Танец тюльпанов

6

Понедельник, 22 октября 2018

Хулия нажала на кнопку звонка и обменялась взглядами с Сильвией. Психолог быстро улыбнулась ей, явно пытаясь подбодрить. Сложно допрашивать в качестве подозреваемого человека, который только что потерял жену. Будь у нее выбор, детектив предпочла бы другую задачу, одну из тех, которыми занимались остальные члены команды.

– Погода отвратительная… В самом деле… – возмутилась психолог, закрывая зонт.

Хулия поморщилась в ответ. Они не видели солнца почти два месяца. Недостаток света и избыток воды уже начал сказываться на настроении всех вокруг.

– Вроде на завтра обещали хорошую погоду, – сказала она, продолжая звонить.

– Хорошую? Я на это больше не поведусь… В лучшем случае затишье на полдня, а потом опять будет лить две недели, – проворчала Сильвия, протирая очки салфеткой. – Я уже готова вернуться в Паленсию.

По ту сторону двери послышались шаги.

– Просто этот год выдался хуже обычного, – пояснила Хулия.

– И прошлый, и позапрошлый. Мой парень повторяет это с тех пор, как я переехала к нему три года назад, – пожаловалась психолог. Едва она договорила, дверь распахнулась.

– Здравствуйте. – Глубокие темные круги под глазами машиниста и потерянное выражение лица выдавали долгую бессонную ночь. Он посторонился, чтобы впустить их. На обеденном столе лежала груда бумаг.

– Простите за беспорядок. Я не смог найти страховку Наталии на случай смерти. Даже не помню, оформила ли она ее вообще… Мы не были готовы к такому, – объяснил он, не отрывая взгляда от картины на дальней стене. Оттуда на них смотрела погибшая. На этом портрете она была куда моложе, чем на снимках, которыми сопровождались новости о ее смерти. Рот мужчины скривился в грустной гримасе.

– Вы смогли хоть немного поспать? – спросила Сильвия.

– Нет. Стоит мне закрыть глаза, я вижу ее перед собой. Слышу ее крики, как будто мы снова на этих путях… Это ужасно. Вы уже знаете, кто это сделал? – спросил машинист у детектива.

– Мы работаем над этим, – ответила Хулия.

Мужчина поставил локти на стол и уставился на узор на деревянной столешнице.

– Пять лет назад я сбил парня в метро, а двенадцать лет назад – девушку на станции Пленция. Самоубийцы. Это ужасно. Тормозить бесполезно, и они это знают. Хуже всего – момент столкновения и хруст костей. Нужно очень громко кричать, чтобы заглушить это… Я долго не находил себе места после этого. Даже хотел бросить работу, – пробормотал он, медленно покачивая головой. – В конце концов смирился. Но то, что случилось с Наталией, стало последней каплей. Я знаю это. В этот раз я не смогу воспрянуть.

Хулия знала, что это так: он навсегда останется сломленным.

– Могу я задать вам несколько вопросов?

Машинист посмотрел на нее безжизненным взглядом и пожал плечами.

Хулия откашлялась, пытаясь избавиться от кома в горле.

– Как бы вы описали ваши отношения с Наталией?

Санти повернулся к портрету жены. Его верхняя губа едва заметно дрожала.

– Типичные отношения для людей в браке. У нас были трудности в прошлом, но в последнее время все наладилось, – сказал он и всхлипнул.

Хулия пробежалась взглядом по фотографиям на книжных полках рядом с телевизором. Три из них изображали Наталию Эчано в разных ситуациях, всегда с улыбкой и с неоспоримым обаянием. Только на четвертом снимке был Санти, державший за хвост огромную рыбу. Ничего необычного, кроме одной детали: ни одного снимка, где они были бы вместе. Ни одного. Ни одно событие, будь то поездка или годовщина совместной жизни, не заслужило упоминания в этой комнате.

– Расскажите о дне преступления, – попросила детектив. – Постарайтесь подробно описать все, что вы делали с самого утра, до того, как заступили на смену.

Санти объяснил, что в день убийства он позавтракал в одиночестве, слушая жену по радио, как он это делал каждый день. На его глаза навернулись слезы, когда он добавил, что это был последний раз, когда он слышал ее голос до поезда. Потом он прибрался в доме и приготовил ужин.

– Я ел один, потому что Наталия предупредила, что опоздает. Какое-то очередное мероприятие. Вечеринка для журналистов… Потом я дошел пешком до станции, а остальное вы знаете… Меня отправили вести поезд, и я переехал собственную жену, – сказал он со вздохом.

