Шелест. Том 1

Нечаянно взгляд скользнул по противоположной стороне улицы. И тогда он впервые его увидел.

Невысокого роста индеец стоял в арке между домами и смотрел прямо на него. Корявый дуб, отбрасывая тень, скрывал его от любопытных глаз. Темная фигура казалась призрачной. Незнакомый старик был настолько худым, что его щеки ввалились, а острые скулы выступали вперед. Длинные седые волосы тонкими сальными прядями спадали по плечам. Гордая осанка и властный взгляд выдавали человека привыкшего скорее отдавать приказы, нежели подчиняться им. На смуглое лицо, высушенное многочисленными ветрами, испещренное морщинами, нанесен боевой раскрас воинов чинуки. Голова украшена разноцветными перьями, а на груди – крупные бусы из цветных камней и широкая кожаная лента с клыком ягуара.

Холодный пронизывающий взгляд темных раскосых глубоко посаженных глаз смотрел вперед с подозрением и скрытой угрозой. Джек заметил недобрый блеск глаз и сжатые в презрении сухие бескровные губы. Незнакомец поднял руку и указательным пальцем, на котором блеснуло широкое кольцо из желтого металла, ткнул в него. Старик быстро заговорил, губы шевелились, но Джек не расслышал ни слова.

Словно окатили ведром ледяной воды. Радость мгновенно исчезла, как капля воды в летнюю жару. Тревога и нехорошее предчувствие сжали сердце, заставляя его замереть. Кончики пальцев похолодели, онемели. В ушах зазвенело, будто он оказался в авиалайнере, летящем на предельной высоте.

Джек оглянулся, надеясь, что злобное обращение к нему не относится. Он ошибся. Незнакомец тыкал пальцем именно в него, продолжая сверлить тяжелым взглядом, а тем временем Майкл, Луис и Дэн хрипло смеялись, не замечая внезапного оцепенения друга.

– Эй, ребята, кто это? Я раньше не встречал его в нашем городе.

Он потряс Луиса за плечо.

– Луис, Майкл, Дэнни да прекратите же. Смотрите! Кто это возле арки?

Индеец перестал говорить. Сжав руку в кулак, он потряс ею, будто грозя расправой, затем снова ткнул пальцем в его сторону. Джек продолжал дергать руку Луис, не замечая, что друг уже успокоился и теперь недоуменно таращится на него.

– Джек? Что?

Он на мгновенье отвернулся, чтобы взглянуть на друзей:

– Там какой-то старик – индеец, на противоположной стороне, в арке! Я его впервые вижу. Он что-то говорит, но ничего не могу разобрать!

Джек увидел озадаченные лица, смотревшие на противоположную сторону шоссе. Когда он развернулся узнать, в чем дело, никакого индейца и в помине не было. Старый дуб мирно шелестел листвой, а под аркой сидел, лениво зевая, здоровенный рыжий кот, на шее которого красовался ярко красный ошейник от блох. Фигура будто растаяла в воздухе. Посмотрев по сторонам, он не увидел никого похожего на старика.

– Там никого, – сказал Майкл, – ты точно что-то видел?

– Не что-то, а кого-то! Я же говорю, там был старик – индеец.

– Этого не может быть! Ты же знаешь – они в городе не показываются. Ты хоть одного из них здесь когда-нибудь видел? – Хмыкнул Майкл.

– Но ведь резервация рядом! Не могут же они вечно конфликтовать с местными властями, – пожал плечами Луис.

– И что с того! Ты ведь не забыл – у них запрет на появление в нашем городе. Ни один индеец из ГриндБэй не мог бы спокойно разгуливать по улицам. Он уже давно оказался бы в камере, изливая душу нашему милому шерифу.

– Думаешь, об этом не знаю? Но я его точно видел, так, как сейчас вижу тебя. Старик стоял вон в той гребаной арке и пялился на меня. И, скорее всего, он был сильно не в духе.

– Эй-эй, парень, спусти пар! Понятое дело. Кого прельщает перспектива встречи с уважаемым шерифом! Он же тебя насмерть заговорит!

– Луис?

– Что я? Не смотрите так. У меня мать лишь наполовину индеанка, а я так вообще на одну четвертую. И я, так же как и вы, никого там не вижу, ну, кроме блохастого кота миссис Грейс.

