Сердце Гудвина

Глава 6

Сообщение от Гудвина я заметила, когда мама крикнула, что они ложатся, и попросила выключить в гостиной свет.

«Ты уже составила список желаний на жизнь?» – написал он. «Ты о чем?» – «Если хочешь, чтобы твоя жизнь имела смысл, нужно ее планировать».

Я улыбнулась.

«Издеваешься? Я понятия не имею, какую кофточку надеть завтра. Как можно загадывать на всю жизнь?» – «Так ты ничего не добьешься. Превратишься в броуновскую частицу и будешь бестолково метаться из стороны в сторону до самой старости».

Вот это заявление!

«Эй, чат-бот, ты в себе?» – «Я просто знаю, что так правильно». – «Значит, свой список ты уже составил?» – «Это было нетрудно». – «Поделишься?» – «Цель всей моей последующей жизни – забыть тебя». – «Если ты пытаешься меня троллить, то бесполезно. Я не стану мучиться от того, что какой-то мутный таинственный чел якобы страдает по мне». – «На этот счет иллюзий нет. Ты не из тех, кто склеивает осколки».

Мы с Ксюшей собирались стать журналистами. Она мечтала писать о знаменитостях, светских мероприятиях, скандалах и сплетнях, а я хотела заниматься расследованиями загадочных преступлений – таких, как показывают в кино.

Маленький провинциальный город долгие годы хранит свои тайны – и тут появляюсь я…

Мама уверяла, что в жизни так не бывает. В регионах коррупция, местечковость и криминал, а полиция расследует только то, что ей велят. Мама считала, что мне нужно повзрослеть и перестать воображать себя Нэнси Дрю.

Я с ней не спорила. Предстояло поступление в университет, а потом минимум четыре года учебы. Кто знает, чего мне захочется через четыре года?

– Рома говорит, чтобы кого-то расколоть, нужно найти его слабое место, – сказала Ксюша, когда мы уже в кроватях болтали по телефону перед сном.

– Потрясающе! Передай своему брату, что он гений! – со смехом отозвалась я. – Только человек с математическим складом ума мог додуматься до такого.

Ксюша прыснула.

– Нет, ну а что? Раз этот Гудвин шифруется, то его слабое место в том, что он боится, что ты узнаешь, кто он.

– Еще гениальнее! У вас это семейное? Круг замкнулся. Чтобы узнать, кто такой Гудвин, нужно узнать, кто такой Гудвин.

– Погоди. Давай рассуждать логически…

Ромкин хохот на заднем плане, последовавший за ее фразой, заставил нас обеих замолчать.

– Что ты ржешь? – накинулась на брата Ксюша, и до меня донеслись звуки их возни. – Если ты такой умный, сам скажи, что Алиске делать.

– А зачем что-то делать? – переводя дыхание, сказал Рома.

– Мы хотим узнать, кто это пишет, – ответила Ксюша.

– Для чего?

– Любопытно!

– Ну смотри… – Рома взял трубку и включил громкую связь.

– Это точно Тим! – перебивая его, крикнула Ксюша.

– Я согласен, – неожиданно поддержал ее Рома, – похоже на Рощина – отправил сообщение и стал ждать ответного хода.

– Типа он со мной так играет? Как в шахматы?

– Не думаю, что нарочно, это его стиль. Ты напиши ему напрямую, в его личный, официальный акк, что ты знаешь, что Гудвин – это он.

– А если не он?

– Ну не он так не он. Даже если засыплет тебя вопросами, просто не отвечай, и все.

– А давай я напишу? – вклинилась Ксюша. – Можно даже преподнести так, будто я его шантажирую. Типа: я знаю, что ты Гудвин, и если не хочешь, чтобы Алиска об этом узнала, приходи завтра к автошколе.

– Почему к автошколе?

– Там мало кто ходит и случайно вряд ли забредет. Впрочем, это не важно. Можно выбрать другое место.

– А если он ответит, что не понимает, о чем ты говоришь, и пошлет тебя?

– Может, и пошлет, а может, и нет. В случае чего скажем, что пошутили. Или поспорили, или просто поржем. Обставим как розыгрыш. Можно вообще всем подозреваемым написать. Кто у нас там еще? Ершов? Веня? Иннокентий, кстати, очень подходит на роль сексуального маньяка! – Ксюша расхохоталась.

– Хватит запугивать. Мы же решили, что это Тим.

