Трудно быть человеком. Цикл «Инферно». Книга девятая
TekstНо случилось то, что случилось и все переключились на подлинную трагедию, унесшую достойнейшего из достойных, из этой несправедливой жизни. Умелый политик, честный семьянин, столб общества и многое другое из пафосного и кардинально противоположного от его сути будет сказано в последующие три дня и подытожено пышными похоронами, на которые сгонят в порядке тренда добрую половину города. Инферно же, окажется, как всегда, на стороне злой половины, сидя дома и зализывая свои раны под присмотром Бомани:
– Плевое де…
Бомани – Плевое?! Да тебя чуть не убили…
– Сколько раз?
– Тебе и раза бы хватило, дурак.
– Похоже только раз ты и запомнил… стареешь, Дедуля.
– Да ну тебя… хотя нет, за каждый промах семь потов с тебя спущу.
Снова протянув руку, Инферно натянул гримасу в своем стиле, в окровавленной улыбке:
– Договорились.
На этот раз Бомани уже пожал ему руку. Все равно его привязанность к упрямцу отрицать было уже бесполезно, лишь брать на поруки и тренировать вдвое, а то и втрое усерднее, учитывая, что там произошло:
– Жду завтра в семь… тебя восстановить надо.
Глава 121. Непрощенный
Помимо восстановительных процедур после боя, Бомани все же пришлось начать Бойца откармливать, так как организаторы боев явно не учитывали весовую категорию при подборе противников:
– Удобный для тебя вес… не сковывающий?
Инферно – Такой, как сейчас.
Бомани – Маловато… А точный рост?
– 1.97 м.
– Раскачаем тебя до 97 кг… а там посмотрим…
– Не на что там смотреть, херня это все…
– Нужно тебя уплотнить… 80-ью особо не повоюешь, и да… добро пожаловать в Бодди-стайл…
– О нет. Ноги там моей больше не будет…
– Тебе необходимы хотя бы азы борьбы…
– Но…
– Лучше это… чем ничего… Я с Пи-Джеем уже договорился, так что… с завтрашнего дня, день твой будет начинаться у него.
– Порадовал, так порадовал.
– Я не радовать тебя должен, а подготовить… У тебя девушка есть?
– Так, все, я пошел…
– Куда! Итан…
Но Инферно ушел от вопроса, перейдя на силовой круг комплексных упражнений, чем еще больше напряг Бомани, который тревожился о его психологическом состоянии и вообще об его устойчивости. Очень важно уметь переключаться после боя, особенно такого, но парень явно остался на прежней волне, чем вынудил Бомани пойти на крайность:
– Не понял…
Роуз – Привет, сладкий…
В очередной раз, оценив совершенную бесполезность двери, Инферно закрыл её, зайдя в дом и легка опешив от очередного незваного гостя, сугубо ради приличия все же поинтересовался, кто она, зачем и главное от кого, на что, та усмехнулась и ответила разученную фразу:
– Ради профилактики.
– О как…
«Ну ладно, Бомани… сам напросился» – получив очередное озарение, Инферно улыбнулся и приступил к профилактике, как и велел Тренер, от которой уже тот опешил на следующий день, узнав о её содержании:
– Не понял… Какие еще шахматы?
Не без труда дождавшись его после обеда, Бомани выловил его в зале на пути в раздевалку и жестом велел проследовать за ним в подсобку, где устроил ему разбор полета:
– Ты что устроил?
Инферно – Это я-то? Мало того, что снял мне проститутку, так еще явно и о результате поинтересовался. Вес – ладно, борьба – тебе виднее, но на эту поляну не лезь. Это мое дело.
– Больно надо… вот только поляна твоя на пустырь смахивает…
– На что хочу на то и смахивает. Всё, закрыли тему.
– Тебе напомнить твой девиз? Я напомню – «Надо, так надо» Или ты уже перестал быть константой? Тебе нужно разрядиться, парень… и если сам не можешь… то придётся мне это уладить. Или, по-твоему, мне деньги девать некуда?
– Кстати на счет денег…
Инферно вытащил очередной сверток, а после второй и третий, и сложил их на столе:
– Это за бой.
Бомани сперва его не так понял:
– Ты вообще в курсе, что сейчас тебя ограбить, это все равно, что лично Коджо ограбить.