Хулия посмотрела на карту и быстро обнаружила две любопытных детали. Депо, где сменяются машинисты, находится всего в одной станции от места преступления – пять-десять минут, не больше, на поезде. Этого достаточно, чтобы оставить жертву на месте столкновения и вернуться в Гернику, чтобы успеть на свою смену.

– А Наталия не упоминала, с кем она должна была встретиться?

– Она обычно не говорила. А я и не спрашивал. Это рабочие моменты.

– Вашей жене нравились цветы?

Мужчина ответил не раздумывая.

– Нет. Я никогда ей их не дарил. Если вы посмотрите на террасу, вы увидите, что у нас почти нет растений, а те, что есть, выживают сами.

Хулия бросила взгляд на психолога: нет ли у нее вопросов.

Сильвия едва заметно покачала головой.

– Вашу жену что-нибудь беспокоило в последнее время? Может быть, она получала угрозы или странно себя вела незадолго до случившегося? – спросила детектив.

Санти покачал головой.

– Нет. Все было как всегда. У нее было очень много работы, но когда было по-другому? Ей нравилось все делать правильно. На ней была очень большая ответственность, – сказал он, глядя на портрет Наталии Эчано маслом на стене. Внезапно его лицо исказилось от боли, и он обхватил его ладонями. – Поверить не могу, что ее больше нет. Наталия!..

Хулия сглотнула. Продолжать они не могут. По крайней мере, пока.

– Простите, что нам пришлось разбередить вам душу. Мы не будем больше отнимать у вас время. Спасибо, что согласились побеседовать с нами в такое нелегкое время.

– Извините, я вам даже воды не предложил. – Санти немного пришел в себя, провожая их к выходу.

Они проследовали за ним по коридору, бормоча сочувственные фразы.

– Позвоните мне, если захотите выговориться, – сказала Сильвия на прощание, сжимая плечо машиниста.

– Или если вспомните что-то, что может нам помочь. Что угодно. Слова Наталии, которые могли показаться странными, звонок в неурочное время… Что угодно, – добавила Хулия. Ужасно, что это ей приходится вести себя бесчувственно в такие моменты.

Машинист задумчиво прищурился. Он замер посреди коридора рядом со спальней, откуда доносился запах свежего постельного белья.

– У Наталии был любовник, которого она бросила несколько недель назад. Он ей все время названивал после этого.

– Комиссар Олайсола, – вставила Хулия.

Кивок Санти подтвердил ее слова.

– Пусть его должность не мешает вам докопаться до сути, – произнес он с мольбой.

– Его проверят точно так же, как и всех. Даю вам слово, – обнадежила его детектив.

– Это очень занудный тип. Он не мог смириться с тем, что Наталия его бросила.

– Это она разорвала отношения?

– Да, конечно, Наталия. Она поняла, что любит меня.

Хулия мысленно вернулась к пустынным путям. Лепесток тюльпана, танцующий на ветру, запах ржавого железа, мобильный телефон, на экране которого виднелось ее собственное лицо… Как она ни старалась, у нее не получалось представить комиссара, хладнокровно привязывающего журналистку к стулу.

– Вы не знаете, что стало причиной их разрыва?

Мужчина посмотрел на нее с обидой.

– Она не хотела причинять мне боль. Этого разве недостаточно? Мы были счастливы, пока этот тип не встал у нас на пути.

– Конечно, прошу прощения. – Хулия помедлила, не желая задавать жестокие вопросы человеку, который только что задавил собственную жену. Но она здесь не для того, чтобы сочувствовать. Она сотрудник полиции, и ей нужна информация. Она повернулась к Сильвии, и та прикрыла глаза в знак того, что Хулия может продолжать, хотя ее разрешение и не требовалось. – Как давно они встречались? Я имею в виду…

Санти вскинул руку, прерывая ее.

– Я знаю, что вы имеете в виду. Как давно мне наставляли рога? Больше года, может, около двух. Точно не знаю, но месяцев десять назад об этом стали сплетничать по всей Гернике. Их видели вместе, они не скрывались. Я даже думал, что между нами все кончено и что она бросит меня ради него.

– Как вы это восприняли? – спросила Сильвия.

– Плохо. Очень плохо, – слова сорвались с губ Санти, и он уставился в пол.

– Опишите подробнее. Гнев, ненависть – что вы чувствовали?

Санти сжал дрожащие губы. Он оторвал взгляд от пола.

– Беспомощность. Я был потрясен. Я не понимал, что сделал не так, а Наталия едва говорила со мной. Она все время проводила на работе.

Хулия и Сильвия переглянулись. Либо он великий актер, либо у него действительно мягкая натура.