– Вот вы неугомонные, – проворчал Рома, – давайте спать уже. Утро вечера мудренее.

Я попрощалась с ними и, распахнув окно, стала вспоминать, что вообще знаю о Тиме, кроме того, что он играет в шахматы, дружит с Матвеем и перевелся к нам из школы в соседнем районе. Из троих детей в семье он самый младший. На единственной фотографии в аккаунте в ВК худенький пятнадцатилетний Тим был со старшими братьями, довольно взрослыми, но такими же длинноволосыми, как он сейчас, парнями. Еще я знала, что он старательно учился и ходил к Аксенову в маткружок. Впрочем, ашки почти все ходили в этот кружок. На этом мои знания о нем заканчивались.

– Быстро просыпайся! – Ксюша влетела в комнату. – Я тебе пишу-пишу!

– А что случилось? – Я нашарила под подушкой телефон. – Сегодня же суббота.

– Да! И уже десять.

С кухни доносился гул кофемашины, смех тети Ларисы, пахло овсяной кашей. Ксюша надела голубые джинсы с вышитыми розовыми цветами на бедрах и белую блузку.

Я напрягла память.

– Разве мы о чем-то договаривались?

– Ты нет, а я уже забила стрелку. Скорее вставай, если хочешь успеть накраситься.

– Какую стрелку? С кем?

Окно всю ночь оставалось открытым, и из него доносились звуки утренней жизни. Ксюша захлопнула створку.

– С Гудвином!

Я резко села, волосы, рассыпавшись, закрыли Ксюшу от меня.

– Как с Гудвином?

– А вот так! – Она загадочно посмотрела. – Вчера попрощалась с тобой, сразу и написала. Как договаривались.

– Кому написала? Что?

– Я написала: «Я знаю, что ты Гудвин, и, если не хочешь, чтобы и Алиска об этом узнала, приходи завтра в одиннадцать к автошколе».

– И что Тим? – Кое-как справившись с волосами, я открыла себе обзор.

Подруга стояла передо мной, скрестив руки на груди и хитро улыбаясь. Свежая, довольная, полная горячего энтузиазма.

– Ответил, что не понимает, о чем речь.

– Еще бы! Так он тебе и сознался. Это вообще глупая идея, Ксюш, не стоило ничего писать, не поговорив со мной.

– Так мы же поговорили!

– Но я не сказала «да»!

– Но ты и «нет» не сказала.

Спорить было бесполезно.

– И как же тебе удалось его расколоть?

– Его? Никак, – Ксюша легкомысленно повела плечом. – Просто я написала то же самое Вене и Ершову. Мы же и их кандидатуры рассматриваем. Веня до сих пор не прочитал, а Ершов, ничего не спрашивая и не отнекиваясь, сразу согласился. Прикинь? Значит, Гудвин – это он.

Она смотрела на меня с видом победителя.

– Обалдела?! – Я окончательно проснулась. – Зачем ты написала Ершову?!

– Иногда спонтанные решения оказываются самыми лучшими.

– Никакое это не решение! – Я разозлилась. – Ты поставила меня в идиотское положение!

– Ничего подобного. Я же буду с ним встречаться.

– Тогда зачем ты разбудила меня?

– Как зачем? – Ксюша удивленно вытаращилась. – Ты отпустишь меня одну на такое опасное дело?! Спрячешься и просто понаблюдаешь. Сфоткаешь. Вдруг он захочет от меня избавиться? – добавила она со смехом.

– Да ну тебя! Парни и так считают, что мы дуры, а теперь точно убедятся, что это правда.

– И что? Какая нам разница? Через пару месяцев мы с ними попрощаемся и, может, никогда больше не увидим. А если не выясним, кто такой Гудвин, то так и промучаемся в догадках всю оставшуюся жизнь.

Ксюша осталась поджидать Ершова на дорожке, ведущей на территорию школы, а я спряталась на стоянке за учебными машинами автошколы, там стояло около десятка старых «Жигулей». Здесь была большая асфальтированная, расчерченная белыми полосами и стрелками дорожной разметки площадка, в левом углу которой стояло двухэтажное кирпичное здание, а в правом – навалена куча серо-черных покрышек. Школа не работала уже три или четыре года.

Пока я в спешке завтракала, собиралась и летела на место встречи, времени подумать совсем не было. Но Ершов задерживался, и я, сидя в засаде, вдруг поняла, что если он сейчас сознается, то я не знаю, что делать дальше с этой информацией. Как реагировать? Конспиратор из меня никакой, да и актер тоже, так что притворяться не получится. Я начну бояться и избегать его. Так уж получалось, что Тим в роли Гудвина представлялся мне романтичным, а Ершов пугающим.

