Однажды, возвращаясь после работы к месту нашего временного обитания, я услышала оклик Людмилы. Проезжая мимо на машине и увидев меня, она не могла не остановиться, и вмиг отбросив все свои личные дела, прямиком направилась к нам в гости.
Руслан, как и обычно, занимался своими делами. Я, наскоро организовав стол, провела с Людмилой за печальной и душевной беседой не один час, вспоминая все былое и хорошее. Слегка захмелевшие, мы затянули песни на грустный лад. Людмила, не скрывая слез, тихонько всплакнула, как бы сострадая в солидарность.
Близился Новогодний праздник. В нашей комнате, бывшей в прошлом большим кабинетом, становилось холоднее день ото дня. Котел находился давно в аварийном состоянии, батареи грели с перебоем, иногда местами прорывало трубы, и бьющая оттуда вода, вмиг застывала, превращаясь в ледяную корку на полу. Спать приходилось одетыми, укрывались всем, чем могли. Бесперебойно работал обогреватель, но в помещении была почти минусовая температура, изо рта шел пар. Мне не хватало средств, чтоб снять жилье, а попроситься до весны к Людмиле, было очень стыдно, поэтому, решив с Русланом все же перетерпеть суровую зиму, как испытание на прочность, мы продолжали преодолевать все тяготы жизни, в раз навалившиеся на наши плечи, в тот тяжелый для нас, 1997 год.
Я благодарила Бога и судьбу за терпение, понимание и поддержку подрастающего сына. И конечно, сильно страдала, за его прерванное радостное детство, а он, напротив, утешая меня, повторял: «Это для меня хорошая школа жизни…».
Понимая, что так продолжаться не должно, я искала другие пути и возможности, обдумывала различные варианты, в надежде встать на ноги.
Одним морозным вечером, возвратившись к себе после работы, я застала картину, от которой было жутко, страшно, и до слез обидно за незаслуженные страдания своего ребенка.
Вернувшись со школы, он оказался наедине с проблемой, несопоставимой в сравнении ни с чем. В комнате стоял настоящий мороз, батареи больше не грели, и хозяину фирмы, конечно же, не было до нас ни какого дела. Пища, оставленная Руслану на обед, была не пригодной к употреблению, так как представляла собой ледяную массу. Дозвониться до меня не было возможности, идти ко мне на работу и беспокоить, отрывая от дел, Руслан не посчитал нужным. Оставалось лишь одно, двигаться, чтоб совсем не замерзнуть.
Представшая передо мной картина, разрывала мое сердце на части. Руслан, одетый, катался по гладкому ледяному полу из стороны в сторону, не давая себе передышки, и не сдаваясь. Я не знала, то ли ужасаться, то ли кричать от безысходности. Боясь за него и возможные последствия, лишь с глубоким сочувствием обняв его, укорила тихо: «Надо было срочно бежать ко мне, ведь ты же мог здесь закоченеть!». И далее, не задумываясь о неловкостях и приличии, вместе с ним отправилась вновь в дом Людмилы, отогревать и обогревать Руслана. Я знала, морозной ночью, нас, конечно же, примут, ну а после, мы будем искать другие пути решения в создавшейся ситуации.
Попросив у своих друзей приюта на некоторое время, я обещала не мешать и не стеснять их своим присутствием, в душе ощущая себя крайне подавленной. Позволяя Руслану там ужинать, сама старалась поскорее прилечь на выделенный нам на двоих небольшой диванчик, чувствуя себя униженно, хорошо понимая, что наше присутствие не совсем приветствуется. Ощущая это, хотелось как можно скорее бежать оттуда, безоговорочно и, не оглядываясь.
Выбрав время, я целенаправленно пошла на встречу к дяде Мише. Зная, что когда-то мой отец усиленно поднимал и обеспечивал всю семью его родителей вместе с ним, подумала, что в критической ситуации он все же хоть как-то поможет нам и не отвернется, тем более, занимая такую солидную должность и имея три квартиры в центре города. Являясь заместителем директора НИИПП по строительству, он мог запросто подсуетиться, имея возможность влияния при выделении жилплощади в общежитии своего предприятия, если конечно сам в этом был бы заинтересован. Именно таким образом мне представлялась та ситуация. Ну, уж мой-то отец, точно помог бы им.
Сойдя с автобуса, я направилась к проходной завода, в надежде встретить его там и переговорить. Увидев меня, родственник даже не остановился, ссылаясь на занятость. Он, мимоходом воспринимая, успевшие выпалить мною слова: «Дядя Миша, у нас беда, нам негде ночевать, трубы в комнате лопнули, мы замер-за-ем, помоги-те…», почти не дослушав, с явным нежеланием ответил на ходу, мол, извини, помочь ни чем не могу, и пошел прочь, даже не пригласив в дом, хотя бы переночевать ребенку. Ему чужда была наша беда, впрочем, как и мы сами. Подавленная, я больше никогда не хотела обращаться к нему ни за какой помощью.
Рабочий день еще не закончился, хотелось плакать, и мне ничего не оставалось делать, как подойти с просьбой к Раисе.
Светлана очень болезненно и с сочувствием отнеслась к нашей проблеме, пытаясь содействовать в моем обращении к ее маме.
Раиса, проникнув чувством сострадания и взяв на себя всю ответственность за случайные последствия, соглашаясь, разрешила нам с Русланом потихоньку пожить до весны в помещении школьной столовой, так, чтоб об этом никто не знал.
А вечерком, еще до прихода Людмилы с работы, наскоро собрав свои вещи, мы с Русланом, ушли из их дома, ни с кем не объяснившись – зачем и куда. Просто от всего пережитого было больно и гадко чувствовать себя, ровно побитой собаке, слыша скользкие упреки в свой адрес.
Куда же пропала наша дружба? Я понимала, что Людмила порой ревностно относилась к нашим взаимоотношениям с ее Колей, хотя, она постоянно и открыто, упрекала его по любым мелочам и пустякам, казалось, совсем не испытывая к мужу ни каких чувств. Хорошо зная ее принцип: «Пусть плохое, но мое», спорить с ней не хотела, да и оправдываться, не было ни малейшего желания. Ну а наш резкий и неожиданный уход, сильно захлестнул ее самолюбие. Она всерьез рассердилась. Мы на время перестали общаться.
Перебравшись в школу, словно мышки, на пару с Русланом, вели себя вполне тихо и спокойно. Днем я работала, а вечерами закрывая наружную дверь, мы занимались своими делами, словно жили вовсе и не в столовой. Уходили в комнатушку-раздевалку, там ужинали строго своими продуктами, никогда, не прикасаясь к чужому, я вязала, слушая радио, Руслан делал уроки. А иногда мы вдвоем, просто, задушевно пели, и благодарили Бога, за тепло, утверждая, что остальные мелочи преодолимы. Руслан ложился спать на полуразваленную раскладушку, которую нам временно выделила знакомая учительница, Елена Александровна. Я же, сдвигая две лавочки ближе к печи, закрывала глаза под шум непрерывного грохота моторов холодильного агрегата, долго не засыпая, думала, верила, продолжала мечтать. И вновь понемногу занималась спортом в узком коридорчике.
Одним из вечеров, находясь в ностальгическом настроении, взяв лист бумаги, решила черкануть письмецо старшему брату на зону, от которого не слышала давно ни каких вестей. Писала, а у самой от боли разрывалось в груди. Воспоминания и неприятности, одни за другими вставали перед глазами. Рассказывая ему обо всем, надеялась, что хоть одна родная душа поймет меня и откликнется, а веки очень скоро разбухли от слез. Хотела верить, что все образуется, и встанет на «круги своя».
Вскоре от Нуртая пришел холодный ответ, где он набросал, словно скуки ради, несколько строк, давая понять о своем скором освобождении. Помня наставления мамы, и зная, что теперь в ее квартире никто не живет, но осознавая все же полновластным владельцем жилья своего Руслана, я посоветовала брату жить там, сколько будет душе угодно. Мне хорошо был ясен ход маминых мыслей. Еще при жизни она верила, что Нуртая мы не выгоним на улицу, ну а сам он, никогда не сможет при желании, ни продать, ни пропить ту квартиру. На этом наша переписка резко оборвалась, и я подумала, что его досрочно освободили. А письма он умеет писать, только лишь имея ограниченную свободу…
На новой работе мне довелось случайно, и почти стихийно познакомиться с пареньком из Таджикистана. Он был грубым и неуклюжим в общении, невзрачным и неопрятным с виду, но всякий раз пытаясь завести отношения между нами, которые бы сводились по его усмотрению лишь к выборочным встречам по желанию, и только в его интересах. Вот такое странное восточное воспитание. Поведение и характер подобного рода были для меня чужды и неприемлемы, я общалась с ним, так как по роду своей работы это было неизбежно, «коллега» являлся одновременно грузчиком и экспедитором. Но его присутствие и нагловатые выходки, порой очень раздражали. Судя по нему, и глядя на него, создавалось мое отрицательное впечатление и восприятие, по поводу обычаев и мировоззрения его народа, настолько не уважающих себя, что я об этом, открыто, высказывала ему, но не в обиду. Наши случайные общения не предвещали ничего серьезного, тем более положительного и благоразумного.
Общаясь со Светланой, мы запросто и откровенно обо всем делились и говорили.
От Людмилы я теперь пыталась скрывать все свои неудачи и неприятности, стараясь больше говорить о хорошем.
Руслан заканчивал восьмой класс.
Казалось, самое тяжелое уже позади.
В прежней комнате, куда нам предстояло вновь вернуться по весне, еще было довольно прохладно, но жить какое-то время стало возможным.
В школьной бригаде мы работали дружно, сдружились с некоторыми из учителей, строили грандиозные планы.
Но я стала замечать, что директор школы косо посматривает в мою сторону. Вела она себя всегда несоответственно своему статусу, нагловато и грубо. Однажды я застала ее совсем не в подобающей позе, находясь в кресле своего кабинета, и имея весьма солидные габариты, развалившись самым неприличным манером, она закинула свои толстые и короткие ножки прямо на рабочий стол. Картина была не из приятных. При виде меня, с ее стороны не последовало и намека на телодвижение.
В столовую она заходила, словно к себе домой, за свои дорогостоящие обеды особого заказа и объема, оплачивала по заниженной стоимости.
Многие из преподавателей увольнялись, не выдерживая ее гнусного и скверного характера.
А однажды, подойдя к окну раздачи и подозвав к себе Раису, она запросто заявила: «Уберите отсюда, из школы, эту черную!».
Возмущениям Раисы и Светланы не было предела. Они даже намекали мне о необходимости обращения к губернатору с жалобой. Но я не стала обращать внимание на вздор невоспитанной сумасбродки. Жизнь сама всех нас рассудит.
И, тем не менее, ее указания коим образом смогли повлиять на нашего руководителя. Одного я не понимала, как он-то повелся на ее капризы, ведь сам, Джалиль Михайлович, был родом из Дагестана, и по природе своей, был почерней меня, а так низко и не по-мужски пал, позволив вытереть об себя ноги. По отношению ко мне, это было гадко и некрасиво.
Меня незамедлительно перевели на работу лоточницы. А сам работодатель, вдруг срочно попросил меня освободить занимаемое нами с сыном помещение, но абсолютно, никому не нужное в ближайшее время. Господи, да сколько же вокруг слабаков с грязными руками и темными душами!
В усиленном темпе мы со Светланой искали подходящий вариант жилья.
Свою неоценимую помощь тогда нам оказала, неожиданно, работница зала при столовой, Любовь Васильевна, с которой мы общались, относясь к ней с уважением, а в течение года не раз изрядно угощали и подкармливали. Она пристроила нас с Русланом к своей знакомой на время, в летнюю кухню. Там было тесновато, но стояло две кровати, стол и шкаф. Нам никто не мешал, и оплата оказалась не высокой. Удобства были на улице, а за водой приходилось идти далеко. Но я соглашалась и на эти условия.
А на работе, нас, лоточниц, каждое утро развозил по городу с выпечкой новый водитель. Лишь вскользь успев с ним познакомиться, я попросила помочь его перевести вещи на новое место.
Тахир произвел на нас со Светланой очень приятное впечатление. Будучи человеком воспитанным, порядочным и опрятным, он сразу и легко расположил всех к себе вниманием. Приехав сюда из Азербайджана, как и многие другие, искал выход из сложившихся сложных жизненных ситуаций, пострадав, как и большинство из-за распада бывшего Союза. Поэтому, помочь ближнему, для него было вполне приемлемым и обязательным. Взглянув на него впервые, я почувствовала, что привяжусь к этому человеку всем сердцем. Его глаза искрились, излучая свет и доброту.
…После рабочего дня, мы со Светланой ждали прихода нового друга, вполне уверенные в его помощи с переездом. Тахир, будучи человеком обязательным, нас не подвел. Он ловко и быстро помог перебраться на новое место, взамен ничего не взяв.
Между нами завязались теплые дружеские отношения. Порой, казалось, что общение с этим удивительным собеседником и мужчиной, меня просто сводят с ума. Я бежала на работу, сломя голову, в надежде взглянуть на него, а увидев, не находила себе покоя, словно пожирая глазами его нежный и ласковый взгляд, который он тщательно скрывал от остальных. Вечерами, мы по возможности, как безумные встречались, а после не хотели расставаться до следующего дня. Имея семью, Тахир не мог их оставить, а как мужчина, не находил в себе силы определиться в наших отношениях. Я очень скучала по нему, а он в свою очередь, опасался всерьез увлечься, привязавшись ко мне.
Произошедшие в работе изменения, сильно ударили по моему карману. Зарплату теперь платили с выручки. Вновь возник вопрос о подходящем трудоустройстве. К тому же, стоять целыми днями на улице, при любой погоде, мне не особо нравилось.
По объявлению из газет, было принято решение устроиться в столовую железнодорожного техникума, с пятидневным рабочим графиком и стабильной зарплатой, при неполной загруженности. К трем часам дня, я всегда была свободна. Этот вариант вполне устраивал, но работать приходилось в бешеном, ускоренном темпе. Работы хватало, а хозяйка всегда делилась продуктами и оставшейся выпечкой, за что я ей была очень благодарна.
С Тахиром мы теперь виделись редко, и это меня угнетало. Я очень скучала и ждала его.
Однажды, увидев сон, и разгадав его, я сообщила Светлане, что наверно мы вновь скоро переедем, как оказалось, я была права.
Буквально следующим днем меня навестила Любовь Васильевна, которая сообщила, что договорилась со знакомой комендантшей в общежитии лесотехшколы, и та пообещала нам выделить комнату, года на два-три, при коммерческой оплате, но это было гораздо ниже, чем за жилье у частников. Эта весть меня сильно обрадовала, так как я хорошо понимала, что до зимы, нам любым способом необходимо перебираться куда-либо. Но, в то общежитие не так-то легко было попасть, оставалось только молиться в душе – только бы получилось! А Любовь Васильевна, подбодряя и обнадеживая, просто поставила меня перед фактом, всего-то, что требуется, это только «проставиться», и иногда делать знаки внимания хозяйке «положения», что мы и сделали. Наскоро купив две бутылки водки, шоколад и кое-что из закуски, я на пару со своей выручательницей, направилась в гости к столь важной и востребованной персоне, коей являлась Светлана Михайловна.
Значительных габаритов женщина, выслушав скользь мою предысторию, и вникнув в суть сказанного, почти прониклась состраданием, пообещав помочь. А на следующий день я уже имела на руках ключи от комнаты в четырнадцать кв. метров, с необходимой мебелью, от чего хотелось прыгать и плясать от счастья.
Через Светлану я попросила вновь помочь нам с переездом Тахира, который естественно, без всяких отговорок был в нужное время на пороге нашего прежнего временного жилища, покидая которое с восторгом и надеждой, мы верили в грядущие перемены.
Наша новая комната обживалась и обустраивалась легко, быстро, но в меру возможностей. Светланка была нашим частым и желанным гостем.
Я продолжала работать в столовой у Ирины. Вновь безнадежно верила и ждала появления близкого моему сердцу друга, который в свою очередь не был готов к принятию каких-либо решений и действий, был зависим от семьи, работы, и всех окружающих его обстоятельств. Но я все же ждала, и как мне казалось, продолжала любить.
Тем временем, дела хозяйки арендуемого помещения столовой, пошли по наклонной. Нам всем предстояло неизбежное увольнение с работы, в виду упразднения данной точки. Ничего не оставалось, как вновь продолжать поиски новой работы. Неустанно, обзванивая по любому объявлению, ежедневно вскользь пробегала глазами газеты и прочую информацию.
Через Людмилу узнала о вакансии с интересным предложением на фирму «Пирс». В обязанность повара входило приготовление комплексных обедов для сотрудников офиса. Не раздумывая, я дала скорое согласие, хотя опыта работы именно в этой сфере пока еще не имела, но надеялась, рассчитывая на свою фантазию и интерес к работе. Меня вполне устраивала обстановка и сам режим работы, во время выплачиваемая зарплата, поощрение и масса свободного времени.
Хозяин фирмы был не привередлив и вполне тактичен в общении. Но на ту пору его дела шли наверно не совсем ладно, были, как он сам утверждал, лишь временные неудобства. Но, тем не менее, началось сокращение штата, а мне было неловко чувствовать себя, по отношению к другим, не задетой данной проблемой. Побаиваясь сокращения, а также, в некотором роде, проявляя солидарность, чисто из уважения к коллективу, отработав на фирме месяца три, я подумывала вновь подыскивать себе работу. Близилась осень, и подстраховаться было не лишним.
Понимая и осознавая, что могу очень пожалеть, потеряв очередную и совсем не тяжелую работу, в душе не хотела признаваться самой себе, что истиной причиной такого решения были всего лишь личные мотивы. Просто, чувствуя негативное отношение ко мне некоторых работников офиса, так и не настроившись на самоутверждение, я «сдалась», практически без боя, наверно просто устала от скандалов и конфликтов, постоянно преследовавших меня, в моих не всегда успешных продвижениях.
И вновь поиски. Случайный звонок, и уверенно-многообещающий мужской голос обнадежено привел меня в восторг. С радостью, ускоряя шаг, я почти бежала в назначенное место, навстречу к неизвестности, но очень надеясь, что это именно то, что я ищу.
Местом нашей встречи было левое крыло Дворца Спорта. У барной стойки поджидал молодой человек, представившийся мне Артемом, родом он был из Армении. Веселый, с виду опрятный, спортивно-атлетического сложения, с приятными чертами лица, он сразу положительно расположил к себе вниманием. Молодой человек уверил и убедил меня в правильности моего выбора, пообещав полную свободу претворения моих фантазий в работе, предоставляя полномочия ответственного лица. Поверив в его уверенную и грамотно сформулированную с легким акцентом речь, в обещания и стабильную зарплату, я решила попробовать свои силы и умение в новом направлении.
С легкостью приступив к новой работе, больше в качестве пекаря, полностью загрузила себя чужими проблемами, взяв большую ответственность. Каким-то образом, проявляя способности, обратила со стороны на себя внимание, как на работника нужного и незаменимого. Работая по двенадцать часов ежедневно, с одним выходным, при этом частенько задерживаясь до двух-трех часов ночи в концертные дни и выступления цирковых артистов, очень уставала, нервы были на пределе. Иногда, в поздние часы, приходилось готовить бесплатные угощения приезжим гастролерам, не корректно и нагло ведущим себя, попросту говоря господам «жмущимся», не желающим оплачивать даже за дешевую газировку.
Также меня очень разбирал психоз за бестактность и самой администрации Дворца, по капризу которых, приходилось по ночам готовить различные блюда и деликатесы.
Артем при этом, меня не обижал, и как обещал, всегда оплачивал за переработку. Радовало только одно, что Руслан был напротив, очень доволен, так как имел возможность постоянно смотреть любые концерты и выступления приезжавших артистов и певцов, турниры и тому подобные мероприятия, что ранее нам было не по карману.
При всем том, Артем как бы давал возможность подзаработать и Руслану, который в удовольствие помогал продавать пиво на разлив при барной стойке. При этом, чувствуя самоуверенность за первые заработанные деньги, он вполне уважительно относился к работодателю. Довольный во всем, сынок часто забегал ко мне на работу.
Одной из первых наших покупок, стал телевизор. Теперь было спокойней, при мысли о занятых вечерах сынишки. Мы стали призадумываться о его возможности, заняться каким-либо видом спорта, несмотря на кругленькую сумму по оплате за данную услугу.
Тахир со временем совсем редко появлялся в поле зрения, а маленький Коля, напротив, очень даже запросто и нагловато навязывался якобы на встречу, а сам просто под предлогом, всякий раз с удовольствием пробирался через наш служебный ход во Дворец Спорта, со своей малолетней дочерью, в надежде на бесплатный просмотр циркового представления. Бессовестно напрашиваясь, он при этом совсем не отказывался от угощений. Уплетая свежеиспеченные беляши, маленький Коля даже не стеснялся запивать их при этом оплаченной мною же за это газировкой или кофе. Было омерзительно и противно лицезреть на бестактность этого низкого и самонадеянного человечка.
Артем, наблюдая такую сцену, был стопроцентно ошарашен, так как сам вел себя как джентльмен, по отношению к дамам. Не находя слов, по окончании представлений и уходу Коли, он с возмущением обращался ко мне: «Галя, он хоть цветы-то дарит, или какие-нибудь подарки?!». «Да что ты!» – отвечала я, – «он сам, как подарок, за десятку для себя и то зажмется»! Про таких, говорят: «Все для себя, весь день в своем дупле, и жил один, и умер одиноко…». Возмущениям, репликам, а также смеху между нами не было предела. А Артемушка, мне сквозь смех и слезы посоветовал от души: «Бросай его, Галя, это не мужик, это тряпка!..». Соглашаясь, я отвечала: «Да, это так, между нами уже давно нет ни каких отношений, да и что было, нельзя принимать всерьез, а общаюсь с ним, чисто из уважения может быть, к своим друзьям, которым, впрочем, он в некотором роде приходится псевдо товарищем, да и то, под большим вопросом».
Вот так и продолжались мои приключения на период работы в Дворцовом комплексе. Было много хорошего и интересного. Предстояло знакомство с Юлькой, веселой, немножко глуповатой, но хорошей девчонкой, постепенно сдружившейся со мной и Светланкой, к тому времени тоже уже работающей вместе со мной. С их приходом, мы весело проводили рабочее время, шутили, отпуская вслед друг другу безобидные реплики, при необходимости всегда помогая, и заменяя друг друга.
Весело общался с нами и Артем, но, как-то не особо доверялся нашей дружной компании, и это чувствовалось. Он всякий раз пытался, на свой манер, немного «приструнить» и припугнуть нас, давая понять, что держит между нами определенную дистанцию, а мы и не пытались возражать, это было его правом.
Руслан со своих первых заработанных денег подарил мне перстенек. И мне, конечно, было приятно, я радовалась за взрослеющего сынишку.
К Новому году Артем всем нам сделал небольшие подарки. Его внимание и предусмотрительность была приятна. Иногда по вечерам, под наши веселые и неугомонные песни, он развозил всех по домам, мы были вновь дружны.
К 8 марта вновь подарки и внимание, но огромный объем работы, собственная инициатива и фантазия, все больше изводили и изнуряли меня. Иногда хотелось бежать «сломя голову», но помощи ждать, как и всегда, было неоткуда.
Неприятность пришла для всех нас нежданно и неожиданно.
Артем взял временно на работу одну из своих прежних знакомых девиц, слишком самоуверенную, нагловатую, и неприятную личность. Не обращая внимания, мы продолжали работать, а не признанная «особа» создавала постоянные проблемы, запросто присваивая себе что-либо по ее прихоти. Артем закрывал на это глаза.
Как-то, он все же решил отыграться на нашем самолюбии, но недооценив ответную реакцию, полушутя, как бы укорил меня, намекая на небольшую пропажу, а именно пачку сигарет, зная при этом, что их пропажа связана непосредственно с появлением вновь прибывшей дамы. Но ход его мысли сводился к отношениям между нами всеми, далеко не с дружеским настроем. Такая тактика может и уместна в сфере торговли, но только не в нашем случае. Артемушка на сей счет просчитался. Было задето самолюбие, боль и обида затмила вмиг мой разум. Подсознание подсказывало – «успокойся, все перемелется, подумай о предстоящем». А эмоции брали верх над сознанием. Я больше не могла и не желала работать у этого человека, не хотела слушать, вдруг, осознанные извинения и убедительную просьбу все принять за шутку. Собрав наспех свои вещи, мне осталось добавить ему: «Я ухожу, ты меня не удержишь». Он стоял потерянный, еле осознавая, какую не поправимую ошибку допустил, лишь упрашивая остаться поработать, хоть на время поиска нового работника. Иногда свою роль играет и не официальное трудоустройство. Но ситуация была не поправима. Одновременно, было задето и его самолюбие, мы расстались не дружно. Светлана в тот день была на выходном, поэтому приняла мой уход, как удар, но при этом она продолжила работать у Артема.
Резко подчинившись эмоциональному срыву, я все же осознавала свою беспомощность и бессилие в завтрашнем дне, стремительно заканчивались средства. Пытаясь найти новую работу, что оказалось крайне сложно, немного сожалела о необдуманном поступке.
Одалживая поочередно деньги, то у Светланы, то у Людмилы, все больше загоняла себя в тупик. Нам нечем было платить за жилье, практически нечего было есть.
Выкручиваясь подвернувшимися подработками, я страдала и морально, и физически. Наконец, испробовав все свои возможности, обратилась на фирму по продаже мороженого, куда была принята очень даже запросто. Стажировка продлилась два дня, а после начались, ежедневные изнурительные смены по 12-13 часов, с редкими выходными и мизерной зарплатой. Ночные смены изматывали, добивая и без того пошатанные нервы, но зная, что помощи ждать не откуда, я продолжала упорно работать, при этом сама же добровольно выпрашивая подработку в выходные дни. Ближе к осени вновь стала подумывать о смене работы. К началу нового учебного года меня ожидали очередные негативные обстоятельства.
Первого сентября, во время школьной линейки, с Русланом произошла неприятная история. Его одноклассники очень низко гадко и подло обошлись с ним в тот день, решив просто поиздеваться, проявляя свою гнусную сущность, невоспитанность и безнравственность. Напав на него ввосьмером, они наверно пытались сломить его сущность, и уж совсем не ожидая решительного отпора.
Вечером, того дня, вернувшись с работы и застав его спокойного, но с многочисленными ушибами и синяками, с возмущением, я засыпала сына допросами. Гордый парень, но твердый в своих убеждениях и нравах, он не позволил унизить себя и свои достоинства.
Моей ярости и обиде не было предела. Было желание пойти в школу, и просто давить одного за другим этих, гнусных подонков, в корень ломая и искореняя зародившееся зло.
Частые визиты в школу и в милицию, заявление о привлечении к ответственности малолетней, но уже группировки, долгие беседы, бездействие работников Октябрьского РОВД, показали и дали понять мне, что в мире насилия, лжи и бесчестия, прав и выживает, либо сильный духовно, либо кто по наглее, что называется – «рука руку моет…».
Время шло, передряги поутихли. Руслан неоднократно повторял о своем желании заняться вновь спортом, но уже в силовой структуре. Мы вместе стали задумываться над этим, вопрос пока что упирался лишь в средства, но было великое желание, а это главное. Чуть позже, нам предстояло посетить спорткомплекс для подростков.
Выбор был сделан, уроки самбо приносили свои плоды, формировалось самоутверждение, спортивно подтянутый паренек с удовольствием посещал все занятия, извлекая выводы из наставлений опытного тренера, который учил ребят помимо всего, еще и просто правильным поступкам, урокам жизни. Меня разбирала радость за постепенные успехи своего сынишки.
По осени, перебрав ряд вакансий, я решила вновь испробовать свои силы и возможности, но уже в качестве бригадира пищеблока школьной гимназии с немецким уклоном. Работы, как и везде, было предостаточно, мы едва успевали готовить, обслуживая во время коротких перемен учащихся и преподавателей. Зарплата была не высокой, гарантированное трудоустройство не имело места быть.
Работодатели вели себя не всегда порядочно и тактично. Повысить голос или просто не довезти продукты в столовую, согласно фактуры, было в порядке вещей. Да и сам директор школы не всегда вел себя достойно своей занимаемой должности. Его высокомерность и явное невежество, порой угнетали и бесконечно удивляли наш небольшой коллектив, который стихийно начал распадаться. Покинув рабочее место не первой, я не комментировала свой уход ни кому и ни как, просто поступила так, как того требовала обстановка. Тем более что документально и юридически нас никто не мог задержать. В этом плане предприниматели как бы наказывали сами себя – каждый из нас мог уйти с работы в любое время, под угрозой был явный срыв рабочего момента.
И вновь поиск. Я неоднократно пробовала свои силы поваром в кафе, но двенадцати часовой график, не стабильная зарплата, безделье, в ожидании очередного клиента и просто не интерес, к подобного рода работе, так же сподвигли меня к новым и неустанным поискам. *
Знакомство с автосервисом «Рашит», ставшее тогда в интерес, было сопоставимо чему-то неизвестному и необычному.
Новое здание офиса, в цокольном этаже которого разместилась столовая, привели меня в некий восторг. Я неуверенным шагом обходила солидную площадь предполагаемого места работы. Предстояло впервые самостоятельно открывать столовую, планируя рабочее место, закупая необходимые оборудование и инвентарь, составляя меню и калькуляцию. На тот момент я была восьмым кандидатом на должность шеф-повара, о чем меня поставила в известность молоденькая и довольно привлекательная родственница хозяина, Флора. Мы запросто вошли с ней в контакт, хотя я не была уверена в утверждении вакансии за мной.
Встреча и знакомство с хозяином фирмы прошли стихийно. Его выбор однозначно и утвердительно был сделан в мою пользу.
Начались рабочие будни. Едва успев приготовить разнообразный обед из расчета до пятидесяти человек, откормив всех, я молниеносно приступала к приготовлению не менее интересного ужина. В праздничные дни организовывала и обслуживала запоминающиеся банкеты. Многие из ребят автосервиса относились ко мне с большой симпатией и уважением. Сам хозяин фирмы, иногда поощрял меня в виде премий, вел себя уравновешенно и порядочно, завсегда любив пошутить.