Мятеж

Глава 3

Если Олливан и спешил по дороге обратно в пансионат, то не из-за дождя; он был в слишком хорошем настроении, чтобы чувствовать его. Единственным, что ускоряло его шаг, было предвкушение.

Он остановился только один раз, перед общественной библиотекой на Бромптон-роуд. Это место было одним из многих, куда ему запрещено заходить. Но все должно было вот-вот измениться.

– Отличное пальто, мистер.

Олливан оглянулся. Уличному мальчишке на ступеньке позади него было одиннадцать или двенадцать лет, и он был весь в грязи. От холода он дрожал с ног до головы.

– Забирай, – сказал Олливан, снимая пальто и передавая его мальчику. Наконец он почувствовал дождь, но это вызвало лишь усмешку.

Мальчик не смел колебаться. Обеими руками он потянулся за пальто и бросился прочь, пока Олливан не передумал.

Остаток прогулки Олливан проделал быстрым шагом, но к тому времени, как он добрался до пансионата, все же промок насквозь. Миссис Флинт, хозяйка, предложила высушить его одежду перед кухонной плитой, но Олливан с улыбкой отказался; он все равно собирался переодеться в свой лучший костюм. Он вставил ключ в ржавый замок и ударил ногой по основанию своей двери – это был единственный способ, которым он мог заставить эту старую, искореженную рухлядь сдвинуться с места. Из окна комнаты не было видно ничего, кроме кирпичной стены напротив. Отсюда не было видно даже проблеска солнца, и от этого становилось еще холоднее. Так холодно, что волосы на руках Олливана вставали дыбом. Юноша поставил под протекающую крышу пустое ведро, а воду из предыдущего вылил в переулок. Он пообещал себе не чинить ни течь, ни замок, ни дверь. Поселиться здесь означало бы потерпеть поражение, а Олливан не был повержен. Он отсалютовал двери, ведру, жалкой кирпичной стене за окном и подумал о том, что месяцы неудобств стоили того.

Затем он достал из шкафа свой лучший костюм и стряхнул пыль с лацканов, параллельно насвистывая мелодию, все еще звучавшую в голове, – народную песню, которую он выучил в детстве, о женщине, которая превратилась в кита и съела всех, кто причинил ей зло.

Одевшись, Олливан встал перед пыльным зеркалом и полюбовался произведенным эффектом. Он был худее, чем год назад. Работа в магазине приносила достаточно, чтобы обеспечить крышу над головой и еду три раза в день, но это была совсем не та пища, на которой он вырос. Ему стало интересно, чем его семья будет ужинать сегодня вечером. Олливан задумался, не утка ли это будет.

Затем он убрал все следы своего пребывания в крошечной комнате, оставил на кровати плату за последнюю неделю, сунул зонтик под мышку, а страницы из гроссбуха мистера Холта в записную книжку и, продолжая фальшиво насвистывать, покинул пансион.

Глава 4

ДВУМЯ ДНЯМИ РАНЕЕ

Кассия стояла на углу площади Друзеллы, глядя на лес почерневших башенок, вырастающих из готического особняка, который преемники назвали своим клубом. Подножие здания было окутано зачарованным плющом. Вместо листьев он был покрыт бабочками, крылья которых синхронно закрывались и раскрывались, так что они дрожали на каменной кладке, как рябь на пруду. Это заставляло весь дом казаться живым.

И возможно, так оно и было. Чары Странствующего Места были одними из старейших и наименее понятых во всем Лондоне. Говорили, что заклинание пережило не только своего создателя, но и всех его потомков и в награду получило власть над самим собой.