– Чудесно! Но, куда же, по вашему мнению, он делся? Позади арки тупик, – Джек оглядывался в надежде увидеть индейца, если тот просто пошел вверх по Уайтстрит. Ребята с тревогой следили за его метаниями по тротуару. – Мы бы его видели в любом случае, отправился бы старик к Файерстрит или решил срезать угол через лужайку Гарритона.

– Переутомление, не иначе, – вздохнул Дэнни.

– Давно ожидаемо. Вот к чему приводит излишнее усердие в тренировках, самоистязание и слепое поклонение садисту Уокеру. Я давно говорю – пора отдохнуть! – Пробасил Майкл.

– Нет, вы, что же думаете, мне это привиделось?

– Ну, ты знаешь, после физиономии Паркера, вполне возможно, – хмыкнул Луис.

– Я, между прочим, все слышу, – послышалось сверху. – Если вы сейчас же не уберетесь, вызываю полицию. Мне плевать, кто вы такие и во что играете: в футбол, лакросс, балет или крестики – нолики. Закон один для всех!

– В балет не играют, в него танцуют, сэр!

– Я уже набираю номер мистера Скайокера!

– Вот чертов маньяк, – прошептал Майкл, но так, чтобы его не услышал садовник. – Да забудь ты этого старика, сдался он тебе! Пойдемте, не хотелось бы мне сегодня увидеться с Гордоном, который незамедлительно вспомнит один из моих давних «грешков», уж будьте уверены! Сегодня я не в настроении слушать очередные нотации.

– Мне, наверное, правда, показалось. Забудьте!

– Я уже звоню, – раздалось сверху.

– Извините, сэр, мы уходим. Пойдемте!

– Бездельники! – Послышалось в спину.

Необъяснимая тревога сжала сердце ледяными тисками. Оно затрепетало, как обреченная, пойманная в силки, птица. Тяжелое мрачное предчувствие заполнило душу, расползаясь, подобно чернильному пятну на белой скатерти. Он уже один раз испытал нечто подобное, в тот вечер, когда пропал Сэм.

Джек отчетливо услышал смех брата, словно тот находится рядом, голос с легкой хрипотцой, ощутил во рту вкус малиновой жвачки. Неожиданно нахлынувшее из глубин памяти воспоминание потянуло вниз, как привязанный к шее камень, в черный омут былой трагедии:

– Я скоро вернусь, и мы поедем вместе на катере вверх по реке, как и обещал. Ты будешь капитаном. Мы уплывем так далеко, что нас не смогут найти. Не грусти, Дже, – только он его так называл. Джек помнил все так отчетливо, будто это случилось только вчера, хотя минуло почти двенадцать лет: помнил каждую деталь, взгляд, движение головы, мимику, каждое слово.

Он увидел брата, протягивающего перочинный ножик. Длинное блестящее лезвие, рукоятка из черного дерева с выпуклой вставкой из янтаря, на которой блестела золотая гравировка: «Сэм». Помнил, как в ответ достал свой нож, точно такой же, только с гравировкой: «Джек».

В тот год родители подарили им на рождество два совершенно одинаковых перочинных ножа, точная мини копия Стайкера, боевого автоматического ножа фирмы «Бэнчмейд», отличающиеся лишь гравировкой. Настоящая работа мастера. Движковый замок с фиксатором-предохранителем. На блестящем клинке из нержавеющей стали, тип танго, с выпуклым скосом обуха, фирменный знак: бабочка. На рукоятке из черного дерева отверстие под ремешок. Так что можно было носить его на шее.

Нож для полицейских! Джек украдкой слушал возмущенную тираду матери на счет подарка, но отец лишь улыбался, покорно отложив в сторону газету. Джек всегда мечтал о таком подарке, даже представить не мог, что отец уговорит мать подарить ему именно его!

Как он был восхищен и горд. Таскал «Бэнчмейд» повсюду. Не мог расстаться даже ночью, держа под подушкой, подолгу любуясь золотистыми бликами на стенах, отражающихся от золотой гравировки. Он представлял себя суперменом, спасающим мир, часами рассматривая свое отражение в зеркале, выставив вперед нож, наподобие шпаги. Сэм посмеивался над ним, в шутку называя: Дже – найфмен.