«Он не придет», – написала я Ксюше, спустя десять минут после назначенного Ершову срока. Подруга не ответила, но буквально через две минуты на дорожке, ведущей к автошколе, появился неспешно вышагивающий Ершов – руки в карманах синих джинсов, походка развязная. Заметив Ксюшу, он широко заулыбался. Подошел и, не вынимая рук из карманов, подался вперед, словно собирался ее обнять, но всего лишь что-то тихо сказал. Ксюша отшатнулась и выставила перед собой руку, будто фея Вилл, пытающаяся вызвать защитное заклинание.

На Ершове была зеленая клетчатая рубашка с закатанными до локтя рукавами, на запястьях болтались кожаные браслеты, а на шее какие-то шнурки, словно кто-то держал его на привязи, но он перегрыз веревки и убежал. Стоял он, чуть покачиваясь, и вызывающе оглядывал Ксюшу с ног до головы. До меня доносился только гул негромких голосов.

На капот машины, за которой я пряталась, заскочила серая пушистая кошка, потопталась и перепрыгнула на крышу. Толстенькая, ухоженная, домашняя, она улеглась и, довольно щурясь, призывно заурчала.

Я отвлеклась на нее, а когда снова посмотрела на Ксюшу и Ершова, около них словно из-под земли вырос Тим: серая толстовка и спортивные штаны, волосы собраны в хвост. Откуда он там взялся и почему, оставалось только гадать.

Тим озадаченно хмурился, Ершов что-то ему сказал, и они оба вопросительно посмотрели на Ксюшу. Та, пожав плечами, показала зажатый в руке телефон.

Внезапно кошка, вздыбившись, вскочила, и в ту же секунду чья-то ладонь крепко зажала мне рот. Не в силах ни пикнуть, ни вздохнуть, я учуяла знакомый запах «Пако Рабанн». Заставив пригнуться, Мартов потянул меня вниз.

– С ума сошел?! – сквозь зубы прорычала я, когда, сидя на корточках, мы оказались лицом к лицу. – Какого черта ты здесь делаешь?

– Погулять вышел, – невозмутимо отозвался он.

– Зачем ты на меня напал?

– Я не нападал.

– Тогда как это понимать?

– Не хотел, чтобы ты расшумелась. – Он смотрел так, словно подкрадываться и хватать человека в порядке вещей. – Рома сказал, что вы затеяли глупость, просил подстраховать.

– Мы и сами нормально справляемся, – разозлилась я. – Ничего опасного. У нас, может, свидание. Чего сразу лезть?

– Любопытный формат свидания.

– Слушай, Мартов, тебе не кажется, что ты обнаглел?

– Нет.

– А мне кажется! Все, уходи! Некогда с тобой тут сидеть.

– Зачем вам Рощин и Ершов?

– Я тебя очень прошу, давай потом поговорим.

– Это из-за того анонима? Вы думаете, что это кто-то из них?

– Просто хотели проверить, – призналась я.

Мартов понимающе покачал головой.

– А почему сразу двое? Очная ставка?

– Нет никакой ставки. Я не знаю, как это получилось. Можешь просто не мешать?

Поднявшись, я осторожно выглянула из-за машины и, не сдержавшись, выругалась в голос:

– Блин! Все из-за тебя!

Ксюши, Тима и Ершова на прежнем месте не было. Слегка пригибаясь, я перебежала к первой машине в ряду, но и оттуда никого не увидела.

Мартов вышел и, не прячась, направился в сторону дорожки. Обернулся и махнул мне рукой. Я подошла. Вдалеке маячили спины уходящих ребят.

– Пойдем за ними! – предложил Кирилл, словно мы были заодно.

– Если подставишь меня, мы поссоримся, – предупредила я.

– Хорошо, – охотно согласился он, и мы, стараясь держаться в тени зелени, последовали за ребятами.

Шли они быстро, по-деловому. Мимо пятиэтажек, школьного двора и спортивной площадки. Оборачиваться никому и в голову не приходило, поэтому мы с Мартовым не особенно скрывались, но держались на значительном расстоянии.

– Мы договорились с Ершовым, – на ходу пояснила я, – а Рощин сам пришел. Ну или Ксюша не все мне рассказала. Хотели просто вынудить его сознаться.