– Это не на хранение, а тебе на ремонт и все такое.
– Нет… я не могу принять эти деньги… они кровавые.
– Тогда только на ремонт… и не по доброте душевной, а по необходимости. Мне ведь нужно где-то тренироваться, не все же дома можно отработать… Ганджу передал мне мой гонорар за бой в 135 тысяч и добавил, так, вскользь, что из них, я только двадцатку могу потратить за пределами района. Так что так.
– Все потому что ты белый.
– Да насрать.
– В этом и проблема… с таким настроем…
Бомани осекся, вспомнив, что на него давить бесполезно и попытался объяснить:
– Ведь ты пойми… драться просто так, это все равно что махать руками… А ты должен именно сражаться… а сражаются только за что-то… а еще лучше, за кого-то… тогда точно выживешь… Ты все упоминал какую-то Рейчел, ну так позвони ей.
Тут Инферно не выдержал и, вспомнив сперва причину своей из ряда вон выходящей смерти, а после вчерашнее, рассмеялся:
– О да, вот только за проституток я еще не бился…
Прикрыв лицо от нелепости, которую парень счел моралью его высказывания, Бомани помотал головой и грустно подытожил:
– Ты безнадежен…
– Да понял я тебя, но девушка… это точно последнее, что мне нужно в этом мире, да и в любом другом так же. Нафиг мне такое счастье. Я ими уже сыт по горло.
Тогда Бомани решил переиграть его, в его же стиле, глупом и беззаботном, а главное ему хорошо понятном:
– А ты случаем не из…
Инферно сморщился от намека, вздрогнул, вскочил с места и, отнекиваясь, снова попытался сбежать на круг, но не в этот раз, так как Бомани предусмотрительно запер дверь:
– Девушками ты сыт… но и шахматы слишком пассивны для твоего буйного нрава… Должно быть что-то, что способно вернуть тебе вкус к жизни…
– Вспомнил. Карусели. Вариант на все времена.
Задумчиво смяв губы, Бомани покивал:
– Видать и детство у тебя тяжелым было… Ну ладно, посмотрим поможет ли… И да, ты главное детей не распугай там.
Инферно – Да не, ты чего, старый, я ж добрый.
Кинув ему ключ от двери, Бомани поправил его:
– Да-да, конечно… видел я какой ты добрый… Сегодня еще позанимайся… так сказать, доведи дело до конца, а завтра… считай у тебя выходной.
Инферно – Заметано.
– Еще раз так скажешь… метлу выдам с соответствующими упражнениями. Ты белый, вот и соответ…
Но Инферно, чья тактичность бесила всех и каждого, уже и след простыл, так как о каруселях было куда как спокойнее думать, нежели о Бри, и уж тем более о Лилит, которая ею прикидывалась. Настоящее всегда сильнее прошлого, особенно другой реальности, в которую, вживаясь, Инферно буквально все начинал с чистого листка. Он все помнил, но как сон, который в нынешней реальности мало что значил, и чье послевкусие теряло свое значение ровно с той же интенсивностью, особенно когда он начинал любить и ненавидеть, чем уже накрепко связывал себя с миром, вокруг себя.
На этот раз сюрприз его застал с самого порога дома с запиской Тренера на спидометре:
– Может хоть так, отведешь душу… только не убейся.
Горный мотоцикл хоть и не был пределом его мечтаний, которыми он делился с Тренером, тем не менее, как тот и сказал, лучше довольствоваться малым, чем ничем – «До завтра, Покахонтас, хотя…». Начиная с часу ночи, его не пристрелили из-за шума, что проносился по уже стихшим улицам, только благодаря защите Коджо. Но когда бензобак опустел и на их улице случился праздник, в отличие от Инферно, которому теперь пришлось катиться до ближайшей заправки – «Твою мать, как я мог не заметить… сколько можно хватку-то терять…».
Инферно не особо ценил разгрузочные дни, так как скучнее их в его жизни ничего не было, но сегодня все было иначе, ведь этот шум детворы, запах сладостей, суета кругом жутко напоминала о самом спокойном времени его жизни. Эти воспоминания, атмосфера всегда позволяла отвлечься, забытья и в каком-то смысле перезагрузиться, пока он не напрягся, заметив среди толпы Монику, которая явно не удивлена была его увидеть, но и не сказать, что рада.
