Такого не бывает,
Жизнь, только раз к нам милость проявляет,
Мы раз рождаемся, и раз лишь умираем,
Мы не должны брать то, чего не знаем».
Но спорить было не с руки
И разошлись, как в море корабли.
Приятель тот, что хвастался
Своим могуществом и робостью жены,
Живёт, всё так же, не являя новизны
В своей судьбе, и в ус не дует,
С женой, как с мышкой озорует.
А что другой? Другой ─ уже не свой,
Сбылись намёки лукавого пророка,
Он в жизни стал, немного холостой,
И в радости своей, безмерно одиноким.
Ему жена, уйдя из жизни,
Дарила яркую стезю поэта,
Здесь всё написано его рукой,
Рукой, что Богом в дар дана, ─
Нести любви прекрасные сонеты.
* * *
Есть в жизни масса дорогих вещей,
Есть масса в мире, дорогих тебе людей,
Когда ты массе сопоставишь массу,
Тогда ты станешь небом всех идей.
* * *
КОГДА ТЫ ЛЮБИШЬ, ВСЁ В СЕБЯ БЕРЁШЬ
Когда ты любишь, всё в себя берёшь,
И правду вымыслов, и искреннюю ложь,
Во всём ты чувствуешь себя безмерно виноватым,
Когда любимую, в любви, дотла сожжёшь.
* * *
Я мало знал и мало видел,
Я свет презрением обидел,
И оттолкнувшись от судьбы
Мне жизнь преподнесла цветы.
Но я не знал, что с ними делать,
Мне в жизни многого хотелось,
И раем потчевать мечты,
Дотронуться до красоты,
Но всюду под руки мне лезли
Обыкновенные цветы.
Искоренив все заблуждения
Я верил лишь в одно хотение,
Мне жизнь хотелось испытать
И ей свою оценку дать.
Судьбе я громко прокричал:
«Я суть твою искать устал,
Как мне тобой не отравиться,
Коль я без меры жизнь познал».
Она ж в ответ из темноты:
«Воздай цветам свои мечты».
Я взял цветы, полил их ложью,
Мне больше нечем было их полить,
Они, неумолимой дрожью,
Пощады стали горестно просить.
А я искал всё той же цели, −
Судьбу свою собой дивить,
Мне все желания надоели,
Я уж и сам пощады стал просить.
И только лишь, когда завяли,
Цветы, дарённые судьбой,
Я понял нрав своей печали,
Она, к цветам склонившись головой,
Мне тихо в ухо прошептала:
«Вот то, что мерит твой покой,
И не твоя вина, что ты глазами
Не разглядел мир, спрятавшийся свой».
* * *
Обречены мы ошибаться на святом,
Не первый ты, кого спалило счастье,
У всех влюблённых сердце отуманено грехом,
Влюблённый слеп, а значит вправе – ошибаться.
* * *
− Что такое любовь? – я спросил у мужчины однажды.
– Ради женщины, − он отвечал мне, − пройти через ад…
– Что такое любовь? – обращался я к женщине каждой.
– Ждать мужчину, сожжённого пламенем адским, назад…
Мустай Карим
* * *
Тем, кто возносится с Земли,
Дорога в Рай ─ через могилу,
Насколько красок вложите вы в эту ниву,
Определит размер понятия Души.
* * *
Каждый год, 14 апреля, для нас с дочерью, ─ день памяти и скорби. В этот день родился ангел. Я хочу воспроизвести слова, сказанные дочерью у могилы своей матери. Они врезались в мою память на всю жизнь.
Мы стояли, уже часа два. Не хотелось уходить. Я чувствовал присутствие супруги, чувствовал, как она радуется за нас. Дочь подтвердила мои чувства: «Пап, ты не замечаешь, какая здесь хорошая аура, даже не хочется уходить». Я, от переполнивших меня чувств, сказал глупость: «Мне, наверное, надо выкупить здесь место, чтобы не лежать далеко от твоей матери». На что дочь ответила: «Думая об этом, ты только приближаешь свою смерть. На Земле нет разницы, где ты похоронен. Я знаю, что здесь лежит, уже не мама, но мы должны хранить память о ней, как о живом человеке, чтобы заслужить право ─ воссоединиться с ней на Небесах». Это сказала шестнадцатилетняя девчонка, слишком рано ставшая взрослым человеком.
Нельзя отрицать Любовь. Она живёт в каждом человеке. Я вижу её слёзы раз в месяц, посещая могилу любимой. Они искренние, правдивые. Их невозможно спрятать, даже самому злому человеку. Мы все разные, но нас объединяет одно ─ Жизнь. И только кладбище может показать, что все люди, это одна нация ─ Человечество.
Когда люди отдают Небу часть себя, все земные предрассудки покажутся им ─ временными неудобствами.
* * *
Одной мадонны свет лик потерял,
И в ликованье душ святые знания,
Поручится ли сердце за страдания,
Что даровал жене ревнивый муж.
Я ж в ревности учеником был слабым,
Мне не пришлось, есть запрещённых груш,
Я, крошками дешёвенькой помады,
Познал всю прелесть девственности душ.
* * *
Шут был допущен к телу Королевы,
Поймите состояние шута,
Когда все чувства при нормальном деле,
Лишь чувство мудрости выходит не спеша.
Шут тащит жизнь на уровне героя,
Как не обласкан шут, он, всё же, шут,
Хоть милостью придворной и дарован,
Всё ж милость – чувство, а не власти атрибут.
Но шут взял в руки власть, взял неумело,
Палате царской суть смешливости придав,
А много ли шутов на свете смелых,
Кто мог бы миром править, не познав,
Что управлять, не строить на подмостках,
Своей гримасой настроение других,
Не в меру счастлив шут, но счастье – броско,
Зависит от властителей иных.
Переменилась милость на опалу,
Опальный шут язвит не по годам,
Набравшись мудрости, он всем шутам, на славу,
К придворной жизни тягу преподал.
И сколько бы шутов не мерить властью,
Суть власти смехотворна без шутов,
Вся сила человека в высшей страсти,
Где нет навязанных, из золота, оков.
* * *
Мне надоело жить, мне надоело жить,
Поверьте, люди, надоело,
Я не могу убить, в себе убить,
Того, что в сердце наболело.
Она всегда и радостна, и горестна она,
Меня томит и мучает созвездие божества,
Я жизнь свою, не думая, отдал бы за неё,
Вы скажете, − безумец он, а я люблю её.
Красой своей несказанной меня обворожит,
И где-то в мире сказочном, злодей её в лягушку превратит,
Возьму я лук и натяну стрелу своей печали,
Пускай она к тебе летит, в неведомые дали.
И вот нашёл тебя в болоте, ты, словно божество,
Стрелу мою держав умолкла и мне глядишь в лицо:
«Спаси, спаси меня, царевич, я пленница того,
Кто прячет жизнь свою иголке, что спрятано в яйцо».
Сразился я с Кощеем и змея одолел,
Ты мне дала всё то, чтоб верить, чтоб я не оробел,
Я весь в огне пылающем, я весь от счастья пьян,
Тебя и мир от зла избавил я,
И горе и печали разлучали нас не раз,
Быть может, есть предел всему, но сказке нет конца.
Мне так охота жить, мне так охота жить,
Поверьте, люди мне, поверьте,
Любовь свою вернул, она теперь со мной,
Вы верьте в сказки, верьте.
В них много есть добра, того, что иногда
Нам просто не хватает,
Давайте ж свою жизнь, мы в сказку превратим,
Ведь это вдохновляет.
Я весь в огне пылающем, я весь от счастья пьян,
Тебя и мир от зла избавил я,
И горе и печали разлучали нас не раз,
Быть может, есть предел всему, но сказке нет конца.
* * *
Мне приснился чудный сон, я в нём рыбак,
И несёт меня от берега волна,
И за то, чтобы поймать кита,
Я полжизни отдал бы, наверняка.
Я плыву в открытом океане,
Ветер подгоняет паруса,
Видно сон мой дерзкое желание,
Риск в нём есть лишь только для кита.
Вот на горизонте вспыхнул яркий блеск,
Что ж фортуна-подружка не подвела,
Ну, иди ко мне, иди, морской наглец,
Я стрельну в тебя из гарпуна.
Мы сразились с ним в кровавой схватке,
Шторм тому был яростный судья,
Ваши карты биты кит, тяните лапки,
Я сегодня торжествую победу, я.
Не скупится на фантазии мой сон,
Вот ролями поменялись мы, я – кит,
Целится в меня железным гарпуном,
Тот, кто под прицелом был моим.
Я гребу ногами и руками,
Боже мой, ведь есть ещё и хвост,
Но печален факт, кит не потянет,
Воз, который впился и прирос.
Мораль сей песни такова,
Рыбак, оставь, пожалуйста, кита в покое,
Ведь в океане в изобилии водится килька.
* * *
Мне Бог не дал забыться в тишине,
Своих лучей не золотить колосья,
И до безумия безумием оброс я,
Когда волчонком бегал при луне.
Наградой лес мне был, покрытый полумраком,
В его трущобах душу я точил,
И понятый правдивостью могил,
Я был людьми умершими богатый.
Волчицу встретил я, чернее чёрной тьмы,
Мы звёзды своим воем доставали,
Нас обезумевшими люди называли,
Когда клыками их дразнили мы.
Охота на волков, охота на людей,
И там и тут награды будет мало,
Волчицу пуля выстрелом достала,
На радость обезумевших стрелков.
И долго над могилами людей,
Волк выл, к луне, мольбой животного взывая,
Не будет мира среди хищников-людей,
Луна их души губит, отвергая.
* * *
Я дикой тварью обернуться бы желал,
Чтобы не зреть всей дикости двуногих,
Я отношусь к плеяде тех немногих,
Кто сам себя в оковы заковал.
Оковы те − спасительная грань,
Что смертью жизнь в радость превращают,
И от природы примесь отделяя,
Ей воздают Божественную дань.
В них боль земная судит жизни взгляд,
В тех, в ком играет дух святой природы,
Они, умом рождаясь из народа,
Распятьем возвращаются назад.
* * *
Утратить разум, сделаться больным,
Живым и мёртвым стать одновременно,
Хмельным и трезвым, кротким и надменным,
Скупым и щедрым, лживым и прямым.
Всё, позабыв, жить именем одним,
Быть нежным, грубым, яростным, смиренным,
Весёлым, грустным, скрытным, откровенным,
Ревнивым, безучастным, добрым, злым.
В обман поверив, истины страшиться,
Пить горький яд, приняв его за мёд,
Несчастья ради, счастьем поступиться,
Считать блаженством рая адский гнёт.
Всё это значит ─ в женщину влюбиться,
Кто испытал любовь, меня поймёт.
Лопе де Вега
* * *
Любовь, видать, настолько сильная стезя,
Что, даже смерть пред ней снимает шляпу.
* * *
ПРИШЛО ЖЕЛАНИЕ, ДУШОЙ С УМА СОЙТИ – ЛЮБОВЬ!
Без Любви жить проще. Но такая жизнь, ─ жизнь в пустоте, вернее в темноте. Именно Любовь даёт свет, способный зажечь Жизнь в Душе. Не только Любовь к женщине, но и Любовь к людям. Любовь к окружающему пространству. Любовь к Богу. Мне по сердцу та структура жизни, когда судьба кипит её красками. Когда всё человеческое естество сходит с ума (в допустимом понимании этого термина) от любого жизненного проявления, принимая это проявление, как очередную порцию задания, способного наполнить человека задатками вечной жизни.
Нести же молчаливо, в уединении, свой крест. Ну, это кому, как Бог даёт. И в таком проявлении жизни, есть своя прелесть, своя красота, своё предназначение. Честно говоря, после «смерти» супруги, я (не по своей воле), в большей мере несу именно этот крест, облачённый аскезой. Это, не совсем правильно. Человек не должен быть один. Если только, это необходимо для преодоления определённой ветки кармы. Как на моём примере. Облачи моё естество в счастье, и я перестану писать книги. А это значит, не совсем от меня зависит моё счастье.
Вы думаете, верни время вспять и дай мне выбор, я отказался бы от Любви, которая меня, сейчас, честно признаться, больше мучает, чем наслаждает. Да ни за что. Любовью кто пленён, он, даже в муках сможет счастье отыскать. Да и муки мои, признаться, имеют тенденцию временного проявления, и растворятся они в небытие, вместе с прахом моим. Богатство же, или та красота палитры душевных красок, в которые облачила моё естество Любовь, ─ уже не исчезнут. И будут сопровождать меня (своей лучезарностью и красотой) в любом пространстве, в какие бы уголки Мироздания не закинула меня Эволюция.
* * *
Пришло желание, душой с ума сойти – Любовь!
Себя во тьме сокрытых слов найти – Любовь!
Любовь даёт Блаженство и Бессмертие!
И зависть к тем, кто не познал Любовь!
* * *
В этой жизни у меня нет мечты, конкретно для себя (в душе желаний много: чтобы мир был на Земле, чтобы Россия процветала, чтобы люди были счастливы,…). Если не считать то, что моя супруга является для меня самой заветной моей мечтой. Мне нужна супруга. Не какая-нибудь супруга, а моя, до боли родная. Та, что смотрит на Вас, в самом начале этой книги. Там она выглядит бесподобно, или, скорее всего, подобно богине (даже не верится, что я её супруг). Может быть и осознание того, что всё это счастье было дано мне во временное пользование, даёт мне силы примириться с её «смертью».
Но, честно признаться, она не нужна мне в этом пространстве, даже, если Господь пожалеет меня, смилостивиться и воскресит её. Я откажусь. Вернуть её (оттуда) в тот хаос, который сейчас царит на Земле, это всё равно, что вернуть «умершего» из рая и поместить его в ад. Я знал свою супругу, как себя. Она жила сердцем. Я перенял эту эстафету и хорошо осознаю, как тяжело это, переживать за всех, за всё и вся. Ещё я знаю, что ей там намного легче жить (пусть и без меня), нежели, чем она была бы здесь, со мной. Обычно, во снах «мёртвые» не разговаривают. Разговор во «сне» с «умершими» говорит о том, что «спящий» человек находиться близко к границе смерти. Чем больше разговорных контактов, тем ближе граница смерти (исключение составляют сильные экстрасенсы и душевнобольные (шизофрения, и т. п.)).
То, что мне, моя супруга поведала однажды в «живом» сне, я запомнил на всю жизнь. Она мне сказала: «Если б ты знал, как сильно отличаются наши миры. Я не могу тебе всего сказать. Ты будешь рваться ко мне, но не попадёшь. В наш мир приходят по Божьей воле, но никак не по своей». И потому, желая счастья ей, я желаю, чтоб всё шло, как идёт. Своим чередом.
* * *
Я виноградную лозу сорвал, на грех, в саду любви,
Так брызнула любовью гроздь, что опьянели дни мои.
Покинул сад я тот давно, но не проходит хмель,
Любовью проросло вино, открыв мне в душу дверь.
Я заглянул туда, а там ─ порхает гурий сонм,
И в каждой светится лоза, которой я пленён.
Но, как средь них найти исток, что отрезвит меня,
Я среди них ─ голодный волк, мне вновь пьянеть нельзя.
Перегрызу их, как овец, в хмельном ─ рассудка нет,
Сознания свет в лозе, вино ж ─ пьянит остаток лет.
Так доживи ж прозрачность грёз, не тормоша небес,
Есть в каждой жизни правда слёз, как слёз, кончина есть.
* * *
Легко ль принять дары любви,
Что жнут влюблённые усталыми плечами,
Когда любовь, не то, что за горами,
А что сжигает, напрочь, жизни дни.
В ней всё горит, иного не дано,
Она ─ огонь другого измерения,
Ей дела нет до нашего хотения,
Лишь взять бы то, что жизнью суждено.
И горе тем, в любви кто слаб умом,
Для них она ─ распятие миров,
Не в голове, а в сердце её дом,
Приняв любовь, ─ сгореть в ней будь готов.
* * *
Если Вы обрели счастье, то должны, скорее, обязаны жить постоянной осознанностью своего счастья.
Поверьте мне, на слово. Я имею конкретный опыт в том, о чём рассуждаю. Истинную ценность своего счастья, истинную ценность своих любимых людей, любой человек осознаёт только тогда, когда лишается возможности питаться энергией своего счастья.
В тот момент, когда Вы будете терять осознанность своего счастья, безопасность, последнего, будет находиться в руках ─ ПРОВИДЕНИЯ.
* * *
Когда не стало ангельского взгляда
И ужас жизни мне открылся вдруг,
Заговорил я, ─ дабы речи звук
Убавил в сердце жар и муки ада.
Мне в горе правом ─ только стон ─ награда,
Самой любви известно: мой недуг
Ничем иным не ограждён от мук.
И только Смерть была бы мне ─ отрада.
Но не она, ль и разлучила нас!
А ты, земля, что, пряча, облекаешь
Столь дивный облик, сладостный для глаз, ─
Счастливая! Зачем так много дней ─
Глухим от скорби ─ мной пренебрегаешь, ─
Украв мадонну ─ свет любви моей?!
Франческа Петрарка
* * *
Любовь ─ не то, что можно словом разделить,
Она без веры, словно тоненькая нить,
Что невозможно за основу осознать,
Любовь легко принять, но легче ─ потерять.
* * *
Я слышу голос твой, он вдохновение мне даёт,
И руку чувствую, она меня ведёт,
Туда, где с вечностью соединяется душа,
Что можно чувствовать, а лицезреть нельзя.
* * *
Я всеми силами старался,
Создать для жизни твоей рай,
Но видно не с руки ─ импровизировать мне Бога,
Когда живёшь чужой душой,
Свои желания не удивляй,
За каждой вольностью ответ пребудет строгий.
* * *
Семнадцать лет дарила мне судьба,
Покорности и ясного молчания,
Я, средь глухих лесов запретов и незнаний,
Счастливый день оставил навсегда.
О, горе мне, я был в плену любви,
Моё сознание медленно распяли,
Проточным временем поиздержались дни,
Кто я теперь? И сам пойму, едва ли.
Блуждающий огонь в вселенской ночи,
Боль разума, как боль избитых слёз,
Всю жизнь растерзает, в кровь, запрос,
Где видишь ты себя счастливым очень.
* * *
Сахар, лишь заменит сахар, подсластитель не в расчёт,
Распростёртый волей знаков ─ высших страждет, лишь забот,
И вина плоти ли в том, что окольцована судьба,
Ведь успела в небо глянуть до замужества она,
И дано, лишь волей плакать, в клетке страждущей любви,
Плоть для неба ─ не заплатка, небу в землю не войти.
Кто кого умнее в споре, коль права не жизнь, а смерть?
Две подружки в вечном споре, им ли правду одолеть,
Коль над правдой той струится ─ звёзд безудержный поток,
Как же ты посмел влюбиться в то, что править будет впрок,
Хоть и в смерть тебе одеться или в жизнь вновь облачить,
Своё маленькое тельце, что умеет так любить.
Но видать любовь ─ управа, всем смертям назло сильна,
Жизнь и смерть ─ миров забава, в них серьёзна, лишь душа.
Вот и думай на досуге, ─ кто есть ты, а кто есть Бог,
Это Он разбрызгал в круги ─ жизни мерную любовь,
Что даётся не в нагрузку, а в усладу тесных дней,
И затем, чтоб жизнью узкой ─ мерить Богом всех людей.
* * *
Любовь, лишь в двух сознаниях терпима,
Она в двух душах обретает имя,
Когда одна душа уходит на покой,
Безумства мир достанется другой.
* * *
КОГДА СКВОЗЬ ТЕЛО ПРОПУСКАЮТ БОЛЬ ДУШИ
Когда сквозь тело пропускают боль души,
Признаюсь, боль не там, где что-то ноет,
Души все чувства в меру хороши,
Лишь там есть суть, где что-то успокоит.
* * *
Любовь на Земле обусловлена болью. Это боль потери. Исключительные случаи, когда влюблённые, одновременно покидают наше пространство. В основном же, Любовь «награждает», одно из любящих сердец, болью потери.