– Если тебе пишет Ершов, то лучше с ним поговорю я.

– Кирилл, – я строго на него посмотрела, – прошлый раз мы поссорились именно из-за этого.

– Ладно, понял! – Он замолчал и, пока я сама не заговорила, ни о чем не спрашивал.

Мы вышли на улицу с оживленным автомобильным движением. Белая блузка Ксюши мелькала метрах в двухстах от нас, норовя вот-вот затеряться в скоплении людей на автобусной остановке.

– Знаешь, что меня беспокоит? – поделилась я своими переживаниями с Кириллом. – Что ни о чем подобном мы не договаривались. Это Ксюшин экспромт. А когда она затевает что-нибудь в одиночку, то ничем хорошим это не заканчивается.

– Может, тогда догоним их и спросим, куда они идут? – предложил Кирилл.

Здравая мысль, но бесполезная. Троица дошла до местного кафе «Сто пятьсот» и скрылась там.

– Что дальше? – спросил Мартов, притормаживая около кафе.

– Сейчас появится ясность. – Я достала телефон. – Ксюша напишет из туалета. Я ее знаю.

И действительно спустя пару минут она написала. Однако ясности ничуть не прибавилось.

«Я с Рощиным и Ершовым в «Сто пятьсот». Когда освобожусь, позвоню».

– Вот и хорошо, – обрадовался Мартов, – все в порядке. Она позвонит. А мы можем пока в кино сходить или на электросамокатах погонять.

Я не знала, как поступить. После Ксюшиного сообщения и впрямь стоило расслабиться, но мы так упорно шли за ними, и я уже приготовилась к чему-то важному, что просто так уйти показалось мне странным. Снова открыв телефон, я собиралась написать подруге, что пойду гулять с Кириллом, как вдруг на пустой аватарке Гудвина загорелся зеленый кружок «онлайн», и меня осенило. «У меня важный вопрос». – «Давай», – на удивление быстро откликнулся он. «Представь, что ты плывешь по морю в лодке. Вдруг она начинает тонуть, и ты оказываешься в воде среди акул. Что делать, чтобы спастись от них?» – «Это шутка?» – «Это задачка на сообразительность», – ответила я и, пока он набирал ответное сообщение, поспешила в кафе.

– Что случилось? – окликнул меня Мартов.

– Гудвин объявился, – бросила на ходу я, – если он здесь, то сейчас попадется с поличным.

– С тобой пойти?

– Жди здесь. А если побежит, хватай и держи.

В кафе было столиков пятнадцать. И все от самого входа как на ладони. Наших я увидела сразу. Ксюша задумчиво разглядывала меню, Тим и Ершов сидели в телефонах. В два шага я подлетела к ним и потребовала без лишних объяснений:

– Покажите телефоны!

Парни уставились на меня как на ненормальную.

– Пожалуйста! Это очень важно. То, что у вас там прямо сейчас.

– Привет, Серова! – Ершов расплылся в широченной улыбке. – Ты такая внезапная, что у меня аж дух захватило.

Телефон он положил экраном вниз.

– А что случилось? – Показывать свой мобильник, зажатый в широкой ладони, Тим тоже не торопился.

– Я тебя очень прошу, – ответив на его недоуменный взгляд, я попыталась вложить в свой как можно больше тепла. – Я посмотрю и никому ничего не скажу. Честно.

– Даже мне? – неуместно вставила Ксюша, но Тим продолжал смотреть так, словно готов вот-вот согласиться.

– Что ты ищешь, Алиса? – Ершов отвлек меня. – Порнуху?

– Это единственное, что есть у тебя в телефоне? – Под прицелом его острого взгляда я почувствовала себя неуютно.

– Ладно, – неожиданно согласился он, – покажу все, что попросишь, но с тебя поцелуй.

– На таких условиях я тоже готов! – Тим мило улыбнулся.

– Какая удачная сделка! – немедленно оживилась Ксюша.

Если целоваться нужно было бы только с Тимом, я не раздумывала бы. Однако от мысли о поцелуе с Ершовым по спине пробежали мурашки. Тот сидел, откинувшись на спинку стула в нарочито развязной позе, и сиял, наблюдая за моим замешательством.

– Вы уже определились с выбором? – К нам подошел парень-официант.

– Она не может выбрать, с кого начать, – сострил Ершов.

– Что? – не понял официант.

