эти Корейко сегодня нигде не работают, но зарабатывают очень недурно!

– А разве бухгалтерию или казначейство не нужно проверять? Деньги пересчитать, наличными пошуршать? Хотя управление состояниями, согласен, звучит очень заманчиво! – Остап даже мечтательно растянулся в кресле. – Но давайте займёмся проверкой бухгалтерии для начала!

– Вы, господин Бендер, имеете в виду аудит и форензик? Ну, тогда это не к нам, а к соседям из «Большого квартета».

«Ничего себе пошла специализация! Я, похоже, чуть маху не дал с этим аудитом. Ребята серьёзные – мелочёвкой не занимаются!» – быстро смекнул турецкоподданный и вернулся на правильный путь:

– А вот эти, как вы сказали, ай-ти-системы и бизнес-платформы…

– Верочка, расскажите коллеге, пожалуйста. Это ведь по вашей части! – партнёр любезно предоставил слово своему советнику.

Глава 3. Встречайте нового Корейко!

– Где же он, где?

А он сидит – сидел то есть, хотя и сейчас сидит – в офисе московского дочернего предприятия крупного мирового промышленно-производственно-торгового концерна «* * *».

3. Организация запрещена и признана в РФ экстремистской.