Кассия бы ни за что в это не поверила, но поколения чародеев уже ощутили на себе влияние легенды. Дом любил устраивать розыгрыши. Это здание было известно как Странствующее Место отчасти потому, что коридоры имели привычку уводить вас в неожиданные места. Дом издавал необъяснимые звуки, скрывал комнаты, но вдруг открывал их вновь – уже на другом этаже. Он переставлял картины, менял замки, отбрасывал тени дверных проемов там, где их не было. В фойе у входа висел знаменитый список всех чародеев, которые пропали без вести и которых больше никто не видел, включая одно зачеркнутое имя; Джунипер Генри в конце концов вышла из дамской комнаты через восемьдесят пять лет после того, как туда зашла, все еще девятнадцатилетней и не помнящей, где она была все эти десятилетия.

Но его также называли Странствующим Местом в связи с путешествием тех, кто его населял. Общество молодых одаренных чародеев было путем, по которому каждый из его членов шел, балансируя между юностью и взрослой жизнью, и в котором его члены приобретали достаточно мудрости и уверенности в себе, чтобы идти вперед и побеждать. На самом деле это было место, где следующее поколение богатых, принадлежащих к элите чародеев заводило связи и создавало репутацию. Любой член Общества мог быть им лишь до наступления двадцати двух лет, после чего ему следовало покинуть его и заняться более важными делами: политикой и бизнесом или продолжить обучение в самых старых, уважаемых учебных заведениях на континенте. Прозвище участников, преемники, означало вступление во взрослую жизнь на смену предыдущему поколению. Кассии все это было хорошо знакомо. Она выросла среди правящей семьи Камдена, для которой власть и статус были еще более важны, чем среди элиты чародеев.

У Кассии с рождения было место в этом мире, и все же ей оказалось нелегко его занять. С другой стороны площади Друзеллы на Странствующее Место смотрели Палаты Алхимии – здание, из которого верховный чародей Джупитус Фиск правил Хартом. Палаты были настоящим дворцом, построенным по вкусу Фиска, когда он впервые пришел к власти пятьдесят лет назад. В отличие от большинства зданий в центре, его фасад нельзя было с первого взгляда назвать красивым, и все же черный мрамор обладал сверхъестественной глубиной; казалось, будто смотришь в колодец и ничего не видишь, но чувствуешь пропасть, которая может поглотить тебя целиком.

Люди говорили, что, глядя верховному чародею в глаза, испытывали то же самое чувство. Кассия могла подтвердить, что это правда.

Белая брусчатка площади была вычищена почти до блеска, уличные фонари украшены позолотой, а посередине стоял роскошный фонтан. Верховному чародею нравилось напоминать своим людям о том, какими богатыми он их сделал, каждый раз, когда те оказывались в квартале чародеев.

Ибо на западном краю площади Друзеллы через Темзу тянулся Вестминстерский мост, разделяющий фракции. С одной стороны родной квартал Кассии – Харт, территория чародеев. С другой – Камден Таун, квартал метаморфов. На мосту находились дружинники обеих фракций: и инфорсеры, и «камденские волки», и у каждой дружины был пост охраны на своем берегу.

С того места, где ждала Кассия, в пятидесяти шагах от нее, пост охраны чародеев не казался внушительным. Однако стоило пересечь площадь, и можно было заметить, как стена преломляет свет, так что мост за ней, казалось, парит, отсоединенный от берега. Чародеи могли пройти прямо сквозь него, ничего не почувствовав, но лондонцы, владеющие магией иного рода, оказались бы в ловушке, как мухи в паутине, если бы стражи порядка на границе не приказали заклинанию пропустить их. На дальнем берегу метаморфы обеспечили свою безопасность с помощью мешков с песком, деревянного барьера и собственной магии; полдюжины ополченцев носили форму волков с пастями размером с голову Кассии.

