Права Церквей и единство Церкви. Каноническое и историческое исследование по поводу украинского церковного вопроса

Церковное разделение, которое вызвал украинский кризис, может исправить только всецелая Церковь. Руководствуясь правильным и не вызывающим разногласий толкованием священных канонов, касающихся преимущества, права апелляции и соборности во всеправославных решениях, Церковь может придать решению данной проблемы верное направление, заботясь о духовном единстве Тела Христова в Духе Святом, а не о сиюминутных нуждах. Обладая исключительными правами и вселенской властью, всецелая Церковь:

1) могла бы предоставить, если сочтет это правильным, автокефалию канонической Церкви Украины;

2) могла бы помочь раскольничьим группировкам вернуться в общение с Церковью способом, точно определенным священными правилами;

3) исцелить застарелые националистические предрассудки, используя духовный опыт великих святых, почитаемых всем нашим православием (святого Нектария Эгинского, преподобного Серафима Саровского и других);

4) восстановить евхаристическое общение между Церквами, устраняя при необходимости препятствия догматического характера (связи с украинскими униатами и прочее);

5) принести таким образом полноте Церкви желанный мир.

В исследовании, которое мы с почтением и любовью предлагаем ниже, мы привели толкование священных правил и соответствующие исторические факты, которыми подтверждаются три положения:

1. Равночестность Поместных Церквей (отрицание любого антиканонического преимущества в Церкви).

Как ясно показывают многочисленные исследователи, преимущество чести является привилегией первого (то есть предстоятеля) Поместной Церкви (как определяет 34-е апостольское правило) по отношению к его епископам в своей Поместной Церкви, а не какой-то исключительной привилегией какого-то одного первого по отношению к первым других Поместных Церквей; преимущество чести первых является равным, отличаются «только чин и порядок упоминания их имен при перечислении: раньше или позже»; преимущество чести первых не подразумевает различия в степени их достоинства, но лишь предоставляет одному из них право председательствовать на Соборах и наделяет его координирующими компетенциями, из этого проистекающими; неправильное понимание понятия преимущества чести как разных степеней достоинства престолов привело к появлению папского примата, хотя он и не проявлялся изначально в своей крайней форме.

2. Канонически установленные для каждого престола географические границы права апелляции (совпадающие с границами его юрисдикции).

Право апелляции и его значение является главной темой нашего исследования, потому что его неправильное понимание стало в прошлом способом выражения и реализации совершенно антиканонического примата папы. Первым примером этого служит Римская Церковь, которая претендовала на право апелляции со стороны всей Церкви, представляя в искаженном виде правила Сардикийского Собора. Как известно, правила Сардикийского Собора предоставляют Римскому епископу право принимать апелляцию от клириков, находящихся в его собственной юрисдикции – и только. В связи с этим следует подчеркнуть, что правила Карфагенского Собора рассматривают расширение права апелляции как нарушение границ юрисдикции и запрещают Римскому епископу экстерриториальное применение этого права. Также мы показываем, что 9-е правило IV Вселенского Собора касается только решения Константинопольским престолом судебных дел (а не права апелляции), имеющих отношение исключительно к епископам и клирикам данного патриаршего престола; что это правило не предоставляет престолу Константинополя права принятия экстерриториальной апелляции, которое, согласно святому Никодиму Святогорцу («Пидалион»), «было принято только латинянами и латиномудрствующими»^[17]. Кроме того, мы поясняем, что 17-е правило IV Вселенского Собора устанавливает право апелляции Константинопольскому престолу не вообще, но лишь внутри его границ (т. е. внутри патриаршей юрисдикции).

3. Тот факт, что единственным правильным и богоугодным способом решения крупных церковных проблем является Вселенский (Всеправославный) Собор (разумеется, если он не ущемляет права Поместных Церквей).

Мы показываем, что сначала принижение Александрийского престола в результате вмешательства со стороны возвышающегося престола Константинополя в его дела (при Феофиле, Диоскоре, Тимофее Элуре), а затем высокомерное отношение к четырем восточным престолам Римского престола (в лице Пап Феликса III, Геласия I, Николая I и Евгения IV) привели к болезненным расколам (монофизитскому и латинскому) и ересям, сделавшим эти расколы.

Надеемся, что предлагаемое ниже смиренное исследование позволит нам подобающим образом выполнить свой долг по отношению к нашей Святой Церкви, родившей нас во Христе и терпеливо готовящей для Царствия Божия во Христе Иисусе, и внести свою лепту в сохранение ее единства.