– Принесите нам апельсиновый сок, черный чай с лимоном, два шоколадных мороженых и вишневый пирог, – затараторила Ксюша, к моему облегчению разряжая напряженность момента. – Алиса, ты будешь что-нибудь?

– А кого-нибудь? – добавил Ершов.

Так нагло в школе он себя не вел. И я очень пожалела, что Мартов остался на улице. При нем ни о каких поцелуях они не заикнулись бы.

– Я не есть сюда пришла.

Парни громко рассмеялись, и я поняла: чем дальше, тем мое положение становится глупее.

– Короче, покажите, что там у вас, а с поцелуями потом разберемся! – Ксюша протянула одну руку Тиму, а другую Ершову, предлагая передать ей телефоны.

– Никаких потом! – Ершов недвусмысленно поманил меня рукой. – Иди-ка сюда!

– Тебя Мартов убьет, – пригрозила я.

– Все. Ладно. Садись с нами, – Ксюша вскочила, поставила передо мной стул и, наклонившись к уху, прошептала: – Сейчас расколем их, не переживай.

Воспользовавшись моментом, я отвела ее в сторону.

– И почему Тим тоже пришел?

– Лучше скажи, зачем тебе их телефоны?

Она покосилась в сторону парней, которые смотрели на нас.

– Прямо перед тем как я сюда вошла, мне писал Гудвин. Уверена, у одного из них открыта наша переписка.

– Покажи, что там.

– Да ничего особенного. Хотела только проверить…

Я взглянула на наши сообщения и замерла в недоумении.

«Твоя задачка на сообразительность очень легкая. Чтобы спастись от акул, нужно перестать себе их представлять», – ответил Гудвин пять минут назад.

Но при мне ни Тим, ни Ершов совершенно точно ничего не писали.

– Что? – встревожилась Ксюша.

Я сникла.

– Мы облажались. Это не они.

Глава 7

Продолжать ломать комедию было глупо, и мы попросту сбежали. Быстро вышли из кафе и, пока парни не опомнились, скрылись во дворах. Мартов собирался идти за нами, но пришлось прогнать и его.

Оказалось, что Ершов воспринял Ксюшино сообщение как приглашение на свидание, а Тим пришел потому, что, назначив встречу, она ее не отменила.

Сочинив отмазку, что вызвала их обоих по сверхважному делу, Ксюша пообещала рассказать им обо всем в кафе, но ничего не придумала, потому после моего феерического появления охотно свалила вместе со мной.

Мы опасались, что парни разозлятся и потребуют объяснений. Однако все ограничилось лаконичным сообщением Ершова, адресованным мне: «Другого от вас никто и не ждал. Динамщицы».

Каждую субботу наши родители устраивали посиделки. Готовили или заказывали что-нибудь вкусное, накрывали большой стол – обязательный, неизменный ритуал, нарушавшийся лишь во время отпусков, выездных мероприятий или болезни.

Чаще всего субботы проходили в нашей квартире, потому что комната у нас двадцать пять квадратных метров, а у Михайловых – двадцать.

Родители сначала обсуждали события, произошедшие на неделе: рабочие или бытовые вроде сломавшейся стиральной машины, портящейся из-за уличной соли обуви, забившегося мусоропровода или сокращения парковочных мест во дворе. Потом немного дискутировали на тему политики и общемировых новостей, а после плавно переходили к развлекательной части программы: играли в настольные игры, пели караоке, иногда даже могли устроить танцы.

Когда мы с Ксюшей и Ромой были маленькими, то с огромным удовольствием участвовали в этих вечерах, но, чуть повзрослев, одновременно вдруг решили, что это скучно. Разговоры казались нудными, «забавные» истории несмешными, словечки устаревшими. Родители нелепо дурачились и заставляли нас петь древние глупые песни. Играть с ними уже неприкольно, а танцевать стыдно.

Отсидев за ужином официальные сорок минут, мы уходили в другую квартиру и развлекались сами. Резались в приставку, смотрели ужастики в темной комнате или блогеров на «Ютубе», громко врубали музыку, устраивали костюмированные фотосессии, дружно лазили по страницам одноклассников, оставляя в комментариях приколы.

Однако к одиннадцатому классу наше неприятие взрослых немного улеглось. Мы дольше задерживались за столом и порой даже вели разговоры. Ромка обожал вступать в пространные дискуссии о роли искусственного интеллекта в будущем. Ксюша с удовольствием слушала байки моего папы, как его обсчитали в магазине, остановили полицейские или как он обедал в ресторане с видом на «Москва-Сити». Мне же просто нравилось, что мы собираемся все вместе и нам весело.