Так было по всему городу. Лондон занимали шесть народов – чародеи, метаморфы, призраки, телепаты, оракулы и мастера душ – но не как единое сообщество, а как изолированные фракции, разделенные жестокими, постоянно меняющимися границами. Все к западу от Гайд-парка и большая часть того, что лежало к югу от Темзы, было территорией чародеев. Она граничила с Доклендсом, территорией оракулов, простирающейся к востоку от Тауэрского моста. Сразу за рекой от того места, где стояла Кассия, Камден Таун был лишь клочком земли, но он расширялся по мере того, как тянулся к своей северной границе до Хэмпстед-Хит. К востоку от Камдена лежал Уайтчепел, квартал телепатов, а Север занимали призраки. Невидимой на карте улиц города оставалась территория мастеров душ; десятки лестниц в каждом квартале вели глубоко под булыжники и фундаменты, мимо канализационных коллекторов и давно погребенных руин, в подземелья, известные как Метрополитен.

Так дела в Лондоне обстояли с тех пор, как город две тысячи лет назад был основан калликанцами. Они пытались сохранить власть с помощью иерархии магических каст, сея раздор и недоверие между четырьмя другими фракциями, стремясь установить над ними контроль.

Это продолжалось до небесного события, известного как Сдвиг – появления метаморфов. Внезапное появление шестого народа в Лондоне повергло город в хаос и привело к массовой резне и падению калликанцев. Но укоренившиеся между фракциями разногласия не смогли разрешиться, а только усугубились. На протяжении веков город существовал в напряжении и балансировал на грани откровенной войны.

Третья эпоха в битве за Лондон началась примерно в то время, когда родилась Кассия. Тогда лидеры фракций согласовали набор правил, известных как Принципы. Именно эти соглашения предписывали переход с территории на территорию через пункты охраны и угрожали наказанием тем, кто использовал свою магию за пределами квартала своего народа. Именно правители фракций обеспечивали соблюдение Принципов, и именно они отвечали, если кто-то из их подданных был пойман на нарушении.

Кассия не пересекала пограничный пост в Камдене почти два года, с того дня как ее забрали из дома правящей семьи метаморфов и доставили в Харт, чтобы она получила надлежащее магическое образование. Туда, где ее способности не будут привлекать внимания; где она могла бы принять свою магию, которой, пытаясь стать метаморфом, всегда опасалась.

Она покосилась на противоположный берег, чтобы посмотреть, не знаком ли ей кто-нибудь из волков на сторожевом посту. Был ли кто-нибудь из них среди тех, кто раньше наблюдал за ней с подозрением или закрывал глаза, если метаморф проклинал ее на улицах Камдена? Были ли среди них ее друзья, которым она так и не написала? Кассия думала, что у нее больше шансов найти свое место в Харте, среди своего народа, поэтому все хорошее, что было в ее жизни в Камдене, она оставила позади вместе со всем плохим. Но все вышло не так гладко. Ей семнадцать лет, из которых семь она была чародейкой, и десять – метаморфом… при этом не будучи по-настоящему принятой ни одной из фракций.

Но она не готова сдаться. Она овладеет своей магией, присоединится к преемникам и сбросит мантию «аутсайдера». Она станет такой, какой ее, внучку верховного чародея Джупитуса Фиска, все и ожидают увидеть.

Бросив еще один взгляд на ополченцев Камдена, Кассия с опозданием заметила, что кто-то пересек мост и приближается с ней. Уткнувшись носом в газету, он, казалось, тоже ее не заметил. Они были достаточно близко, чтобы коснуться друг друга – Кассия сделала шаг в одну сторону, затем в другую, пытаясь предугадать его движения, – как вдруг Вирджил Пайк поднял глаза и резко остановился.

Побледнев, он сложил газету. Вирджил был на две головы выше Кассии. У него были темные глаза, острые скулы и темно-коричневая кожа. Дрожащими пальцами он засунул газету в карман пиджака, где уже лежала книга.

– Доброе утро, Вирджил.

Она подавила желание спросить о его походе в соседний квартал, потому что тогда он мог спросить, почему она околачивалась возле Странствующего Места. Объяснение, что она ждет, когда Джаспер Хоукс незаметно проведет ее внутрь, не подошло бы другому преемнику. Это могло бы даже привести к тому, что ей запретят вступать.