– Это все на сегодня. Спасибо, – сказала детектив. У нее было чувство, что она узнала не все, но ей не хотелось еще сильнее давить на мужа.

– Спасибо вам, – отозвался Санти с вымученной улыбкой.

– Он держится лучше, чем я думала, – сказала Хулия, едва за ними закрылась дверь. Редко когда родственник жертвы говорит так спокойно, учитывая, как мало времени прошло с момента гибели.

– Не обманывайся, – предупредила Сильвия. – Это лекарство. Его по уши накачали успокоительным. Ты не обратила внимания на его сонный вид? Шок придет позже.

– Тебе кажется, он искренне горюет?

– Абсолютно точно да, – подтвердила психолог. – Если ты хочешь знать мое мнение, мог ли он замышлять такую ужасную месть, я отвечу – нет. Есть несколько моментов, почему нельзя полностью сбрасывать его со счетов, но он не подходит под типаж холодного и расчетливого убийцы. Ты видела, с каким обожанием он смотрел на портрет жены? Боже, да эта гостиная – просто ее алтарь. А муж всего лишь приложение к ней.

Не будучи до конца убежденной, детектив открыла дверь автомобиля. Это не первый раз, когда убийца так хорошо мог притворяться жертвой, а не палачом.

7

Понедельник, 22 октября 2018

Стоило ей войти в бар, Сестеро ощутила, как тяжесть упала с плеч. Добыть информацию о комиссаре Олайсоле, а особенно о его отношениях с Наталией Эчано, оказалось нелегко. Подчиненные предпочитали не распространяться о начальнике. Никто не знал деталей. Только то, что они были давними любовниками и не скрывали этого. А причина разрыва? Без понятия. Но Луиса Олайсолу случившееся потрясло.

Айтор тоже не особенно продвинулся. Он прослушал записи последних программ ведущей, и единственное, что было ясно – журналистка нападала на все и вся: от жалоб на спекуляции в сфере недвижимости и неконтролируемый туризм до многочисленных обвинений полицейского управления в том, что провинция стала обителью браконьеров и наркоторговцев.

Предполагаемые наркоторговцы, незаконная ловля морепродуктов… Жизнь в заливе Урдайбай под покровом ночи отнюдь не напоминала зеленый рай, каким он преподносится в брошюрах для туристов.

– Холодное пиво, пожалуйста, – попросила она, опершись на барную стойку. Ногами она задела опилки, покрывавшие пол, и это напомнило ей о воскресных обедах с вермутом в детстве. Теперь все изменилось. Санитарные нормы запретили использование стружек, зато повсюду валяются бумажные салфетки и зубочистки.

Четверо мужчин с загорелыми лицами, сидевшие за столиком возле игровых автоматов, с любопытством посмотрели на нее. Судя по вину в стаканчиках «чикито» и помятому виду, это их ежедневный ритуал. Каждый вечер одно и то же: пропустить по стаканчику кларета в каждом баре в округе, пока не придет время возвращаться домой на ужин.

– Полиция, – пробормотал один из них.

Сестеро посмотрела на свою одежду. Серая толстовка и потертые, почти что рваные джинсы. Полицейский значок спрятан. У нее что, на лице написано? Или, возможно, полицейские – единственные чужаки, которые заглядывают в этот бар рядом с управлением. Да, наверное, в этом все дело.

– И будьте добры, сэндвич с тунцом, – добавила она, вспомнив, что близится время ужина.

Айтор час назад отправился в Мундаку. Там, в рыбацкой деревне, в десятках километров от полицейского участка, родилась Наталия Эчано – и там им забронировали гостиницу. Ее напарник закажет что-нибудь в номер, сэндвич или салат. Он ничего ей не сказал, но Ане знала, что он хотел остаться один, чтобы позвонить в Пасайю. Она легко представила его с этой дурацкой улыбкой на лице во время видеозвонка, который виртуально соединит его с его любимыми Лейре и Сарой. Хуже всего, когда в кадр с лаем и слюнявыми поцелуями влезает Антоний, и полицейский начинает сюсюкаться с ним, будто с сыном. В таких случаях Сестеро становилось за него очень стыдно.

– Добавить томаты? – спросил бармен. Это был человек неопределенного возраста, из тех, кому раннее облысение придает зрелости, которой они еще не достигли. Он с блаженным видом прикрыл глаза, как будто только что выкурил косяк и теперь витал в облаках.

– Нет, спасибо, – ответила Сестеро. Она не знала, что он имеет в виду: обычные томаты, как принято в Каталонии, или томатный соус, какой добавляют капризным детям. Впрочем, какая разница, ей просто нужно чем-то перекусить, чтобы в животе не урчало, пока она рыщет на побережье.