Показав ладони, она осторожно подошла к нему и, глядя в глаза дала понять, что пришла одна:
– Я только поговорить.
Помимо её дружков, Инферно так же и своих начал искать в толпе, так как такая встреча могла спровоцировать лишние мысли, как у одних, так и у других:
– Мне казалось, я ясно выразился, в прошлый раз.
Моника – Я бы даже сказала, предельно ясно. Но раз я все же здесь, значит должен понять, что не просто так и уж точно не от хорошей жизни.
Инферно уже понял, что она просто так не отвяжется, и, не спрашивая увел её в сторону, прямо на аттракцион «Кривых зеркал», намекая и играя на её нервах, так как, что-что, а замкнутые помещения с ним наедине, теперь производили неизгладимое впечатление на неё. Углубившись и заняв укромное место среди зеркал, Инферно припер её к стенке и, уперев руку над ней, склонил голову, теперь уже подавляя её:
– Хотел бы убить, убил бы уже, так что не выпендривайся, и так нервы ни к черту…
Второй рукой, уперев её в грудь, Инферно вернул её обратно, снова прижав спиной к зеркалу:
– Ты пришла ко мне, а не я к тебе. Так что, либо стой на месте, либо вали…
Моника – Хороший совет, воспользуйся им, притом сейчас же.
– Это ты к чему?
– Один раз может, и повезло, но второго точно не будет, а иначе либо на запчасти пойдешь, либо по этапу.
Её уверенность его слегка смутила, как и то обстоятельство, что она явно знала о бое, но вспомнив ее напарников, и особенно начальников, что отдела, что бюро, Инферно усмехнулся:
– Твой совет тоже скорее тебе подстать, чем мне… Чего хотела-то?
Моника – Убить тебя, но карты сложились иначе, и ты вышел… В любом случае я тебя предупредила, а там сам решай.
Откинув его руку, Моника вырвалась и ушла уже ему, спутав все карты и испортив весь день – «Вот сука, весь день теперь насмарку». Не желая и дальше теряться в догадках, как она его нашла и зачем вообще приходила, Инферно вернулся к мотоциклу, а потом и в зал, к удивлению Тренера:
– Ну как?
– Похоже, детство и впрямь отстойным было… а за байк спасибо, в самый раз.
Конечно, Бомани ему не поверил, но насильно мил не будешь, и ему пришлось смириться с его упертостью, которая уже через месяц обернулась страшным ударом и прямо в челюсть, после которого Инферно рухнул:
– А чемпион-то в ударе!
Чемпион – Выпустите меня отсюда!
Вырубив первого, Чемпион с разворота пробил корпус второго, который в прыжке кинулся на него, прибив и его к полу. Дрогнув от удара третьего по ноге и прикрывшись блоком от удара четвертого по лицу, Чемпион выставил блок вперед, слегка откинув четвертого, и тут же подловил его челюсть, вырубив третьего ударом наотмашь:
– Нечестно дерешься, Чемпион! Желтая карточка тебе!
Озираясь по сторонам, чернокожий мужчина лет сорока пяти, уже после зачитывания правил, что боя, что прав при задержании, понял, что здешний Рефери, скорее шут на потеху публики, нежели судья и начал отчаянно искать хоть одну пару разумных глаз:
– Да помогите же мне кто-нибудь!
Новый Рефери, не желая пойти по стопам предыдущего не стал медлить и поднял ставки, разъяснив Чемпиону картину в общем и его перспективу в частности:
– Чемп, это твой финал. Никто и никак тебе не поможет и все что ты можешь, это только уйти красиво… Забрав как можно больше этих ублюдков с собой!
Толпа – Да!!!
Чемпион – Да вы все здесь психи… Вас найдут! Меня будут…
Рефери – Никто тебя не будет искать, ведь ты больше не зарабатываешь, а значит, никому нахер ты не сдался! Давай, Коммуняка, хоть ты задай ему жару!
Инферно, будучи первым из четырех противников Чемпиона, хоть и поднялся, но вот что делать дальше, против профессионала в тяжелом весе, понятия не имел и в крике кинулся на него, промахнувшись, и снова пропустив пару мощных ударов по корпусу, влетев уже боком в сетку. Добивать его или кого бы то ни было, Чемпион явно не горел желанием, а через секунду уже и не мог. Второй сзади прошел ему в ноги и, обхватив одну, ударил под колено во вторую, поставив его на колени, но уже через секунду, после тяжелого удара в бок, сильно и истошно пожалев об этом:
– Отвалите от меня, шакалы, не то убью!