– Кассия, – сказал Вирджил в знак приветствия. Он не встретился с ней взглядом, вместо этого смотрел по сторонам. Кассия узнала этот взгляд; она заметила его еще тогда, когда впервые попыталась поговорить с чародеем своего возраста, и много раз с тех пор. И не кто иная, как ее мать, бестактно сообщила, что многие в глубине души считают ее кем-то вроде шпионки из Камдена или просто той, кто слишком уж склонна переживать о делах и заботах метаморфов. У Харта были хорошие отношения с Камденом, но они были неидеальны, и двухтысячелетняя история научила жителей Лондона тому, что такие союзы не бывают достаточно устойчивыми.

Этого следовало ожидать, но каждый раз, когда такое случалось, сердце Кассии замирало. Они с Вирджилом не очень хорошо знали друг друга, и, хотя он всегда казался сдержанным – даже угрюмым, – она слышала, как люди говорили, что он вел себя так со всеми. У него было несколько неугомонных старших сестер, и сплетники поговаривали, что именно из-за них он так молчалив.

Но при взгляде на название книги, засунутой в карман его пиджака, узел в груди Кассии ослабел. С ее губ сорвался смешок.

– «История Харта» Гофорта, – сказала она, и глаза Вирджила расширились. Кассия махнула рукой. – О, нет. Пожалуйста, не бойся, Вирджил. Я не собираюсь рассказывать своему дедушке.

Это оказалась одна из книг о том, как Джупитус Фиск пришел к власти и как это было связано с исчезновением предыдущего верховного чародея и нераскрытым убийством двух его советников. В Харте эта работа не была в явном виде запрещена, но и купить ее здесь было нельзя, и Кассия подозревала, что те, кто не скрывал своего интереса к этой книге, встречали дружинников у себя на пути чаще, чем прочие. Джупитус предпочитал истории, в которых основное внимание уделялось его успешным торговым сделкам и где подписание Принципов представлялось как его собственный великий план по достижению всеобщего мира. Так что было понятно, почему Вирджил относился к Кассии настороженно.

– Нужно изучать разные источники, чтобы получить трезвый взгляд на вещи, – сказал он таким тоном, словно хотел защититься.

– Я согласна, – сказала она, улыбаясь. – И я тоже это читала.

Вирджил удивленно выпрямился.

– Правда?

– Там, где я выросла, эта книга не считается такой уж скандальной.

Кассия пожалела, что напомнила ему об этом в ту же секунду, как слова слетели с ее губ, – как будто люди Харта могли об этом забыть, но если Вирджил и был раздражен, то виду не подал. Он подошел ближе и снова взглянул на нее.

– А Мартинес ты тоже читала? – тихо спросил он. – Потому что, я думаю, некоторые из ее идей относительно переворота Фиска в самом деле уникальны…

Он поднял глаза, и его взгляд зацепился за что-то над головой Кассии, что заставило его нахмуриться. Мгновение спустя она услышала шаги.

Джаспер завернул за угол и по мере приближения к ним замедлил шаг. Он остановился рядом с Кассией, и ей показалось, что она увидела, как напряглись и расслабились мышцы на его челюсти.

– Пайк, – сказал он с наигранной веселостью. – Доброе утро.

Вирджил не ответил на приветствие, но взгляд, которым он одарил Джаспера, был не просто угрюмым. Он был пропитан ядом. Джаспер пользовался благосклонностью верховного чародея, так что было мудро не продолжать разговор в его присутствии, но это явно было чем-то большим. Он перевел взгляд обратно на Кассию и уже набрал в грудь воздуха, чтобы заговорить, но ограничился кивком и зашагал прочь, вцепившись рукой в спрятанную под пиджаком книгу.

Джаспер смотрел ему вслед.

– Рискну сказать, что ты ему не нравишься, – сказала Кассия, и Джаспер ухмыльнулся.

– Я думаю, что ты, возможно, права.

– Что все это значило?

Но Джаспер покачал головой и взял ее за руку.

– Пошли. Мы можем проникнуть внутрь через вход для прислуги.

Он повел ее вокруг здания, где короткая лестница вела вниз к неприметной двери. Кассия остановилась.

– Это хорошая идея?

Джаспер вопросительно нахмурился.

– Если меня поймают на проникновении внутрь, не повлияет ли это на мои шансы присоединиться к Обществу?

– Тебя не поймают. Доверься мне.

Он сжал ее руку, и Кассии еще сильнее захотелось попасть внутрь. Он хотел помочь ей.

– Все, кто сейчас внутри, слишком заняты, чтобы заметить нас. Ты сама увидишь.

Дверь вела на кухню, где дразняще пахло выпечкой; о завтраках, которые подавались членам клуба в Странствующем Месте, шептались среди претендентов так же часто, как и о его престижности. Молодая служанка наблюдала, как они направились к внутренней двери, но, когда Джаспер подмигнул ей и потащил Кассию вперед, та только покраснела и улыбнулась.

Затем они оказались в главном коридоре, и Кассия попыталась сдержать свой благоговейный трепет. Не потому что Странствующее Место оказалось красивым, хотя таким оно определенно было: стены обшиты панелями из темного дерева с резьбой в виде вьющихся листьев и распускающихся цветов. Половицы – древние и потертые, но отполированные до блеска. Здесь царила атмосфера древнего, ожившего заклинания. Ее нос защекотало от наполняющей здание магии. Чародей мог почувствовать любое сильное заклинание, но это было похоже на плавание в шампанском; то же самое чувство возникало в ней, когда она призывала свою магию, но здесь магия порхала по коридорам и цеплялась за стены. Даже в тишине Кассии казалось, что она слышит дыхание этого старого места.

А потом раздались крик и аплодисменты. Кассия посмотрела на Джаспера широко раскрытыми глазами. Он кивнул в сторону лестницы и закатил глаза.

– Пошли.

В общей комнате на втором этаже две дюжины или около того шумных преемников столпились, наблюдая за чем-то на полу. Кассия и Джаспер стояли в арке, ведущей в зал, наполовину скрытой тяжелым бархатным занавесом.

– Что они делают? – прошептала Кассия.

– Тратят впустую свою молодость? – спросил Джаспер. – Притупляют страдания своих пустых жизней?

Она не до конца поняла его интонацию, но улыбка, которой он одарил ее, казалась фальшивой. Джаспер и вправду думал так о своих сверстниках?

Кассия выглянула из-за занавеса и начала собирать воедино детали. Игроки заколдовали бумажных лягушек, чтобы те прыгали, участвуя в своего рода забеге, в то время как другие создавали на их пути магические препятствия. Видимо, это была одна из тех игр, где участвовала выпивка, потому что проигравшему в каждом забеге вручали стакан коричневой жидкости, который он должен был выпить залпом.

В животе у Кассии что-то сжалось, но она и сама не поняла, было это предвкушением или тревогой. Она не очень любила пить и всегда чувствовала себя немного потерянной в толпе, хотя и объясняла это тем, что еще не нашла свою компанию в Харте. Как только в ее жизни появятся друзья, то, наверное, игры с выпивкой и буйное поведение перестанут так сильно пугать. Кроме того, она была уверена, что в Обществе есть место и многому другому. Она знала, что у них была библиотека, где приглашенные лекторы рассказывали о магии и истории, а также о будущих возможностях в карьере и много о чем еще.

Кассия знала, что Джаспер наблюдает за тем, как она следит за преемниками, поэтому напустила на себя вид легкой заинтересованности, а затем сказала ему двигаться дальше.

Он проводил ее в узкий коридор на верхнем этаже особняка, где было всего одно окно, выходившее на мокрую от дождя крышу. Дверь в изогнутой стене явно вела вверх по винтовой лестнице к одной из башенок, и Кассия предположила, что они направлялись именно туда. Однако здесь оказался скрыт второй дверной проем. Он сливался со стеной; даже заметь его кто, решил бы, что это просто какой-то шкаф. Ничего, кроме пустоты под лестницей. Тем не менее Джаспер достал маленький железный ключ и вставил его в замок.

– Они знают, что у тебя это есть? – спросила Кассия, кивая на ключ.

Джаспер ухмыльнулся.

– Конечно нет. Раньше я тайком доставал его из сейфа с ключами, а потом понял, что никто никогда не задался бы вопросом, куда он пропал. Теперь он мой.

Кассия снова задумалась над тем, насколько хорошо знала Джаспера: прилежного, воспитанного наставника, который так нравился ее дедушке.

Когда он вставил ключ в древний замок, Кассия повернулась в другую сторону, готовая стоять на стреме, и почувствовала, как волосы у нее на затылке встали дыбом. Она не сразу возразила против идеи пробраться тайком в Странствующее Место. Джаспер был так воодушевлен этой идеей, что просто не хотелось его подводить. Но сейчас ей стало не по себе. Она списывала все на то, что нарушает правила, но, когда за спиной скрипнула дверь, это чувство усилилось. Кассия обернулась, и, когда Джаспер распахнул дверь, чувства велели ей не поворачиваться спиной к растущей пропасти тьмы, которая появилась, когда проход открылся шире.

– Это уловка? – выпалила она.

Джаспер замер, положив руку на щеколду.

– Уловка? – сказал он, не сумев скрыть замешательство, граничащее с обидой.

– Это чары, или заклинание, или что-то в этом роде, – настаивала Кассия, хотя уже пожалела, что вообще открыла рот. Она указала подбородком на комнату. – Разве ты не чувствуешь этого?

Джаспер посмотрел в темноту и снова на нее, и прежнее выражение его лица сменилось восторгом.

– О, это не чары.

Хотя его лицо будто светилось, голос тонул во тьме.

– Здесь много волшебства. Смотри.

Но эта магия казалась странной. Зловонной, прокисшей, как вино, превратившееся в уксус, или еда, превратившаяся в яд. Возможно, она была на взводе из-за напряженной атмосферы Странствующего Места и самого чулана. Еще и беспокойство по поводу того, что она проникла сюда тайком, сыграло злую шутку. Джаспер терпеливо придерживал дверь, поэтому Кассия подавила свои эмоции и вошла внутрь.

Комната оказалась намного больше, чем она ожидала. Возможно, ее представление о здании было неверным, но сложилось ощущение, что это одна из проделок Странствующего Места и комната существует в зачарованном пространстве внутри стен и между половицами. Большое окно в наклонной крыше открывало вид на серую шиферную черепицу и серое небо за ней, но темнота все еще цеплялась за углы. Джаспер нашел лампу и повернул механизм, чтобы активировать кусок люминесцентного камня внутри – похожего на кварц минерала, который можно зачаровать так, чтобы он светился.

С одной стороны комната оказалась уставлена уходящими в тень стеллажами, но пространство с другой стороны было расчищено: множество самых разных предметов сдвинуто к стене или свалено в кучи. Прялка. Миниатюрный театр теневых кукол. Коллекция горных пород и минералов в деревянной витрине. Целая бочка мраморных шариков.

– Извини за беспорядок, – сказал Джаспер, проводя носовым платком по подоконнику и кашляя от поднявшегося облака пыли.

– Что все это такое?

– Это вещи, которые я нашел, – сказал Джаспер, пожимая плечами. – Вещи, над которыми я работал.

– Вещи, над которыми ты…

Тогда Кассия поняла, что он имел в виду, когда сказал, что в этом месте много магии.

– Эти вещи заколдованы?

На его лицо вернулась недобрая ухмылка.

– Конечно. Как ты думаешь, для чего я использую это пространство? Это лаборатория для моих экспериментов.

Кассия бродила среди груды артефактов и безделушек. Стол был заставлен стеклянной посудой – мензурками и котлами, некоторые из которых оказались выжжены дочерна, а на стенах висели полки с бутылками.

В одном углу стоял манекен, какой обычно используют портные. Его одели в форму стюардов, дружины телепатов. За исключением того, что у стюардов она была темно-синей. Эта же униформа была похожего оттенка, но только когда смотрели на нее под прямым углом. В уголке глаза одежда вспыхивала бирюзовым и фиолетовым, а под определенным углом становилась тенью, которая тянулась к Кассии до тех пор, пока ее взгляд вновь не обращался на манекен. Повернуться к нему спиной и уйти было все равно что убежать в безопасную постель посреди ночи в шестилетнем возрасте.

Чародеи считали свою магию священным даром звезд, и поэтому ничего не запрещалось. Экспериментальная магия стала для них камнем преткновения. Новые заклинания изобретались и записывались так же непрерывно, как развивались технические, медицинские и инженерные достижения. Но магия не являлась ни технологией, ни медициной, ни инженерией; она была бесконечно более опасной и изменчивой, чем любая другая сфера деятельности. Для экспериментов в сферах колдовства, приготовления зелий, зачаровывания предметов существовали невысказанные границы, диктующие, что считать честной игрой, а о чем говорить с опаской. Судя по содержимому этой комнаты – и по тому факту, что Джаспер держал все это в секрете, – то, чем он занимался, по общему молчаливому согласию обычно входило в компетенцию самых образованных ученых из самых престижных университетов. Кассия даже не была уверена, что ему вообще позволено тайно пробовать свои заклинания.

Должно быть, он прочитал некоторые из этих мыслей на ее лице.

– Такие вещи не регулируются законом, – сказал он, словно защищаясь.

– В этом-то и проблема, не так ли? Кто поможет, если ты оступишься?

– Мне не нужно помогать, – сказал он, улыбаясь.

– Магия может погубить, Джаспер.

– Ты беспокоишься обо мне?

Тогда Кассия поняла его улыбку. Она заметила, как он придвинулся ближе. Возможно, в конце концов, все это было плохой идеей.

– Ты прав. Это не мое дело.

Попытка отмахнуться от его комментария не сработала. Джаспер взял Кассию за руку. Ее инстинктом было вытащить свою руку; она так привыкла к одиночеству, что не могла по-другому. Но Джаспер только сунул ключ ей в ладонь и отступил.

– Оставайся столько, сколько захочешь, – сказал он. – Но, хм, постарайся ни к чему не прикасаться.

А потом Кассия осталась одна. Она заперла дверь и встала в центре комнаты, прислушиваясь. Но тишина была абсолютной; Странствующее Место поглотило возгласы преемников внизу так же, как поглотило Джунипер Генри. Она даже не слышала голубей на крыше, хотя их крылья время от времени отбрасывали тень, и ей стало интересно, не наложено ли на комнату заклятие, делающее ее такой тихой. В любом случае она могла запороть дюжину заклинаний, и никто и слова бы не сказал; ее мать не могла постучать в дверь или посмотреть на розовый сад из окна. Джаспер был прав; это именно то, что ей нужно.

Положить сумку было негде, поэтому Кассия расстелила на полу носовой платок и положила ее сверху, после чего достала из нее банку и поставила в центре комнаты. Банка была наполовину заполнена землей, а в крышке проделаны отверстия. В почву был воткнут небольшой росток из розового сада. Все это требовалось для заклинания, которое она разрабатывала для своего посвящения; того, которое ей еще только предстояло успешно завершить.

Кассия сделала несколько медленных вдохов, чтобы прогнать болезненное беспокойство, которое наполняло ее всякий раз, когда она сталкивалась с магией. Ей никак не поможет, если она разочаруется в себе еще до первой попытки. Она сняла крышку с банки и отошла.

То, что понравится толпе. Простое, но зрелищное. Это был совет, который давал ей каждый – вне зависимости от того, просили его или нет, – стоило в разговоре упомянуть тему посвящения. Все говорило о том, что существовала определенная формула успеха и, чтобы преуспеть, достаточно было ее знать. И кто мог знать это лучше, чем наследница династии чародеев Кассия Симс?

Она достала листок бумаги, записала намерение – расти и цвети – и несколько заметок, которые должны помочь ей воплотить желаемое. Более сложные заклинания стоило записывать на бумаге из орехового дерева, которая обладала особыми свойствами. Чародей зачаровывал бумагу, чтобы та горела, когда он заканчивал свое заклинание, высвобождая еще большее количество энергии и очищая свое намерение в одной-единственной команде.

Кассия никогда не применяла такого заклинания; немногие чародеи ее возраста были достаточно сильны для подобных вещей. Кассия просто использовала заметки в качестве вспомогательного средства, поскольку намерение, стоявшее за ее заклинанием, было не таким простым, как некоторые могли бы предположить. Намерение «расти» было не самым очевидным, и эта часть стала провалом ее первой дюжины попыток. Однажды ей удалось раздуть росток до размеров небольшого пня, разбив банку вдребезги, после чего он засох, не пустив ни единого листочка.

Поэтому, чтобы помочь самой себе прояснить команду, Кассия прочитала полдюжины книг по биологии, пока не убедилась, что с научной точки зрения знает, о чем просит, когда приказывает «расти».

Затем нужно было заставить получившееся растение зацвести. Усиленная визуализация распускающегося розового куста вызвала не один взрыв. Итак, Кассия исследовала, как роза проходит свой годовой цикл, чтобы лучше понять, чего именно она просит от растения. После восьми недель практики и изучения Кассия смогла назвать и идентифицировать восемнадцать видов роз, а также объяснить механизм фотосинтеза и закономерность, лежащую в основе расположения лепестков в бутоне, но до сих пор она не зачаровала ни один забытый звездами росток, чтобы тот вырос в розовый куст и распустился.

И теперь у нее оставалось два дня.

Джаспер сказал, что она слишком много об этом думает, ясное и понятное намерение важнее, чем глубокое знание специфики того, на что накладываются чары. Но ясное и понятное намерение подводило, и она была готова попробовать что угодно.

Кассия устремила взгляд на банку в центре комнаты и призвала магию, которая, как всегда, начала разрастаться внутри ее. «Ты здесь», сказала она себе. «И ты достаточно сильна».

«Расти и цвести», – приказала она ростку. Ей не нужно было произносить эти слова вслух, даже шепотом. Она направляла свою магию через пальцы в хрупкий маленький стебель в банке с почвой, где, как Кассия надеялась, растение пустит корни.

Когда Кассия направила магию в свои пальцы, та поднялась, как дым от свечи. Она знала заклинание так хорошо, что намерение казалось легким и чистым. Расцветай, расти, стань розовым кустом и цветком. Мышечная память сжала руки Кассии в кулаки, повернула их к небу и расправила пальцы, как лепестки раскрывающегося бутона. Ее руки не могли управлять банкой и ее содержимым, только ее магия, но движение помогло ей визуализировать то, чего она хотела достичь, и это было крайне важно.

Розовый куст. Красивый, цветущий розовый куст, покрытый ярко-красными цветами.

Магия струилась из пальцев и окутывала банку, маленький росток задрожал, и у Кассии перехватило дыхание. Неужели все? Она подавила свое волнение и укрепилась в своем намерении. Расти и цвети. Расти и цвети.

Листик. Потом еще один. И вот росток уже был готов вырваться из банки на свободу. В почве появились прижимающиеся к стеклу белые корни.

– Да, – услышала Кассия свой голос. Ее руки дрожали. Но она и раньше заходила так далеко. Ей нужно было поддерживать заклинание дальше.

Когда появился первый бутон, Кассия поняла, что она здесь не одна.

– Ты занимаешься магией?

Она закричала. Напор магии усилился. Банка разбилась, разбросав повсюду грязь и лепестки розы. Ее намерение улетучилось, как сон после пробуждения.