Убийство из-за горстки моллюсков? Сестеро покачала головой. Это бессмысленно. В теории, наркоторговля – куда более правдоподобный мотив, хотя Чема не нашел в свободном доступе никаких доказательств того, что в Урдайбае существует какая-либо сеть сбыта.

И был еще комиссар…

Очевидно, что их с жертвой внебрачная связь закончилась плохо. Наверное, тому, кто привык раздавать приказы и ожидать их выполнения, нелегко терпеть дурную славу, которую каждое утро создавала ему в эфире Наталия. Это, конечно, его злило.

Она сделала глоток пива. Холодное, даже ледяное – как ей нравится. И обслуживание неплохое. Бармен улыбнулся, увидев одобрительное выражение на лице Сестеро, осушившей бокал.

– Принесете еще?

Ей это было необходимо. Сестеро хотелось отключиться от всего и хотя бы на миг забыть о тысяче и одной гипотезе, которые сверлили каждый уголок разума.

Стоило ей сделать первый глоток, на этот раз медленнее, как дверь открылась и вошел новый посетитель. Он был намного моложе, чем та компания в углу, но Сестеро быстро подсчитала, что он лет на десять старше ее. Около сорока. Не красавец на первый взгляд, но нельзя отрицать дикое очарование двухдневной щетины, такой же черной, как и глаза, и блестящих серег в обоих ушах. Настоящий пират.

– А вот и сэндвич, – объявил бармен, положив тарелку на стойку.

– Спасибо, – ответила Сестеро, повернувшись к нему.

Заказав крепкое пиво, новоприбывший ненадолго уткнулся в телефон. Затем поднял взгляд и улыбнулся детективу.

– Ты делала ее не здесь, – заметил он, приблизившись.

Проследив за взглядом незнакомца, Сестеро поняла, что он имеет в виду татуировку на ее шее.

– Откуда ты знаешь? – спросила она. Ее слова прозвучали холодно, но намек на улыбку побудил незнакомца продолжать диалог.

– Я много чего знаю. Не знал, правда, что полицейским можно набивать татуировки на видимых местах.

Сестеро нахмурилась.

– А с чего ты взял, что я из полиции?

Ее собеседник хитро улыбнулся. На фоне бороды его зубы казались ослепительно белыми.

– Разве я не говорил, что много чего знаю?

Сестеро окинула бар взглядом. Помимо компании в углу, которая уже собиралась в следующий бар, здесь сидели еще две девушки. Ей показалось, что они смотрят на нее. Здесь все в курсе, что она из полиции?

Коснувшись шеи Сестеро указательным пальцем, незнакомец пристально изучил татуировку.

– Хорошая работа, но я бы сделал лучше.

Сестеро отпрянула. Она очень хорошо умела распознавать таких сердцеедов в барах.

– Сейчас ты скажешь мне, что ты тату-мастер.

– Уверен, ты знаешь мою студию. В двух улицах отсюда, рядом с площадкой для игры в мяч. «Алхимия тату».

– Ты там работаешь? – спросила Сестеро. Конечно, она видела студию. Даже задержалась, чтобы рассмотреть витрину.

– Я владелец. И поздравляю с этим драконом. Я действительно не видел ни у кого здесь такой качественной работы. За исключением себя, конечно, – усмехнулся он. – Прости, я не представился. Меня зовут Рауль.

– Ане, – отозвалась Сестеро. – И это не дракон. Это Сугаар.

– Сугаар? Гигантский змей, который живет в пещере Балцола? Я думал, у него нет лап.

Сестеро слышала это не впервые.

– Это миф. И автор рисунка волен выбирать, что хочет. Истины здесь быть не может.

– Может, ты и права. Сколько раз я ни лазил в этой пещере, ни разу мне не удалось узреть супруга богини Мари. Может, у него есть лапы, а может, и нет.

Сестеро наблюдала за своим новым знакомым с растущим любопытством. Скалолазание, татуировки, мифология… Они обменялись лишь парой фраз, а у них уже столько общих увлечений. Но нельзя допустить, чтобы откровенность Рауля затмила ей разум. Незнакомцы в баре не подходят просто так. Она и сама так иногда делает по вечерам: она не из тех, кто ждет, пока парень сделает первый шаг. Возможно, в этот раз им движет всего лишь любопытство, связанное с ее работой. Но шестое чувство подсказывало ей, что татуировщику нужно что-то еще. Может, просто секс – это ее устроит, – а может, это как-то связано с ее профессией. Ей стоит быть начеку.

– Я тебя раньше не видел. Тебя только что отправили в Гернику? – спросил Рауль.

Сестеро отвела взгляд. Он настолько проницателен, что, казалось, способен читать мысли. И проявляет слишком большой интерес к ее работе. А дальше что – спросит, над каким делом она работает и кто подозреваемый? Она поколебалась. Возможно, Рауль просто сказал первое, что пришло в голову, чтобы заполнить молчание.

– Ты намекаешь на то, что я из полиции, хотя я и слова не сказала об этом.

Рауль усмехнулся.

– Ладно, проехали. Кто тебе набил Сугаара? Или этого ты мне тоже не скажешь?

В следующие несколько минут разговора напряжение улетучилось. Татуировки, пирсинг… Сестеро наслаждалась беседой. Они с Раулем говорили на одном языке. Просто глоток свежего воздуха после изнурительного дня.

– Я могу угостить тебя или в полиции не пьют?

– Не знаю, спроси у полицейских… – не попалась на удочку Сестеро.

– С тобой всегда так трудно?

Сестеро положила на барную стойку банкноту в двадцать евро.

– Плачу я. За себя и за него.

Рауль попытался запротестовать, но Сестеро не дала ему вытащить бумажник.

– Не хочешь зайти в студию? Я закончу эту татуировку, – предложил он.

– Закончишь? Не ты ли говорил, что она отличная?

– Здесь кое-чего не хватает. Заглянешь в «Алхимию» – я ее дополню.

Бармен принес сдачу.

– Осторожнее с Раулито, он прыткий как заяц, – подмигнул он Сестеро.

– Это я уже заметила.

Татуировщик рассмеялся от всей души.

– Не слушай его, вот уж кто очаровывает дам направо и налево, – отшутился он, похлопывая бармена по плечу.

– Кто, я? – запротестовал тот. – Думаешь, мне хватает на это сил с женой и тремя детьми? Да у меня на себя самого времени не остается.

Сестеро рассмеялась. Она наслаждалась происходящим, хотя ни за что не поверила бы, что это возможно после такого дня и вдали от подруг, которые каждый день помогали ей отвлечься от работы.

– Ты раньше бывала в Урдайбае? – спросил Рауль, пока бармен отошел к новому посетителю.

– Это еще один способ выяснить, не из полиции ли я?

– Ой, ну хватит, – поморщился татуировщик. – Ты из полиции, и ты не местная. Мы бы знали, будь ты отсюда. У тебя пирсинг и татуировки… Ты бы не прошла мимо моей студии.

Сестеро кивнула, не смогла сдержать улыбку.

– Из тебя вышел бы неплохой полицейский, – заметила она. – Но нет, я никогда здесь раньше не бывала.

Рауль удовлетворенно улыбнулся, когда его догадка подтвердилась.

– Во сколько ты освободишься? Хочешь увидеть залив со стороны моря? Приглашаю тебя прокатиться на лодке. Мне друг одолжил. Не роскошная яхта, но зато вид роскошный. И если тебе нравится нырять…

– Я бы с удовольствием согласилась, но не уверена, что получится, – ответила она, не став упоминать, что не любит море. Единственный морской транспорт, где ее не укачивает, – это моторная лодка, которая всего за минуту переправляет пассажиров через устье Пасайи. И то только потому, что она уже привыкла… Сестеро ненавидела чувство беспомощности от отсутствия твердой почвы под ногами.

Рауль кивнул с недовольным видом.

– Знаешь что? Я был знаком с Наталией Эчано. На свое пятидесятилетие она решила набить себе цветок лотоса. И я навсегда это запомнил, потому что в то время клиенты в ее возрасте были редкостью. Наталия всегда поступала не так, как принято. Ей было все равно, что о ней подумают.

Сестеро нахмурилась и отвела взгляд, чтобы Рауль не заметил ее растерянность.

Откуда парень, которого она только что встретила, знал, что она работает над делом убитой журналистки? Она очень хотела задать ему вопросы об убитой, но тогда она выдаст себя.

Она сделала большой глоток пива, чтобы скрыть замешательство, и посмотрела на часы. Стрелки едва сдвинулись, но все же пора идти. В конце концов, это она детектив, и это она должна направлять разговор на свое усмотрение, а не сидеть под лупой собеседника.

– Мне пора, – сказала она, допив пиво и забрав с собой нетронутый сэндвич.

– Вот так сразу? – спросил Рауль.

Сестеро пожала плечами и улыбнулась с загадочным видом. Он что-то сказал, предложил проводить ее, уговаривал остаться, но она покачала головой. Затем открыла дверь и исчезла в дождливой ночи.