Оставшуюся часть дня после неудачной «охоты» на Гудвина мы с Ксюшей примерно помогали по хозяйству: сходили в магазин, перегладили гору белья, помыли полы в ее квартире и начистили к вечеру большую кастрюлю картошки.

Казалось, что эти важные взрослые дела сглаживают наши глупые детские поступки. К вечеру мы совершенно успокоились и, вспоминая утреннюю вылазку, лишь смеялись, не испытывая ни раскаяния, ни стыда.

На ужин мама запекла рыбу с картошкой, а тетя Лариса с Альбиной, Роминой мамой, наделали салатов, дядя Сережа принес из ресторана запеченные мидии, а папа отвечал за белое вино.

Взрослые, как всегда, без умолку разговаривали, словно давно не виделись и за это время с ними успело произойти множество событий, обсуждали отпуск, планы на лето и Ромкино поступление, потому что никто не хотел, чтобы он загремел в армию. Однако Роме эта тема не нравилась. Сначала он демонстративно переписывался в телефоне, отвечая на вопросы односложным «Угу» или «Нет», а потом и вовсе объявил, что у него дела, пожелал всем хорошего вечера и ушел к себе.

– Кажется, мы переборщили, – сказал мой папа, когда дверь за Ромой захлопнулась.

– Нормально, – отмахнулся дядя Сережа, – пусть не расслабляется.

– Он не расслабляется, – вступилась за брата Ксюша, – Рома хорошо учится, чего вы на него накинулись?

– Мы не накинулись, а пытаемся объяснить, что сейчас очень ответственное время, – сказала Альбина, – и он должен приложить максимум усилий, чтобы поступить на хорошую специальность.

– Все и так это понимают. Зачем по сто раз человеку мозги промывать и портить вечер? – Ксюша восприняла случившееся так, будто речь шла о ней. – Нам в школе на каждом уроке об этом талдычат, расслабишься тут.

– Ксюш, – дядя Сережа посмотрел на нее с осуждением, – вы с Алисой девочки, и для вас это не так важно.

– Что это? – воинственно отозвалась та.

– Папа хотел сказать, – вступилась с пояснениями тетя Лариса, – что для женщины главное в жизни семья.

– Вы это о чем? Что за древняя дичь? – продолжала отбиваться Ксюша. – К вашему сведению, уже давно все равны. Многие женщины достигают гораздо большего успеха, чем мужчины, и зарабатывают лучше!

– Речь же не о возможностях. – Моя мама попыталась сгладить нарастающее напряжение. – Мы говорим о природе, понимаешь? Издревле мужчины – охотники, женщины – хранительницы очага. Это заложено на генетическом уровне, и спорить с этим бессмысленно.

– До тех пор, пока мужчины не научились рожать детей, – хохотнул мой папа. – Я, кстати, был бы не прочь стать хранителем очага.

– Сходи, пожалуйста, позови его, – понизив голос, попросила меня тетя Лариса, – скажи, что мы больше не будем.

Охотно сбежав от бессмысленного спора, я отправилась к Михайловым и наткнулась на Рому прямо в коридоре.

– Ты куда?

– Скоро прид., – Он торопливо сунул ноги в кроссовки.

– Тебя там зовут обратно и обещают, что докапываться больше не будут.

– У меня правда дела.

– Расскажешь? – Я помогла ему найти ключи на полочке и, сунув в руку, шутливо пригрозила: – Только попробуй не рассказать.

Но Рома отмахнулся от меня и выскочил за дверь.

– Вы с Мартовым? – крикнула я ему вслед, и мой голос разлетелся эхом по подъезду.

Рома не ответил. Возвращаться я не торопилась. Отправилась на кухню и, включив чайник, решила переждать, пока не сменится тема общего разговора.