Рефери – Ну наконец-то! Ну, так давай! Покажи, на что способен чемпион с ударом молота!
Толпа – Выбей из них все дерьмо!
– Давай, Буги-мэн, я на тебя все поставил!
– Дерись, нигер!
В истерике Чемпион начал тыкать пальцем в разные стороны, реагируя на выкрики и указывая пальцем на одну рожу, безумнее другой:
– Пошел ты! Ты! И ты! Я вам не ааа!!!
Запрыгнув на него сзади, Инферно сделал историческую ремарку, вцепившись зубами ему в ухо, а после удара в лоб, откусив его и отлетев вместе с ним назад:
– Ааа!!!
Прослезившись от боли, он пропустил один удар, второй, а после третьего рухнул, не имея сил сопротивляться, но более того, не имея желания сражаться в таком. Упав, он тут же начал корчиться и изгибаться, попав под гнет ударов, что его молотили не переставая. Даже уже инстинктивные попытки отмахнуться тут же жестко пресекались теми, кто, почуяв кровь, почуял вместе с ней и силу за собой:
– Даа, пожалуй, слабоват… Но деваться некуда, чемпион, он ведь и в Африке чемпион, так что… Несите титул!
Толпа – Дааа!!!
Если когда-то, Господа Бога короновали, то подобные тем безумцы, не в столь выраженной своей сути, а скорее инстинктивно, и с тем же содержанием, теперь присудили титул Чемпиону ровно по тем же лекалам, закинув пояс и молотки в клетку:
– А ну, парни… сделайте как надо… И чтоб, сука, красиво все было.
Инферно с третьим тут же схватили за руки уже обмякшего и содрогающегося Чемпиона и приподняли его, поставив на колени и придерживая его за руки. Второй с четвертым же, подобрав инвентарь, подкинули его остальным, а сами, натянув между собой пояс, пронзенный гвоздями, с разбега прижали его к животу Чемпиона, выдавив из того истошный вопль:
– Ааа!!!
Отчаянная попытка освободиться тут же отозвалась нервной болью и хрустом костей, преимущественно в перебитых локтях и ребрах:
– Ааа!!!
Рефери – Поздно пить боржоми! Рабом был…
Толпа – Нигером и сдохнешь!!!
Рефери – А как насчет…?
Толпа – Пытка! Пытка! Пытка!
Под безумные крики толпы и истошные вопли Чемпиона, Инферно с третьим переломали ему руки, а остальные двое, присудили ему титул, буквально прибив его молотками в виде пояса к животу:
– Ааа!!!
Рефери – Вы слышали парни! За дело!!!
Инферно в такт остальным, находясь в боевом режиме, без сомнений и пощады забил молотком бойца, который, несмотря на угрозу жизни, и мучительной смерти, все равно не стал мараться в той мерзости, которую на него излили в своем безумии все остальные, включая и Коммуняки.
Но Инферно не был безумен, крайне жестоким, расчетливым, ставившим идею и свое предназначение выше всего и всех, но не безумцем, объятым порочными и глубоко дегенеративными наклонностями. Для него это был лишь очередной этап, который необходимо было не столько пройти, сколько пережить, чтобы пройти дальше и выбраться из всего этого, как только наметится четкий путь наружу, обратно в его реальность.
Делая то, что должно, чтобы выжить, а не то, что хочется, чтобы распалиться в безумии, он остался трезв умом и, понимая, чем все кончится, уже в следующем ударе, пробил голову третьего и тут же снес морду второго, ударом наотмашь:
– Дааа!!!
Рефери – Хочешь жить, умей вертеться! Мочи ублюдков!!!