Несмотря на большую разницу в возрасте, они были одно целое. Джек улавливал настроение брата: была ли то грусть, радость, восторг или ненависть. Трудно понять. Семнадцатилетний юноша возился с пятилетним братом, будто у него на свете никого не было дороже и ближе. Сэм брал его в частые походы и встречи с друзьями, на вечеринки и в кино, в библиотеку и спортзал. Джек будто был его талисманом, его удачей.

Лишь в тот вечер он попросил брата остаться дома. В глазах стояла мольба, и Джек не мог настаивать. Тогда Сэм и предложил обменяться ножиками. Он сказал: так как они братья, нужно подарить друг другу что-то очень ценное и дорогое сердцу – тогда они всегда будут рядом, чтобы ни случилось, и как бы далеко один не оказался от другого. Тогда Джек не понимал смысл сказанного, но с радостью согласился. Верил – клятва волшебная, и он, как Питер Пэн, теперь всегда сможет прилететь к Сэму, где бы тот ни очутился.

Джек помнил тот вечер в деталях. Внизу в гостиной родители смотрят ток-шоу Девида Грейка. Мама смеется, а отец ворчит, что он лучше посмотрит бейсбол: Мэн против Нью-Джерси, чем хохотать над глупыми шутками законченного алкоголика. Мать отвечает: тогда он точно не узнает, что сказала Луиза карлику, который воровал из холодильника мороженное, а отец хмыкнул – это он как-нибудь переживет.

Он помнил лицо Сэма. Светлые прямые волосы, чуб, падающий на глаза. Манеру прикрывать рукой веки, когда уставал. Лукавое выражение лица, когда затевал очередную шутку. Мягкий голос, улыбку, которой всех очаровывал.

– Я скоро вернусь, ты даже не заметишь. Проснешься – а я уже здесь. Держи нож и не тужи, капитан – найфмен. Помни, нас ждет путешествие, – он открыл дверь спальни и улыбнулся.

Эту улыбку Джек запомнит на всю жизнь. Тогда маленький мальчик, он не понимал многого, но теперь знал. Сэм был растерян, даже напуган. Дрожащая рука откинула с глаз челку, он невесело подмигнул:

– Ложись спокойно спать, найфмен. Брат всегда будет рядом! Помни об этом! Я всегда помогу.

Словно в замедленной съемке Джек видит, как Сэм разворачивается и выходит из комнаты. С тихим скрипом дверь медленно тошнотворно закрывается. Джек благоговейно прижимает к груди подарок брата – перочинный нож, точная копия боевого ножа «Бэнчмейд» с рукояткой из черного дерева с янтарной вставкой и золотой гравировкой «Сэм».

Сэмми уходит. Уходит, чтобы никогда не вернуться. Уходит навсегда, оставляя его совсем одного.

– Джек, Джек! – Он оглянулся, выходя из оцепенения, вызванного далеким воспоминанием. Сердце сдавило, и он не мог сделать даже вздох. Хотелось кричать. Хотелось разбить голову о стену. Хотелось крушить и ломать все, что попадет под руку, лишь бы унять эту жестокую боль. Да кто же тот старик, вызвавший призраки прошлого? Да как он посмел!

Столько лет, столько долгих дней он выстраивал стену глухого забвения, старательно возводя кирпичик за кирпичиком, отгораживаясь от тяжелых воспоминаний, внушая себе, что этого не было, что все лишь страшный сон. Внушив и почти поверив. Но старик легко разрушил каменный замок одним лишь взглядом, одним жестом руки, оголив кровоточащую рану и щедро посыпав ее солью.

Джек даже не заметил, что со всей силы сжимает руку Дэнна, продолжавшего бормотать все это время.

– Полегче, Джек, я ничего не сказал. Она просто передала, чтобы ты зашел или хотя бы позвонил. Она очень разозлилась. Говорит, что пожалеешь, если не явишься на ужин.

– Кто? Ты о чем, Дэнни? – Взгляд был пустым, словно высохший колодец.

– Рейчел! Видел ее в кафе «Мэт и Ди». Она обижена, ведь ты долго не приходишь и не звонишь. Она думает – ты ее избегаешь, – медленно по слогам произнес Дэн.

– Так вот от кого бежал крошка Дэнни? Да, лучше встретиться один на одни с бандой Керлинов, чем с ней, – усмехнулся Майкл. – Но вижу, ты остался жив. Старина Дэнни, значит, ты не так безнадежен, как я думал.

