Трудно быть человеком. Цикл «Инферно». Книга девятая

Глава 124. Спиной к спине

Моника поверила ему, в эту прекрасную ложь, и, перестав реагировать на внешние раздражители, отдала себя ей без остатка, становясь хоть и капризнее в силу положения, но куда мягче и покладистее, пытаясь подражать, что образу жены, что образу матери. Инферно же было не до подражаний, так как все его мысли сводились к тому, чтобы прокормить свою семью. Делая остановку строго в малочисленных пригородах, Инферно снимал номер в отеле для Моники, а сам искал подработку, не чураясь любой из работ и везде поднимая норму производительности. Такое рвение ни могло не возмутить его коллег, чья норма так же поднималась, но до претензий, непременно перетекших бы в рукоприкладство, никогда не доходило, так как дольше недели они нигде и никогда не задерживались.

За два месяца скитаний, животик Моники округлился ввиду четырехмесячного срока, а Инферно напротив, отощал:

– Ты так долго не протянешь.

Укомплектовывая пояс инструментами, и собираясь на очередную стройку, Инферно психанул, как всегда молча и про себя, и сев на кровать, задал риторический вопрос:

– Ты все еще уверена, что ребенку нужен отец, а не деньги?

Моника – Итан…

Инферно – Сверхурочные, для меня уже обыденность, а нам все равно едва хватает. Все походы к врачу, заканчиваются на первичном осмотре, как и все наши деньги. Пи*дец какой-то, а не жизнь…

– Эй. Ты чего нач…

Им действительно тяжело дались эти два месяца, и хоть Монике не понравилось, что он начал нецензурно выражаться, тем не менее, она попыталась сгладить угол, так же не в свойственной, для себя манере, тонко и без побоев:

– Ты ведь помнишь первую нашу встречу?

Инферно – Когда ты меня приковала наручниками к камере? О да, это я вряд ли когда забуду.

Моника невольно усмехнулась:

– Нет. Это было по работе, так что не считается… Я про тот вечер. Конечно страшно вспоминать, но это сработало и самое темное время тогда, все же сменилось рассветом, и мы вырвались… Да, сейчас трудно, но завтра или послезавтра, непременно все наладится.

Инферно – Само собой ничего не наладится… Моника, невозможно жить вне закона, не будучи его частью. Мой предел дна, это вышибала в детском садике, но не это. И дело тут не в морали, а в банальном выживании. Неужели ты ставишь жизнь нашего ребенка ниже, чем жизнь какого-то подонка?

– Это мальчик… И дело тут не в нем, а в нас. Как мы…

Но Инферно, узнав, что у него будет сын, больше ничего не слышал:

– Охренеть… У меня будет пацан…

Моника – Ты вообще меня слышал?

Инферно – Да-да, что-то там про этический выбор, ответственность и прочую ерунду.

– Как всегда, суть и ничего более… В Техасе полно ферм. Пристроимся к кому-нибудь и…

– И что? Отработать посевную, сбор урожая, а после надеяться, что не сдадут? Моника, ты в федеральном розыске, притом последняя в списке… Пойми, не сегодня, так завтра, но я возьмусь за ствол, придётся… разница лишь в том, что завтра может быть уже поздно и вместо того, чтобы напасть, мне придётся обороняться. Подумай над этим.

Инферно ушел на очередную смену, а Моника, отринув чувства, переключилась с будущей матери, на федерала в прошлом. И хоть ей по-прежнему не нравилась эта идея, да и расклад, в общем, в стиле Русской рулетки, где непонятно, чем именно обернётся следующий шаг, тем не менее, ради единства, она поддержала его и доработала план. Как бы чисто Инферно не сработал бы, в этот раз все могло кончиться иначе, и далеко не в их пользу. Такого рода её суждения были смешны для Инферно, так как, обладая волей, он собирался переть напролом, а не действовать хоть сколь-нибудь скрытно, тем не менее, и он пошел ей навстречу, чтобы излишний раз не волновать. Выбрав Мексику, чтобы иметь возможность развернуться, без обоснованных опасений быть вычисленным, а главное без сводки новостей, о которых Моника могла узнать, Инферно проложил маршрут, который она снова доработала. Зная «от и до» всю схему контрабанды через границу США и Мексики, Моника навела его на перевалочный пункт, который Инферно, без зазрения совести разгромил.