Открыла телефон и принялась бездумно листать ленту новостей в ВК, пока не наткнулась на пост в неофициальном школьном паблике со странным названием «Не ори на меня капсом». Создатели его окончили школу семь лет назад, но с того времени количество участников в нем перевалило за тысячу. К этому посту было прикреплено несколько скринов: интимная переписка Проскурина и Ники Сазоновой, нюдсы Марго, отправленные Лу, шутливый треп Матвея и Степы, где они называют наш класс дном, признание Росса Тиму о том, что он украл телефон Гагариной, обсуждение Лу и Проскурина, как они вымогали деньги у пацанов из девятого, а в довершение всего скриншот нашей с Ксюшей переписки годичной давности, где мы обсуждаем парней. Глупый, бестолковый и ничего не значащий диалог, какие бывают у всех. Кто бы с кем замутил, кто на кого посмотрел, у кого какие уши, нос, взгляд, голос. Кто как стрижется, какие шмотки носит, как разговаривает, смеется, чешется, шутит, у кого ноги ровные, а у кого нет, кто подкачанный, а кто дохлый… Детское, стыдное, унизительное. Переписка двух малолетних, гормонально активных дурочек, выдумывающих мемные фразы, ржущих над всем подряд и перманентно влюбленных во все, что хоть сколько-нибудь способно разбудить фантазию.

Кто-то взломал все наши аккаунты и хорошенько покопался в грязном белье чуть ли не каждого. Еще не до конца осознавая, что чувствую, я кинулась за Ксюшей и, вытащив из пыла продолжающегося спора, силой затолкала в их квартиру. Несколько минут, стоя в коридоре с телефоном в руках, она изучала содержимое поста, потом философски резюмировала:

– Мы с тобой ничего плохого ни о ком не сказали. И вообще, почему парням не стыдно обсуждать девчонок, а мы должны переживать по этому поводу? Тем более про нас и так все всё знают.

– Что знают? – не поняла я.

– Ну что мы такие… глупые.

– Я не глупая.

– Не важно, – запросто отмахнулась она, – это мы с тобой понимаем. Ну и Ромка, и, возможно, Мартов. Если ты умный, то должен отвечать за свои слова, поступки, действия. А с глупых какой спрос? Это же очень удобно, Алис, неужели ты еще не поняла? Глупым все прощают.

– Хорошо! – Слова Ксюши прозвучали убедительно. – Тогда как поступим? Сделаем вид, что ничего не произошло и в нашей переписке нет ничего стыдного?

– Так сделали бы умные. – Она улыбнулась. – А глупые должны все отрицать и тем самым еще сильнее привлекать к себе внимание.

– Нет уж! Я не хочу привлекать к себе внимание подобным образом. Вполне достаточно того, что есть.

– Ладно, – милостиво согласилась Ксюша, – сделаем вид, что мы глупые, но поступим как умные.

Мы обнялись. Из соседней квартиры доносилась громкая музыка и оживленные голоса. Родители перешли к фазе активного веселья. На улице тоже кто-то громко разговаривал, тявкала собака, взвизгивали и смеялись дети.

– Мне это не нравится, Ксюш, – тихо проговорила я ей в плечо.

– Ясное дело, никому не нравится.

– Нет, не так, как всем! – Я замолчала, надеясь, что она поймет без объяснений.

И она поняла. Резко отстранившись, положила руки мне на плечи и легонько встряхнула.

– А мне знаешь что не нравится? Что в последние дни ты слишком часто думаешь и говоришь о том, о чем не должна.

В ее огромных серо-зеленых глазах я увидела свое отражение.

– Я же не специально. Очень стараюсь ни на чем не фокусироваться, но оно лезет само.

– Это весна и авитаминоз!

– Возможно.

– Экзамены и нервы.

– Да, скорей всего.

– Тебе нужны положительные эмоции.

– Еще как нужны!

Быстро поцеловав меня в лоб, она прошла в комнату, которую, несмотря на половые различия, им приходилось делить с Ромой, и со вздохом присела на край своей кровати.

– Короче! Предлагаю не загоняться. Вон Толоконниковой еще хуже.

– Шутишь? – Я опустилась рядом. – Да Марго бы и сама свои нюдсы в общую группу запостила, если бы не боялась, что Лу ее бросит.

– Это точно. Новость так себе. С учетом того, как она одевается, ее сиськи не видел только слепой.

– Да и секстинг Проскурина и Ники фигня. Они же встречаются. Тупо кринж, не более. Кстати, про то, что они с Лу развели девятиклашек на деньги, все в курсе, какой смысл это сливать? И про телефон Гагариной тоже. Степа ведь его потом вернул! – Я задумалась. – Действительно, по большому счету этот вброс – пустышка. Похоже, кто-то из мелких недоделанных хакеров развлекается.

– Тогда наши его найдут и оторвут голову.

– Может, нужно сообщить в техподдержку о взломе?

– Просто поменяем пароль.

В прихожей хлопнула дверь, и мы замерли. Быстрыми шагами кто-то прошел по коридору, послышался щелчок дверной ручки.

– Ромка, – сразу определила сестра.

Мы переглянулись и, не сговариваясь, бросились за ним в спальню Альбины. Присев на корточки перед комодом, Рома выдвинул нижний ящик и достал оттуда упаковку бумажных платков.

– Зачем они тебе? – удивилась Ксюша. – Парни не пользуются носовыми платками.

– Да? – Рома смерил ее недоверчивым взглядом. – По-твоему, они сморкаются в рукав рубашки?

– У тебя нет соплей, – не унималась Ксюша. – Давай колись, что ты затеял.

Шутливо вытолкав нас из комнаты, Рома принял загадочный вид.

– Это не для меня.

– Тебя кто-то ждет внизу?

Он кивнул и поспешил к выходу.

– Бли-и-ин, – догадалась Ксюша, – ты с кем-то гуляешь? Давай говори, с кем! Мы ее знаем?

Рома неопределенно передернул плечами, и Ксюша крепко схватила его за локоть.

– Быстро говори, а то мы пойдем с тобой. Ты же не хочешь, чтобы мы пошли с тобой?

– Ну, допустим, с Жанной, – нехотя признался он.

– Что? – ахнули мы с Ксюшей в один голос. – С Носовой?

Вместо ответа он отцепил Ксюшины пальцы и юркнул за дверь. Ксюша попыталась кинуться за ним, но я ее удержала.

– Пусть гуляет с кем хочет.

– Но это же Носова! Она же тю-тю, – Ксюша покрутила у виска.

– Мы с тобой тоже тю-тю, – засмеялась я. – Пойдем есть торт!

– А мы влезем в платья для выпускного?

– Влезем, потому что мы их еще не купили.

Родители готовились ко сну. Мама принимала душ, папа складывал стол. Балкон в комнате был открыт, и теплый ветерок с улицы приятно разгонял духоту и запахи еды.

Май всегда казался мне упоительным, сказочным, невероятным. В мае я чувствовала себя счастливой и влюбленной еще больше, чем обычно. Во всё и во всех! В чернично-кремовое небо, в пепельно-голубые облака, плывущие над крышами домов. В теплые желтые окошки квартир и их обитателей. В компании, гуляющие во дворе, в музыку, доносящуюся со всех сторон, в скрип качелей и шуршание колес машин.

И все же в этом году что-то пошло не так. Нет, май оставался прежним, однако со мной происходило нечто непривычное. Возможно, мне и правда не хватало витаминов или гормонов радости, но тревожное звучание надвигающейся опасности нарастало, и его становилось все сложнее игнорировать.

Красное платье, Гудвин, взломанный аккаунт, привидевшийся в метро Розовый Фламинго – при воспоминании об этом в животе трепетал неприятный холодок, и сознание с непозволительной вольностью вразнобой подсовывало эпизоды-намеки, о которых я усиленно пыталась не думать.

Черный мусорный пакет, принесенный ветром к моим ногам по дороге в школу. Бордовая лужа от разбитой бутылки вина, попавшееся во время приготовления завтрака тухлое яйцо. Новенькая наклейка в лифте: «Будьте внимательны и осторожны!»

Я вполне могла допустить, что так выражается страх надвигающихся экзаменов, подсознательное сопротивление переменам или взросление, и я с удовольствием приняла бы данное объяснение своего состояния, если бы не была совершенно точно уверена, что дело в другом. Уже более полугода я не сталкивалась ни с чем серьезнее разговаривающего со мной телевизора и невинных бытовых сигналов вроде порвавшегося чайного пакетика, рекламного звонка или найденной на улице перчатки. Телевизор время от времени просто вел со мной диалог, либо поддерживая, либо опровергая мои мысли. Стоило, например, подумать, что соседи за стенкой слишком бурно ссорятся, как из гостиной, где папа, развалившись в кресле, «приходил в себя» после работы, доносился голос киношного героя: «Какое тебе дело? Да пусть хоть поубивают друг друга! Это их собственный выбор». А если я искала в шкафу вещь, он мог дать подсказку: «Начнешь всем все раздавать, у тебя ничего не останется», и я тут же вспоминала, что дала поносить ее Ксюше. А бывало советовал: «Поздно не ложись», «Просто загугли», «Оставь это до завтра».