– Дэн, не слушай. Майки, как всегда ничего не понял, – Луис ободряюще улыбнулся.

– Разумеется, я ничего не понимаю! – Майкл многозначительно посмотрел на пятно у Дэнна на рубашке и свистнул.

– Как будто ты ничего не переворачиваешь, – буркнул Дэн, прикрывая рукой злосчастное пятно от меда.

– Превосходно! Однако я проголодался и перекусил бы чего-нибудь. Может, зайдем в «Макдональдс» или лучше «Мэт и Ди»?

Дэн хмыкнул, толкнув Майкла в бок.

– Как всегда отлично можешь успокоить. Спасибо за поддержку!

– Готов прийти на помощь, только позовите! Я как Чип и Дейл.

– Ну что ж, знал, что всегда смогу рассчитывать на тебя, хомяк!

– Знаете, мне необходимо встретиться с одним человеком. Увидимся вечером у Майкла, – перебил Джек.

– Да, разумеется. И мне тоже нужно завершить одно небольшое дельце, – сказал Майкл.

Луис присвистнул, состроив смешную гримасу. Майкл шутливо стукнул его по плечу, друг ответил тем же. Дэн вздохнул и развел их по разные стороны:

– Ну, вы как дети, честное слово! – Выдохнул он.

– Я, кажется, где-то это уже сегодня слышал, – выдохнул Луис в ухо Майклу.

– Ладно, ребята, не прощаюсь, – Джек развернулся и стремительно пошел вверх по улице.

– Эй, Джек, ты в порядке? – Пронзительные карие глаза смотрели с настороженным любопытством.

– Отлично, Луис. Встретимся вечером.

– Позвони, если понадоблюсь раньше!

Джек просто махнул рукой.

Есть расхотелось. Остаться одному, чтобы подумать, чтобы вспомнить. Джек видел перед собой родное лицо брата, и медленно закрывающуюся дверь. Засунув руку за пазуху, достал небольшой складной нож, висевший на шее на широкой серебряной цепочке. На черном дереве рукоятки в янтарной вставке золотыми буквами переливалась надпись: «Сэм». Джек со всей силы сжал кулак. Черная бездна снова засасывала в ледяную пропасть.

Это было плохо. Керол могла почувствовать и окончательно впасть в депрессию. Нужно забыться, развеяться, загородиться от страшного воспоминания. Парень достал сотовый и набрал номер Рейчел. Трубку долго не брали.

– Я тебя слушаю, – голос звучал холодно и неприветливо. Хотя это привычная манера общения Рейчел.

– Привет, только хотел спросить, как у тебя дела?

– И это все на что ты способен? В отличие от тебя у меня все превосходно. Сегодня утром я несколько раз звонила тебе, но Керол никогда не знает, где ты пропадаешь. Нельзя было заглянуть хотя бы на минуту? Или включай сотовый!

– Рейчел, я же говорил: месяц будет тяжелым. Мы готовимся к встрече с Луизианой. Тренировки занимают все свободное время.

– О да, что равносильно решению вопроса о глобальном потеплении или вымиранию амурских тигров. Ты знаешь, все это меня как-то мало волнует, – голос стал на октаву выше. – Жду тебя сегодня на ужин, и не смей заявлять, будто не можешь. Бесконечные отговорки действуют на нервы. Ты уделяешь нашим отношениям слишком мало внимания. Поступать так не порядочно.

– Разумеется, извини, – он устало потер глаза. Разговор ни к чему не приводил.

– Ты права, но сегодня я действительно не смогу, – Джек услышал, как на другом конце Рейчел шумно выдохнула в трубку. – Но завтра, обещаю, пойдем вместе в кино, поужинаем, отправимся в парк кататься на роликах, все что хочешь, но только не сегодня, прости.

– Отлично! Уговорила самого Джека Харисона пойти в кино! Просто счастлива! – Сарказма в голосе хоть отбавляй. – Учти, я не стану терпеть такое обращение. Если проблема со временем – удачи! Только учти, папа так все не оставит, а он не последний человек в городе. И твоя мать, кстати, тоже будет не в восторге. Никому из них проблемы не нужны.

Зря она это сказала. Джек сжал зубы, пытаясь совладать со вмиг вспыхнувшей злостью и не ляпнуть грубость.

– Почему молчишь? Да, кстати чуть не забыла, передай своим ничтожным друзьям, чтобы придумывали в другой раз более оригинальный способ обратить на себя внимания. Донеси до тупоголового Дэнна – так пялиться при встрече на девушку, пуская слюни, неприлично. Ведет себя словно неандерталец, готовый вот-вот наброситься на жертву.

– Рейчел, мне действительно пора, пока мы снова не поссорились. Завтра отправимся в кино или поужинаем в ресторане. Выбирай.

Он отключил телефон, не желая слушать продолжение. Успокоился – нечего сказать! Чтобы получить заряд адреналина, позвоните Рейчел Скайуокер! Наш душка – тренер и в подметки ей не годиться.

Джек подходил к старой церкви. Две резные колонны открывают вход в арку, по которой карабкается дикий вьюн. Фасад из красного кирпича украшают лепные фигурки пузатых херувимов. Остроконечные башенки с колоколами, расположились по обе стороны величественного здания. На западной стороне церковного сада уютно примостилась беседка, увитая плющом, рядом с небольшим фонтанчиком, скрывая путников от полуденного зноя. Со стороны дороги ее практически не видно. Нередко уединенное местечко становилось идеальным местом для встреч влюбленных парочек.

Сад с маленькой часовней, раскинувшийся сразу за церковью, является предметом гордости Паркера, здешнего садовника. Он настолько ревностно оберегает его от любого вторжения извне, что нередко наведывается даже по ночам, разгоняя молодежь, уединившихся в беседке.

В проходе между аркой и массивной дубовой дверью, рядом со ступенями находится округлая сфера из белого камня, испещренная иероглифами и странными символами. Ее держат на своих плечах три миниатюрных атланта. Сверху сферы небольшая прорезь для монет, украшенная змейкой и выпуклым орнаментом в форме распускающегося бутона. Сфера предназначалась для обязательных ежедневных пожертвований церкви «Святого Доминика».

Джек подошел к чаше «Подношений» и опустил в прорезь двадцатку. Сидевший на ступенях церкви местный сумасшедший Эрни замяукал, заметив его, затем принялся неистово хрюкать, а под конец залаял.

– Отлично, Эрни, – произнес Джек. – Здорово у тебя получается!

Сумасшедший криво улыбнулся, изо рта вытекла слюна и закапала на грязный воротник рубашки. Хрипло рассмеявшись, он с силой ударил себя кулаком в грудь. Не мытые, наверное, уже несколько месяцев, длинные спутанные волосы упали на лицо. Он удивленно охнул и завыл, словно раненный зверь.

– Да, Эрни, тебе еще хуже, чем мне, понимаю.

Бессмысленный взгляд на секунду задержался на Джеке, затем Эрни ушел в себя, начисто забыв о стоявшем рядом парне. Он принялся мычать, размахивая руками, будто отгоняя от себя назойливых комаров.

Местные власти давно махнули на него рукой. Несколько лет назад парень объявился в городе, да так и прижился здесь. Куда только его не пристраивали, но Эрни, как его окрестил отец Сэмуил, отовсюду сбегал и вновь появлялся, то там, то тут. Священник взял его под опеку, пристроив в церковный приют. Иногда ему доверяли подметать дорожки в саду, но от этого было мало проку: парень был рассеян и моментально забывал о том, что ему поручали.

Местные жители подкармливали его, да и отец Сэмуил нередко баловал парня, позволяя таскать со своего скромного стола различные лакомства. Его приодели, он заметно округлился, но разум и речь так и не вернулись.

Доктор Снейк, обследовавший парня, заключил: физически Эрни совершенно здоров, что крайне удивительно, при его-то образе жизни. Скорее всего, слабоумие и немота были родовой травмой. Доктор наблюдал за ним определенное время и пришел к выводу, что болезнь не прогрессирует, а значит, Эрни угрозы для окружающих не представляет.

Шерифу о личности сумасшедшего ничего не удалось выяснить. Посылаемые запросы оставались без ответов – Эрни никто не разыскивал. Откуда он пришел и есть ли у него родные – до сих пор неизвестно. Эрни казался безобидным и беспомощным, словно потерявшийся щенок. Не воровал, не кидался на людей, никому не причинял беспокойства. К нему в конечном итоге привыкли. Он стал такой же местной достопримечательностью, как и «Огненное озеро».