В заключение приведем фрагмент сочинения Патриарха Иерусалимского Досифея «История Патриархов Иерусалимских», разъясняющий действительные привилегии церковных престолов: «И другие многие – и патриархи, и архиепископы, и даже некоторые простые епископы – преувеличивали свое значение, как покажет это сочинение (то есть «История Патриархов Иерусалимских»). Например, непомерно себя превозносили, и в посланиях, и в других своих сочинениях, некоторые Патриархи Рима. Однако Соборная Вселенская Церковь считает, что они, то есть патриархи, папы и прочие епископы, имеют только те привилегии, которые она сама дала им посредством Вселенских Соборов и обычая, – и ничего больше. Все, что какие бы то ни было епископы присвоили себе вопреки правилам, она считает незаконным и не имеющим оснований. Под обычаем мы понимаем, разумеется, ту практику, которая на Вселенских Соборах или стала фактом, или была принята, или была подтверждена. Все остальное, сказанное или установленное кем-то ради кого-то, даже ради патриархов и пап, или из-за страха, или из-за раболепства, или из-за необразованности, или по невежеству, или по наивности, или из-за предвзятого и ни на чем не основанного мнения, или из-за неправильного понимания и ложных представлений; все, что некоторые сказали о себе самих, либо считая, что таково истинное положение вещей, либо по причине обладания властью, либо пытаясь превознести свои высокие престолы, либо возводя в ранг закона сказанное или сделанное отцами по икономии во время борьбы с еретиками или из крайней необходимости; все, что некоторые написали или сказали, обращаясь к каким бы то ни было лицам или Вселенским Соборам, особенно в том случае, когда святые отцы или Вселенские Соборы об этом умолчали, не принимая этого и не отвергая, поскольку видели угрозу раскола или опасались соблазна, который мог бы дать еретикам повод похваляться или утверждать и распространять свои ереси, – все это и подобное, даже если некоторые претендуют на основании этого на особые привилегии, мы не считаем Преданием или обычаем Церкви»^[18].

Глава 1
Каноническая сокровищница

1.1. Равночестность Апостольских Церквей

Вдень Пятидесятницы в иерусалимской горнице Церковь открылась как Тело Христово. Община двенадцати апостолов вместе с Матерью Господа и с уверовавшими стала Церковью, единственной главой которой был Господь Иисус Христос, как свидетельствует апостол Павел: «И все покорил под ноги Его, и поставил Его выше всего, главою Церкви, которая есть Тело Его, полнота Наполняющего все во всем» (Еф. 1:22–23). Через проповедь святых апостолов Церковь распространилась по всей вселенной. Епископы первых Церквей (например, Климент Римский, Игнатий Антиохийский, Поликарп Смирнский, Ириней Лионский), являвшиеся, как правило, непосредственными преемниками апостолов, имели авторитет мужей апостольских, сохранявших неповрежденное апостольское Предание и совершавших Евхаристию во имя Господа^[19]. Все Поместные Церкви вместе составляли Тело Христово, и каждая из них в отдельности тоже была Телом Христовым. Все они были равночестны по силе освящающей благодати, все имели полноту Божественных дарований, все были многочадными во Христе через святое Крещение и все вместе равным образом являли собой единую общность Святого Духа, единое стадо Иисуса Христа, одно «насаждение Отца»^[20]. Только ереси и расколы^[21] составили свои собственные общины, не являвшиеся насаждением Отца, согласно св. сщмч. Игнатию Богоносцу^[22]. По свт. Епифанию Кипрскому, каждая из Поместных Церквей, как Невеста Христова, рождает чад во Христе, а еретические «церкви», как наложницы, являются бесчадными и бесплодными для Христа^[23].

Равночестный авторитет апостольского достоинства создал абсолютно естественным образом и имел абсолютно естественным следствием равночестность апостольских Поместных Церквей^[24]. Эта равночестность, вкупе со священными канонами, послужила впоследствии (когда она поколебалась) основанием для учреждения прав Церквей. Попытка латинского Запада утвердить примат папской власти на основании якобы имеющего место превосходства апостольского достоинства Петра (так называемого Петрова служения) над достоинством прочих апостолов встретила непримиримое противодействие прочих Церквей, настаивавших на равенстве апостольского достоинства.

1.1.1. Первенство чести

Местные Церкви митрополий Римской империи, в соответствии с древним обычаем, возникшим в постапостольский период и получившим в дальнейшем силу закона, приобрели преимущество кафедры и определенный авторитет и привилегии (преимущество чести) по отношению к более мелким второстепенным епископиям, создававшимся в процессе распространения Евангелия. Авторитет митрополичьей кафедры состоял, главным образом, в доверии епископов церковного округа к чистоте апостольской веры митрополии, то есть к чистоте ее свидетельства об Иисусе Христе. Во вторую очередь, привилегии заключались в председательстве на Соборах и проистекающих отсюда ответственности и обязанностях епископа митрополичьей кафедры во время епископских собраний епархии (либо для рукоположения епископов и суда над ними, либо для решения возникавших проблем и осуждения ересей).