Выставив молоток, Инферно заблокировал удар четвертого и, подхватив молоток второго, попытался уже им ударить, но рухнул вместе с изувеченным Чемпионом, которого ударом с ноги толкнул последний его враг прямо на него. Сбросив с себя дрожащее и липкое от пота и крови тело Чемпиона, Инферно резко перекатился в сторону, еле увернувшись от шквала ударов, что на него посыпались. Четвертый, интенсивно нанося удар за ударом, пытался достать то до его руки, то до его ноги, но постоянно промахивался, пробивая молотком пол, выдавив Инферно к сетке, в которую тот влетел, со всех ног пятясь назад. Загнав врага в угол, Четвертый занес молотки над головой, увеличив массу замаха, а вместе с тем и шанс разбить голову. Бросив один молоток, Инферно тут же вцепился в оставшийся и заблокировал им удар, тут же ответив прямым в корпус, после которого Четвертый поперхнулся и отлетел назад. Не упуская момента, Инферно кинулся к нему и с разворота, ударом молотка наотмашь, попал по его молоткам, спровоцировав их резонанс, и вызванную им дрожь в руках Четвертого, который их тут же выронил, начав орать:
– Ааа!!!
Инферно мог просто убить его, но, уже хорошо зная публику, перед которой теперь выступал, умело растянул их удовольствие, насытив их аппетит кровавым зрелищем, вполне сопоставимым с пыткой:
– Дааа!!!
– Ломай нигера!!!
– Пусть костьми ляжет!!!
В буйной атаку перебив, что руки, что ноги Четвертого, Инферно сперва мощным ударом с ноги, прибил его к сетке, а после уже молотком, распяв прям на ней:
– Ааа!!!
Рефери – А кто сказал, что Исус* не может быть черным?!
(* – дабы не коверкать священное имя).
Толпа же, как и две тысячи лет назад неистово выкрикивала все те же два поганых слова и все в том же буйном помешательстве:
– Распни его!!!
Пробив ладони Четвертого острыми гранями двух молотков, Инферно сделал, что велено, о чем визжала толпа, а именно запытал, хоть и не невинного, но после всего этого, точно бедного парня на потеху публики, которая насквозь прогнила, сама того не ведая, в первобытном сатанизме:
– Ааа!!!
Когда он с ним закончил, с клетки свисали уже скорее рваные клочья, нежели труп человека. Вырванные глазницы с рваным лицом, вышибленная, а после вырванная нижняя челюсть и в довершении всего выломленная грудная клетка:
– Кажется у нас тут «чужой» нарисовался. Шибзик, такой мелкий, с выдвижной челюстью, никто не видел?
Толпа же продолжала лютовать, желая просто умыться кровью:
– Еще!
Окончив с ним, вернее покончив, Инферно вернулся к Чемпиону, который буквально на глазах вмиг поседел, когда тот ногой перевернул его на спину. Истерика от ужаса при виде ненависти и лютого зла, что непосильно вынести обычному человеку, не позволила Чемпиону сказать и слова, дыша все чаще и быстрее. Инферно же, абсолютно хладнокровно на него посмотрел и проронил еле слышно фразу:
– Лучше бы ты меня убил… Ты должен был!!!
Сорвавшись с цепи в приступе ярости и мести, Инферно его забил молотком до смерти, приведя толпу в неистовство, а Бомани в откровенный шок с отвисшей челюстью – «Это… это уже ничем не оправдать…». Если во время первого боя чувства и переживания затмили разум Бомани, то теперь он ясно видел, кого именно взрастил, чему во многом помогла маска, которая прикрыв все лишнее, акцентировала внимание на самом главном. Инферно едва походил на настоящего себя, так как угодил в по сути атрофированное тело, по сравнению со своим, но вот взгляд, особенно в запале боя, взгляд его остался прежним, холодным и беспощадным. В нем утонул не только Бомани, но и дело его жизни, так как поле сделки с Коджо, оно было запятнано и по факту уже ему не принадлежало.
От глубокого осознания Бомани отвлекли очередные возгласы, на этот раз абсолютно единодушные, так как каждый, несмотря на результаты ставок, получил то, что на самом деле желал:
– За!!!
Коджо кивнул, а Рефери подвел итог и озвучил результаты ставок, которые все же были дополнением к основному блюду, которое было важнее денег для тех, кто их уже давно перерос, теперь наслаждаясь властью, абсолютной и безнаказанной.
Инферно выпустили из клетки, живым и на этот раз под овации, передав Ганджу, который уже в машине передал ему очередной гонорар, на этот раз в триста тысяч:
– Так уж и быть, треть можешь спустить где хочешь… разрешаю.
