Всё это время его сын стоял на один пролёт выше и прекрасно понял, что произошло. Он старался не дышать, так как его обуревал страх, что родной отец может узнать о его свидетельстве убийства. Парень стал бояться своего отца. Больше всего на свете он желал в этот момент превратиться в воздух и одним дуновением незаметно для человеческого глаза покинуть место, на котором стоял.
Время шло и странные звуки в подъезде разбудили женщину по соседству, она в свою очередь разбудила своего мужа, который недовольный вышел в подъезд, чтобы разобраться с источником звуков, и почти сразу после увиденного у этого мужчины пропала сонливость и враждебность. Увидев склонившегося и рыдающего соседа над телом своей женщины, он быстро вернулся в квартиру и вызвал наряд милиции.
Сотрудники милиции в свою очередь, вместе со скорой помощью, прибыли незамедлительно. После непродолжительной операции тело мачехи увезли с собой медики, а отца забрали правоохранительные органы. Оставшегося дома маленького ребенка решили на время отдать под присмотр законопослушных соседей, вызвавших милицию. Будущий священник всё это время находился в безмолвном одиночестве на один пролёт выше. Когда люди под ним разошлись, он сел на корточки, опираясь спиной об холодную стену и обхватив ноги руками, беззвучно плакал до утра.
Но это ещё не было концом истории. Самое тяжело для священника было позже. Три дня не было слышно новостей о его отце, ставшем убийцей. Все эти три дня парень провел в квартире родителей, пустой и безжизненной. В это время парня раздирали изнутри два антонимических чувства. Одним из чувств была ненависть к отцу, за свершенное им злодеяние. Священник был более привязан к мачехе нежели к отцу, сказывалось воспитание. А вторым чувством являлось родственная связь его и отца. Он при всей ненависти к отцу не мог пойти в милицию и дать показания против него.
И вот на четвертый день отец парня вернулся домой невредимый и оправданный. Не было ни одного доказательства того, что было совершенно убийство. Ни свидетелей, ни каких бы то ни было увечий на трупе, а прибавив тот факт, что в крови сломавшей себе шею при падении мачехи был обнаружен алкоголь, был постановлен вердикт о несчастном случае.
В день когда отец вернулся домой, они с сыном не обмолвились и единым словом, а на завтра будущий священник ушёл из дому на длительное время. Парень слонялся по улицам, изнывая от голода и несправедливости человеческого суда. Иногда он ночевал у сомнительных товарищей, часто пил самые отвратительные алкогольные напитки, порой спал в подъездах и даже на улице. В это время он впервые с того момента, когда с мачехой посещал церковь, стал разговаривать с Богом и главной его просьбой к всемогущему было обеспечить наказание отцу. Он не просил за себя, он просил ради разумной справедливости. Пусть воздастся отцу его за грех, который он совершил в полной мере.
Подкралась зима и с сумасбродной жизнью нужно было заканчивать, так как ночевать в не дома холод не позволял. Скрепя сердцем парень возвратился в дом к отцу. К его удивлению отец на него не злился за долгое отсутствие. Он вообще мало теперь злился, так как пребывал в эйфории от счастья. Долго не мог понять молодой человек, что же всё-таки произошло, даже после того, как ему во всех подробностях рассказали о стремительном пути отца к счастью.
После тех страшных событий отец совсем перестал вести дела в своём захудалом ресторане, у него не было более моральных сил, чтобы чего-либо добиваться, поэтому он выставил свой бизнес на продажу. Покупатель нашелся довольно-таки скоро, правда за более низкую цену был продан ресторан, чем следовало бы, но отцу было все равно. Часть полученных денег он быстро пропил, но вовремя сообразил, что таким темпом вскоре лишиться всего, поэтому он львиную долю своих наличных сбережений вложил в покупку золота через государственный банк и забыл про свои деньги. На протяжении месяца он ничего не делал, нигде не работал, а лишь только спал и ел лежа на диване. Когда его наличность, оставшаяся на руках закончилась, он отправился в банк, дабы снять часть своих вложений и тут-то его ожидал неожиданный сюрприз. Оказалось, что из-за каких-то политических волнений в стране на другом конце света, золото подорожало в три раза, и соответственно капитал отца был умножен в трехкратном размере. Ни секунды не сомневаясь он снял все средства со своего металлического счета и, оставив себе немного наличности, вложил остальное в иностранную валюту.