Первенство чести – как определяют и подтверждают правила 34-е и 35-е свв. апостолов и 9-е Антиохийского Собора – предполагает и составляет так называемую митрополичью систему устройства Поместных Церквей. Эти священные правила определяют отношения между митрополитом одного епархиального Собора и его епископами в каждом церковном округе. Согласно 34-му апостольскому правилу, первый среди епископов епархиального Собора имеет преимущество чести и считается главой Собора, председательствует на нем и имеет административную власть^[25]. Прп. Никодим Святогорец, толкуя это правило, пишет: «Все епископы каждой митрополичьей области должны знать того, кто среди них первый, т. е. митрополита, и считать его своим главой»^[26]. Понятие «глава» должно пониматься с тем уточнением, что епископы добровольно признают первого среди них ради осуществления соборной связи друг с другом, ибо по епископскому и архиерейскому достоинству все епископы являются равными по отношению и к первому, и друг к другу. Каждый из епископов, согласно 34-му правилу, может с законным правом исполнять свои епископские обязанности внутри собственной области (рукополагать клириков и управлять местными церковными делами). Однако дела, выходящие за рамки компетенции епископа, которые правило называет «превышающими его власть» (например, хиротония или осуждение епископа, а также общие административные вопросы), должны решаться в согласии с мнением первого и суждением Собора епископов (37-е апостольское правило устанавливает, что собрания епископов епархии должны созываться дважды в год). Но и первый епископ, согласно 34-му апостольскому правилу, не должен делать ничего превышающего его власть без согласования со всеми епископами епархии. В подтверждение этого канонического предписания было принято 2-е правило Константинопольского Поместного Собора 394 года «Об Агапии и Вагадии епископах». Вагадий был низложен всего двумя епископами его епархии, что вызвало возражения, поскольку оба они искали епископства в одном и том же месте, в епископии Бостры^[27]. Предписание этого правила, получившего вселенский авторитет на II и VI Вселенских Соборах, заключается в том, что для низложения епископа должен при возможности созываться епархиальный Собор или в полном составе, или с большей частью членов Собора^[28].

Первенство чести часто понимают ошибочно, когда говорят о нем применительно к отношениям предстоятелей Православных Церквей между собой, как будто существуют более или менее высокие степени преимущества чести. Ошибочным, например, является высказывание: такой-то предстоятель превосходит другого по преимуществу чести. Правильное понимание преимущества чести, как ранее было сказано, заключается в выдающемся месте первого епископа Поместной Церкви по отношению к епископам его епархии, поскольку они признают за ним преимущество чести, то есть то, что он является их главой. Определить точный смысл термина «преимущество чести» (а следовательно, исключить его превратное понимание как многоступенчатой иерархии преимущества чести предстоятелей Церквей) помогает толкование 39-го правила Пято-Шестого Собора, относящегося к преимуществу чести Архиепископа Новой Юстинианы^[29]. Данное правило предписывает оставить нерушимыми права (то есть привилегии) Церкви Кипра в том объеме, в каком их предоставило ей правило Третьего Вселенского Собора после того, как Архиепископ Кипрский Иоанн удалился с острова вместе с епископами и народом при Юстиниане Ринотмите из-за варварских нашествий и переселился в область Геллеспонта. Правило предоставило Новому Юстинианополю (на Геллеспонте, где теперь находилась кафедра Архиепископа Кипрского) привилегию «иметь право [το δίκαιον] Константинополя». Возникает вопрос: как возможно, чтобы кафедра находившегося в гостях архиепископа имела «право Константинополя»? Что это за «право Константинополя», с которым была уравнена привилегия Нового Юстинианополя? Толкование правила дает этому следующее объяснение: как престол Константинополя имел преимущество чести по отношению к Ираклии и прочим митрополиям своей юрисдикции (именно в этом и заключается действительное значение данного термина), так и Новый Юстинианополь должен иметь преимущество чести по отношению к Кизику, и его митрополит приобретает право не только председательствовать над собственными кипрскими епископами и от них получать рукоположение, но в случае необходимости рукополагать и митрополита Кизического^[30].

Полностью согласуется с духом и буквой 34-го апостольского правила и 9-е правило Антиохийского Собора^[31], как отмечает в толковании этого правила прп. Никодим Святогорец: «Настоящее правило почти одинаково от 34-го апостольского и в выражениях, и по смыслу»^[32]. Целью этих правил является гармония в отношениях между епископами и Поместными Церквами, их согласие и единство во Христе.

Следствием 34-го апостольского правила является 35-е, которое определяет канонические наказания для совершающих рукоположения за пределами своих епархий и нарушающих таким образом права Церквей, в которых они действуют вопреки канонам^[33]. Согласно 35-му правилу, низлагается и епископ, который осуществит хиротонию вне пределов своей епархии (экстерриториальную), и рукоположенный им. За этим правилом, по толкованию прп. Никодима, стоит церковный принцип, согласно которому в одном и том же месте должен быть только один епископ: «Иначе (то есть в случае экстерриториальной хиротонии) в одном и том же месте одновременно оказывается два епископа или два митрополита, что противозаконно и запрещено 8-м правилом I Вселенского Собора и 12-м IV Вселенского Собора»^[34].

Этот основополагающий канонический принцип, запрещающий экстерриториальные действия епископов, нарушали во время гонений и арианских споров такие великие отцы церкви, как святители Афанасий Великий и Василий Великий. Они знали, что нарушают церковные правила, но вынуждены были действовать по икономии, чтобы ересь не наводнила Церковь. Однако, освободившись от ересей, Церковь сразу восстановила права Поместных Церквей и запретила экстерриториальные вторжения 2-м правилом II Вселенского Собора, которое гласит: «Областные епископы да не простирают своей власти на Церкви за пределами своей области и да не смешивают Церквей».