Судя по реакции, Инферно лишь вскользь заметил, как покинул пределы клетки:
– Это слова Коджо или твои?
Ганджу не зря занимал свое положение и намек понял:
– Для тебя все одно. Ты всего лишь один из псов, а я из хозяев…
Прежде чем Бомани успел оттащить Шкета, тот успел не только губу Ганджу разбить, но и нос сломать и все в кровь:
– А ну повтори, сука!!!
Бомани – Все! Хватит! Уймись!
Сидя друг напротив друга в салоне джипа, на заказ обставленного по типу лимузинного, Ганджу выпрямился на своем сиденье, судорожно вытирая кровь со своей морды. Ударить в ответ он побоялся, тем не менее, его волчий взгляд исподлобья не сулил Инферно ничего хорошего, как в принципе и тон Тренера.
Оказавшись дома, Бомани кинул сумку и уставился пронзительным взглядом в спину совсем уже не Шкета. Инферно ощутил его и на полпути в ванну, остановился и обернулся:
– Что?
Бомани – Ты убил человека… Ты забил его до смерти! Я не для этого тебя тренировал!
Инферно – Вот как? А для чего тогда? Или что… по-твоему я должен был вместо него там подохнуть?
– Может быть… я не знаю…
– Не знаешь…
Инферно опустил взгляд в пол и покивал, еле сдерживаясь:
– Ты не знаешь, Анжела, Джи, Си и даже Мари тоже не знают… Тогда какого хрена вы все жалуетесь?! Либо он… либо я… это закон жизни.
– Это и пугает… Ты даже не понимаешь, что лучше самому умереть… чем творить такое с другими… С меня хватит… больше я в этой погоне не участвую…
Инферно усмехнулся и подошел к Бомани, теперь уже не как Шкет, а скорее, как враг:
– Как же у вас все легко и просто, мать вашу… Увидели раковую опухоль, гниль, что сжирает всех и каждого, приняли таблеточку, забылись и пошли дальше… Ты так и шел Бомани, пытаясь её не замечать, а как жизнь заставила, макнула мордой в неё, чтобы наконец раскрыл глаза и увидел то, что допустил… ты ведь мог убить его еще тогда, ты ведь видел в кого он превращается… Но нет, вы ведь все пацифисты и чисты на руку. Вы не решаете проблему… вы от неё просто отворачиваетесь, но не в этот раз. У тебя не выйдет соскочить.
Не зная законов жизни, Бомани из всего сказанного не все понял, но суть претензии, касательно Коджо, понял. Это был удар, который он не смог держать, о чем сперва сожалел, а после уже ничего не мог поделать:
– Это был тот сокрушительный удар, который все чемпионы пропускают на своем закате… и я пропустил… он подвел черту под всеми моими надеждами… и это вынести было далеко не просто. Но больше я этой ошибки не допущу. Если он был топорным злом, то ты… ты гораздо ужаснее, коварнее, а главное обольстительнее. Тебе хочется верить и идти за тобой… но теперь мне ясно, что это дорога в пропасть.
Перед уходом Бомани добавил, умудренным опытом взглядом поставив Инферно точный диагноз:
– Основная ваша проблема в том… что вы не видите разницы, между жизнью и боем. И если его извратил ринг… боюсь даже представить, что с тобой сотворит клетка.
Теперь уже точно лишившись Тренера, Инферно взвыл от отчаяния и злобы, которую теперь некуда было деть – «Ааа!!!». Начав переваривать свое горе с отрицания, он попытался убедить себя, что Бомани не всерьёз, как и до этого, но вспомнив его взгляд перед уходом, тут же швырнул тумбочку через всю комнату, осознав противоположное. Вспыхнувший гнев уже через секунду сменило острое желание, договориться, которое тут же кануло на дно, вместе с расположение духа Инферно, когда тот сопоставил все, что вообще мог предложить с личностью Бомани – «Вот и все… мне нехрен ему предложить, да и не хочет он уже ничего от этой жизни».
