– Я ни о чём не говорила с вами… Там нельзя было говорить. Но ведь многие теперь учатся, не правда ли? Разве вы против этого, как полковник?
– О, нет, что вы! Учиться хорошо. Я сам учусь, почему же вам не учиться? Всякий имеет право развивать свой ум… Но ведь вас вернут, Ольга Александровна. Полковник подымет историю и насильно вернёт вас.
– Да, это ужасно. Вот я и пришла к вам. Посоветуйте.
– Что ж я могу посоветовать? Тут ничего не поделаешь. Недавно одна так точно убежала… Отец её – действительный статский советник, в Тамбове… Ну, и вернул…
– Что же мне делать? – и она посмотрела на него так беспомощно, с такой мольбой, что ему уж совсем сделалось жалко. – Может быть, спрятаться куда-нибудь?
– Спрятаться нельзя. Полиция найдёт и хуже будет… Бог знает, в чём вас заподозрят. Нет, прятаться невозможно.
Он ломал голову. Эта девушка, которую он ни на йоту не узнал за три месяца, когда они встречались каждый день, вдруг сделалась ему симпатична. Гроздин был энтузиаст науки, образования, всего светлого, просветительного. Он перебирал в голове все способы, но они оказывались негодными.
– Сколько вам лет, Ольга Александровна? – спросил он.
– Девятнадцать! – ответила она.
– Это мало. Ещё. два года до совершеннолетия.
– Слушайте, – промолвила она, и её детское лицо приняло выражение какой-то грустной серьёзности. – Слушайте: Гроздин, я не могу вернуться туда… Я там или с ума сойду, или умру… Там тяжело жить. Вы видели, как тяжело. Вы не знаете всего. Полковник хочет, чтоб все исполняли его волю без возражений… После вашего отъезда к нему стали ездить из губернского города какие-то судейские; товарищ прокурора ко мне посватался, и опекун хочет, во что бы то ни стало, чтобы я вышла. Он такой несимпатичный…
– Товарищ прокурора? Тем хуже. Уж он сумеет вам навредить.
– Я знаю. Что ж делать?
Гроздин крепко задумался, как бы делая последнее усилие. Вдруг он с большой энергией поднялся и промолвил:
– Знаете что? Есть только одно средство.
– Есть? – с надеждой спросила она.
– Да, есть… Но… но оно чрезвычайное… Да, чрезвычайное средство. Но вы так ставите вопрос, вам дома так тяжело, что вы предпочитаете умереть… Это средство… одним словом… вам нужно обвенчаться…
Ольга Александровна подняла голову и выпрямилась.
– Как обвенчаться? С кем?
– С кем-нибудь, это всё равно…
– Я не понимаю… как это можно сделать?
– А я не говорю, что это легко сделать… То есть, сделать-то это очень просто – пойти в церковь и обвенчаться, но надо… надо, чтобы был вполне порядочный человек… Одним словом, человек, который… которому можно довериться… Вы понимаете?..
Она смотрела на него бесконечно удивлёнными глазами и, может быть, думала, что он не в своём уме. Но у него были такие разумные, такие простые и честные глаза. В них выражалось столько заботливости и настойчивости.
– Вот вы и изумлены… А между тем, право же, тут нет ничего такого… Вас надо выручить… все мы должны выручать друг друга… Вам трудно, – надо облегчить. Если бы мне было трудно, вы бы облегчили?.. Впрочем, извините, может быть, вы связаны… Вы кого-нибудь любите?..