Очередной месяц был в точности такой же, как и предыдущий. И приятнее всего для отца было то, что окончание этого месяца было аналогичным предыдущему. Он вновь явился в банк и обнаружил, что курс иностранной валюты относительно отечественной увеличился в два раза! И далее всё пошло как по накатанной, ослепленный таким успехом в столь короткий срок, отец продолжил вкладывать в материальные ценности, которые после его вложений дорожали в два, три, четыре раза. Таким образом всего за пять с половиной месяцев выручку полученную за проданный ресторан этот человек умножил в семнадцать раз, при этом большую часть времени отец проводил лежа на диване. Словно провидение сопутствовало ему. И в завершении всего, за три дня до возвращения сына, этот человек купил единственный в своей жизни лотерейный билет и сразу же выиграл квартиру в столице и теперь преисполненный счастьем он собирался переезжать.
Узнав о неслыханном везении своего отца, сын наигранно улыбнулся, поздравляя его, и еле сдержал рвотный инстинкт, который в это время накатил на него. Ему стал отвратителен вид счастливого отца, убийцы доброй женщины, воспитавшей его. И где же божественная справедливость? Разве возможно после совершения такого греха посылать человеку столько везения? Пока сын думал о возмездии и справедливости, он не услышал, как его отец обратился к нему, завещая свою старую квартиру. Да и если бы сын услышал это, он всё равно поступил бы так, как поступил тогда. Он развернулся, молча вышел на улицу и просто пошел прямо по дороге. Ему не важно было куда идти и зачем. Он был подавлен, разбит, уничтожен морально. Последний на кого он уповал и к кому обращался за справедливостью очень сильно ошибся.
Парень шел два дня и одну ночь, изредка останавливаясь по малой нужде. Он не ел, не пил, не чувствовал холода, ему казалось, что всё человеческой его покинуло. Но по истечению двух дней и одной ночи ходьбы, усталость скопившаяся за этот период разом навалилась на него, его ноги подкосились и он упал, перестав двигаться, закрыл глаза и уснул на дороге, без какой-нибудь жалости к себе, без желания бороться за свою жизнь.
Открыв глаза, он увидел над собой низкий деревянный потолок, и почему-то он совсем не удивился своему спасению. Парень оказался в деревенском монастыре, его подобрал отец монастыря, который совершенно случайно ночью проезжал по той дороге. Парень сильно захворал и еда не испустил дух, но монастырскими силами его поставили на ноги. Дальше он идти уже никуда не хотел, вот так он и стал приверженцем церкви, долгие годы никому не рассказывая о том, чего просил он некогда у Бога и втайне от всех, часто сомневался в устоях церкви.
– Вот и думай теперь, что поощряется небесами, а что нет. – в заключении обратился священник к Маркусу.
Казалось что во время рассказа келья постепенно наполнялась сплином, и вот под конец истории священника наступил его апогей, которая заполнила собой всё от пола до потолка, каждую уголок, каждую щель в деревянных стенах. Воцарилась тишина, когда даже дыхание собеседника стало слышно.
– И где же спрашивается здесь Бог? – спросил Маркус.
Чтобы ответить на этот вопрос священнику потребовался ещё один стакан алкоголя:
– Разве не понятно? Он благословил убийцу, так что если и есть Бог, то он не добр и не справедлив.
Маркус опустил глаза в пол. Его подавили не слова им услышанные, а то, кто их произнёс. Наибольшую силу слова всегда обретают в контексте.
– Спасибо за ваш рассказ, отец. – бросил он, нерешительно и скованно выходя из кельи.
Внутри церковь была по-прежнему переполнена людьми. Все они по-прежнему молились перед иконами, строили покорные взгляды ликам святых, ставили свечи, и боялись надвигающейся смерти. Вот только Маркус смотрел на собравшихся уже не с тем безразличием с которым вошел в церковь, а с сожалением о том, что они ошиблись. Бог не добр, вот что он понял. Если и есть там на небесах жизнь, то там точно довольные ангелы не перепрыгивают по воздушно-розовым облакам, играя на своей арфе. Учитывая диктаторские замашки господа, ангелы целую вечность продолжают, стоя на коленях, так же как и при жизни просить прощения за всё то, что они натворили. И это в лучшем случае.
По пути к машине, Маркус во всех подробностях обдумал родившуюся в его голове новую мысль. Мысль гласила, что сколько бы добра не творил человек, всё это забывается, зато всего одна оплошность, один проступок способен увековечиться в памяти. Массовые убийства, политические репрессии, мировые войны – всему этому уродливому есть место в учебниках истории. Серийным убийцам посвящаются творения искусства. Преступники становятся примером харизматичности и объектом подражания.
Как уже было сказано ранее, в машину к Натали Маркус вернулся встревоженный и почти напуганный:
– Что-то случилось? – спросила она.
– Я должен кого-нибудь убить.
3
После возвращения Маркуса, в машине родилась оживленная дискуссия.
– Прошу меня простить, Марк, но я не улавливаю ход твоих мыслей. – мгновенно очнувшись ото сна, произнесла Натали.
– Что именно ты не можешь уловить?
– Уточни пожалуйста для справки, ты сейчас в церкви был?
– Верно.
– И теперь ты хочешь убить живого человека?
– Скорее да, чем нет.
– Я знаю конечно примеры из истории, когда во имя веры убивали людей, но не ожидала столкнуться с этим лично лицом к лицу. На тебя за двадцать минут снизошла благодать небесная, требующая жертвоприношения?
– Нет. Дело вовсе не в религии, а в здравом смысле.
– Так значит ты подумал и решил, что убить другого человека в последний день твоей жизни – это здравое решение. Это просто пик здравомыслия! Он настолько высок, что мой приземистый ум не понимает данного решения, может объяснишь?
– Всё очень просто. Это решение возникло под давлением последнего дня жизни. – Маркус сделал паузу, выбирая слова, – Но для начала я зайду с далека. Видишь ли, людей можно разделить на тех кто делает, и тех кто не родились. Деятели – это те, кто создает возле себе новый мир, это те люди, которые станут частью истории. Они живут и жить будут после смерти. Таких людей мало, гораздо больше людей, которые не родились. Они появились на свет, просуществовали, походили на работу, посидели возле экранов компьютера, сделали ещё несколько людей на свете и бесследно исчезли, так и не родившись. Так вот я за всю свою жизнь так и не родился, хотя признаюсь часто думал это исправить, но мне мешал я сам. Я постоянно откладывал своё рождение на потом, на полчаса, до вечера, переносил на выходные, собирался заняться своим рождением в отпуске, ведь у меня раньше было время. Я мог нарисовать цикл прекрасных картин, а ведь я хотел в детстве стать художником, я мог сочинить великолепную музыку, построить детский дом, я всё это мог сделать, но постоянно откладывал до лучшего стечения обстоятельств, потому что думал, что у меня ещё есть время в запасе. Но как видишь я ошибался. Времени никогда не бывает много, никогда.
Натали внимательно слушала своего спутника, улавливала каждое слово, но Маркус перестал говорить, а ответа на свой вопрос она так и не получила:
– Всё о чем ты говоришь, сущая истина. Можно на отдельные части дробить твою речь, и как афоризмы записывать в учебник. Но в твоих словах, я так и не услышала причину, кого-нибудь убивать.
– Причина в том, что время у меня кончилось. У меня нет больше возможности нарисовать хотя бы одну полноценную картину. Начать рисовать это, пожалуйста, но закончить, а уж тем более получить признание, времени нет. У меня нет времени созидать, так что всё, что мне осталось – это только разрушать. Разрушающая деятельность она не менее признанна историей, чем созидательная, примером могут служить дикторы прошлого века. Их лица до сих пор взирают на нас с экранов телевизоров. И это при том, что для разрушения не требуется большого запаса времени, необходима только лишь решительность. Вот я и решил убить человека. Доказать самому себе, что я что-то могу. Чего-то стою.
Натали усмехнулась.
– Хороший метод самоутвердиться, очень гуманно! – после паузы она добавила, – А хватит ли у тебя решительности?
Натали посмотрела своими горящими глазами Маркусу в глаза, отчего он их сразу же отвел в другую сторону.
– Вот этого я не знаю.
Они замолчали и не разговаривали несколько минут. Он завел машину и покатил по дороге:
– Ты куда? – спросила она.
– Никуда, еду просто, чтобы не стоять на месте.
– Ты уже решил, как и кого собрался убить? – Натали произнесла это с такой легкостью, словно они обсуждали стоит ли покупать сладкий или соленный попкорн для просмотра фильма.
– Нет ещё. Я не знаю как и кого, и даже когда. Детали я ещё не разработал.
– Опять откладываешь на потом? – поддела она его, на что он промолчал, – Убей моего бывшего.
Маркус остановил машину здесь же, лишь немного свернув на тротуар.
– Ты серьезно мне это предлагаешь?
– Более чем! Это и есть моё безотлагательное дело, которое я бы хотела перед смертью закончить. Он бросил меня одну, когда узнал, что все скоро умрут, так как напоследок предпочел другую. Только представь какая это боль!!! Я его ненавижу. И если ты это сделаешь, то ты меня очень обрадуешь. С удовольствием убила бы его сама, но раз уж ты в следствии каких-то непонятных мне суждений решил облагородить себя, убив другого человека, то предлагаю тебе цель, которая нас двоих бы устроила.
– Знаешь, когда сам всерьез думаешь о том, чтобы убить человека это одно чувство. И совсем другое, когда тебе другой говорит о том, чтобы ты кого-то убил. Слушаю тебя, и у меня кровь холодеет.
– Тоесть ты уже передумал? – насмехаясь, произнесла Натали.
– Нет, нет, нет. Просто мне необходимо всё хорошенько обдумать.
– Как раз таки думать лучше перестать. Тот кто много думает обычно ничего не делает.
– Это верно, но ведь нельзя так взять и поехать убивать человека. Необходимо настроиться, решиться.
– Ты несколько минут назад сказал, что уже решился!
– А потом я сказал, что не знаю, смогу ли я убить другого человека.
– Ты как мальчик ей Богу!
– Вот только Бога не надо лишний раз вспоминать, я все-таки в церковь недавно ходил.
– И после того, как ты от туда вышел, ты решил убить человека.
Заговорив о церкви, Маркус вновь вспомнил историю священника. Он мысленно представил его отца, который с силой толкает женщину на лестницу, после чего та умирает. А дальше череда небывалого везения. Неужели и вправду незримые силы отвечающие за справедливость во всей вселенной допустили всё то, что тогда произошло? Из оцепенения Маркуса вывела его с недавних пор лучшая подруга, Натали достала из своей клатча кольт, того самого неудачливого грабителя и протянула его Маркусу со словами:
– Я знаю, что со своей паршивой пассией мой бывший проводит последний день жизни в отеле «Фердинанд», это в двадцати минутах езды, если не будет заторов на дороге. У тебя будет время всё обдумать и решиться.
Маркус медленно потянул руку на встречу револьверу, но Натали резким движением всунула ему оружие сразу же. Легкий холодок от металла пробежался по коже руки, державшей оружие. Приятное ощущение, и это показалось Маркусу странным, ведь из этого кольта он планирует убить человека.
4
А помните как в детстве, когда за несколько дней до крупномасштабного праздника: день рождения или нового года, или ещё какого-нибудь культового веселья, время словно затвердевало, превращаясь в патоку, и не спеша доходило до заветного момента, или вспомните несколько часов ожидания до показа хорошего фильма по телевизору, или долготу учебного года. В детстве кажется, что время неторопливо, размеренно, что его всегда в избытке. Очередная ошибка детства.
Простая математика: для ребенка девяти лет ещё один год составит десять процентов жизни. У ребенка создается впечатление, что один год – огромное количество времени, зато для сорока девятилетнего мужчины ещё один год равняется всего двум процентам пережитого, и на фоне своего опыта этот юбилейный год лихо пролетит, возможно так быстро, что и вспомнить то нечего будет. Коварное правило времени – чем меньше его остается в запасе, тем быстрее оно протекает.
В детстве, да и в юности тоже, а те кто по глупее и во взрослой жизни, часто желают чтобы определенное время поскорее бы прошло. Люди задумываются над тем, как бы убить время, совершенно не думая о том, что это время убивает их. Они причитают на очередные зимние морозы, желают скорейшего прихода весны, не задумываясь над тем, что за очередной весной у кого-то закончиться время.
Предсмертный город покоился во власти анархии. То что несколько часов назад было отмечено взглядами наших героев ещё более усугубилось. И до того обделенное мышлением и смирением цивилизованное общество, совсем выжило из ума, и чем смерть была ближе, тем больше ума покидало горячие головы в толпе. Если утро этого дня начиналось с всеобщей скорби, сплотившей всех, заставившей людей семьями отправиться на улицы, чтобы запечатлеть хоть какие-нибудь эмоции, то вечер начинался с всеобщей паники. Многие из тех, кто этим утром решили-таки остаться в городе и не пытаться бороться за ещё одни сутки, под вечер стремительно стали переосмысливать своё решение. Дороги города засорились многокилометровыми пробками. Сплошь и рядом случались аварии, правила дорожного движения нарушались по всем статьям. По тротуарам уже не гуляли мамы с ребятишками, там сейчас ездили машины, которыми управляли паникующие водители, невидящие никого дальше себя самого. Не ожидая разрешения светофоров, пешеходов в местах переходов дорог, не пропуская машины из других рядов, эти паникеры создавали только больше проблем, потому что максимум до куда они доезжали, была машина такого же паникеры и эгоиста. В результате массового переполоха, из-за бесчисленного множества аварий, дороги встали и уже никто никуда уехать не мог.
Сотнями умирали в это время те, кто хотел заслужить ещё одни сутки. Людей давили, они разбивались насмерть в своих машинах, тех кто после столкновения выживал, забивали до последнего вздоха разъяренные соперники. Копать от горевших машин застелила собою ещё не так давно ясное, лазурное небо. А всё потому, что каждый спасал только лишь себя самого.
Натали угадала, они действительно ехали двадцать минут, затем, бросив машину они пошли пешком. Так было и быстрее и безопаснее. Издали завидев, что на их пути возникла очередная потасовка, где несколько мужчин избивали двоих, в чём-то виноватых, Натали взяла Маркуса под руку и слегка толкнув его, намекнула, что неплохо было бы свернуть в сторону и пройти окольными путями. Маркус не был против, пара героев свернула во двор.
– Сейчас у всех нервы не к черту, – прокомментировал Маркус, – и без того люди друг друга не переваривали, а теперь и подавно.
Натали ничего не ответила, всё её внимание приковал внутренний двор, в котором они оказались. Одна из квартир третьего этажа, окна которой выходили во двор, где шли Натали и Маркус, была объята пламенем. Квартира горела, были пострадавшие. Вокруг собрался народ, разделенный на два лагеря. Один лагерь пытался собственноручно справиться с пожаром, другая часть людей с неподдельным интересом наблюдали за происходящим.
Первый лагерь состоял в основном из соседей горевшей квартиры, они носились с ведрами, наполненными водой и землей, до третьего этажа и обратно мотивированные близостью к очагу возгорания собственной недвижимости. Но были здесь конечно и филантропы, те в ком не угасли человеческие чувства, даже за несколько часов до смерти, хотя этих были считанные единицы.
А вот тех, кто не был материально заинтересован в том, чтобы пожар был остановлен, и палец о палец не ударивших, было намного больше. Они собрались в небольшие кучки, смотрели на тяжелый труд людей, борющихся с пламенными языками и бурно беседовали. Кто-то из равнодушных философски изрекал мысли о том, что всё тленно и не стоит в последний день жизни так себя утруждать. Многие его поддержали. Кто-то давал конкретные советы, что сперва желательно бы здание обесточить, что неплохо было бы кислород огню перекрыть, а ещё марлевую повязку надо бы сделать тем, кто пожар тушил, там ведь всё-таки газ углекислый в большом объеме выделяется.
Но случился момент, объединивший внимание всех собравшихся людей. Пламя стало проигрывать битву с людьми, и постепенно его языки один за другим затухали. Однако, рано радовались люди, воспринявшие отступление пламени, как награду за собственные усилия. Пламя исчезало, потому что гореть было уже не чему. Квартира, ставшая источником огня, сгорела целиком, и перед тем, как попрощаться с ней, огонь успел перебросить частицу себя на соседние стены, а после этого с громким треском и человеческими криками стены третьего этажа обвалились на второй, попутно захватив с собой часть нетронутой огнём стены. Люди бросились в разные стороны. Клубы пыли взметнулись в воздух. Крик доносился ото всюду, кто-то кричал от страха, кто-то он неожиданности, кто-то из жалости, а кто-то от боли. Рухнувшая стена дома придавила собою нескольких несчастных. Постепенно пыль рассеялась и по средине пятиэтажного дома зияла огромная черная от копоти дыра.
Натали и Маркус, оказавшиеся неподалеку, испытали шок от увиденного и самое главное от услышанного. Звук рухнувшей стены был настолько оглушителен, что в первое время после падения, Маркусу заложило уши и он не мог расслышать всего того, что ему пыталась сказать Натали. А Натали в этот момент ничего членораздельного не говорила, она просто орала от страха. Потребовалось несколько минут, чтобы паника стихла.
– Пойдём быстрее от сюда! – после того как Натали смогла успокоиться, она поторопила Маркуса.
Он всё ещё не слышал её, но ту информацию, которую она хотела ему передать, он смог понял по её глазам, по тому, как крепко она вцепилась в его руку, по тому как сильно она прибавила ходу. Отступая с места происшествия, Натали напоследок обернула голову, бросив оставшимся людям сочувственный взгляд. Она увидела, как рухнувшая стена придавила собою нескольких людей, сделав из мыслящих созданий простую мясистую кашу, в разные стороны от которой растекалась кровь. И хотя логика и разум говорили девушке о том, что в глобальных размерах обрушение одной стены, потеря жилья и даже человеческие жертвы, за несколько часов до всеобщего конца света всего-навсего капля в море скорби и утрат, но непосредственная близость этой капли пробудила в ней всю копившуюся женскую жалость, вся трагедия момента повернулась к ней лицом. В конце концов смерть миллионов вдалеке – это просто история, настоящая же драма разыгрывается всегда по соседству.