Инферно самому было погано на душе и он, теперь уже сам, чтобы спустить пар вызвал жрицу любви, которую встретил в своей манере. Оставив пять купюр по сто с запиской – «Не жди», он переоделся и, взяв инициативу в споре с Бомани – «Когда меня вообще волновало, кто что говорит», пошел за ним, добиваться своего. Вскочив на байк, он направился в зал, так как Бомани как жил им, так и жил в нем. Но в то раннее утро ему не суждено было доехать до зала:
– Какого…
Заметив брошенными на дороге две машины, упертые в третью, что стояла поперек, Инферно сперва решил, что это авария. Но подъехав ближе, он не заметил ни вмятин, ни осколков стекла, а только кровь и сильно погнутый велосипед. Узнав его, Инферно тут же сорвался с места и влетел в частный сектор. Но он не успел, пятнадцать шакалов сперва сбили Бомани, а после под безумные визги и дикие крики начали гнать его как раненного зверя вдоль оград и заборов. На ходу проломив окровавленный забор, Инферно вздрогнул, увидев, как его Тренера загнали как дичь и зарезали как скот:
– Нееет!!!
Влетев в толпу, он сбил двоих, а после и сам упал, неуклюже спрыгнув с байка:
– Бомани!
Подняв руку, Ганджу велел отступить, и три головореза, вырвав ножи из своей дичи, отошли назад, не спуская глаз с неожиданного свидетеля.
Запинаясь и спотыкаясь Инферно, подбежал к телу, что тряслось и буквально сочилось кровью. Вся спина Бомани была исколота ножевыми ранами, а сам он уже рефлекторно пытался вдохнуть, лежа лицом в земле и луже собственной крови. Инферно его тут же перевернул и обнял:
– Я здесь! Бомани, я с тобой… Бомани!
Но Бомани уже ничего не видел, как собственно и Инферно, которого вырубили ударом биты по затылку:
– Прессаните его как следует, только не поломайте… ему еще драться.
Очнулся Инферно в подсобке какого-то цеха, избитый и за руки подвешенный к потолку:
– Ну че, Снежок, очухался?
Инферно – Я вас урою, суки!!!
– Да-да, конечно…
Перехватив биту, чернокожий с красной банданой и килограммом цепей на шее подло улыбнулся, и снова вырубил его:
– Только попозже, Хозяин еще занят.
Коджо как всегда смог лишь к вечеру освободиться, а вернее сказать к пятому сотрясению Инферно:
– Вы че сделали, дебилы?!
Головорезы, в отличие от Инферно, не умели распознавать тонкие нотки лицедейства и растерялись, вытолкнув кореша вперед, который начал блеять:
– Так это… мы тут…
Коджо – Снимите его немедленно, идиоты!
Несмотря на свое якобы беспокойство, сам Коджо сперва расположился на кресле за столом, и только после справился об самочувствии своего названного фаворита:
– Как ты?
Приняв из его рук платок, Инферно вытер им лицо от крови и, вправив нос до искр из глаз, высморкался в него, вернув обратно:
– Нормально.
Коджо – Можешь оставить его себе…
Откровенная издевка явно ему не понравилась, тем не менее, он сдержался. Будучи бизнесменом, Коджо не мог позволить своим эмоциям лишить его потенциальных денег, которые в реальном эквиваленте уже составляли чуть больше семи миллионов чистой прибыли:
– Узнаю закалку Бомани. Его даже сейчас спроси, так он и из гроба ответит, что все у него нормально…
Теперь Инферно из последних сил сдерживался, так как ни на что другое их уже не было:
– Это ты… сделал?
– А вот манерой говорить, явно фальшивишь. Он-то думал, прежде чем…
Инферно – Это ты?!
– А вот это уже больше на тебя похоже. Вот что публике нравится! Твоя дикость, ярость, нет-нет… скорее даже звериная свирепость. Как ты там сказал – Кошмар? Ганджу, запиши его имя, хватит с него мяса для битья, теперь он сам хищник…
– Я урою тебя, мразь!!!
Сжав плечи и ключицу по обе стороны, два головореза тут же вернули его обратно, посадив на стул, Коджо же, тяжело выдохнув, продолжил:
– Мразь? Нет, Итан… я твой друг, притом как оказалось, единственный.
Достав сверток, Коджо открыл его и перевернул, вытряхнув из него на этот раз не деньги, а фото, что засыпали весь стол:
– Знаю-знаю, это конечно нелепо фотографировать сообщения с телефонов, но что с них взять. Дети улиц как-никак…
Инферно – Что это?