Оставив Монику в очередном пригороде, сам Инферно переехал в следующий, вблизи границы. Примерив на себе образ типичного туриста зеваки, он прошелся по всем злачным местам и барам из списка Моники. Долго ждать не пришлось и уже в третье питейное заведение стало его конечной. Очнулся Инферно уже совсем в другом месте, а именно в пещерах, и совсем в другом качестве, а именно рабом:

– Как спалось, янки? Ахаха…

Очень быстро смех сменился криками всех троих, что по незнанию начали над ним глумиться. Когда он напрягся, чтобы мобилизовать организм после атрофированности, ввиду потери сознания, контрабандисты, вместо того, чтобы бежать, куда глаза глядят, полили его из фляги, продолжив потешаться:

– Остынь, дружок. Ты здесь надол…

Инферно – Я тебе не дружок! Я – Инферно!!!

Разорвав оковы, он разорвал и их, наступив на последнего, чтобы выдавить из него оглушительный крик, который эхом разнесся по тоннелям:

– Ааа!!!

Впервые услышав нечто подобное, шериф сгреб со стола свою долю и побежал к машине, а контрабандисты, похватав оружие, побежали в тоннели:

– Мигель?! Санчес?!

Но ни тот, ни другой, ни третий им не ответил, в отличие от Инферно, как никогда прежде, уверенного в своих силах, который ответил шквальным огнем из автомата пополам с криком, после некого одичания бойца Клетки. Очень скоро, его яростный рев сменили панические крики контрабандистов, которые в ужасе пытались отступить, оставив больше половины своих в тех тоннелях, расстрелянными, разорванными и с торчащими рукоятками ножей из глотки:

– Соrre! Sálvate!

Инферно – Я-Инферно, мрази!!!

Из той бойни, живым, смог выбраться только шериф, едва успев уехать, остальных же Инферно прибил на месте, явно переборщив с топором, киркой и особенно с метательным оружием в виде округлых пил. Ведь вместо того, чтобы срубать голову, даруя легкую смерть, Инферно частенько специально промахивался, срубая либо руку, либо ногу, либо еще чего и чем больше, тем сильнее зверея:

– Ааа!!!

В запале резни, он даже не сразу понял, что всех перебил, так как не контролировал ситуацию, а в большей мере реагировал на неё, и в основном инстинктивно, как зверь – «Так вот, что называют – „Сорвался с цепи“… ну нахер».

Скинув с себя окровавленную рубашку, Инферно вытер ею не менее окровавленные руки и кинулся к сумкам на отправку в обоих направлениях. Вскрыв парочку с наркотой, он быстро перешёл на другую сторону, как выяснилось позже, отмыва, и нашел то, что искал – «Джек-Пот!». Вот только, как оно всегда и бывает, не все так радужно было, как показалось по началу. Пролистав пачки купюр, Инферно заметил, что все они были малым номиналом и редко, когда в пятьдесят долларов:

– Твою мать…

В итоге, вместо десяти килограмм в один миллион, номиналом по сто, ему пришлось взвалить на себя две сумки по двадцать килограмм, едва ли надеясь на половину из того, что хотел унести – «Плевать, теперь главное унести хотя бы это».

Но просто уйти оказалось куда как сложнее, так как один из тоннелей его вывел к клеткам, но не с дикими животными, а с запуганными людьми и в основном девушками едва достигших лет шестнадцати – «Это не твое дело… Взял, что надо и свалил… Кража бабок критична, но не фатальна, а посягну на бизнес, точно приговорят… Это не мои дети… Нужно о своем думать… О своем…». Как раз таки такого рода мысли и напомнили ему, что именно он сделал напару с Артемиссией, сначала со своим народом, а после и с её, ради их сына, а главное, какой трагедией это все и для всех кончилось. Он смог пройти чуть дальше половины клеток, прежде чем осекся и взглянул на одну из узниц, которая к его ужасу, не увидела никакой разницы между ним и её пленителями. Вздрогнув, девчушка лет четырнадцати, забилась в противоположный угол клетки, пытаясь скрыться от его взгляда. Это произвело сильное впечатление на человека, который всю свою жизнь, считал единственным своим добрым делом, как раз таки помощь таким детям, брошенным всеми и угнетаемым остальными – «Твою мать… как же я скатился…».

Бросив сумки, Инферно вернулся обратно за оружием и боеприпасами, собрав и то и другое с трупов, после чего вернулся к клеткам. Но прежде чем на эмоциях выпустить запуганных пленников, Инферно включил голову и наладил с ними контакт, чтобы они тут же не разбежались, тут же упокоив все его добрые начинания:

– Меня кто-нибудь понимает? Кто-нибудь говорит по английский?

Пленница – Тебя все понимают, но тебе никто не ответит.

Подбежав к клетке, Инферно сразу наткнулся, хоть и на разумный взгляд, тем не менее, полностью обреченный, девушки лет семнадцати. Жалость к ней ослепила его и он, забыв о её словах, в силу своей привычки никого не слушать, и излишних эмоций, сорвал замок с её клетки, и попытался освободить её, но девушка, налетев на клетку, вцепилась в неё, не позволив ему это:

– Ты сам-то понимаешь по английский?! Я же ска…

Инферно – Сначала свалим, а потом скажешь. Детективам, федералам…

Пленница – Если родных не жалко беги. Беги пока можешь, а меня оставь. Здесь никто с тобой не пойдет, особенно к копам. Нам и так проблем хватает…

– Да о чем ты?! Вы и так по уши в проблемах, вы в плену…

– Думаешь, это худшее, что может быть? Они знают кто мы, как зовут, и где живем… Нас сразу предупредили – Кто побежит, тот умрет и умрет не один…

– Это уже проблемы твоего отца…

– Думаешь, они ему нужны? С той стороны ведь только кажется, что лучше, а на деле…

Получив легкую пощечину, девчушка отлетела, а Инферно ворвался в клетку:

– У меня нет времени на эти прения, поэтому слушай. Всех касается! Никто из вас не был в плену и все, что здесь произошло с вами, это всего лишь малая доля всего того дерьма, что вас ждет, начиная с героиновой диеты. Может с той стороны и херово, и там вы никому не нужны, но с этой вам точно конец, в нестерпимой ломке, постоянном насилии, а самое страшное, жутком желании умереть… Да, врать не буду, есть риск, что за вами придут, но точно не за всеми. А если еще и разнести тут все к чертям, то в ваш городок уже не головорезы из картелей заявятся, а армия федералов. И поверьте, при достаточной огласке, они будут вынуждены прикрыть этот гадюшник, и тогда никого из вас уже точно не тронут…

Пленница – Не головорезы… За нами, за нашими родными придет Сикарио. И ему плевать на огласку, на федералов и даже на время… рано или поздно, но он достанет каждого из нас.

Это был определенно переломный момент и Инферно решил, если не перебить их страх уверенностью в защите Государства, то хотя бы оседлать его и направить в нужное русло:

– Ты ведь не за себя боишься? Кто у тебя? Сестра, брат?

То тут, то там, подростки, не выдержав наплыв эмоций и приступа надежды, начали выкрикивать, кто про сестру, кто про брата, но только не она. Инферно привык, что темнокожие, особенно подростки, настороженно относятся к белым, которым довериться для них смерти подобно и потому сам догадался, откинув вариант с отцом, с которым у девчушки явно отношения были натянуты:

– Мать.

Пленница – Думай, что хоч…

Инферно – Это ты подумай. Взяв раз, они больше никогда, сами, не остановятся, ведь никто не против… Я знаю, что вам страшно, кому просто бежать, а кому за своих близких, но, если не собраться, не дать отпор этой падали, этому кошмару не будет конца. Использовав вас, выжав из вас всю жизнь до капли, они вернутся, за вашими братьями, сестрами, друзьями, соседями и так до без конца. Сейчас вы тот рубеж, между этими уродами и вашими близкими, и только вам решать, где они проснутся через полгода… дома или на вашем месте.

Особого резонанса его речь не вызвала, так как пугали их все же намного дольше, чем воодушевляли, но один человек его все же услышал и несмотря на традиции, даже поверил, потянув за рукав:

– Я против… против всей этой херни и…

Резко подняв Пленницу на ноги, Инферно не позволил её истерике перейти в бесконтрольный плач и охватить остатки сознания, и слегка встряхнул, чтобы мобилизовать:

– Так помоги мне. Помоги всех их отсюда вывести и бежать, пока еще действительно не поздно.

Пленница – Как?

Инферно – Решись сама, тогда и другие решатся.

Он вышел из невыносимой для себя клетки, она же, еще полчаса спустя, не представляя жизни для себя за её пределами, лишь с большим трудом смогла пересилить себя и выйти за её пределы, смутно представляя, что вообще происходит, но четко зная, ради кого – «Ради тебя, мама». Её пример запустил цепную реакцию, которая в геометрической прогрессии освободила всех остальных, кто уже и не верил, что его воля способна повлиять на что-либо в этой жизни:

– Я… я свободен…

Инферно – Еще нет. Все могут идти? Попрыгали.

Лишь чуть больше половины из сорока, смогли осилить прыжки, остальные же, обессиленные и истощенные, едва стояли, облокачиваясь на клетки:

– Понятно.

В суматохе, распределяя, кто кому помогает и, кто за кем идет, Инферно забыл о сумках, забыл, зачем пришел, найдя тех, кто действительно нуждался в его внимании, а главное помощи. По чертежам и приблизительному описанию Моники, Инферно смог вывести пленников из тоннелей обратно на территорию штатов, где их уже ждали. Сбежавший шериф предупредил коллегу по ту сторону об эксцессе, который может обернуться прорывом и бегством неудобных для общего дела свидетелей. Тот так же был в доле и согласился отстрелить парочку якобы нелегалов за достойную плату в виду риска в связи с их действительным гражданством:

– Если кто начнет копать, может выясниться, что они, скорее мои сограждане, чем твои…

Мигель – Да они все твои, кретин.

Джон – А я о чем, полудурок. Одно дело отстреливать тех, кто мимо кассы пытается проскользнуть, а за этих с меня три шкуры сдерут, и никакой ошибкой тут не прикроешься.

– Чтоб тебя, гринго. Да я отсюда слышу, как ты ссышься под стол. Успокойся, амигос Кортеса уже на подходе, а тебе всего-то нужно придержать девочек и мальчиков до их появления. Они и трупы уберут и тебе отстегнут. Все понял?

Зная, что это за амигос во главе с их Сикарио – звери все поголовно, Джон решил не рисковать:

– Я-то думал… ну тогда и премия ни к чему. Оставь себе, потом сочтемся, как-нибудь.

– Правильно боишься, гринго, Кортес не платит, только расплачивается… с предателями и их же кишками… Ахахаха…

– Работать с вами одно удовольствие. Конец связи.

Несмотря на волнистый рельеф местности и команду Инферно залечь, неорганизованная толпа все же была замечена одним из патрульных, который тут же открыл по ним огонь, благо едва различая линию горизонта во мраке пустыни. Зато они, на обочине дороги, были как на ладони. Срезав короткой очередью одного, Инферно попытался второго достать, но расслышав ответ по рации, понял, что уже поздно и переключился на подростков, которых уже лично начал прижимать к земле:

– Сказал «Залегли», значит залегли и ждете следующей команды…

Судя по визгам и крикам по типу – «Еху!», лихачи, во главе с Джоном уже подъехали, вычислив по шуму перестрелки один из трех возможных выходов из подземных тоннелей. Съехавшись всей бандой в форме служителей правопорядка, подлинные подонки заблокировали всякую возможность прорваться, встав за машинами и устроившись как в тире, звеня пивными бутылками и постреливая. Инферно поначалу еще думал над тем, чтобы в одиночку их обойти, но, когда послышался шквальный огонь уже сзади, в обход его растяжки, которую далеко не абы кто мог заметить, остался с пленниками, так как без него они бы точно разбежались – «А может оно и к лучшему… может хоть кто-то тогда выживет».

Но оглушительный грохот на дороге, который устроил тягач на полном ходу резко свернув в сторону обочины и сходу снеся всю банду, раскидав все машины в разные стороны, внес свои кардинальные коррективы:

– Ползком к дороге!

Как и копы, Моника так же знала где искать и на какие именно километры трассы выводят каждый из трех тоннелей. Но самое главное, по примеру суженного, она так же решила не оставаться паинькой и уехала вслед за ним, по итогу заглянув в более культурное место, мужской туалет на заправке для местных дальнобойщиков:

– О, детка, ты прям по адресу. Я как раз…

Закончив свой рассказ на дне унитаза, дальнобойщик в следующую секунду потерял не только сознание, но и ключи от своего тягача.

Доработав слегка рацию дальнобойщика и настроив нужную частоту, Моника уже на подъезде была в курсе всего того, что устроил Итан, выстроив общую картину по отрывочным фразам головорезов одного из картелей, которые несли плетню друг от друга и дальше по кругу – «Ну что за придурки». Но когда дело дошло до частоты копов, и в эфир ворвался патрульный, Монике уже было не до смеха, особенно когда она разглядела вдали на фоне непроглядной темноты яркие мерцания стрельбы – «Вот черт». Переключив передачу и пристегнувшись, она на всех парах неслась по трассе пока не доехала до выстроенных в ряд на обочине четырех патрульных машин, за которыми стояли копы, целясь в сторону пустыни. Дав сигнал как положено, и по правилам, Моника предупредила копов о своем приближении, а после сыграла уже не по правилам, слегка свернув и снеся их на полном ходу.

Инферно и без мигающего луча фонаря из кабины тягача узнал её и прокричал Пленнице, чтобы вела всех к грузовику, а сам взял левее, чтобы сместить сектор обстрела. Начав огрызаться длинными очередями наугад, он быстро попал в ночной прицел Кортеса, который тут же попытался его подстрелить из СВД. Короткие и частые перебежки делали из него достаточно трудную мишень с пятиста метров, не смотря на подсвеченную проезжую часть сзади, тем не менее, когда раздались выстрелы калибра 7.62 мм, уверенность быстро спала:

– Вот дерьмо!

Моника подумала так же и выкрутив руль, придавила педаль газа, чтобы стать напротив, после чего включила дальний свет, не только фар, но и прожекторов с крыши и по бокам:

– Ааа!!! Порежу, тварь!!!

Услышав крики возмущенного и ослепленного Кортеса, Инферно отправил в его сторону длинную очередь, а сам кинулся бежать к пленным под прикрытием яркого света:

– Бегом к машине! Хватайте всех и бежим!

На финишной прямой и подгоняемые стрельбой сзади, даже атрофированные побежали, хоть и не так быстро, как самые впечатлительные, которых даже Инферно на волевом усилии, вряд ли бы догнал. Подбежав к прицепу, подростки на этот раз мгновенно выполнили команду и пригнулись:

– Пригнулись!

Отстрелив все замки, Инферно чуть не вырвал дверь прицепа и склонился, чтобы по нему они смогли быстрее влезть в кузов, как оказалось холодильной камеры. Нужно понимать состояние шока людей, которые ощутили холод, лишь когда, наконец, расслабились при виде ночного города вместо двери, которая все-таки по дороге отвалилась.

Пока Моника везла подростков из пригорода в город, где такое уже замять не удастся, Инферно нашел более-менее исправный джип, а после и его владельца с перетянутыми ремнем ногами:

– По-мо-ги-те…

Инферно тут же помог и как всегда в своей манере, наступив ему на колени:

– Ааа!!!

Инферно – Чувствуешь, значит, не отрежут…

Тишина смутила его, жутко напомнив затишье перед бурей, которую Инферно решил начать сам, спровоцировав своего оппонента издевкой:

– Эй! Кончито! Глянь-ка, кто тут у меня! Интересно, что и сколько он нарыл на твоего хозяина за все эти годы!

Ответный шквал огня послышался уже ближе и Инферно, подхватив шерифа, без церемоний закинул его в джип и, прикрывшись им, уехал, прямиком в участок. Узнав от шерифа все, что ему было нужно, он попросил его позвонить в участок и приказать диспетчеру Нэнси, уборщику Карлу и стажеру, чье имя Джон даже не запомнил, живо убираться оттуда:

– На-нахрена?

Инферно – Я ведь тебя по-хорошему попросил…

Вцепившись в колено шерифа, Инферно с волевого усилия прокрутил его в пол оборота, выдавив из него не только дикий крик, но и временное помешательство:

– А хочу по-плохому…

Шериф – Понял! Черт! Понял! Я все понял!

Через минут пять, после того, как все лишние сбежали из участка, Инферно на полном ходу въехал в него. С волевого размаха швырнув Шерифа, он пробил им дверь в туалет, а сам направился в подсобное помещение.

Он не хотел влезать в это дело еще глубже, так как Моника, что было уже изначально понятно, даже на девятом месяце пойдет за ним, наплевав, что на уговоры, что на риск, так как по её логике, он был их общий, как и все. Наплевав на компромат, Инферно переключился на программу минимум, а именно на полную и желательно наглядную ликвидацию, что Сикарио, что его амигос, внятно тем самым объяснив, что подобным здесь делать нечего – «Пора к чертям снести эту помойку».

Если поначалу еще были желающие посмотреть, что произошло в участке, то по приезду картежа из четырех массивных джипов, что пронеслись по главной улице, интерес тут же улетучился, как и прохожие, что попрятались. Кортес оказался не из робкого десятка, как и его амигос, и, выйдя из машин, они шквальным огнем расстреляли участок, прямо на ходу. Когда магазины автоматов и ленты пулеметов опустели, послышался крик шерифа и очередная издевка Инферно:

– Эй! Хуанито! Лучше сам себя кончи… и свой бойсбэнд прихвати… а иначе заставлю страдать.

Сперва послышались смешки, а после показался и сам Кортес, аккуратно заглянувший в туалет через дверной проем, прижавшись плечом к стене. За долю секунды он не успел нарваться на пулю, а вот еле живого шерифа в бронежелете, за которым прятался парень, рассмотреть успел. Жестами, рассредоточивая своих амигос, Кортес попутно попытался его заболтать, чтобы разузнать, кто он и откуда, а именно кто посмел посягнуть на бизнес, игравший на обе стороны:

– Инферно, это твой позывной или кличка? Не слышал о таком раньше… Ты явно не военный… тактика, движения, стрельба… все не то… никакой выучки, одна сплошная импровизация… «Ферма» в Виргинии или «Точка» в Северной Каролине?

Инферно понял, что речь идет о тренировочных центрах ЦРУ и предпочел отшутиться, продолжив выжидать:

– А я-то думал, что они только террористов готовят… вот наивный.

Кортес – Так из какого ты отдела?

Ключевой вопрос явно подытожил их встречу, так как Инферно услышал, как его обошли уже и с улицы:

– Педофобного, слышал о таком?!

Так и не дождавшись вразумительного ответа, Кортес приступил к захвату цели, чтобы после перевести их беседу уже в более привычное для него русло, с кусачками, молотком и мачете. Заглянув в дверной проем с автоматом на изготовке, Кортес попытался подстрелить его, но увидев вскользь подожжённую бутылку явно с горючей смесью, резко перевел мушку с ног шерифа на его грудь и выпустил очередь. Перекинув через себя коктейль Молотова, Инферно тут же придавило трупом шерифа, который сбил его с ног и придавил к полу. Резко прижавшись обратно к стене, Кортес увернулся от бутылки, которая пролетев мимо, разбила окно, влетев в кабинет шерифа. Амигос так же не пострадали, так как выстроились друг за другом вдоль стен, с двух направлений, готовясь к штурму помещения и захвата янки:

– Заходим!