Джек в нерешительности остановился перед массивной дверью. Протянул руку, которая замерла на полпути. Передумав, он развернулся, быстро сбегая по ступеням вниз. Эрни яростно залаял, хлопая в ладоши. Сидящая на вязе огромная жирная ворона пронзительно каркнула и немигающим взглядом уставилась на Джека.

– Джек Харисон, вас накануне вновь не было на вечерней молитве – что очень плохо. Вы стали реже посещать церковь, – преподобный, как некстати, появился позади. Он грустно смотрел на него, качая головой.

– Конечно, понимаю, у вас в преддверии чемпионата не хватает времени, но нужно оставить остальные дела. Путь к вечному спасению души в руках каждого истинно верующего. Не стоит недооценивать силу молитвы, сын мой. Дьявол не дремлет. Всякий раз он предстает перед нами в том или ином обличии, пытаясь совратить с пути истинного. Противостояние между добром и злом, между белым и черным не прекращается ни на мгновение, и от того, какой путь изберет человек, зависит вечная жизнь, – он поднял глаза к небу.

– Простите преподобный. Разумеется, вы правы, – Джек глянул на тощую фигуру в черной рясе. В руках – молитвенник, на смиренном, скорбном лице – участие и готовность выслушать, но он уже не был так уверен: нужно ли это сейчас?

– Почему, ты не зашел в храм?

– Не знаю, – Джек вспомнил о старике – индейце. Значить дьявол может принимать любое обличие? Бред полнейший…

– В другой раз, не в том настроении.

– Тебе известно, что с тобой хочет встретиться матушка настоятельница.

– Да, известно, но сегодня я не расположен беседовать. Может быть позже. Передайте матушки Афении мое почтение.

– Может, все же зайдешь в храм? Она ждет тебя. Вы можете спокойно обсудить и поговорить обо всем, что тебя волнует, ведь уже завтра вечером настоятельница уезжает.

– Нет, не сегодня. Я действительно очень спешу. До встречи, – в который раз он развернулся, чтобы уйти.

– Джек, с тобой все в порядке? Тебе нужно исповедаться, – священник пытливо заглянул в глаза, в которых притаилась смертельная тоска. – Когда ты в последний раз был в исповедальне?

– Давно.

– Не искушай судьбу, мальчик. Вижу, ты взволнован и хочу, чтобы рассказал мне о причине, из-за которой в твоих глазах поселилась грусть и растерянность. Необходимо многое обсудить, найти правильное решение. Последнее время замечаю тревогу, гложущую твое сердце. Об этом стоит поговорить. Сеять смятение в душах верующих – одно из его коварных злодеяний. Нужно очиститься от недостойных помыслов, от вопросов. Я помогу понять причину.

Ворона на дереве каркнула и принялась беззаботно чистить перья. Эрни с недоумение посмотрел вверх, вскочил на ноги и закрутился на месте волчком, воя во всю мощь здоровых легких. Преподобный Сэмуил скривился:

– Эрни, прошу тебя, прекрати. Не стоит так надрываться! – Эрни ткнул в ворону грязным пальцем и вновь завыл.

– Это тоже божьи создания, сын мой. Все мы его дети.

– Ну, так как, Джек, ты не передумал?

– Нет, не передумал, – хотелось поскорее остаться одному.

Осколки, тщательно возведенной когда-то стены, раздирали грудь. Черная дыра росла, кровоточила, и теперь он с предвкушением мазохиста ожидал, когда снова увидит Сэма, пусть даже через призму прошедших лет, пусть как воспоминание, пусть как иллюзию, но увидит. Услышать родной голос, почувствовать запах – это все, что сейчас необходимо. Почувствовать, что брат рядом, как и обещал… хотя бы в мыслях.

– Хорошо. Завтра, так завтра, – смиренно ответил отец Сэмуил. – Я с нетерпением жду этой встречи.

Джек пошел довольно быстро, почти побежал, не оглядываясь, будто боясь, что священник вновь окликнет. Он чувствовал, как тот буравит спину тяжелым колючим взглядом. Невнятное бормотание Эрни с каждым последующим шагом постепенно стихало.

Да, тревога была. Но ведь и так понятно: предстоящая игра, окончание школы, неизвестность будущего кого угодно выбьет из колеи. Просто надо собраться. Прекратить думать о неизбежном, об условностях, которые кандалами тянут вниз, сковывая руки.

«Как жить – решу только я», – подумал Джек. – «И мне нет нужды хоронить память о Сэме: пусть это в тысячи раз больнее, чем засунуть руки в горящий костер, я больше не буду стараться забыть и отгородиться от прошлого».

Зайдя в цветочный магазин, Джек заказал корзину цветов.

«Надо будет извиниться перед Рейчел! Действительно ставлю ее в неприятное положение».

Джек прошел прямо через парк, свернув к «Огненному озеру». Он подолгу любил смотреть на игру света и огня. Ничто так не успокаивает и не приводит в порядок мысли, словно хороший психоаналитик. Ты «говоришь» то, что хочешь, а не то, чего ждут от тебя. Говоришь мыслями. Не нужно напрягаться и нести всякую чушь, дабы тебя не сочли конченым психом.

Глубокий отвесный кратер, диаметром приблизительно в полмили, уходил далеко под землю. Там в самом низу, живя собственной жизнью, клокотала вулканическая лава, озеро магмы, медленно двигающаяся по спирали, словно заключенный на редкой одинокой прогулке, издавая глухие шипящие звуки.

Внутри кратера постоянно ухало и стонало – огромное мифическое чудовище ревело от тоски и одиночества. Монотонное спокойное движение спирали не прекращалось ни на мгновение, из года в год, столетие за столетием, совершая свой особый ритуал. Если долго смотреть на вечное движение спирали, оно завораживало, гипнотизировало, манило приблизиться, дотронуться до сверкающей поверхности, войти в него.

Иллюзия притяжения настолько велика, что бесконечная горящая огненная спираль казалась мягким покрывалом, сулящим лишь утешение. Но магма безжалостно испепелит все, что попадет в ее смертоносные сети. Страх смерти не отталкивал, наоборот. «Озеро», как магнитом с каждым разом сильнее притягивало к себе. Чем больше ты любовался игрой огня, тем сильнее хотелось протянуть к нему руки.

Металлическое сияние, накрывающее кратер словно куполом, никогда не рассеивалось. И этот необычный холодный блеск служил ориентиром для людей, часто возвращающихся домой из «У Босса».

Из-за сияния воздух вокруг сгущается, наэлектризовывается. У «Озера» дышать становиться труднее, как на горной высоте, где переизбыток кислорода. Иногда вверх из кратера выбрасывает столб огня, выстреливающий из тягучей массы, словно ракета, обдавая жаром и гарью находившихся поблизости людей. Будто рука чародея стремилась дотянуться до небес в безумной попытке закрыть собой звезды.

Края «Красного» или «Огненного Озера», как назвали феномен местные жители, сплошь покрыты пемзой и острыми расплавившимися и почерневшими от высокой температуры камнями. Неустойчивая опора в любой момент могла обвалиться, увлекая за собой очередного смельчака, решившего подойти к краю достаточно близко и пытающегося заглянуть в самое сердце «спящего дракона».

Во избежании несчастных случаев шериф приказал оградить «Озеро» высокой железной кованой оградой, закрепленной на бетонные стойки, и строго следить за порядком в парке. Здесь всегда дежурили копы. Туристы, приезжавшие поглазеть на чудо-феномен кратера, стали бичом для города и сильной головной болью мистера Гордона. Многие не соблюдали правила, норовя заглянуть как можно дальше в пылающую бездну, что могло привести к несчастным случаям и свести на нет все усилия шерифа, сделавшего Файерлейк, по его мнению, самым райским и безопасным местечком на земле.

Поэтому он не жаловал туристов, но так как доход городка во многом роз благодаря туризму, приходилось мириться с их неизменным присутствием. Два раза в месяц приезжала очередная партия «праздных зевак», и приходилось вводить усиленное патрулирование, что требовало дополнительных изысканий из городского бюджета. А от повышенной нервозности уважаемого сэра Гордона страдала вся местная молодежь.

Джек остановился возле ограждения и протянул ладони к пылающей бездне, тут же ощутив жар и легкое покалывание на кончиках пальцев. Его всегда тянуло к «Озеру». Оно стало излюбленным местом, его убежищем.

И он никого не впустит в него… никогда.