Шелест. Том 1

Каждый приходит в этот мир со своим сроком. И нам не дано знать, сколь уготовано и послано нам. Как говориться в священном писании, призовет Бог самых достойных под свои знамена, ибо скоро грянет священная война: война светлых ангелов с темными силами ада. И мы собрались здесь, чтобы помолиться о невинной душе Пола Хьюстона. Просить о прощении грехов, совершенных им вольных и невольных. Просить даровать ему царство Божие и успокоение души. Мы собрались, чтобы почтить память, вспомнить каким он был примерным гражданином своей страны и любящим сыном, – священник поднял глаза к потолку.

Джереми зарыдал, закрыв лицо руками, он все время произносил имя сына, раскачиваясь взад – вперед, будто звал его, но Тина продолжала пребывать в ступоре, не смея отвести взгляда от портрета и не реагируя на происходящее вокруг. В зале вскрикнула Джес, потеряв сознание. Доктор Снейк тут же очутился рядом, оказывая помощь. Поднялся гул. Сидевший рядом с Джеком Дэнни застонал, пряча лицо на плече Луиса.

– Что же это такое? – Повторял он срывающимся голосом.

Джек держался из последних сил. Несмотря на духоту зала, начало лихорадить. Перед глазами плыло кровавое пятно и черные птицы, жадно клевавшие добычу. Он бросил взгляд на мать. Керол смотрела умоляюще и испуганно. Он видел, как посинели ее губы, а под глазами пролегли глубокие тени.

– Все в нашем мире предопределено, но каков будет путь, мы решаем сами, – продолжал отец Сэмуил. – Идти ли нам тернистой тропой: через боль и страдание, лишения и болезни, но светлой дорогой добра к Богу или выбрать более простой путь. Путь, который предлагает нечистый, дорогу греховную, ведущую в ад, обрекающую на вечные муки и изгнание. Наш Пол не боялся тяжелого пути, он шел праведной дорогой, и будет вознагражден за это на небесах. Он всегда останется в наших сердцах, память о нем будет храниться вечно. Ведь как сказано в писании…

Отец Сэмуил читал проповедь еще около часа. Джек плохо слушал, погрузившись в собственные мысли. Он размышлял о детективе Чаке Бенксе, и его мнимом равнодушие, за которым скрывалось нечто большое, чем простое любопытство.

Мысли путались. Врывались в голову подобно смерчу. Чем больше он смотрел на портрет, тем больше задавал вопросов, тем сильнее чувствовал – это начало… начало чего-то ужасного и неминуемого. Он смотрел на горожан, пристально вглядывался в лица. Кто? Кто может стоять за всем этим.

Бенкс… Что хочет прояснить для себя детектив? Значит, его тоже что-то смущает в этой истории? Значит, он тоже не верит в несчастный случай на повороте. В противном случае коп спокойно закрыл бы дело, сдал в архив и незамедлительно отрапортовал Гордону об установленном факте несчастного случая, чем вызывал бы огромную благодарность и поощрение за честную службу. Но что-то привлекло его внимание там, на шоссе. Джек не мог объяснить, но он чувствовал то же. Как-то все не складывалось ни с характером Пола, ни с его поведением накануне и странным бегством из госпиталя. Будто утеряна какая-то деталь, последовательность событий, кем-то вырезаны несколько часов жизни Пола. Джек привык доверять ощущениям. И они еще никогда его не подводили.

Браться Керлины… могли ли они быть причастны? Если да… тогда как сумели выманить его из госпиталя, как могли заставить совершить побег? Мотивы… Их нет. Если бы дело касалось Керлинов, Пол бы позвонил. Но он не позвонил! Почему?

Мозаика не складывается, недостает слишком много пазлов. Картина непонятна и смазана. Но теперь, перебирая последние мгновение их встречи, было очевидно – Пол хотел о чем-то рассказать перед самым их уходом. Его это мучило. Он нервничал, постоянно смотрел в окно, размышлял, был рассеян, почти не вступал в диалог.

«Ну почему я не обратил на это внимания, поглощенный ничтожными мыслями о Рейчел. Почему сослался на чувство вины, которое, якобы, испытывал Пол перед командой?»

«Но ведь ему стоило только набрать мой номер! Всего один звонок мог изменить его судьбу: сидел бы Пол сейчас на веранде и пил капучино, а теперь»… – он автоматически посмотрел на доктора Снейка.

«Переживая о собственной судьбе, я оказался таким слепым. Моя вина в том, что погиб Пол. Если б я был внимательней, он не оказался бы на серпантине ночью с травмированной ногой и накачанный обезболивающими препаратами».

«А если предположить, что Пол просто не успел позвонить! Но, Господи, зачем кому-то нужно было… лишать его жизни?»

Кто-то взял за руку, с силой сжав ладонь. Подняв голову, Джек увидел склоненного к нему Луиса, пристально следившего за выражением его лица. Друг покачал головой, словно догадываясь, о чем он думает, и сильнее сжал руку.

– Ты не можешь обо всем знать, – прошептал он, и Джек не понял, что он хочет этим сказать.

Отец Сэмуил закончил речь. Теперь все желающие выходили к алтарю и говорили о Поле. Сначала к портрету подошла директор школы «Святого Патрика» Лили Стофф. Она долго говорила, каким Пол был замечательным и добрым парнем; выступили Ламар Уокер, шериф Гордон, мэр Рон Керлин, люди, которые знали его с детства, мисс Грейс и даже садовник Паркер, Моника Грейт, и еще несколько школьных друзей.

Последнее слово сказала матушка Афения. Сухо и высокопарно она заговорила о божьей воле, о том, что не всегда нам понятны его мотивы, и мы не можем постичь его великих замыслов, но должны принимать все, что ниспослано свыше, независимо от тяжести постигшего нас горя. Все что произошло – предопределенно заранее, таков его путь, его предназначение. Она отыскала глазами Джека и уставилась на него холодным, как у рыбы-пираньи, взглядом.

– Ничего не случается без воли Бога, – добавила она. – А скорбящим родителям скажу лишь одно: вы должны отпустить сына и смириться с его уходом. Ведь смирение – истинный путь к получению божественной благодати…

Отец Пола судорожно держал руку жены. Тина сидел прямо, застывшая и ни на что не реагирующая. Даже на долю секунды не смела она отвести взгляд от портрета сына. Ни одна слезинка так и не скатилась из отрешенных пустых глаз. Фигура превратилась в мрамор, словно она заглянула в глаза Медузе Горгоне. Джек знал, что Горгона так же реальна, как и блик света, отражающийся от стеклянной поверхности портрета, и настоящее имя этому – безумие.

Возле распахнутой двери церкви показался Эрни в грязных разодранных на коленях штанах и покрытой темными пятнами клетчатой рубашке. Непонимающе обведя взглядом зал, сумасшедший, что было сил, завыл, размазывая по смуглым щекам ручьем текущие слезы. Упав на корточки, Эрни принялся колотить кулаками о каменные ступени, разбивая в кровь руки.

От нечеловеческого воя волосы встали дыбом. Кто-то закричал, чтобы его немедленно вывели вон, и Джек в изумлении понял, что визгливый и испуганный голос принадлежит Паркеру, церковному садовнику. Бобби Шифер и отец Сэмуил бросились к катающемуся по камням сумасшедшему, пытаясь привести в чувства и вывести прочь.

Расходились в полном молчании. Джереми вел за руку Тину. Женщина продолжала изумленно таращиться на портрет и оглядывалась даже тогда, когда они переступили порог церкви. С двух сторон несчастных родителей поддерживали шериф Гордон и Рон Керлин. Люди продолжали подходить, выражая соболезнование, но, похоже, только мистер Джереми понимал что происходит.

Рыдающая Кети, растолкав толпу, бросилась к Майклу. Уткнувшись в его грудь девушка, всхлипывая, бормотала какая она глупая дура, и иногда ведет себя как идиотка. Майкл осторожно приобнял ее – и счастливый и несчастный одновременно, лишь слегка качнув головой, отвечая Луису на немой вопрос.

Заметив мать, выходящую из душного церковного зала на свежий воздух, Джек поспешил на встречу. Керол с силой обняла его, прижав к себе. Ее сотрясал озноб. Ужас, который она пережила много лет назад – вернулся. Она больше не могла скрывать его под маской напускного равнодушия. Ей было страшно за их дальнейшую судьбу, и теперь Керол не могла утаить это от сына.

Происходящее напоминало кошмар из сна. Чувство вины засасывало, словно в трясину, тянуло вниз, больше не оставляя проблеска надежды, лишь злость на себя. Он погружался в пучину безотчетного страха, и больше не хотел бороться: пусть это мертвое течение выкинет куда угодно, лишь бы все закончилось как можно быстрее и как можно болезненней.

Боль – это то, что он заслуживает. Нить жизни, словно тонкий волосок, который оборвется в любой момент, и так важно, как будут жить после тебя те, кого ты любишь. Те, кого ты оставишь.

Он не хотел, чтобы мать вновь страдала.

Он больше не допустит этого.

7

Когда днем, они с матерью вернулись из церкви, она взяла с него слово, что он обязательно пойдет на ужин к Скайокерам.

– Откуда ты об этом знаешь? – Он был так удивлен, что голос задрожал, готовый сорваться на крик.

– Джек, тебе нужно успокоиться. Неужели ты забыл – мы будущие родственники. К сожалению, я не могу пойти вместе с тобой, так как допоздна буду работать в студии. Открытие галереи не за горами, а я ничего не успеваю. Это все так ужасно на меня подействовало.

Пол… Тина… вернув былые воспоминания, это так страшно, – она закрыла лицо руками, плечи подрагивали. Джек подошел к дивану и опустился рядом. – Я боюсь, что с тобой может случиться несчастье. Джек пообещай, что будешь вести себя разумно, осторожно. Пожалуйста. Джек, пообещай, что ты меня не бросишь!

Он обнял ее за плечи, прижав к себе.

– Ты же знаешь – я никогда так не поступлю, да?

– Да…

– Мама кто звонил утром? Почему ты бросилась из дома, ничего не сказав? Ты тогда уже знала о Поле, верно? Тебе сказали об аварии?

– Я не могла… не смогла бы повторить тебе это. Не смогла бы, даже если захотела. Мне необходимо было срочно поехать на собрание, потому что…

– На собрание? Мама произошло такое, а ты отправилась на собрание ордена?

– Джек, дорогой, я не могу говорить об этом. В день восемнадцатилетние тебя во все посвятят, и ты поймешь, что я имею в виду, но только не теперь, слышишь. Ты же знаешь, Тина Хьюстон входит в число руководителей, нам нужно было принять незамедлительные меры для…

Он бросил взгляд на ее бледное лицо, на пучок светлых волос кое-как скрепленные резинкой на затылке, на морщинки под глазами, на опущенные вниз уголки рта, на беспокойные руки, теребящие носовой платочек, и жалость смягчила готовые сорваться с губ обвинения.

– Какие меры? – Тихо спросил он. Керол заплакала. Он взял ее за руку. Она такая маленькая, такая беззащитная, и у нее нет никого, кроме Джека.

– Мама, послушай! Я все сделаю, только обещай больше не плакать. Как ты скажешь, так и будет. Ты меня слышишь? Ты меня поняла? Я обещаю…

– Да, да…

– Я даю слово, что сегодня же поеду к Рейчел и сделаю все, как надо. Ты веришь?

– Да, да…

– Я не хочу, чтобы ты плакала. Не хочу расстраивать тебя. Ты слышишь? У нас все будет хорошо!

– Да…

***

Когда Джек вошел в столовую, за круглым столом сидело несколько человек: Гордон со своей молодой женой Кирой, на которой женился два года назад, мэр Керлин Рон, его незаменимый партнер по гольфу, и его жена Паула.

«Большая четверка», – хмыкнул Джек про себя.

Бывшая жена, миссис Гордон умерла пять лет назад, когда Рейчел минуло двенадцать лет. Девочка росла на попечении многочисленных нянек, которые менялись так стремительно и с такой периодичностью, что она не успевала запоминать их имена. Нынешняя же жена была немногим старше Рейчел, и терпеть ее не могла за несносный характер, вздорный нрав и, конечно же, красоту и беспечность, хотя и сама далеко не являлась милой и пушистой.

Открыто конфликтовать с падчерицей Кира не решалась, так как полностью зависела от Гордона и боялась в один прекрасный момент оказаться на улице, потеряв его расположение. Ведь дочь вертела отцом, как хотела, и могла в конечном итоге добиться их развода, внушив отцу мысль о несостоятельности и корысти по отношению к нему его молодой жены.

Он часто советовался с Рейчел, а не с женой, и Кира ждала случая отомстить высокомерной девице. Находясь в постоянной конфронтации по отношению к друг другу, они искали любой повод для совместных придирок и ссор. Рейчел за то, что она заняла место матери, а Кира за невыносимый характер падчерицы. Гордон даже и не подозревал, какая война ведется за его спиной. Он наивно считал, что близкая по возрасту Кира, ей всего-то двадцать три, является старшей подругой его обожаемой дочери.

Вот и теперь они сидели напротив друг друга: Кира по левую руку, Рейчел по правую, украдкой обмениваясь презрительными взглядами. Чему искренне завидовала Кира падчерице, это Джек. Такого парня вертихвостка Рейчел вовсе не заслуживает. О таком Кира всегда мечтала: сильный, умный, красивый. Но деньги и положение в этом мире решают все, и когда Гордона не станет, она будет еще молода, да к тому же богата. У Киры будет все, чтобы начать новую жизнь.

Джек не ожидавший увидеть на ужине Керлинов, был потрясен. Отношения с их сыновьями у него, мягко говоря, не складываются, поэтому он не имел понятия, как вести себя с этим семейством. Гордон Скайуокер и Рон Керлин являлись не только партнерами по гольфу, но и закадычными друзьями. Они дружили еще со школьной скамьи, и Джек понимал: эта дружба, проверенная годами, нерушима. По крайней мере, он так думал. Так что, ни о каком подозрении о причастности братьев к аварии на Уотерби, не могло быть и речи.

– Здравствуй, Джек, – приветствовал мэр. – Рад встречи и, признаться, мы тебя заждались.

– Э… здравствуйте, сэр, миссис Паула, Кира, очень приятно вас видеть, – сказал Джек, усаживаясь рядом с Рейчел. – А что мистер Керлин, ваши сыновья на ужин не приглашены, даже Фред? – Он тут же получил под столом пинок от Рейчел.

– Наши мальчики вечно заняты, им так сложно выкроить свободный вечер, – сказала Паула.

– Ну, да, понимаю мэм.

– Что за милый молодой человек, вы так давно к нам не заходили. Я начала волноваться, что вы опять поссорились с Рейчел. Так переживала, – Кира одарила Джека ослепительной улыбкой, Рейчел фыркнула и скривилась.

– Если бы все молодые люди были столь галантны. Но об этом остается только мечтать, – продолжала Кира.

– Дорогая, думаю, ты несправедлива, – пробубнил Гордон. – В последние годы в Файерлейке молодежь стала более законопослушной. Ты помнишь Рон, что творилось лет восемь назад? А сейчас мы вынуждены сократить число патрульных, особенно днем. Конечно во многом это твоя заслуга Джек!

– Моя?

– Разумеется. Вы приобщаете подрастающее поколение к спорту. Подаете пример. Американский футбол – мечта почти каждого мальчишки, а вы так просто их идеал, – сказал Гордон.

– Но, папа, по-моему, он является идеалом не только для мальчишек, – Рейчел презрительно уставилась на Киру. – Ведь правда, мамочка, – сделав ударение на последнем слове, пропела девушка.

– Конечно, дорогая, почти все девочки влюблены в Джека, – Кира улыбнулась. – Между прочим, Джек, они считают тебя неприступным, недосягаемым, но это лишь… как это говориться – «подливает масла в огонь». Я постоянно слышу об очередном разбитом сердце.

– По-моему, Кира, ты путаешь со своими подружками, – скривилась Рейчел, получив в ответ ледяной взгляд.

– Вот уж не думал, что вокруг меня ведутся такие жаркие разговоры. Буду впредь внимательнее смотреть по сторонам, – хмыкнул Джек и снова получил пинок под столом. Гордон и Рон рассмеялись.

– Вот это по-мужски!

– Папа, не нужно потакать Джеку, он и так о себе слишком высокого мнения. И легче записаться на прием к президенту, чем встретиться с самим Джеком Харисоном!

– Ты должна понимать: у настоящего мужчины всегда мало времени, к тому же скоро игра. Джек, как ты думаешь, победим Аризону?

– Джек никогда не проигрывает, – сказала Кира. Рейчел закатила глаза к потолку.

– Мистер Гордон на все воля Господа.

– Джек, как всегда, скромничает, – подытожил мэр. – Мои ребята уверенны: «Белокрылые орланы» победят. Уже ставки делают.

– Ставки? Вот уж не стоит, – на щеках парня заиграл румянец. – Вы слышали о Греге Мэтьюсоне? Так вот – это парень не промах, и его команда одна из сильнейших студенческих команд.

– Уверяю тебя, стоит. Никогда не сомневался в твоих способностях, – многозначительно протянул мэр, переглянувшись взглядом с Гордоном.

– Джек… Джек… Джек… Это что, вечер восхвалений? Может, поговорим о ком-нибудь другом, а то он вообще зазнается, и вы будете обращаться к нему не иначе как «Ваше Величество»! – Фыркнула Рейчел. За столом засмеялись. Парень наклонился к девушке и прошептал на ухо, чтобы другие не слышали:

– Что касается тебя, я не прочь, если ты станешь меня так звать прямо с сегодняшнего ужина.

– Не дождешься, мистер «Возомни что»! – Фыркнула Рейчел.

– А как же папин завет?

– Уже перебор!

– Тебя хватило ровно на две минуты?

– Для тебя это и так слишком много…

Две женщины, одетые в скромные синие платья и белые передники, начали подавать салаты: запеченные кусочки курицы в белом соусе, уложенные на круглые позолоченные тарелки, окорок под соусом Борди. Джеку меньше всего хотелось есть и он придумывал способ, как бы поскорее закончить с ужином.

– Сегодня все-таки праздник, день Святой Матери и День Труда. Жизнь продолжается, не смотря на постигшее Хьюстонов горе. Какая ужасная авария…

– Да… пир во время чумы…

– Что, Джек, прости, не расслышал.

– Да я так, о своем, мистер Рон.

– Рон, пожалуйста, только не за столом, – сказала Паула. – У нас будет время обсудить это.

Сыновья были точной копией матери, от отца достался лишь массивный подбородок и разрез глаз. Джек украдкой поглядывал на Паулу. Чтобы она сказала, расскажи он о подозрениях на счет братьев, да и стала ли вообще слушать. Рейчел подкладывала Джеку мясной салат, всякий раз, будто бы случайно, прикасаясь к его руке, что не ускользало от пристального внимания Киры.

Сэр Гордон сам разливал красное вино многолетней выдержки «Батичелли» по бокалам и довольно крякал. Хоть он и безумно любил дочь, но всегда хотел сына. Его первая жена вскоре после рождения Рейчел заболела и больше не могла иметь детей, а Кира не хотела ребенка, по крайней мере – пока. Но ведь ему шел пятый десяток, и на этот счет Гордон уже не строил иллюзий. Джек заменял ему сына. Он любил его, как сына. Строил планы на счет его будущего – сначала он поможет с поступлением на учебу в Федеральную академию, а в дальнейшем передаст парню свое дело.

– Нужно запретить молодежи гонять по чертовому серпантину. Мои ребята предложили помочь, – вывел Гордона из задумчивости мэр. – Фред сказал, что они станут контролировать дорогу. Ни один адреналинщик не проскочит по шоссе двести сорок шесть.

– Это не обязательно, Рон, у нас высококвалифицированные служащие. Ребята толковые, справятся сами. На некоторое время придется увеличить число патрульных, и этот вопрос уже решен. Фреду пора заняться другим делом, и ты помниться согласился на этот счет.

– В чем он согласился?

– Милая Паула, не волнуйся. Все в пределах разумного, впрочем, как и всегда.

«О чем это они»?

– Но прошу, давайте сегодня за столом не будем о проблемах! Давайте лучше поднимет бокалы. А ты что же, Джек, это же очень легкое вино!

– При всем уважении сэр, пить я не собираюсь. У меня сегодня не праздник, а горе, – резко выдохнул Джек. Ему стало тошно смотреть на эти довольные сытые физиономии.

– Разумеется, Джек, дорогой. Мы все понимаем, – Кира вздохнула, с нежностью глянув на парня. – Гордон, пожалуйста, не настаивай.

– Конечно, Джек. Но хочу заметить – такое отношение ничего не изменит.

Разговор на время прервался, все принялись за ужин, по достоинству оценивая блюда. Джек уныло ковырял в тарелке, вспоминая вечер памяти, проведенный сегодня в школе Ламаром Уокером. Когда вся футбольная команда собралась в раздевалке, вошел тренер с большой охапкой цветов, которые осторожно опустил возле шкафчика Пола.

Джек никогда не видел Уокера таким расстроенным, даже предположить не мог, что смерть одного из учеников вызовет такую реакцию с его стороны. Без обычных реплик и резкости Тренер тяжело опустился на скамейку и тихо заговорил. Он начал рассказывать о себе, устремив куда-то в пустоту тоскливый взгляд.

Рассказал, как мальчишкой, живущим в приюте «Стоунбриджа» сбегал с уроков на стадион и, затаив дыхания, смотрел игру. Как его наказывали, запирая днями в подвале, как отчитывали в кабинете директора, били ремнем, не давали есть. Ничего не помогало: он снова и снова сбегал и с этим ничего не могли поделать.

Но однажды покойный отец Себостьян отвел его к школьному тренеру Адриано Чиконе, эмигранту из Италии. Вот тогда и началась его настоящая жизнь. Майкл Вик, Джозеф Патрик, Джек Эстакато, Луис Спейсер – это были его кумиры, учителя и наставники. Уокер дни напролет проводил на стадионе, и весь остальной мир его просто не интересовал.

– Знаете то, что произошло с Полом, стало для меня настоящим шоком. Когда такое происходит, начинаешь задумываться о своей жизни. Она вся прошла здесь, и до этого момента, я никогда не думал о том, что все может закончиться в любой момент.

А Пол? Ведь он ничего не успел сделать в своей жизни. Строил планы, думал о будущем. Его семья, любимая девушка, – Ламар поднялся и теперь нервно ходил по раздевалки. – Вы должны быть осторожны. Вы все… не должны совершать необдуманных поступков. Жизнь не прощает легкомыслия. Пообещайте, что сто раз подумаете, прежде чем решиться на что-либо. Пообещайте мне это сейчас!

Джек совсем запутался. Раздирали противоречья и сомненья. Хотелось уйти от обыденности. Сбежать на край света. Начать жить заново. Жить свободным.

Все может закончиться в любой момент!

В быстро сгущающихся сумерках раздался колокольный звон монастыря на горе Маун-Худ. Мелодичная тихая трель говорила о вечном, пела о душе, терзающейся муками, шептала про призрачную надежду. Джек отодвинул от себя тарелку, не в силах больше притворятся, что ест. Кира тихо переговаривалась с Паулой, украдкой бросая взгляды на Рейчел. Только теперь Джек заметил, что девушка крепко держит его за руку.

– Думаю, уже завтра закрою дело Пола.

– Все очевидно, верно Гордон?

– Да, как и предполагал с самого начала – несчастный случай. К тому же я оказался прав еще в одном: в крови Пола обнаружена ударная доза оксиконтина вперемешку с алкоголем, причем в достаточном количестве, чтобы и крепкого мужчину свалить с ног. Эта адская смесь и слона бы вырубила за несколько минут. Возможно даже, что Пол просто заснул за рулем…

– Что вы сказали, сэр? – Оцепенение как рукой сняло.

– Да, Джек. Доктор Снейк из криминалистической лаборатории прислал по факсу заключение. Из него следует, что Пол, перед тем, как отправиться в свою последнюю поездку принял значительную дозу алкоголя.

– Это не может быть правдой! – Вскрикнул Джек, вскакивая со стула. Рейчел вздрогнула, отпуская его руку.

– И, тем не менее, все так, – Гордон медленно наливался краской. – Плюс ко всему на месте аварии обнаружена пустая бутылка «Ковбоя» с его пальчиками, а это, как ты знаешь, один из лучших сортов виски и чертовски крепкое.

– «Ковбой»? Да что вы… – Джек глубоко вздохнул. – Я говорю вам, Пол не употреблял даже слабоалкогольных напитков, не то, что виски!

– Против фактов ничего не противопоставишь, Джек, – мрачно добавил мэр. – Я понимаю, тебе не хочется в это верить, но все именно так – ясно, как божий день. Пол не первый, и не последний для кого глоток виски оказался роковым.

– А может, кто-то хотел, чтобы все так выглядело! Что если это подстроили, спровоцировали аварию и Пол…

– Джек, ну кому мог мешать Пол? Он что президент Кеннеди или глава фондовой биржи? Наоборот, в будущем он занял бы…

– Не забывай, у него в крови обнаружили алкоголь. Факты и еще раз факты, – перебил Гордона мэр.

– Что в будущем? – спросил Джек.

– Что прости?

– Вы сказали, сэр, что Пол в будущем занял бы… Что?

Мистер Рон и шериф Гордон переглянулись.

– Видишь, ли, Джек. Пол был перспективным парнем: отлично учился, занимался спортом и мог в дальнейшем занять руководящую должность в мэрии, – Джек всегда отлично распознавал фальшь. И сейчас именно тот случай.

– Может нам оставить вас одних, – фыркнула Рейчел. – Джек, я что невидимка или мы на собрании хороших мальчиков?

– Прости, дорогая, я совсем заболтал твоего парня! – С явным облегчением пробубнил Гордон, вытирая пятерней со лба капельки пота. – Пока готовят десерт, вы можете и прогуляться.

– Боюсь, сэр, не выйдет. Мне нужно идти. Завтра тяжелый день и я хотел пораньше лечь.

– Джек, ты так долго у нас не был и уже собираешься уходить!

– Мне действительно, пора! Передайте Норе, ужин был отменный! И извините еще раз.

– Ну что ж, раз так, не буду тебя держать!

Гордон поднялся, чтобы попрощаться с Джеком. Кери, Паула и Рон Керлин кивнули со своего места.

– Было очень приятно проговорить с тобой, Джек, – сказал мэр.

– Взаимно, сэр! Мистер Гордон, до встречи!

– Джек, рад, что ты все обдумал и принял правильное решение, – Гордон прошел за Джеком и Рейчел в гостиную. – Пообещай, если Рейчел станет вести себя заносчиво, дашь знать!

– Э…

– Она молода и не опытна Джек, не суди ее строго!

– Папа, тебе обязательно это говорить?

– Я все понимаю, сэр.

Вот почему Рейчел плакала, – подумал Джек. – Папочка учил любимую дочь, как нужно себя вести. Значит только поэтому, она решила продемонстрировать отцу, как он сильно ошибается и стоит ей щелкнуть пальчиком и Джек будет у ее ног. Учить Рейчел? Вот уж неверное решение. Ну и семейка! Полезла целоваться, чтобы уличить папочку в неправоте!

– Так рад, что вы помирились! – Гордон приобнял Джека. – Дай слово, что будешь заходить почаще!

– Не могу, сэр. Слишком много дел, – буркнул он.

– Вот видишь, папа, что я говорила, – тут же вставила Рейчел.

– Надеюсь, это не уловка. Хотя извини, знаю, ты действительно не бездельничаешь! Передавай привет Керол. Ну, хорошо, Рейчел, не смотри на меня так, уже ухожу, – рассмеялся Гордон.

Девушка, хмуря брови, следила за отцом, пока он не вышел из комнаты. Как только Гордон скрылся за дверью, она подняла на Джека томные глаза и вздохнула.

– Папа никогда не думает, что говорит!

– Ошибаешься, иначе он бы не работал шерифом.

– Ну, конечно! – Фыркнула девушка. – Я немного сердита на тебя, за столом ты почти не обращал на меня внимания. Но я готова простить. – Рейчел подошла к нему вплотную. – Ты знаешь, у меня есть новый сингл Джестибоя. Может, послушаем его вместе?

– Рейчел, и на этот раз папочка за дверью? – Девушка в ответ лишь хмыкнула.

– Ты не слышала, я…

– Слышала, но одна минута ведь ничего не решит, – она подошла еще ближе. Подняла руки к его груди. Джек настороженно следил за ее движениями. От Рейчел стоило ожидать любого подвоха, но вместо этого она начала расстегивать верхние пуговицы на рубашке. Тонкими нежными пальчиками провела по его груди и родимому пятну чуть выше левого соска.

– Это пятнышко так похоже на след от поцелуя, – прошептала она. – Когда я впервые его увидела, то просто взбесилась, думая, что кто-то посмел…

– Мы тогда были совсем детьми, – хрипло прошептал Джек. Во рту предательски пересохло. – И ты уже тогда ревновала?

– Да, я всегда тебя ревную. Может это глупо, ведь ты все равно никуда не денешься, но я просто не выношу, когда ты делаешь вид, что тебе все равно. А ты, правда, ничего не ощущаешь, когда я провожу по родимому пятну пальцем? Вот так…

– Ты же знаешь, в этом месте я ничего не чувствую.

– Даже так? – Прошептала она.

Рейчел медленно приблизила лицо к его груди и осторожно, едва касаясь кожи, поцеловала в родимое пятно. Джек покачал головой, тогда она дотронулась губами чуть выше. Вздрогнул, быстро отстраняясь. Тело моментально покрылось мурашками.

– В опасные игры играешь, – прохрипел Джек.

– Значит, здесь ты чувствуешь?

– Здесь, да. Я же не говорил, что совсем бесчувственный, – он облизал пересохшие губы.

– Это замечательно. Ты еще не передумал? Может, все-таки послушаем музыку?

– Ты пытаешься меня соблазнить?

– Джек, ты себе льстишь! – Она тихонько засмеялась.

– Тебе не кажется, что ты за ужином выпила слишком много вина? Что скажет твой отец, если нас застукает?

– Ничего, он сам недавно советовал мне сделать это.

– Сделать что?

– Не будь занудой, Джек!

Она закрыла глаза, в ожидании подставив губы, но он развернулся и открыл дверь.

– До свиданья, Рейчел, спокойных снов, – сказал он с кривой усмешкой, выходя во двор. Лицо Рейчел исказила ярость.

– Ну и проваливай, идиот! – Крикнула она, с силой захлопывая дверь.

– Рейчел, ты отлично усвоила папин урок, – засмеялся Джек, направляясь к пикапу и на ходу застегивая рубашку. Ему доставило мстительное удовольствие вывести из себя девушку. Если он и пришел на ужин, то это для него ровным счетом ничего не означало. Простая формальность, которую нужно соблюсти. Простая формальность, одна из тысячи других, которые еще предстоит совершить, следуя правилам, установленным для него орденом.

– Что ж, я готов! – Сказал он вслух. – Но не думайте, что я стану для вас комнатной собачкой…

Джек возвращался домой по улицам ночного города, считая попадающиеся на встречу патрульные машины. Гордон увеличил патрулирование, выбив дополнительный деньги из казны. Что ж, похвально.

«Бьюсь об заклад – это было чертовски трудно сделать».

Джека ошарашило известие о том, что шериф собирается закрывать дело. «Пустая бутылка из-под виски. Да что с ними такое, будто они не знали Пола? Он родился и вырос здесь. Он никогда не совершал необдуманных глупых поступков. Пол не был импульсивным, все делал не второпях, сто раз подумав о последствиях. Пол не пил, но даже если предположить это, что само по себе «априори» невозможно, он никогда бы не сел за руль в таком состоянии, если только… если только от этого не зависела бы чья-то жизнь».

Встречные полицейские узнавали старенький пикап, сигналя, проезжавшему мимо Джеку. В машине тихо звучала музыка Джеймса Брауна. Джек снова и снова анализировал все, что узнал от шерифа, понимая: ставить точку в этом деле рано. Ничего здесь не понятно. Нет мотива, заставившего Пола бежать из больницы. Ничего нет.

Проезжая мимо бара «У Босса» заметил Фреда и Артура Керлинов разговаривающих на улице с одним из местных рокеров. Двери внедорожника распахнуты настежь, откуда гремит тяжелый рок, оглашая округу надрывными визгами гитары и ударных.

– Тоже мне, помощники в наведении порядка. Рэкет на страже Файерлейка! От них самих город защищать надо, – обратился Джек к своему отражению в зеркале салона.

Учитель Дилет Престон самозабвенно играл на заднем дворе с любимцем Биппи. Пес нехотя плелся за мечом, когда Престон бросал его терьеру, радуясь, словно молодой папаша первым шагам первенца, когда Бип осторожно брал мяч зубами и лениво приносил хозяину. Биппи грустно смотрел в глаза, вяло помахивая хвостом, всякий раз, когда Дилет чмокал пса в мокрый нос и трепал по загривку. Джек усмехнулся, представляя, что обо всем этом думает замученный чрезмерной лаской пес.