Потентиллум. Книга первая. Четверка и белый вар

Ребята едва успели переодеться после занятий и выпить чаю, как в комнату явился Тихон и сообщил, что директор ожидает всех четверых в своей библиотеке через четверть часа.

Друзья сократили до минимума свои контакты с профессором Быковым после истории с книгой. Они встречались только на занятиях в аудитории и на ночных практиках в астрономической башне. К счастью, рассуждали ребята, и там и там было всегда полно народу и, директор не станет заговаривать с ними на личные темы. Но теперь они вновь приглашены во внеурочное время…

– Входите, – директор открыл дверь и, пожав ребятам руки, указал на диваны в центре библиотеки, – Присаживайтесь, – он устало вздохнул.

Антон и Вася сели напротив Саши и Даши. Профессор Быков снова занял диван в центре:

– Да, насыщенная у вас жизнь, – качнул головой директор глядя в огонь камина, – Я бы даже сказал слишком насыщенная. Профессор Астролябова в ярости, про Румянцева старшего и говорить не приходится! Он накоротке с министром и добился переквалификации вашего дела, – директор посмотрел на Сашу, – Вы получили повторное уведомление?

Саша молча кивнул. После паузы, снова глядя в огонь, директор продолжил:

– Я всегда говорю – человек сам изменяет свою судьбу. Своими поступками мы в настоящем влияем на происходящее с нами в будущем. К сожалению Александр, я не в силах повлиять на решение коллегии при рассмотрении вашего дела в министерстве. Но я буду сопровождать вас и естественно помогу, чем смогу. Мы отправимся в министерство в пятницу в полдень. Постарайтесь не влезть куда-нибудь ещё, до этого времени.

Часы над камином пробили шесть вечера.

– Как ваше самочувствие, Дарья? Эти сны, они продолжаются?

– Редко, почти нет.

– Это хорошо, – директор медленно и глубоко кивнул, – Я хотел бы еще раз сказать вам, что честен с вами и ожидаю взаимности в этом вопросе. И поэтому я вновь спрашиваю вас, – он медленно обвел четверку взглядом, встретившись с каждым своими пронзительными серыми глазами, – Нет ли чего-то, о чем вы бы хотели мне рассказать?

– Нет, профессор, – быстро ответил Антон, ребята тоже отрицательно покачали головами.

– Хорошо, тогда ступайте, – директор устало поднялся на ноги, – Скоро ужин.

Вечером, после укола, Саша вновь заглянул к Румянцеву. На этот раз тот оказался приветливее:

– Здорово! – он протянул Саше руку.

– Здорово, – ответил на рукопожатие Саша. – Ну что, как новенький? – Саша обвел указательным пальцем в воздухе лицо Румянцева. Выглядел он теперь и правда намного лучше – почти все следы от драки и спуска с трассы сошли.

– Да, как новенький, – нарочито широко улыбнулся он, показав чернеющую пустоту в верхнем ряду идеально ровных белоснежных зубов.

– А Шниперсон зубы не растит? – с надеждой спросил Саша.

– Нет. Ладно, вставлю потом, а пока поффыпилявлю немноффко, – засмеялся Румянцев.

– Да чего, так тоже нормально, – махнул рукой улыбающийся Саша. Он свернул губы трубочкой, громко втягивая воздух, – Шпагетти есть удобно!

– А может, и не буду вставлять, а то свалюсь с СОМа, да потеряю.

– Ты чего? А отец?

– Ну,… надо же когда-то что-то в жизни менять…

Саша брел из лазарета опустевшими переходами, размышляя об истории с Румянцевым и его отцом, о предстоящем слушании, о неунывающей Дашке, об его настоящих друзьях – Васе и Антоне.

Саша совершенно поменял свое мнение о Румянцеве – тот оказался совсем не таким, как хотел казаться. Саша даже не ожидал, что с ним вполне можно ладить. Совсем недавно он его даже видеть не хотел, а теперь запросто мог просидеть у него в палате почти час после укола. И им как, выяснилось, нашлось, о чем поговорить. Они часто смеялись и шутили. Саша делился историями из детдомовской жизни, а за девять лет было что вспомнить. Румянцев много рассказывал о своих дальних путешествиях по необычным местам, но теперь, без его напускного чванства, это вызывало интерес, а не отвращение. Но каждый раз, даже вскользь упомянув семью, он грустнел и менял тему разговора.

Саша решил заглянуть к сестре и, войдя в девчачью гостиную, нашел её на диване с книжкой и мурчащим от удовольствия Иннокентием. Больше в гостиной никого не было.

– Что читаешь-то?

– Так, опять «Легенды Круглозерья» смотрю, – Даша перешла на шепот, – Я все думаю, на кой именно мы этому «черному» сдались-то.

– Ой, не знаю, – Саша примостился на подлокотник дивана и, ойкнув, тут же вскочил, потирая мягкое место, – Болючие уколы,… Хорошо, что завтра последние два.

– О! Вот и родственники, – в гостиную заглянул Вася, следом появился Антон.

– Мы уже до лазарета сходили, а тебя нет нигде, – Антон плюхнулся в кресло сбоку и вытянул длиннющие ноги.

– Разминулись, значит. Я после укола у Румянцева опять просидел, потом сюда.

– Может, зря ты к нему ходишь, – Вася постукал пальцем по стеклу аквариума, глядя на рыб.

– Он совсем один там лежит. Сивков и то к нему не заходит – сказал, что Румянцев старший приказал в лазарет даже носа не показывать.

– Может все не так, как он говорит.

– Нет, сейчас он не врет, я чувствую. Но я все равно ему ничего такого не рассказывал.

– Хорошо, как знаешь, – повернулся Вася, – Что делать-то будем?

– После Питера решим, – ответила Даша, – Сейчас-то всё без толку…

Глава 35 Дисциплинарное слушание

Среда и четверг протянулись в напряженном ожидании пятницы. Ребята конечно ходили на учебу и выполняли задания, но из головы никак не шло это слушание. Даже шумное и веселое празднование дня рождения неугомонного Савелия Егорова, живущего в соседней комнате, мало отвлекло друзей. Что говорить о Саше, который чтобы не портить праздник своим кислым видом сказался не очень здоровым и рано отправился спать.

Проснувшись утром до будильника, Саша заметил, что красная рамочка в настенном календаре уже перескочила на число тринадцать и начал медленно заправлять кровать. Все ребята еще спали. Настроение было самое, что ни наесть паршивое. Не было желания даже шевелиться. Совсем. Хотелось забраться под одеяло с головой и спрятаться от всех навалившихся проблем. Но от жизни под одеялом не спрячешься,… Саша корил себя за вспыльчивость и несдержанность, за то, что нагрубил Румянцеву старшему и теперь, скорее всего, вылетит из школы. Он жутко переживал за ребят – что будет, когда его отчислят… Но в глубине души он четко сознавал, что не мог поступить иначе. Он не мог проглотить это унижение…

Чтобы не изводиться в ожидании отправки в министерство Саша решил сходить на пару занятий. Так незаметнее пройдет время, которое, как ему казалось, остановилось почти совсем.

– Сань, ну возьми хоть чего-нибудь, – уговаривала его сестра. Он уже продви́гал пустой поднос почти до конца раздачи. – Зинаида Васильевна, доброе утро! Ничего не хочет ведь, – Даша укоризненно кивнула на Сашу.

– Доброе утро, мои хорошие, – улыбнулась Зинаида Васильевна, – Сегодня едешь?

– Угу.

– На-ко, – она достала из кармана передника два небольших пузырька и резной металлический шарик на тонком шнурке, – Возьми. Хочешь, надень на шею, хочешь в кармане держи, но с собой возьми обязательно. А это, – Зинаида Васильевна указала на пузырек с прозрачной жидкостью, – Выпей сейчас перед завтраком, ну а зеленое потом – прямо в министерстве. Это тебе от подруги моей Августы Игнатьевны подсоба такая.

– Спасибо, – Саша спрятал все в карман.

– И перекуси чего-нибудь, – улыбнулась она, – Там-то не накормят…

– Дай посмотреть, – Антон потянулся через стол и взял шарик в руки. – Там что-то есть, – он потряс его, и послышалось негромкое бренчание.

Саша смотрел на свет через пузырек. Прозрачная жидкость искрилась взвесью мерцающих всеми цветами радуги пылинок как будто мельчайшими бриллиантами. Движение частиц завораживало, притягивало все внимание…

– …Са-а-ань, пей уже! – услышал он голос сестры, – На занятия опоздаем.

– Да, – вернулся в реальность Саша. Откупорив пузырек, он вытряхнул искрящееся содержимое в рот и сразу проглотил.

– Может, запивать надо? – подсказал Вася.

– Не знаю. На в кус приятное, но непонятно на что похоже.

– Ну, как ощущения? – Антон не сводил глаз с Саши.

– Никак,… – пожал плечами Саша. Он, конечно, немного расстроился, ведь ожидал ощутить прилив бодрости, хорошего настроения или на худой конец улучшение аппетита. Но ничего такого не произошло.

Спустя десять минут Саша через силу впихнул в себя омлет и охотничью колбаску, все-таки притащенные неугомонной сестрой.

– Так, ну что, пошли? – Даша бодро поднялась и перекинула ремень сумки через голову. Остальные тоже начали подниматься.

– Что хоть сейчас будет-то? – грустно посмотрел на сестру Саша. На самом деле ему было наплевать, какая пара сейчас начнется.

– Дендрология практика, – Даша ободрительно тронула его за плечо и подмигнула, – Не кисни, Сань! Прорвемся!

В одиннадцать пятьдесят Саша ждал директора на парадном крыльце Главного корпуса. Небольшой морозец слегка пощипывал уши – Саша забыл прихватить шапку.

Небо было чистым и светлым. Свежий пушистый снег ослеплял, искрясь на солнце. Озеро превратилось в огромную снежную гладь. Видневшийся невдалеке городок будоражил противоречивые воспоминания. Четверка самостоятельно побывала там лишь однажды, но как это было классно! А конец того веселого дня оказался просто ужасен – отравление Даши от которого она едва оправилась…

Сколько всего произошло с ними здесь за эти два с половиной месяца: веселого и грустного, таинственного и пугающего, мистического и волшебного. Неужели он все это потеряет. Саша поежился, отгоняя дурную мысль и, накинул капюшон.

– Александр, – появился директор со своим потертым саквояжем, – Простите, что заставил ждать. Идемте, отправление в двенадцать ноль четыре, – он глянул на золотые круглые часы и, захлопнув, отправил их в карман черного пальто. Директор проворно спустился по мраморным ступеням и быстрым упругим шагом двинулся к главным воротам.

Саша глянул на свои часы – они показывали ровно полдень. Четыре минуты до отправления, а у директора никакой суеты. «Впрочем, – подумал Саша, – Это же директор Высшей Школы Волшебства»

Пройдя через парк, они вышли за ограду через небольшую калитку слева от главных ворот. Её в день прибытия Саша даже не заметил. Директор подал Саше раскрытую ладонь с моверноном и, лишь тот его коснулся, мгновенно наступила темнота. Чернота тут же сменилась полумраком знакомого почтового отделения.

– Почта России рада приветствовать вас, – тот же старичок в синей униформе неспешно протянул руку и принял от директора бланк, – Господин Быков, господин Крайнов, – кивнул он учтиво, – Почтовое отправление экстра-класса на две персоны. Ножку подвиньте, – старичок указал Саше на пол, замахиваясь штемпелем над бланком.

Саша сообразил, что одной ногой стоит не в круге и в последнюю секунду поддернул её к себе. Раздался приглушенный хлопок, но характерного сплющивания не было. Темнота. Саша почувствовал лишь, как ненадолго оторвался от пола, и тут же вернулся на него обратно. Но оказалось, это был уже другой пол.

– Почта России и впредь будет рада оказывать вам услуги по отправлениям любого класса, – тот же монотонный неспешный голос зазвучал в полумраке.

– «Они что везде одинаковые, эти служащие?» – подумал Саша, присмотревшись к человеку за конторкой.

– Благодарю вас, – директор учтиво кивнул и отправился к выходу.

– Спасибо, – Саша поспешил следом.

Звук большого города, почти оглушая, резко бросился в уши. Грохот снегоуборщика, гудки клаксонов, визг тормозов. Все это лавиной накрыло уже привыкшего к тишине Сашу. Машины, проносящиеся мимо, брызгали из-под колес грязной снежной кашей. Суетливо спешащие прохожие щурились, прикрывая глаза от мокрого снега залепляющего все вокруг. И шум, шум, шум. Только сейчас Саша осознал, как тихо и спокойно было в «Потентиллуме».

Саша обернулся и посмотрел, откуда они вышли. Небольшая дверь, рядом с еще одной стеклянной дверью на которой размещалось расписание работы кафе. За голыми ветвями деревьев напротив виднелся золотой шпиль с маленьким парусником.

– Идемте, Александр, – директор повернул налево и влился в спешащую толпу. Саша пристроился рядом.

– «Гороховая улица» – прочитал про себя указатель Саша.

Они быстро шли по мокрым тротуарам. Малая морская. Поворот. Кирпичный переулок.

– Почти пришли, – профессор Быков остановился у большого зеленоватого здания с арками и буквой «М».

– В метро? – удивился Саша.

– Этот новый вход нравится мне больше всего. Не отставайте.

Пройдя через турникеты, которые раскрылись, повинуясь взмаху руки директора, они стали спускаться по огромному эскалатору.

– На заседании ведите себя спокойно, – наставлял директор, убедившись, что никто рядом их не слышит, – Говорите сдержанно и кратко и только когда спросят. К судье обращайтесь только ваша честь.

– Понял, – кивнул Саша, сходя с эскалатора, а про себя подумал, – «Сам бы попробовал», – Саше вообще показалось, будто директор сегодня ведет себя совершенно отстраненно. Похоже, профессору наплевать, что с ним будет.

Миновав длиннющий коридор, они вновь проехали по эскалатору, и вышли на платформу. Почти в самом ее конце красовалось широкое мозаичное панно. Директор, встав справа от картины, потер золотой завиток на колонне. После чуть слышного щелчка он прижался к мрамору стены и кивнул Саше:

– Приготовьтесь!

Саша тоже встал к стене рядом с директором. В этот момент щелчок повторился, и часть стены повернулась вокруг своей оси, увлекая их в темноту.

Саша, ничего не видя, инстинктивно схватился за плечо профессора Быкова.

– Ох уж эти лампочки, – в руках директора ярко вспыхнула Палочка, – Надеюсь, вы взяли свою Палочку?

– Кажется,… – у Саши все оборвалось. Но хлопнув по карману, он нащупал свою, – Да!

Пройдя несколько метров по темному коридору, директор остановил Сашу у едва заметной двери:

– Это один из множества входов в министерство. Помните, у вас там нет друзей, поэтому всегда будьте начеку и взвешивайте каждое слово. На входе нас досмотрит милая старушка с кроссвордом или вязанием, никогда даже не пытайтесь ей солгать.

– Ясно, – кивнул Саша.

Директор повернул ручку, и они вошли в небольшой ярко освещенный холл. В уголке на покосившемся стульчике действительно сидел этакий одуванчик с облачком светло-фиолетовых волос. Старушка читала газету через толстенные стекла огромных очков занимающих пол-лица. От этого её глаза казались раза в три больше обычного. То еще зрелище!

– Добрый день! – директор широко улыбнулся контролеру, и подал свою Палочку, – Прибыл на дисциплинарное слушание семьсот двадцать восемь дробь пятнадцать в четырнадцать часов.

– Здравствуйте, – Саша быстро протянул свою Палочку, – Я тоже на слушание.

– Господин Быков, господин Крайнов, – пропищала старушка, осмотрев Палочки, – Дисциплинарное слушание семьсот двадцать восемь дробь пятнадцать в четырнадцать ноль-ноль. – Она прожгла посетителей с ног до головы немигающим взглядом и, вернув Палочки, пискнула вновь, – Проходите!

– Благодарю, – кивнул директор и толкнул темную дверь.

Они оказались в невероятно просторном и светлом помещении. Мраморные полы и стены были отполированы до зеркального блеска и казались абсолютно чистыми. Потолок светился приятным теплым светом, отчего совершенно пропадало ощущение подземелья, а ведь они почти на сотне метров под землей. Множество мужчин и женщин в деловой и колдовской одежде спешили в разных направлениях по своим министерским делам. Кто-то ожидал у дверей десятков лифтов, кто-то спешил по коридорам, которые многочисленными лучами отходили от этого огромного холла.

– Нам туда, – профессор Быков, мягко подтолкнул за локоть Сашу, который был потрясен увиденным, и крутил головой, – Сектор три, двенадцатый этаж.

Несколько кабин забирали и выпускали пассажиров под большим указателем «Сектор №3». Встав к одной из них, директор поприветствовал какого-то важного мужчину в очках с темной роговой оправой.

– Александр Александрович! – кинулся тот жать директору руку, – Как вы? Какими судьбами?

– Спасибо Илларион Венедиктович, не плохо. Вот, прибыл по делам «Потентиллума», – понизив голос, кивнул он на Сашу, – Дисциплинарное, в четырнадцать.

– Я тоже буду. Так удивился, что в особом порядке. Школьная драка, если не ошибаюсь?

– Да, почти недоразумение. Но факт есть факт…

Двери просторного лифта открылись, выпустив стайку молодых девушек с бумагами в руках, которые улыбнувшись, тоже поздоровались с директором. Вообще Саше показалось, что с профессором Быковым здороваются чаще, чем с кем бы то ни было. Пока они спускались в лифте и шли по бесконечным коридорам, профессора приветствовали не меньше четырех десятков раз.

– Кстати, Александр, – заметил директор небрежным тоном, пока они шли по длинному коридору, – На каждом входе в министерство есть старушка подобная той, что осматривала нас. Так вот, как я уже сказал, их невозможно обмануть. Им нужно говорить только правду. Но если вам когда-либо понадобиться явиться сюда без приглашения, – Саше показалось, что директор ему подмигнул, – То есть один верный способ. Вы можете сообщить контролеру на входе, что пришли за своим имуществом.

– Своим имуществом? – не понял Саша, – Но у меня нет в министерстве своего имущества…

– А у меня теперь есть! – директор вдруг оглянулся и, убедившись, что никто рядом на него не смотрит, проворно сунул монетку в щелку между массивным кованым светильником и мрамором стены…

– А если монетка исчезнет, – Саша убедился, что засунутая им за следующий светильник медяшка не торчит, – Тогда что?

– Совершенно ничего страшного, ведь вы-то об этом знать не будете…

– И сказав правду, я пройду мимо контролера?

– Точно, – кивнул директор. – Только это страшная тайна, – сдвинув брови, он посмотрел на Сашу.

– А-а,… – Саша озадаченно глянул на директора, не понимая до конца, шутит он или нет.

– Пришли, – остановившись перед высокими двустворчатыми дверьми, директор посмотрел время и спрятал часы, – Начало через десять минут, – Мы не разделись. Не забудьте в куртке вашу Палочку, Александр.

Директор снял пальто и, взяв его за петельку вытянутой вперед рукой тихо произнес «намерус». Пальто исчезло, оставив в руке металлический кружок с многозначным номером.

– А у меня петельки нет…

– Ничего, держите за капюшон, – слегка улыбнулся директор.

Спустя мгновение Саша расстался с курткой и, сунув в карман жетончик, ждал дальнейших указаний. Директор выглядел совершенно спокойным и даже отстраненным.

Поправив прическу, он отворил дверь и тихо сказал:

– Главное – спокойствие. Ничего не бойтесь.

Следующее помещение было сплошь отделано лаковыми панелями темного дерева с резными объемными элементами в центре. В кресле с высокой спинкой восседал Румянцев старший. Рядом с ним приплясывал, что-то живо рассказывая, какой-то худощавый молодой человек. При появлении Саши и директора он тут же замолчал. Повернувшись, Румянцев высокомерно посмотрел на Сашу и кивнул директору:

– Профессор.

– Господин Румянцев, – кивнул тот в ответ.

Увидев вновь этого неприятного человека, Саша опять сильно разволновался. Дорога несколько отвлекла его от дурных мыслей, но теперь паника накатывала волнами. Саша почувствовал, как капли пота поползли по лбу заливая глаза. Он сунул руку в карман за платком и наткнулся на маленький пузырек. Забыл! Надо же выпить! Обтерев пот, Саша отвернулся и быстро проглотил зеленую жидкость. Ноги подкосились, и он чуть не упал, но успел схватиться за толстый ствол огромного фикуса в кадке.

– Присядьте, – директор потянул его за локоть на большой диван.

Саша сел. В висках гулко стучало. Глубоко вдохнув, Саша прикрыл глаза. «Все должно быть хорошо, надо успокоиться» промелькнуло в голове. Точно. Должно…

Высокие двойные двери отворились, открывая большой зал. Сморщенный старичок в темно-фиолетовой бархатной форме громко отчеканил:

– Дисциплинарное слушание семьсот двадцать восемь дробь пятнадцать в четырнадцать ноль-ноль! Стороны займите свои места!

Румянцев поднялся, и гордо задрав голову, степенно прошествовал в большой овальный зал, его помощник засеменил сзади. Саша с директором вошли следом.

На высоком подиуме размещался внушительный стол с тринадцатью креслами. На них сидели важного вида мужчины и женщины в темно-фиолетовых мантиях и седых париках. Спинка единственного пустующего кресла в центре была значительно выше остальных и богаче украшена витиеватой резьбой.

Саша быстро пробежал глазами по президиуму в поисках приветливого человека в роговых очках, знакомого профессора Быкова, но его не оказалось. От этого на душе у Саши стало еще гаже.

Профессор Быков указал Саше на кресло за столом слева от подиума и сам сел рядом. Румянцев с помощником разместились напротив. Через минуту боковая дверь открылась и все, в том числе двенадцать судей, встали на ноги.

– Глава судебной коллегии господин Соболев, – отчеканил старичок бархатной форме.

На подиум взошел тот самый мужчина в роговых очках, только выглядел он теперь невозможно важно и как-то устрашающе. Воротник-стойка и манжеты его черной мантии были отделаны широкими золотыми узорами. Седой парик с некрупными кудряшками скрывал настоящие волосы. Взгляд его сделался очень цепким, и совсем не добрым.

После процедуры представления сторон и оглашения причины дисциплинарного слушания слово предоставили пострадавшей стороне.

Худощавый молодой человек, расшаркиваясь в любезностях к высокой коллегии и лично к её главе начал свой долгий рассказ. Прохвост врал через слово, и выдумывал такие подробности «жестокого избиения», будто во время драки сам стоял рядом.

По его словам получалось, будто Саша разнес полкабинета, швыряя бездыханное тело Румянцева от стены к стене. О том, что основные травмы тот получил при спуске по желобу, не было сказано ни слова!

С каждой новой подробностью «страшного преступления» лица судей становились все мрачней. Председательствующий, казалось Саше, вот-вот просверлит в нем дыру, вперив непроницаемый взгляд.

– Зверство остановила случайно оказавшаяся рядом пожилой профессор Астролябова! Её письменные пояснения имеются, – потыкав в пухлую папку тощим пальцем, прогнусавил помощник Румянцева. – В результате этого чудовищного, не укладывающегося в рамки человеческой морали, преступления Юрию Румянцеву были нанесены увечья и тяжкий вред здоровью. А мой доверитель понес моральный и материальный ущерб на сумму сто восемьдесят шесть золотых рублей! Калькуляция с обоснованием прилагаются, – он подложил на стол коллегии увесистую папку. – Надеюсь, ваша честь, коллегия единогласно сможет принять единственно верное решение – осудить этого молодого преступника, изолировать его от общества до полного исправления и выплаты компенсации причиненного вреда! У меня все, ваша честь, – он учтиво поклонился и сел.

– Благодарю, – кивнул председательствующий и повернулся к Саше, – Крайнов Александр, вы подтверждаете факты, заявленные пострадавшей стороной?

– Н-н, – у Саши так пересохло в горле, что он не сразу смог говорить, – Н-н, нет, – почувствовав тычок коленом под столом, быстро поправился, – Нет, ваша честь.

– Сообщите коллегии, имело ли место избиение вами вашего однокурсника Юрия Румянцева?

– Да, ваша честь.

– В результате инцидента нанесли ли вы Юрию Румянцеву увечья и тяжкий вред здоровью?

– Не знаю, ваша честь.

– Сильнейшее сотрясение мозга, переломы конечностей и носа, а также утрата двух зубов – это увечья и тяжкий вред здоровью. Вы признаете, что нанесли их Юрию Румянцеву?

– Нет, ваша честь. То есть не совсем…

– Это возмутительно! – подскочил помощник Румянцева, в деле имеются все справки и свидетельские показания…

– Не надо нервничать, господин Хлыщев, мы во всем разберемся.

– Простите, ваша честь, – он быстро сел.

– Александр Крайнов, поясните суду свою позицию.

Саша молча стоял, опустив голову. На него вдруг навалилась страшная апатия. Ему больше не хотелось ничего никому объяснять и доказывать. Будь, что будет…

– Вы отказываетесь от дачи пояснений?

– Да, ваша честь, – чуть слышно, не поднимая головы, ответил Саша.

– Садитесь.

Саша медленно опустился в кресло. Председательствующий посмотрел в бумаги и глянул на профессора Быкова:

– Но если вы желаете господин Крайнов, пояснения за вас вправе дать представитель школы.

– Нет, ваша честь, – привстал и тут же сел Саша.

– Что ж, это ваше право. Если у сторон больше нет заявлений или свидетелей подлежащих опросу, – председатель сделал паузу глядя то на Сашу, то на Хлыщева, – Объявляется перерыв для выне,… – он не закончил потому, что громко щелкнула ручка и дверь распахнулась.

– Простите, ваша честь! – на пороге появился запыхавшийся Румянцев, – Есть еще свидетель!

– Кто вы?

– Юрий Румянцев, ваша честь, – задыхаясь, ответил Румянцев.

– Тот, что при смерти лежит в лазарете «Потентиллума»? – председательствующий гневно посмотрел на Хлыщева, – Пострадавший?

– Нет, ваша честь, свидетель защиты.

Лицо Румянцева старшего при этом стало мертвенно-белым.

– Поясните, – потребовал судья. – Имело ли все-таки место нанесение вам увечий и тяжкого вреда здоровью со стороны Александра Крайнова?

– Ваша честь, я не имею никаких претензий к Александру Крайнову и прошу прекратить в связи с этим дисциплинарное слушание.

– Заявитель, как пострадавшая сторона, против, ваша честь! – вскочив на ноги, взвизгнул Хлыщев.

– Дело в том, ваша честь, – не унимался Румянцев, – Что мой отец Румянцев Мстислав Александрович не может быть признан пострадавшей стороной. Поскольку я на момент описанных событий уже являлся совершеннолетним. Насколько мне известно, только совершеннолетний или законный представитель недееспособного или несовершеннолетнего может подать заявление.

– Коллегии так же известны эти правила, – недовольно нахмурившись, сказал председательствующий. – Передайте вашу Палочку приставу, и назовите дату вашего рождения.

– Второе ноября две тысячи пятого года, ваша честь, – он подал Палочку старичку в бархатной форме, тот осмотрел её и утвердительно кивнул председательствующему.

– Перерыв, – после напряженной паузы объявил судья и, покинув президиум, скрылся за боковой дверью.

В большом зале воцарилась гнетущая тишина. Сердце Саши заходилось от бешеного стука. Ноги налились свинцом. Что будет! Саша во все глаза смотрел на Румянцева, который сидел, опустив голову.

Румянцев так и просидел до конца скоротечного перерыва, ни разу не встретившись взглядом с Сашей и не посмотрев на отца.

– Глава судебной коллегии господин Соболев! – вновь отчеканил старичок в бархатной форме, когда боковая дверь открылась.

– Данное дисциплинарное слушание коллегия признает не имевшим места быть. Господин Крайнов, – председательствующий посмотрел Саше прямо в глаза, – Коллегия приносит вам свои извинения за причиненные неудобства. Вы вправе обратиться за компенсацией морального вреда и проезда. В вашем личном деле будет удалено упоминание об этом инциденте. Вам понятен смысл изложенного?

Казалось, от волнения язык Саши присох к нёбу. Он с большим трудом поднялся и выдавил из себя:

– Да, ваша честь, – и тут же опустился в кресло.

– Коллегии стало известно, что имели место процессуальные нарушения и подлог при подаче заявления. Коллегия отдельно даст правовую оценку данным фактам и привлечет виновных в установленном законом порядке, – судья укоризненно посмотрел на Хлыщева, который сжался в кресле, стараясь, видимо, сделаться менее заметным. – Заседание окончено, все свободны, – председательствующий ударил молотком, проворно спустился с подиума и скрылся за дверью.

Последние слова судьи несколько раз эхом отразились в Сашиной голове. Он сидел, почти не сознавая, что все позади. Все закончилось! Все закончилось хорошо!

Остальные члены коллегии, недобро поглядывая на Румянцева и Хлыщева, медленно выходили в другую боковую дверь:

– Подумать только, – покачав головой, негромко сказала пожилая женщина с папкой в руках, – Какой позор…

Румянцев так и не взглянув ни на Сашу, ни на отца быстро двинулся к выходу. Румянцев старший вскочил, и схватил пробегавшего мимо сына за руку:

– Что это значит!

– Я же просил тебя отозвать заявление,… – сын освободился, с силой дернув рукой, и поспешил дальше.

– Вернись, я не закончил! – Румянцев старший выскочил из овального зала следом и схватил сына за ворот, – Стоять, я сказал!

Он прижал его к стене между большим фикусом и диванчиком:

– Ты опозорил меня на все министерство! Ты пожалеешь, что родился на свет!

– Уже пожалел, но что в твоей семье!

– Молчать! – Румянцев старший отпустил сыну тяжелую громкую оплеуху, от которой тот сильно ударился затылком о резную панель. Потом схватив за шиворот начал трясти, – Тогда забудь про деньги. Забудь дорогу в мой дом, паршивец…

– Господин Румянцев, – окрикнул выскочивший следом за Сашей директор, – Я настоятельно призываю вас прекратить рукоприкладство.

– Это мой сын!

– Это студент МОЕЙ школы, – директор направил на Румянцева старшего свою Палочку.

– Что? – повернулся тот, но увидев директора с Палочкой наготове, тут же отпустил сына, – Можешь гнить теперь с этими детдомовскими нищебродами. Мне все равно. Я ни пошевелю больше и пальцем ради тебя,… – он высоко поднял белое в красных пятнах лицо, одернул дорогой пиджак и скрылся в коридоре.

Румянцева трясло. Он сделал небольшой шаг и присел на диван. Опустив голову и облокотившись на колени, он застыл глядя в пол. Крупные капли сыпались на изысканный, начищенный до блеска паркет.

Саша был просто потрясен поступком Румянцева. Он не находил слов чтобы выразить свои мысли. Вернее слов в голове оказалось так много, а мысли так метались, что он не мог выхватить что-то одно и продолжал молча стоять. Наконец он сел рядом:

– Спасибо, Юра.

Тот не поднимая головы глубоко кивнул.

– Я не ошибся в вас Юрий, – Директор подошел и положил руку ему на плечо, – Вы совершили сегодня свой первый по-настоящему взрослый мужской поступок. Очень важный поступок, и в первую очередь лично для вас. Именно его я и ждал сегодня от вас.

– Ждали? – Юра повернул голову и поднял на директора красные глаза, – Но откуда вы…

– Весьма необычные закладки можно встретить в библиотечных книгах, не правда ли? – чуть улыбнувшись, подмигнул директор.

– Это вы? Это ваше отправительное удостоверение? – Юра вскочил на ноги, грудь его ходила ходуном.

– Вы о чем? – не понял Саша, – Вы знали, что так будет? – повернулся он к директору.

– Изо всех сил надеялся…

Глава 36 Страх

Директор оставил студентов ждать его в вестибюле на большой скамье, а сам отправился по бумажным делам школы, пообещав управиться за четверть часа.

– А я уж думал, мне конец, – Саша ткнул Юру в плечо, когда профессор Быков скрылся за створками лифта. – Спасибо тебе большущее!