Языки пламени подняли столб дыма, который активировал пожарную сигнализацию и разбрызгиватели на потолке пустили воду, но, когда она протекла, и её сменило топливо, что Инферно залил, для Кортеса и его амигос все было кончено. Не успев вбежать в туалет, их окатило струями пламени как из огнемета, сварив заживо, так как прежде, они промокли до нитки. В туалете же труба была предусмотрительно перекрыта. Дикие крики амигос заставили оставшихся перейти к крайней мере. Услышав сперва очередь по окну, а после вырванную чеку, Инферно быстро перевернулся на труп и по ходу движения, перехватил его и перекинул с волевого рывка через себя. Труп шерифа не только проломил ставни, но и выпер собой гранату обратно, подорвав ею оставшихся.

Вооруженный его пистолетом, Инферно прижался к стене и прислушался. Не услышав ничего, кроме невнятных и слабых стонов, он выставил пистолет и пошел добивать уродов, оставив четкий посыл остальным. Обезумив от боли, Кортес лишь слегка пришел в себя под крики и выстрелы, и окончательно, когда снова увидел перед собой Инферно, который склонился над ним:

– Я же предупреждал…

Кортес – Ааа!!!

Его бессильные, что крик, что ярость увенчались пулей в живот, которая уже окончательно приговорила его к страданиям до самой смерти, которая после такого ранения, была неминуемой. Перестреляв и амигос в том же духе, Инферно скрылся под их оглушительные вопли, вызванные жутко болючими ранениями в живот, которые еще полчаса держали весь пригород в ужасе и оцепенении.

Моника, бросив тягач у телебашни с вдавленным сигнальным гудком, так же скрылась, притом еще дальше, чем он. Добравшись до города, Инферно первым делом добрался до отеля на окраине, где в их номере нашел вместо нее, записку от неё в условленном месте и зашифрованную – «Умничка». Ей же он сказал совсем другое, когда добрался до указанного места:

– Ты совсем того или это тоже все гормоны?!

Моника – И я рада, что ты выбрался.

Инферно – Я тоже рад, но Моника…

Её искренняя улыбка обезоружила его, и он сперва выдохся, а после и сдался:

– Я так понимаю спорить бесполезно?

Моника – Ага.

Инферно – И тягач ты выбрала не случайно?

– Приятно знать, что я живу все-таки не с Ганнибалом Лектором, а с человеком, у которого, как оказалось, все же есть сердце.

– Насчет сердца не знаю, а вот в пустых карманах уверен. Ты меня вообще, зачем туда отправила?

– Сильно сказано. Итан, мы оба знаем, что тебе никто не указ… Ты бы все равно туда бы пошел, а я лишь подправила твой маршрут, чтобы он пользой увенчался… Я же сказала… Прежде всего, ребенку нужен отец, а все остальное приложится… К тому же я в жизни не поверю, что ты ушел с пустыми руками. Знаешь, как о тебе рефери отзывались?

– Ну, просвети.

– Белый и на вид лох, но вот на деле, своё точно не упустит.

Моника снова раскусила его блеф, от чего он улыбнулся и задрал футболку, показав самодельный бронежилет из пачек купюр разного номинала, при виде чего уже она улыбнулась:

– Обожаю тебя.