– А ты почитай… вряд ли конечно что-то новое узнаешь с последнего боя, зато Бомани раскроешь с новой стороны.
– Это бред.
– Смотря где читать. Вот здесь написано, кто дрался… благо они все мертвы твоими стараниями. А вот здесь написано, в каком ангаре проходил бой. А вот тут самое интересное… Старая сволочь всех сдал, даже гребаных шлюх поименно перечислил! Он крыса, Итан, которая сдала всех, включая и тебя… Остался всего один вопрос – Кому он все это собирался передать?
– Я не верю. Зачем?
– Зачем? Хороший вопрос, Итан, ведь сам ты как мажор живешь, что принимаешь как должное и не ценишь нихера. А вот они… они, парень, живут на пять баксов в день и даже мечтать не смеют о тех деньгах, которыми ты разбрасываешься.
– Это мои день…
– Забудь это слово! Возможно, ты еще не понял, но здесь все моё, благотворитель хренов. Ты мне должен был! Но получив деньги, ты что сделал? Отдал все ему.
– Это всего лишь повод. Отдам, не отдам, все равно останусь должен.
– Повод не повод, а мог бы, и отдать, проявить почтение. Слышал о таком?!
Дав отмашку головорезам, те тут же прижали Инферно к столу, а сам Коджо, выхватив нож, отрезал ему мочку уха:
– Ааа!!!
Коджо – Теперь, надеюсь, ты меня услышал… Ты мне и вправду нравишься, парень, в твоем сердце есть огонек… но если ты не начнёшь играть по моим правилам, проявляя почтенную лояльность… я у тебя его вырву нахрен… Приведите его в порядок, у него сегодня бой… Нужно подчистить хвосты.
Ганджу – Все сделаю, Босс.
Посмотрев на Итана, на его вид, Коджо добавил:
– И, Ганджу, больше не мсти ему… с него хватит.
В эту же ночь, специально к бою, Инферно привели в чувство и, как Босс выразился, в порядок. Если Бомани восстанавливал Итана, черпая средства извне, то врач Коджо, восстановил его за счет резервов организма, простимулировав их всевозможными препаратами:
– Это чревато, но зато действенно.
Инферно – Насрать, коли.
Врач – Вряд ли кого-то это волнует, тем не менее, предупредить конкретно вас обязан. Этот коктейль весьма чреват для психики. Он, так сказать, провоцирует внутренних демонов, которых ой как не просто бывает утрамбовать обратно.
– Предупредить? Ах да, ты же, сука, врач.
Врач тоже в долгу не остался и ответил любезностью на любезность, хоть и более завуалировано:
– Надеюсь, у вас крепкая психика. Удачи.
Крик Рефери и гул толпы в ужасе заставил вздрогнуть восьмерых, что очнулись уже в клетке и явно не по своей воле:
– Что за черт?!
– Все подъем.
– Тревор, ты как?
– Мы копы, мать вашу! А ну быстро выпустили нас, пока это еще не зашло слишком далеко…
Рефери – Почему они никак не поймут..? Да нам насрать!
Толпа – Дааа!!!
Старший патруля – Коджо, какого хрена?!
Рефери – Не-не-не, латинос ты гребаный. Сперва заслужи признание публики и только после, ты получишь право обратиться…
– Коджо, мать твою, выпусти нас!!!
Якобы самый увеченный Тревор, с рывка оттолкнул напарника и живее живых кинулся к выходу, который оказался на замке:
– Мы так не договаривались!!!
Рефери – Что тут скажешь. Рим предателям не платит, учи историю, дебил. Ой, нет-нет-нет, я хотел сказать… Сдохни сука!
Толпа – Да!!!
Старший патруля в яростном крике тут же кинулся на предателя:
– О чем он, гнида ты продажная?!
Рефери – Нет, ну вы это слышали. На себя посмотри, лицемер гребаный!
Напарник сдержал старшего патруля и воззвал к его разуму:
– Сержант, не время! Мы все в этом дерьме и каждый на счету.
Сержант одним лишь взглядом готов был прибить урода, который их сдал, тем не менее, страх взял свое и он отступил, моментально переключившись на Коджо, который взял слово:
– Ладно, пошутили и хватит. Выпускай их.
Толпа явно была не в восторге и освистала Коджо, а копы выдохнули: