Жаль. Потому что в жизни должна быть логика. Одинокие наркоманы, ненавидящие всех и вся, должны дохнуть в авариях, а молодые и удачные в любви, оставившие ради них свой дом среди ночи должны жить дальше…

(…)

Нет ничего хуже, чем любить кого-то, кто никогда не перестанет тебя разочаровывать.

Доктор Грегори Хаус

Массивное магматическое образование неправильной, но более вытянутой, устремлённой вверх – к небу формы, возвышалось над просторным полем, где мирно колосилась трава, над которой пролетал игривый ветерок. Где-то близ этих вершин шуршал горный ручей – частый гость этих мест в такое время года – весной, в момент, когда образованные снежные шапки на вершинах начинают таять, превращаясь в водные потоки. То ли природа так решила поступить, то ли неведомая весьма умелая рука потрудилась, но на теле каменного гиганта – огромной горы, младшие братья которой опираются о него, были высечены большие каналы, почти что рядом с небольшими путями, некоторые из которых уже остались в разрушенном состоянии под иногда образующимися камнепадами, как и некоторые площадки, близ коих есть пещеры. Да, на удивление эта гора, что смотрит в сторону чаще голубого небосвода, по коему мирно проплывают облака, изредка лишь превращающиеся в грозовые тучи, может быть за счёт редкой сейсмической активности или по иной мистической причине, имеет на своей поверхности не мало «дыр», сравнительно не малой глубины.

Но чем выше поднимается взгляд пролетающих иногда орлов, что свили на соседних возвышенностях свои гнёзда, откуда вся их семья и подрастающие птенцы, также гордо, как их отцы смотрят на мир сверху вниз, тем больше можно увидеть весьма странные по своей форме и характеру образования пещеры. Стены тех, что находятся практически на большой высоте, словно специально высечены и отшлифованы с применением различных инструментов, а если приглядеться, то уж вовсе внутри можно заметить некоторые предметы, свойственные для использования только одной цивилизации. Да, многие возможно действительно сочли бы, что здесь проживает представитель расы людей, смотря на раскладной стул, небольшой деревянный стол, чайник, небольшое место для костра, на специальных держателях над которым висит малый чан, а его старший собрат отодвинут куда-то к стене, рядом со шкафчиком, где находятся прочие предметы, но это было бы ошибкой, причём весьма грубой.

Однако, одно верно – эта пещера действительна была населённой. И словно в доказательство сему утверждению из пещеры показывается стройная фигура обитателя этой магматической глубины. Он обладает теми же четырьмя конечностями – двумя руками и двумя ногами, туловищем, плечами, соответственно и горлом, с горизонтально несколько вытянутой головой, редкими, но покрывающими голову волосами, высоким лбом, маленькими округлыми глазами, длинным, но отчасти орлиным носом, невероятно пышными усами, что переходили в бакенбарды и грубым подбородком. Физически он был слажен средне, нельзя было судить о его нечеловеческой силе или чёрствой слабости, но ясно было, что природа явно не обидела его в этом плане. Но судя по его взгляду, суровому выражению лица, впалым щекам, выделяющимся скулам, опущенным под весом пережитого бровям и векам, что постоянно находились в напряжении подобно штангистам, поднимающим большие массы, а ещё смотря на его умелые руки и всё, что он здесь породил можно было догадаться, что природа явно не поскупилась в плане его ума, находчивости и одарила замечательным мышлением.

Выйдя на воздух и поправляя лёгкий прикид – тёмно-жёлтую рубашку с завёрнутыми по локти рукавами и брюками с подтяжками, низ которых, вместе с брючной тесьмой находиться поверх коричневых приплюснутых оксфордов, в отличие от их заострённых типов. Он стоял практически на краю выходящей из пещеры площадки, скрестив руки на груди и глубоко вдыхая воздух. Зоркий взгляд охватывал просторные поля, поселения, маленькие домики или небольшие постройки, что служили разве что редким хозяевам или стражам полей. Иногда там пролетали небольшие птицы, что отсюда казались маленькими точками, а порой пробегали собаки, но быстро терялись в толще высокой травы или цветов, если говорить о более близких к горе полях, не принадлежавшие пока никому, в отличие от тех, где неугомонные люди старались получить всё более богатый урожай от хлопка, пшеницы или иных культур.

Чем дальше устремлялся взгляд, тем больше лёгкая пелена тумана застилала взгляд в это утреннее время и только редко пролетающие с громким кличем орлы, могли заставить сменить фокус зоркого взгляда. Время шло незаметно и невероятно быстро, казалось, что за простым наблюдением житель пещеры проводил лишь пару минут, хотя на самом деле могли пройти часы. Но на сей раз ситуация отнюдь не повторилась, ибо такой его покой и даже не сколько глубокие думы, а просто процесс наслаждения этой тишиной, его собственным маленьким миром, нарушил посетитель. Из пещеры показалась невысокая фигура тощего мальчика лет двенадцати, что, протирая глаза, пару раз зевнув и растянувшись вышел на площадку.

Обитатель гор стоял на большой высоте и смотрел в даль

Этим своим шумом он конечно же заставил обратить на него внимание, что был вынужден сделать наблюдатель.

– Доброе утро, – протягивая произнёс мальчишка, наконец открыв свои большие глаза и прогладив русые волосы.

– Доброе, – буркнул мужчина грубым голосом.

– Как отдохнули? – посмотрев прямо на наблюдателя спрашивал юнец.

– Спасибо, – также холодно отвечал мужчина, но уже опустив руки и заломив их за спиной, всем своим видом давая знать, что не желает общаться.

Мальчик, кажется, понял такой жест и поэтому не решился ничего спросить вновь, продолжая стоять в той же позе, только на секунду посмотрев на природу. Простояв так какое-то время юнец, понял, что больше слов от жителя пещеры ему не добиться, поэтому вновь отправился в пучину магматического глубины, дабы сменить ночную одежду. Так, мужчина вновь получил возможность остаться в покое, но сменить состояние столь быстро было невозможно, это было равносильно тому, как резко пробудиться и вновь вернуться к просмотру увлекательного сна.

Размышления мужчины уже улетучились и мысли отошли вместе с мальчиком, который совсем скоро опять появился из пещеры, но теперь в более полной экипировке или точнее в специальной для альпиниста одежде. И да, действительно этот молодой человек был самым настоящим альпинистом, пусть даже начинающим. Он поставил себе целью покорить эту гору, о чём весь вечер вчера рассказывал мужчине, практически прожужжав ему все уши, так скоро привыкшие к полному покою. Возможно поэтому он хотел, чтобы скорее этот маленький искатель приключений исчез из поля его зрения и скорее по этой причине он даже не хотел общаться. Но не стоит полагать, что такие причины возникали исключительно из-за чёрствости этого жителя пещер, ведь они вызывали у него не самые лучшие воспоминания.

– Вы идёте? – резко прервал ход мыслей мальчик, из-за чего на лице мужчины на секунду проявился оскал.

– А ты разве не уходишь? – спросил, пересилив себя мужчина и наконец повернувшись к мальчику.

– Ну, я думал, что мы сначала позавтракаем, а потом я смогу продолжить своё приключение, – ответил светящимся голосом юнец.

То ли мужчине так казалось, то ли это было на самом деле, но этот надоедливый сорванец с этой кубической головой, неправильными узкими глазами, огромным носом и гигантской улыбкой, тонким, чуть ли не почти отсутствующим лбом, который покрывали наперёд причёсанные волосы с этими торчащими полу-слоновыми ушами был так неприятен ему, что вызывал отвращение. Невольно про себя он думал о том, как детёныш какого-нибудь живого существа может быть настолько уродлив? Сдерживая своё презрение, которое пару раз проявилось в его слегка перекошенном выражении лица, он ответил этому «чуду» от общества людей:

– А я надеялся, что ты скорее покинешь меня, но коль уж так, хлеб ты найдёшь в специальной посуде на второй полке шкафа, рядом с креслом внутри пещеры, вода в банке рядом, думаю тебе этого будет достаточно и ты оставишь меня в покое, – строго проговорил мужчина, опять скрестив руки на груди.

– Ну, спасибо, – слегка понурив голову ответил мальчик.

– Ступай, – бросил мужчина и опять повернулся к чудному виду.

Мальчик направился в сторону пещеры, но чуток отойдя, он остановился, повернул голову и тихо произнёс:

– Я рассказывал, почему я поднимаюсь на эту гору и занимаюсь альпинизмом?

– Меня это не интересует, – буркнул мужчина и добавил, – ступай!

– Пусть так, но я всё же скажу. Мой папа тоже был альпинистом, пока не уехал и когда он был юношей, он принёс маме прекрасный цветок любви – Эдельвейс, который растёт на этой горе…

– И ты в память об отце решил принести его своей матери? – додумал мужчина, слегка обернувшись.

– Мама уехала вместе с папой, поэтому я не могу принести ей.

– С кем же ты тогда живёшь?

– С дедушкой.

– И он тебя отпустил в такой путь? – сам того не замечая заинтересовался этой историей житель пещеры.

– Да, он говорит, что каждый альпинист должен с самого детства покарать свою гору, – гордо процитировал мальчик.

– Гм, – странно фыркнул наблюдатель, слегка скривив лицо. – Тогда для кого ты решил сорвать Эдельвейс?

– Для Гульназы.

– Кто это?

– Моя подруга, – ответил мальчик.

Глаза мужчины широко раскрылось, а дыхание участилось, ибо перед его глазами тут же начали мелькать воспоминания. Он часто начал дышать, а после глубоко выдохнул и отвернувшись сел на землю. Мальчик подбежал к мужчине и с удивлением спросил о том, что с ним произошло.

– Ничего, ничего, – прошипел житель пещер. – Я лишь вспомнил. Вспомнил одну историю, дальнюю историю.

– Какую? Расскажите, пожалуйста.

– Нет, нет-нет, не стоит, – отнекивался мужчина.

– Ну, пожалуйста, прошу вас, – настаивал мальчик.

– Гм, – снова выдохнул мужчина. – Один парень, его звали Солус. Он. Он тоже жил в пещере, высоко в горах. Жил один. Он всегда был один. Сколько он себя помнил. Проходило время и как-то он думал о людях, о тех, что живут там – внизу и решил туда спуститься. Тогда тут не было почти поселений, не было почти ничего, лишь высокое здание города виднелось в дали, которое упало после землетрясения. И он наконец решился и отправился туда. Расстояния не были ему помехой, потому что его пещера не была столь высоко, да и в выносливости его природа не обидела. Так он дошёл до самого города, который видел даже отсюда. Он смотрел на сотни людей, поражался ими, какие они все разные, какие странные.

Он видел людей, ему приходилось общаться – ведь торговцы проезжали и тут, которым он дарил драгоценные камни, что находил в пещере или различные металлы, взамен которым они дарили ему еду. Тогда он научился их языку, поэтому с этим не было сложностей. Ему пришлось не сладко, ибо знакомых у него не было, но каким-то чудом он встретил того, кто его приютил, хотя бы на время – это был такой же парень Реал, как и он, что жил в своей небольшой каморке. Да, у него не было такой богатой пещеры, как у гостя города, но какой-то задор, взаимопонимание было у него. Возможно, они были разные, могли не понять друг друга, но всегда приходили друг другу на выручку. Солус всегда был готов отдать за Реала жизнь, он даже называл его старшим братом, ибо тот был на год того старше, а Реал всегда чем мог приходил на выручку Солусу, пусть даже из-за более трудной жизни имел не слишком лёгких характер.

Так они проводили время вместе. Они были счастливы, не обращая внимание ни на что, им всего хватало. Но как-то судьба решила осчастливить Реала и поскольку он был из людей, то он встретил одну чудную девушку из рода людей. Они полюбили друг друга, часто общались, да им приходилось ссориться, но каждый раз они мирились, пока не придумали систему, что будут общаться раз в неделю. В каком-то смысле это помогло, но, с другой стороны, это привело к тому, что… к сожалению, часто Реал свой гнев не мог выплеснуть на своей возлюбленной и выплескивал Солусу, который просто не понимал, почему так происходит, в чём он виновен?

К тому времени в городе уже многие знали этих товарищей, они занимались разными делами, помогали людям, главное они использовали свой ум. Скорее ум Солуса, а Реал был просто отличным трудягой, в силу его замечательной физической слаженности, можно было сказать, что всю мышечную работу выполнял Реал, а умственную – Солус. Но в свете последний событий, их дела тоже менялись, ведь как можно было умственно трудиться, если часто грустишь?

Но всё резко изменилось, когда в один из прекрасный дней Реал заболел. Нет, он не слёг, Солус, прекрасно к тому времени образованный, определил у друга симптомы, симптомы опасной болезни, как для жизни, так и для чести. Реал был подавлен, как бы Солус его не поддерживал, ибо он ожидал поддержки от будущей спутницы по жизни и каково же было его разочарование, когда, узнав об этом она отвергла его. Весь гнев и боль Реал выпалил на Солусе.

В тот злосчастный день этот гость в мире людей, порождённый каким-то чудом в совершенно ином мире от их цивилизации от всего сердца проклял ту, что стало причиной его такой дикой поли, что он пожалел о том, что пришёл сюда. Больше пары месяцев он находился в этой глубокой депрессии, хотя он полностью начал отдаваться делу – он всё больше и больше уходил в своё дело, в сторону одиночества, пока в один из дней от Реала он не услышал весть о… смертельной болезни той, кого Реал столько раз отвергал после её ответа, но всё же не переставал любить.

Если бы их всех, вместе со всем городом внезапно поразила молния или настигло землетрясение, которое оставило бы их под завалом высоких зданий – Солус поразился бы меньше, ибо он осознал, насколько сильно было его проклятие, сработавшее всего лишь за два месяца и ударившее по близкому ему человеку, на которого пусть он даже и был обижен, но всё же ощущал его боль. Он своими глазами, своими собственными глазами видел, как она молила Реала о прощении, вся прикрытая в этом ужасном и просто кошмарном своём виде. Округлое лицо с пышными щеками, ровной улыбкой с тонкими губами, прямым носом, подведёнными бровями и большими глазами на манер арабских красавиц и небольшим лбом и более выделенным подбородком, окутанная в чудный платок красавица, ныне поражённая проказой, представала просто в ужасном виде. Её некогда гладкая кожа шелушилась подобно коже самой уродливой ящерицы, покрываясь язвами, лицо с трудом функционировало из-за часто лопающихся гнойников. Её руки были настолько сильно поражены силой этой болезни, этой ужасной карой, что несколько фаланг на среднем и указательном пальце её правой руки вместе с обеими мизинцами на руках полностью сгнили и отвалились, делая невозможными какое бы то ни было вознесение молитв, в кои она так сильно верила.

Но самое ужасное было то, что её ровный, красиво выделенный нос с округлым кончиком сгнил и выпал, оставив ужасное рваное гниющее отверстие в центре лица. Так грозно показала себя кара судьбы, в которой Солус выступил в роли палача, последней капли терпения. Однако… в тот момент, он удивился при виде того, как Реал и она любили на самом деле друг друга. Пусть даже спорили, пусть даже ссорились, но, когда один или другой страдал, страдали они вместе. Поражённый этому он сказал о своём проклятье Реалу, который был готов растерзать того, кого называл младшим братом, был готов несколько раз с удовольствием наблюдать за его смертью, за его мучениями. За гибелью того, кто неоднократно, почти всегда, в каждый миг был готов отдать жизнь за того Солуса, что видел в Реале старшего брата.

Мужчина рассказывал с такой грустью, что его глаза невольно краснели и наполнялись скупыми слезами.

– Те слова он не забудет. Он не забудет никогда. Ведь он виноват в случившемся, просто потому что не понял, не понял людей и никогда не будет в силах понять их. В тот же день Солус покинул город, оставив Реала и его возлюбленную в больнице-башне, что находилось в самом высоком здании, видное даже отсюда. Тогда в гневе, Реал словно ощутил трусость в этом побеге гостя города и выбежал за ним, когда город настигло землетрясение. Здание рухнуло.

Солус не знает, что было потом, после этого землетрясения, когда он уже был далеко от города, успел уехать на своей машине, что к тому времени он создал. Но с тех пор, поговаривают, что он один. Тогда, вновь оказавшись в полном одиночестве, он больше всего хотел уйти, уйти из этого мира, убежать туда, где бы его вовсе не существовало. Да, в тот момент он скорее всего даже пожалел, что существует. Он думал о том, что всё прошло, по справедливости, как он думал, как он представлял, своим взглядом, пусть даже и… да, эгоистичным взглядом.

Но если посмотреть взглядом людей. Взглядом справедливости их мира, то… в жизни должна быть их логика. Одинокие пусть и молодые учёные, ненавидящие всех и вся, должны дохнуть от болезней в падающих башнях, а молодые и удачные в любви, с взявшими в друзей и может просто так, а может и искреннее назвавшие таких «братьями» должны жить дальше. Как же Реал ненавидит его. Зачем же он вообще оставил свой мир и потревожил такого хорошего человека – ему даже ужасно стыдно считать себя его младшим братом, пусть и названным. Он убежал, убежал далеко, взобравшись настолько высоко, насколько это было только возможно, самолично разрушив дорогу обратно – под глубокими и массивными горными завалами.

– А почему бы Солусу не вернуться? – спросил внезапно, но тихо мальчик.

– Почему? – с паузой спросил мужчина. – Наверное, потому что он не хочет вновь испытывать боль. Он не хочет быть несчастным. Он не хочет видеть и слышать ту частую ненависть от Реала, с кем был так близок, кого в какой-то момент даже начал побаиваться, но всё же видел в нём лучшего. Впрочем, ему там и не место.

– О-у, – с ноткой грусти и поникнув головой произнёс мальчик.

– Его место тут. Солус – это имя, данное ему когда-то проезжими, что переводиться с латыни как «одинокий». Этим всё сказано.

Мальчик молча встал и пошёл в пещеру, не желая дальше слушать эту болтовню, которая для него казалось бредом сумасшедшего. Он быстро зашёл внутрь, собрал свои вещи, посмотрел в указанный шкаф, откуда взял хлеб, воду. Но там он нашёл ещё печенья, пару дополнительных булок хлеба и фрукты. Быстро всё сложив в сумку он поспешно взял ещё пару предметов, которые могут ему пригодиться и осторожно вышел из пещеры, как ему казалось, незаметно прокрадываясь дальше – в сторону низин пещеры, дабы скорее обрадовать остальных мальчишек из «банды» награбленным. Мужчина всё это видел боковым зрением, но ничего не сказал, ибо ему уже было всё равно, ему было уже не привыкать страдать от людей.

Продолжая оставаться в таком положении, он не чувствовал голода, не ощущал усталости, а его взор уже огибал взором постепенно тянущееся к горизонту Солнце – так долго он сидел, жаль только кратко вспомнил эту историю, ибо на то, чтобы вспоминать дольше может быть у него не хватило бы времени или точнее на воспоминание всех историй из его жизни, у него не хватило бы этой самой жизни. Не выражая ни единую эмоцию на лице, он сидел, опираясь руками о края площадки – выступа, откуда виднелись большие просторы, погружающиеся в ночь.

– Он извечный одиночка, – наконец продолжал свою мысль мужчина спустя столько времени, сколько он даже сам не знал, – этот одиночка, пусть даже чем-то оставляющий свой след, может в человеческом мире, может в своём. Но одно остаётся неизменным. Для мира людей – он ошибка, он дефект, он чудовище…

Der Führer

…Ведь любая идея, какой бы красивой она не была, если она стоит над законом… кончается людоедством.

Майор Хромов. Вызов

20 апреля…

При приближении красивого, богато украшенного автомобиля, все расступаются и приветствуют прибывших. Движение не торопливое, позволяющее осмотреть всё вокруг, всё это грандиозное, должное шокировать, прекрасное великолепие. Невероятно широкая дорога, превышающая по своей ширине даже пару десятков метров, занята единственным пребывающим эшелоном из целого ряда автомобилей, первый из коих возглавляет самое настоящее футуристичное чудо.

Чем ближе становиться эшелон, тем лучше можно разглядеть два удлинённых прямоугольных здания, которые служат воротами для входа на гигантскую площадь. Эти два архитектурных образования имеют прямоугольную форму и два внутренних дворика у каждой из сторон, вместе с более высокой частью, на вершине которой красуются по четыре флага господствующей стороны. Но эти здания имюет своё продолжение – на углах каждого имеются отсюда, казалось бы, не большие, но вблизи достаточно массивные многоэтажные здания с небольшими башнями и парадными входами. На стенах повешены гигантские вывести и портреты, а при прохождении через «парадный вход» на огромную площадь, видны два красивых фасада обоих десятиэтажных зданий с пышно украшенными верхними этажами, под коими проходят мирные жители.

Но уже отсюда виднеется центр всей этой композиции, которая была заметна ещё далеко за пределами площади, но для описания её величия, необходимо пройти постепенно, буквально от самых ворот, изнутри, которые также отличались убранством, соединяясь с двумя массивными продолжениями. Так, то самое здание, что находилось по углам, имели и свои внутренние дворики, но соединялись они с различными продолжениями, например справа имелось невероятно красивое сооружение, выполненное в лучших архитектурных стилях римской империи, вместе с барокко.

Так, это здание, имеющие, как изнутри, так и снаружи красивые выходы со своими колоннами и выпирающей частью, разнообразными окнами, выстроенными в интереснейшем стиле, а также четырьмя прямоугольными башнями, к коем подводились много скатные крыши, когда же в центре сего чуда выходило единое четырёхугольное подобие купола с верхней башней. Действительно, это архитектурное строение имело очень интересную форму, но по сравнению с противоположным соседом имело меньший размер, ибо напротив находилось здание парламента – невероятно длинное, подобное пирамидам Майя здание с титаническими окнами, большой высоты с сравнительно меньшим парадным входом, центральной башней и двумя массивными внутренними дворами, устланными чудной растительностью.

Оба эти здания составляли входную часть ансамбля, когда же вторую часть занимал остальное единый, огромный комплекс. По обе стороны от него отходили два огромных крыла с большими балконами, верхними площадями, вытянутой формы, когда же справа в силу ландшафта имелось длинное продолжение здания, площади которой могли позавидовать даже самые обширные стадионы. Но эти крылья служили лишь дополнением к величию главного здания – большого 270-метрового прямоугольного сооружения с выпирающими узорчатыми углами, выпирающей вперёд трёхуровневой галереей с колоннами и балконами. И наконец, на верхушке этого сооружения имелось главное его украшение – планетарных масштабов купол, составляющий около двух третей от всей трёхсотметровой высоты здания с верхней башней, на верхушке которой красовался символ правящей системы – гордый орёл.

Именно это великолепие ныне наблюдал дорогой гость, приветствуемый верными слугами и служащими. Вокруг над этой махиной светило Солнце, мирно плавали по океану неба облака и прекрасно дополняли всю эту картину, при одной лишь мысли, что эту площадь в парадные дни наполняет миллион, а то и больше человек. Это было создано для создания впечатления грандиозности, для демонстрации могущества и из-за необходимости, во всяком случае первые пункты весь этот гигант исполнял исправно, заставляя поражаться увиденному.

Спустившись с машины, уважаемый гость, бросая взгляды на огромные плакаты, на рельефную, узорчатую поверхность купола с некоторыми окошками, размахивая тростью с некоторыми сопровождающими начал подниматься наверх, ведомый верным камердинером Карлом Краузе. Это был высокий молодой человек с ровным, словно стрела носом, слегка повёрнутыми друг относительно друга глазами, ровными бровями, немного выходящей вперёд челюстью и ровной блистающей кожей, заставляющая слегка выпирать скулы и очерчивать маленький рот.

В огромном комплексе должна была пройти беседа

Этот молодой человек был явно не разговорчив, учитывая его мундир, в коем находился и сейчас, наглядно демонстрируя всё тот же знак орла на фуражке. Конечно первоначально, встречались разнообразные коридоры, или точнее один центральный, от коего отходила пара коридоров по обе стороны после входа в здание, но большего внимания заслуживала центральная дверь или точнее центральные ворота, выполненные специально для этого заказа. Как только господа приближались, раздавался монотонный звук эха по всему помещению, в большинстве выполненный из мрамора и гранита, невероятно красиво украшенный, наполненный деталями.

Вскоре вся эта свита приближалась к той самой двери, но, когда до неё оставалось немного они все остановились и вперёд вышел только сам гость, вместе с камердинером, жестом приказавший одному из стражей, которых легко можно было спутать со стражами, находящиеся у дверей удалились в один из коридоров. За это время прибывший гость имел возможность вновь оглядеть красивые детали архитектуры, от причудливого освещения, до интересной формы свода с лепниной.

Сам гость имел слегка более высокий рост, ровные округлые глаза, широкий лоб, богатую причёску с пробором на левой стороне, слегка впалые щёки, ровный, слегка искривлённый нос вместе с длинными усами, переходящие в не очень длинную бороду, соединённую с бакенбардами. Массивная голова удерживаемая длинным, сильным горлом, крепилась к широким плечам, а общий его вид украшал средней длины чёрный плащ поверх жакета с часами на цепочке и золотыми пуговицами. Ближе к воротнику рубашки выходил красный богатый галстук, когда же вид дополняли ровные чёрные брюки с заострёнными чёрными туфлями и металлической тростью с сферическим набалдашником синего цвета и металлическими держателями.

Не прошло много времени, когда массивные двери отворились под силой механизма, представляя взору гостя огромный зал с высоким сводом. Он ступал по блистательно чистому мраморному полу белого цвета с тёмно-зелёными узорами, оглядываясь по сторонам, наблюдая три уровня рядов, поделённые на несколько секций со своими большими трибунами. Поднимаясь всё выше, трибуны становились всё массивнее, пока не доходили самой вершины – четвёртой и пятой трибуны. При этом четвёртый уровень скорее напоминал богато устроенную театральную арку в античном исполнении, когда же выше имелось огромное пространство, по высоте которое могло сравниться с пятиэтажным зданием, удерживаемое колоннами.

И лишь сразу напротив главной парадной двери имелась огромная стена с большой мраморной аркой с золотым обрамлением. Там в основании находилась вторая парадная дверь, встроенная под двустороннюю лестницу, откуда можно было поднять на уровень, равный по высоте с первыми рядами первой трибуны остального зала и откуда по очередной лестнице можно было подняться в галерею с колоннами. Создавалось впечатление, что внутри этого зада уже находилось античное здание, чем-то напоминающее Парфенон, но над которым тоже имелась возможность выступать. Более того, дальше имелась длинная лестница, проходящая мимо всех трёх секции и более выходящая из их плоскости, особенно на большой высоте, на уровне последний трибун, когда по обе стороны изначально приходили обрамления, лучше сравниваемые по толщине с малыми стенами, на которых имелись большие маяки.

Медные массивные и высокие чаши являлись источником света электрического или огненного происхождения, уподобляя дальнейший подъём восхождению к трону богов. Ещё больше это ощущение усиливалось при виде двух золотых статуй Апполона, украшающие пьедестал, когда же наконец примыкая к стене с двусторонней лестницей имелся главный трибунал – центральный балкон для выступления главного господина. Дверь, откуда он мог выйти имела своё собственное обрамление, а высота арки была более чем в два раза выше высоты самой двери, когда же над ней, но внутри мраморной с золотым обрамлением аркой находился всё тот же, но сделанный из чистого золота, в три или даже четыре раза превышающий по своим размерам дверь орёл.

Зал продолжался дальше, дополняясь самыми верхними галереями в виде углублений над концом пятой ступени – того самого пространства с колоннами и ещё дальнейшим углублением с узорами в римском стиле, постепенно после ряда таких узорчатых переходов, уходя в форму огромного сферического свода. Оглядываясь по сторонам, гость прошёл сначала к первой, нижней двусторонней лестнице, затем обогнул «Парфенон», пройдя на внутреннюю лестницу, дальше поднимаясь всё выше, преодолев медные чаши-маяки и две статуи Апполона, он вновь оказался на следующей двусторонней лестнице, куда начал подъём.

Во время этого его восхождения, главная дверь синхронно открылась, откуда вскоре показалась высокая фигура, что была лишь на 7—8 сантиметров ниже гостя. Это был интересного внешнего вида человек с зоркими округлыми, слегка выпирающими из орбит глазами, близко расположенными и острыми бровями, ровным носом, впалыми щеками, прижатыми к голове ушами. Он обладал пышным лбом, но со свойственной ему причёской с правым малым пробором, лишь немного выше виска, где правая часть даже не была особо видна, когда же остальная часть причёски, слегка покрывая лоб в левой части огибал голову, не доходя до левой брови.

Узкий рот с слегка опущенными краями губ, верхняя губа которой накрывалась узкими, только оставшимися под носом пышными усами, имела под собой чётко выраженный подбородок. Горло не было длинным, что заставляло голову сравнительно плотнее примыкать к горлу, хотя само горло отличалось массивностью. В стойке человека сразу ощущалась военная выправка, не смотря на ровные, но слегка опущенный плечи, что покрывал длинный красивый кожаный плащ светло-коричневого цвета с пышным воротником, а под ним имелся короткий чуть ниже пояса мундир, с левым карманом на уровне груди, где красовался орден золотого креста, чуть ниже проходила удерживающая лямка, чуть выше пояса ремень с прямоугольным набалдашником и округлым рельефным знаком на ней. Под мундиром имелась светлая рубашка и тонкий галстук. Весь образ дополняли брюки и высокий сапоги.

Походка его была ровной, спокойной и неспешной. Он вошёл в кабинет, сразу обратив внимание на прибывшего, сохраняя как казалось хмурое или даже слегка грозное выражение лица. Гость также остался на ступенях, держа рукой мраморные перила и сохраняя не мерее уверенную позу. Затем первым улыбнулся вошедший, что также вызвало улыбку на лице прибывшего, что продолжил подниматься. Владелец и правящий диктатор продолжал оставаться на своём месте, приблизившись к перилам, опустив одну из ладоней на неё, но не опираясь.