Моника обняла его на эмоциях, заботливо оставив за кадром, откуда именно подчерпнула вдохновение в маневре с тягачом. Хоть и не по подчерку, а лишь, как всегда по косвенным признакам, она все же догадалась, что именно он разгромил и сжег логово байкеров. Подозреваемых в том деле не было, что официальных, что неофициальных, так как это банально никому не было выгодно. Все имели процент и единственное, что могло послужить мотивом для подобных действий, это личная конфронтация, притом не в частном порядке, а в общей массе, которой явно отомстили. Будучи уже с Итаном, Моника выждала, пока страсти улягутся, чтобы не привлекать внимание, и сама все разузнала, опираясь на уличные слухи и сплетни. Из такого рода оперативно-розыскной работы ей стало известно о конфликте кого-то из нигеров с Саярсом из байкеров из-за отнятой у него игрушки. Эта игрушка привела Монику сперва к пепелищу, а после и в морг, к её праху – «ВерОника Фостер». Что имя, что фамилия были явно вымышленными, но так было указано, что в анкете клиники, что в журнале посещений. Моника хотела окончательно удостовериться в своей догадке, показав фото Итана, чтобы помощник патологоанатома опознал в нем единственного посетителя, но в тот раз она все же пересилила свой азарт ищейки, чтобы его не подставить, чему теперь была несказанно рада. Она все еще многого о нем не знала и еще больше не обсуждала, но будучи и сама не ангелом, она не стала его судить или тем более допытываться. Ей и так было ясно, что та сиротка, все, что с ней произошло, больная для него тема, так как именно после её смерти, он впервые решился в открытую выступить против тех, кто был повинен, что в её такого рода жизни, что в еще худшей её смерти.

Моника не стала ворошить их прошлое, взяв за точку отсчета их отношений тот вечер, когда он сам пришел к ней, и которой их повязал даже сильнее, чем Клэйтон кровью. Инферно же, где-то догадывался, где-то замечал, а где-то у самой Моники во взгляде проглядывались вопросы, на которые рано или поздно придется ему ответить. Ему приятно и удобно было осознавать, что Моника хорошо чувствует уместность момента, который непременно бы настал сразу же, как они осели бы где-то.

Хоть Моника и подходила ему как нельзя лучше, тем не менее, он прекрасно понимал, уже раз наступив на эти грабли, что в первую очередь она женщина и уж только потом все остальное:

– Может, еще поездим… где-нибудь… Я бы еще подзаработал, мне не сложно…

Моника не выдержала и рассмеялась:

– Да неужели? А как же непосильный труд, нестерпимая жизнь и вышибала в детском садике? Или это все мелочи по сравнению с ужасами семейной жизни? Не дрейфь… сильно кусать не буду.

Не сказать, что Инферно полегчало после этих слов, тем не менее, теперь было ясно, что они хотя бы мыслят в одном направлении и одинаковыми категориями:

– Ну, тогда в Техас.

На этот раз они не стали прятаться у всех под носом в образе панков, скрывая свои лица под слоем туши, так как Монику начинало воротить от одного лишь упоминания о гриме. Вместо этого Инферно купил себе соломенную шляпу, очки в широкой оправе, костюм сельского дурачка из прошлого века и такой же парик, из которого сделал бороду. От своего костюма Моника еще больше опешила:

– Это что, шутка?

Инферно – Амиши самое то. Купим ферму на отшибе и ни гостей, ни вопросов. Уверен, даже местный шериф не сунется.

Моника – Конечно, они же придурки.

– Ну, милая, теперь и мы такие. Так что вживайся в новый образ.

Моника хоть и фыркнула, но бабулино платье все же взяла с белой повязкой на голову, а главное белой вуалью на лице, так как именно она была в федеральном розыске, и именно её нужно было скрыть от случайных глаз. Конечно, Инферно мог купить машину, что намного бы облегчило им жизнь, но она бы закончилась на первом же патруле, который хоть и не преграда, но, тем не менее, довольно яркий маркер и шумиху бы поднял нешуточную. Чтобы и дальше не отсвечивать, и передвигаться хоть и не быстро, но максимально скрытно, они снова купили билеты на автобус и продолжили колесить по стране из Аризоны, через штат и в Техас. Каждый готовился к своему, оставив прежнюю жизнь где-то позади и уже по ту сторону линии горизонта.

Так как без смеха ни он, ни она не могли друг на друга даже взглянуть, каждый смотрел в свою сторону и думал о своем, периодически сжимая руку другого, напоминая о себе, как в случае с Моникой. В случае же с Инферно, он то и дело её одергивал, указывая то на сарай, то на хлев, то вообще на подстанцию и всегда с одним и тем же вопросом:

– Это ферма?

На раз двадцатый, Моника не только перестала удивляться, но и оставила все попытки объяснить, молча смирившись, что хозяйство, судя по всему, ляжет на её плечи: