Ошибка Амура

ГЛАВА 6

Амур елозил голым задом по кровельному железу, расстроенные нервы шалили и прибавили седины в волосах. Его чуть не лишили премии за деда с бабкой, система слежения сработала на «отлично». Крепкие ребята из Службы Экономической Безопасности ждали его у ворот небесной канцелярии. Бухгалтер быстро вычислил какой урон он нанёс их организации тем, что потратил стрелы не по назначению. Сумма была приличная, могли и наказать серьезно, лишить премии на весь квартал.

– Ты понимаешь, что ты натворил? Если будешь подходить так безответственно к работе, ты разоришь нас! – возмущалась калькуляторная душа, поправляя нимб.

– Больше не повторится, честное Купидонское! – Амур жалобно заглядывал в глаза начальнику.

– Ох, и работничек! – закатывал глаза тот.

Ему повезло, начальство было в хорошем расположении духа, дело спустили на тормозах. Помогло, конечно, и то, что секретарша шефа получила от него коробку конфет и флакончик духов.

– Ой, прямо и не знаю, как тебе помочь, – ломалась она, убирая взятку под стол.

Амуру было всё равно как. Он свечку не держал, и не хотел бы держать! Лучше от них подальше держаться, целее будешь!

Могло быть гораздо хуже, снабжение было на очень низком уровне. Стрелы выдавались со склада строго по назначению и под роспись. Со страстью и с бабочками в животе на базе было туго. И пожаловаться некому, в отделе снабжения жена шефа главная. Сидит, кресло занимает, вовремя ничего не завозит, только ноготочки себе точит весь день. Молодую, уже по счету третью, супругу, шеф прикрывает, за ее недоделки в работе отдуваются нижестоящие. Он ее если и наказывает, то, скорее всего только дома, шлепком по мягкому месту.

Все стрелы в свое время потратили на Африку и Китай, и ввели режим экономии для остальных стран. Амурам на жарком юге проще, они работают круглогодично, весь дефицит у них. Пока российские Амуры дождутся сезона, когда можно было бы работать, весь товар, завезенный в начале года, уже разобрали. Вот и получается, что африканские тратят, сколько хотят, а у наших Амуров голова болит, приходится экономить.

ГЛАВА 7

После дозы страсти, которая вообще-то была рассчитана на молодых, дед с бабкой расцвели на глазах. Мало того, что на зависть соседям предавались радостям жизни при открытых окнах, еще и в обнимку по улице ходили. Дед бежал домой с цветами, бабка мини надевала и декольте глубокое на кофточке. Выйдет на улицу, щечки розовые, глаза горят, идет, словно лебёдушка плывет.

– Тьфу! – плевались кто постарше. То ли и вправду были ярыми моралистами, то ли просто завидовали.

У самих вся жизнь шла в одном режиме как у лягушек в известном мультфильме:

– Ну вот, поели, теперь можно и поспать, ну вот поспали, теперь можно и поесть. Скучно, серо и тошно, только и оставалось сидеть целый день у окна, осуждая других.

– Ого! – удивлялись молодые мужчины. У деда спина выпрямилась, грудь колесом, не ходит по улице, а летает! Плечи развернул так, словно за спиной крылья сложил аккуратно, как перед полётом. Орёл одним словом, на зависть не только ровесникам, но и молодым. Сразу видно по нему, что мужчина он в расцвете лет, несмотря на седину и вставные зубы. И с чувствами и страстью тоже всё в порядке, если глаза горят и грудь вперед выставил.

Любовь она ведь такая, она возраста не спрашивает, где и когда настигнет – не угадаешь.

А Юра с Тамарой тоже были счастливы, им некогда думать о бабочках в животе. Погуляли по вечерним улицам немного, держась за ручки, Юра два раза подругу в кино сводил. Поели мороженого в кафе за углом, а потом поженились, там и деточки пошли. Родилась у них дочь Светлана, а через два года и сын появился, Геннадием назвали.

Стало им не до бабочек и не до чувств, думали, как бы выжить, они же не олигархи, на зарплату живут. Муж на двух работах, смену отстоит у станка и бежит в ночь сторожем в гаражи. А жена пеленками обвешана, каши варит, пельмени лепит. Семейное счастье в полной мере, некогда глупостями заниматься, и тем более думать о бабочках каких-то.

На них все с завистью смотрели, ладная пара, красивая и счастливая. Дети хорошие растут – слушаются маму с папой и учатся хорошо. Муж работящий, не пьет, не курит, после работы не лежит на диване перед телевизором, всё что-то мастерит. А жена и настряпает, и навяжет, в доме всегда прибрано и вкусно пахнет. Им повезло, квартиру двухкомнатную получили с работы Юры, небольшая, конечно, но зато своя. Он мужчина рукастый, балкон сам обшил деревом, и дверь в квартиру поменял на хорошую, дорогую.

Дали им с работы и участок под дачу, своими руками он дом построил и баню поставил большую. Все выходные там проводил, каждую дощечку сам стругал, пилил и прибивал, такую красоту навёл, соседи от зависти чуть не померли. Даже забор у него доска к доске, аккуратно и красиво сделано, сразу видно хорошего хозяина. Яблони посадили, смородина рядами стоит, малина возле забора от ветра участок закрывает.

Каждый год грядками морковь, свеклу сажают, а под картошку заняли пол-участка, даже под яблоньками прикопан кустик-другой. Не разгибают спины на грядках всё лето жена и дети, зато зимой на столе всё свое. Картошки наварят к обеду, капусту квашеную свою в тарелочке поставят маслом растительным сдобренную. Откроют трёхлитровую банку огурцов маринованных – аромат укропа так и плывет по кухне. А ещё Юра сам покупал сало на рынке и коптил на даче на яблоневых стружках, специально ветки спиленные собирал. Нарежет сальца тоненькими ломтиками, и на хлебушек серый положит.

Не это ли счастье для семейного человека, что еще в жизни нужно?

ГЛАВА 8

А дед с бабкой порхают сами как бабочки, за ручки держатся и даже не скрывают счастья своего от людских глаз.

– Фу, как не стыдно, старые уже и всё туда же! – фыркнула Тамара, увидев в окно деда с цветами.

– Не говори, как не стыдно! – вторил ей супруг, наворачивая щей со свининой.

– Ты бы видела, в чем бабка его ходит, срамота! Замужней бабе молодой-то негоже так одеваться, а уж в ее возрасте… – многозначительно замолчав, Юра принялся за котлеты с макаронами.

Он промолчал, что шею сворачивает, когда бабку видит на улице, уж больно в глаза ее счастливое лицо бросается. Вроде старая уже женщина, а смотришь на нее, и какие-то мысли грешные приходят в голову, а то и не только в голову. А то, что он завидует, как дед ходит, грудью рассекая воздух, он жене тем более не сказал. Стыдно признаваться, что завидуешь какому-то старому пню. В свои-то тридцать лет, когда здоров как бык племенной, а свою женщину и обнять некогда. Приласкать так, чтобы она от счастья сияла, тем более недосуг. А может, просто нет такого желания до дрожи внутри, как у этого деда?

Осуждая соседей, Юра подумал о том, что отношения с Тамарой у них стали какие-то прохладные. Что не рвется он домой с работы как раньше, бытовые проблемы очень быстро съели их пылкую любовь и страсть. Стал он часто заглядываться на девушек, что шли навстречу, щебеча о чем-то беззаботно. Может, они и не были красивее Томочки, но было в них неизведанное, таинственное. Это и вызывало те волнительные чувства, какие он давно не испытывал с женой.

А жена промолчала о том, как вчера на улице незнакомый прохожий мужчина сказал ей, что она очень красивая. Как вдруг встрепенулось что-то в животе и закружилась голова. Ноги стали ватными, руки затеребили поясок платья и кровь прилила к лицу. И до сих пор в дрожь бросает от воспоминаний, словно случилось что-то грешное и сладострастное.

Ей все подруги завидовали, какой у нее муж хороший, непьющий. Всё в дом, всё для семьи, Тамара и дети одеты, обуты. И отдыхают они летом у моря, пусть и не каждый год, но детей вывозят. Тем более что у Юрочки родители и брат там живут, своим домом и садом. Тамаре и там приходилось больше над грядками торчать, чем на пляже. А еще варить варенье и закрывать соленья, так же как и дома, отдыхать и времени не оставалось. Зато обратно они ехали, нагрузив машину под завязку, приходилось сидеть вполоборота, еле дыша.

Она не возражала подругам, соглашалась, что ей с мужем повезло. Юрочка человек замечательный, каких не найти днём с огнем, руки золотые, хозяин рачительный. Только когда оставалась одна, накатывали слёзы, и она горько вздыхала. Что-то горячее как пар с каменки в бане, выходило, обжигая гортань. Сама не понимала, чего ей не хватает, жизнь удалась по всем меркам. Было вроде всё хорошо, но хотелось выть на луну временами. И рассказать об этом, пожаловаться было некому, не поймут ее, скажут, что с жиру бесится.

Наверное, ей хотелось, чтобы Юрочка хоть иногда с работы приходил как тот дед с цветами. Восхищался ею как королевой и чтобы у него глаза горели, и руки сами тянулись к ней. А он приходил усталый и падал на диван, смотрел сквозь нее как через стекло. Вроде и обнимал по ночам и целовал, но так словно был обязан это делать. А ей хотелось красивых слов, страсти, поцелуев под луной, она же не старая еще! Но муж работал или спал, или копался в огороде на грядках.

Хороший он, не обижает, не нуждаются ни в чем – а чего-то в жизни всё равно не хватает.

Вот недавно, вышла она на даче после бани, села на крылечке, а он дрова носит, весь в трудах. Не выдержала Тома, попросила его:

– Юра, посидел бы со мной, работа, говорят, не волк – в лес не убежит.

А он зыркнул на нее глазом и лишь хмыкнул:

– Выходные не каждый день, некогда мне с тобой засиживаться. И ты бы не тратила время впустую, морковь не полота, малина не подвязана. Сидеть будешь на работе, тебе там всё равно делать нечего.

Обидно так ей стало, неужели у него нет к ней никаких желаний? Сидит перед ним жена, румяная, распаренная вся после бани, а он о малине думает. Горько ей, что он так небрежно к ней относится, но высказать не решилась. Что толку говорить, он всё равно не поймет, а еще и поссорятся лишний раз. Тем более что он и вправду считает ее работу несерьезной, как будто она туда развлекаться ходит.

Ночью полез обниматься, взыграло ретивое, а у Томы обида дневная еще жива, не до ласк ей. Так и заснули, обидевшись друг на друга и не разобравшись, кто и на что обиделся.

ГЛАВА 9

Злой Амур сидел за трубой и хмуро пересчитывал стрелы. За трубой всегда тепло и хорошо сидеть, люди всё время что-то готовят, запахи умопомрачительные. Ему не хотелось даже выходить из-за нее, на улице было сыро и слякотно. За тысячелетия лазания по крышам ломило крылья, зад огрубел как подошва башмака. Седые кудри приходилось распушивать, чтобы создать видимость шевелюры. От маленького, сладенького купидончика что рисуют в картинках, давно ничего не осталось. Люди существа романтичные, и никак не возьмут в толк, что не может младенец оставаться таким тысячи лет. Даже если ты небожитель или ангел, время всё равно сделает свое черное дело. Просто всё это растянется на столетия, что тоже не очень хорошо. Что хорошего в том, что все кого ты знал уже ушли в мир иной? Даже поговорить не с кем, посидеть, вспомнить былое, пожаловаться на жизненные невзгоды. А ведь они были, да еще какие!

Новое начальство почему-то его невзлюбило, явно хотят сократить, копают под него усиленно. Сейчас любовь и чувства не особо ценятся, спроса на них почти нет. Вот и кадры старые не нужны стали, наплевать всем, что у них опыт и навыки. Сокращают в первую очередь, выискивая любой повод, чтобы придраться. Нашли в архиве дело двадцатилетней давности и велели оплошность исправить немедля. Такой шум подняли, будто он не две стрелы потратил не по назначению, а целую машину вывез из базы. Предупредили, что уволят и даже выходного пособия не дадут. Пенсию еще не выработал, жить ему на что тогда?

Где их теперь найти, столько лет с тех пор прошло? По всем данным выходило, что живут они в том же городе. Только адрес должен быть уже другой, квартиру им дали в свое время как молодоженам. Но кто-то безрукий в отделе кадров не доработал и не внес их новый адрес в личное дело. Как зацепка оставалось место работы Тамары, такие конторы работают вечно. Должен же кто-то заботиться о том, чтобы в квартирах была вода, включался свет, работали лифты.

Где-то в уголочке личного дела девушки отмечено, что работу она не меняла. Вот на это вся надежда, значит должна появиться на этой улице. Только бы не ушла в отпуск или на больничный, тогда он околеет на этой крыше ее дожидаясь.

Перелистывая личные дела молодых Юрия с Тамарой, Амур засмотрелся на них. Какие красивые, такая ладная пара, ну вот с чего они поперлись другой улицей? Ищи их теперь! Эх, ребята!

Уже неделю сидит на крышах этой улицы сверхурочно после работы, устал, замерз. И никто ему не оплатит эти часы, его ошибка, ему и исправлять! Никто не подумает о том, что он давно уже не мальчик, устает очень. Вот бы сейчас ноги в валенки, закутаться в тёплый плед и чашечку кофе. Размечтавшись, он представил эту чашку в руке, от нее шел аромат, сейчас он отхлебнет горьковатую жидкость, что дает бодрость уставшему организму. Прикрыв глаза, он прислонился к теплой трубе, задремал на минутку и чуть не упустил парочку, идущую по улице.

«Это она, – чуть не свалился Амур с крыши, – точно она! Ну, наконец-то! Только поправилась немного и постарше стала, но все равно такая же красивая. А он усох малость, пьет что ли, и прихрамывает, наверное, со здоровьем проблемы. Мало ли что в жизни бывает, главное вдвоем идут. Обрадованный, что наконец закончатся его мучения, Амур вздохнул облегченно и перекрестился. Он натянул тетиву и послал быстрее стрелы тем двоим, что шли по улице, о чем-то разговаривая.

– Ах! – сказала она. – Что-то в сердце кольнуло.

– Ох! – сказал он и оглянулся на сослуживицу. – Какая вы красивая, Тамара Петровна!

– Ну что вы, Петр Сергеич, мне прямо неловко!

– Сколько лет работаем вместе в одной конторе, я и не видел какие у вас руки нежные! А какие у вас волосы, вы же просто русалка!

– Не смущайте меня, Петр Сергеич, я и подумать не могла, что вы можете такие слова говорить.

– Но это и вправду так, вы же красавица!

– А вы такой добрый и ласковый мужчина, как я этого раньше не замечала?

– Как хорошо, что нас сегодня двоих отправили подписи собирать с жильцов. Даже не обидно теперь, что по квартирам ходить нужно весь день, не хотели же, а пришлось идти. Может, пойдем, посидим в кафе, кофе попьем, мороженое поедим. Поговорим по душам, так не хочется с вами расставаться!

– Пойдем, конечно, рядом с вами мне так хорошо!

ГЛАВА 10

Через три дня жилищная контора по улице маршала Будённого, дом 23, обсуждая новость, гудела как пчелиный рой. Бухгалтер Тамара Петровна красивая, статная женщина ушла от мужа к лысому старому холостяку инженеру Сергеичу. Он хромал на правую ногу, которая с детства была немного короче левой. Но мало того, он еще и ростом не дотягивал ей до плеча.

– Что она в нем нашла?

Этот вопрос волновал в конторе всех, от начальника до уборщицы. Была забыта труба в подвале, что прорвалась и третий день заливала всю улицу кипятком. Так же не было дела никому до козырька над третьим подъездом, она грозила обрушиться и придавить кого-нибудь. Какая труба, какой козырек, когда никто не знал – что она в нем нашла?

Сантехники, собравшись в бытовке, перебирали все возможные варианты.

– Может, инженер наш получил наследство от богатого дяди? – задумчиво смотрел в окно Руслан, молодой специалист по сантехнике, недавно закончивший училище.

– Нет у него никакого дяди, я его с детства знаю. Вот мать была, умерла недавно, а дяди я никогда не видел.

Степан Кузьмич знал всех в этом районе, кто родился, кто умер, кто кому сколько должен.

– А может, он в подвале нашел клад?

Версию Тимура, электрика по лифтам, забежавшего покурить на минутку еще два часа назад, не поддержал никто.

– Какой клад в наших домах? Тут люди от аванса до зарплаты не могут дотянуть, если и откладывают, то только пенсионеры и на гробовые.

– А может, всё-таки?

– А если он выиграл?

– А вдруг, так иногда бывает!

Вот-вот все узнают эту страшную тайну и жить сразу станет легче. Невозможно просто дышать, когда не знаешь причин чужих поступков. Должна быть какая-то веская причина, ведь так просто ничего не бывает.

У женщин были свои версии:

– Наверное, он приворотное что-нибудь ей подсыпал в чай. Заходил он как-то в бухгалтерию и стоял возле ее стола.

– Точно, я тоже видела!

– А я слышала, что йогой он занимается, поэтому такой худой. А йоги они как колдуны, умеют людей заморочить!

– Точно, загипнотизировал!

ГЛАВА 11

Но время шло, Тамара и Петр не разбогатели, дядя никакой не объявлялся. И колдовского ничего за Сергеичем не было замечено. Жизнь в жилищной конторе стала входить в прежнее русло. Нужно было что-то делать с трубой в подвале и с козырьком. Жильцы не знали и знать не хотели о странной паре, что не давала покоя сослуживцам. Они требовали починить и устранить неполадки, иначе грозились работников ЖЭКа самих сунуть в горячую лужу под домом. А дверь подпереть обломком от козырька и не выпускать пока не высушат подвал.

Пришлось на время отложить решение вопроса, да и не интересно стало все время смотреть за влюбленными. Они жили, как и все остальные, ходили на двух ногах, и даже пили чай в рабочее время тайком от начальника. Ничего необычного не совершали, кроме того, что сошлись на удивление всем. Потихонечку сослуживцев заинтересованных в их жизни стало убавляться. Только несколько самых стойких сплетников держали фронт, где обсуждались последние известия.

Кто-то из них крутил пальцем у виска, глядя, как Сергеич забегает в бухгалтерию каждые пять минут. Кто-то смеялся, что она весь перерыв сидит возле него, смотря влюбленными глазами ему в лысину, росточком-то он не вышел. Но их было уже немного, остальные привыкнув к этому обстоятельству, просто занялись своими делами. Появлялись другие интересные факты и обстоятельства из жизни работников конторы.

Настя пришла с фингалом под глазом, всем стало интересно, откуда такое счастье? Мужа-то у нее нет, его давно увела Антонина, что торгует пивом в ларьке на углу. А тут еще и Виталий сломал руку, единственный сварщик у них, кто его теперь заменит?

Они и свели на нет сплетни о Тамаре с Петей. Началась обычная, скучная жизнь от восьми утра до пяти вечера в одной из миллионов контор, что заботились о бытовых удобствах россиян.

Лишь брошенный муж, Юрий Петрович, косая сажень в плечах, не мог забыть и сжимал кулаки в бессилии. Каждый день, глядя в окно на улицу, он видел, как шли на работу счастливые Петровна и Сергеич. Новый муж смотрел, на свое сокровище снизу вверх, не дыша. А она шла с дешевыми гвоздиками и улыбалась, не замечая ничего вокруг.

Бывшему мужу хотелось выйти и огромными кулачищами разбить в кровь лицо тому, кто сделал из него посмешище для всего района. Ему казалось, что все знают об измене Тамары, и показывают на него пальцем. На самом же деле это было известно и интересно лишь двум-трем бабушкам из их подъезда и нескольким знакомым. Остальные просто не заметили этого значительного события. У всех была своя жизнь, свои проблемы. Через месяц пятнадцатилетняя девочка из соседнего дома родила ребенка и последние заинтересованные забыли о существовании Юры.

Только у него болело и кипело внутри, а еще дети, Светочка и Гена, обиженно поджимали губы, встречаясь с матерью. Но со временем и их стало отпускать, тайком от отца, ненавидевшего бывшую жену, они забегали к ним в гости. Ели пироги, испеченные матерью, рассказывали ей о своей учебе, о мальчиках и девочках что им нравились. Мама была счастлива как никогда, и дети, понимая это, постепенно приняли ее выбор. Тем более что Петр Сергеевич оказался человеком очень добрым и общительным в отличие от их родного отца. Ему они были интересны, а может, он просто хотел подружиться и старался быть хорошим. Во всяком случае, он понимал, что для него гораздо выгоднее дружить с ними и делал для этого всё возможное.

Петр Сергеич был в неведении о задумках бывшего мужа искалечить его. Он жил счастливо рядом с той, о которой не смел когда-то и мечтать. Конечно, понимал, что Юрий Петрович не благодарит его за то, что он увел у него жену. Но он никогда не был женат, ему никогда не изменяли, и не уходили от него к другому. Он дождался свою женщину чистым как ангел помыслами и телом. Поэтому чувства соперника ему были непонятны.

А на скамейке возле подъезда сидели древние дед с бабкой, он сухими ручонками гладил ее горбатую спину и тихо целовал морщинистую щёчку.