8
Разместив неудачливого грабителя на заднем сиденье, Маркус и Натали отправились в ближайшую городскую больницу, по дороге яро споря между собой:
– Что может означать твоё нежелание спасти другого человека? – недоумевал Маркус.
– То что этот другой человек целился в меня оружием!
– Но он ведь ничего не взял у нас, я уверен, что он точно так же и не навредил бы нам.
– И всё равно, крайне неприятно, когда в тебя целятся из заряженного револьвера.
– Ты говоришь правду, но тем не менее, всё что сделал этот человек, только лишь напугал тебя, и за это ты его на столько сильно возненавидела, что готова бросить умирать на тротуаре.
– Нет! Ни из-за этого я готова его оставить. Самый главный мой мотив заключается в отсутствии времени! Как моего, так и его. – она кивнула на заднее сиденье в сторону Стаса, – Давай взглянем на происходящее холодным, объективным взглядом. Через двадцать часов мы все умрём, и я хотела бы потратить это время в своё удовольствие. Из-за отсутствия времени я так переживаю!
– Что ты такое говоришь! Помощь другим – это лучшие времяпрепровождение!
– Ха, смешно слышать это от человека, которому всего час назад было наплевать на всё и на всех!
– Ещё час назад я никогда в жизни не сталкивался с умирающим на тротуаре человеком!
– Да что ты!? А как же тот факт, что мы все умирающие! В обычных условиях конечно очень медленно и незаметно, но в сложившихся мы все одинаково умрём. Да к тому же, подумай об оставшемся для него времени! Даже если в больнице совершенно случайно окажется кто-нибудь, кто сможет ему помочь, этот грабитель до самого конца света пролежит в постели без сознания. А если вдруг сознание всё-таки посетит его, то ему же хуже, потому что он лишний раз будет жалеть себя. Умрет самым настоящим овощем!
– Что ты такое несёшь!? Твои слова ужасны! Он живой человек при смерти, и в наших силах продлить ему жизнь, и мы обязаны это сделать, потому что мы с тобой люди. Величайшее отличие человека от всех остальных существ состоит как раз в том, что человек наделён привилегией себе во вред помогать другому человеку! И если же эта привилегия будет не использована то, тогда человек ничем не будет отличаться от других животных!
Натали замолчала и, цокнув языком, словно наказанный ребёнок, не согласный с наказанием, уставилась в окно, надув губы. Маркусу этот жест не понравился и он сразу же остановил автомобиль:
– А знаешь, ты права. – он нагнулся через её колени, открыв дверь автомобиля с её стороны, – Время – драгоценнейшая вещь! И ты не обязана тратить остатки этой драгоценности на то, что претит тебе. Временем вообще стоит распоряжаться очень аккуратно, взвешенно и вдумчиво, и по возможности стоит оградить себя от бесцельной его траты, ведь оно не восстанавливается. Так что можешь идти и распоряжаться своим временем, как тебе угодно.
Натали пристально посмотрела в глаза Маркусу, пытаясь найти в них колебание или сомнение, но его взгляд был совершенно серьезным, повествующим о том, что он не пожалеет о своём решение. Через мгновение Натали закрыла дверь автомобиля, никуда не собираясь:
– Прости, я просто была на взводе, поэтому несла всякую чушь! Тяжелый день с самого утра! Ты же понимаешь.
Где-то в глубине себя Маркус обрадовался тому, что она не ушла, но виду не подал и, с тем же равнодушным лицом, как и всегда, повел машину далее. Они долго не разговаривали, словно перезагружали свои непродолжительные отношения. Она обмякла в кресле, (сказывалась бессонная ночь) разглядывая картину за окном, позволяя колебаниям подвески автомобиля мерно раскачивать её голову. Он со своей стороны вроде бы был сконцентрирован на дороге, но на деле так же, как и она, разглядывал город, которому оставалось жить меньше суток.
А посмотреть было на что, не каждый день для широких масс бывает последним. Огромное столпотворение людей на улице, чем-то напоминало праздничную суету, что-то вроде новогодней ночи, когда все выходят выпускать салют после курантов. Вот только всё происходило в светлый день и повод был менее радостным, что сказывалось на всеобщее настроение. Воздух был перенасыщен горечью, прощанием, желанием жить и панической жалости от собственного бессилия. Атмосфера буквально сводила с ума.
По всюду царил хаос. Разбитые витрины магазинов и окна домов. По пути нашим героям повстречались несколько перевернутых машин, это какая-то группа людей позволяла свободно выходить своему гневу наружу и проявляться в утилизации припаркованного к обочине транспорту. Вообще, многие люди позволяли себе то, чего в обыденный день им даже в голову не пришло бы. Разрушались памятники культуры, поджигались деревья по бокам аллей для прогулок, массовое купание в уже неработающих фонтанах под воздействием крепких видов алкоголя.
Конечно встречались люди, которые не потеряли голову от скорой кончины, и продолжали оставаться цивилизованными. Но то, что не сделало приближение конца света, сделали раскрепощенные люди, они помогли многим «цивилизованным» людям сойти с ума и уподобиться большинству. Например, это выразилось в массовую драку взрослых людей, где одна часть разрушала памятник войны, а их нынешние соперники, заставшие их за этим занятием, последовали голосу справедливости и нравственности, поэтому принялись избивать вандалов. Даже из далека было заметно, как среди участников потасовки виднелись окровавленные и обездвиженные тела.
Немалое количество людей собралось возле огромного пожара прямо посреди дороги, доставив тем самым лишние неприятности Маркусу, которому пришлось потрудиться, чтобы благополучно их объехать. Собравшаяся компания наблюдала, как сгорает бытовая техника, переместившаяся с полок рядом находившегося фирменного магазина электроники на улицу в бесформенную груду. Вместе с электрическими приборами горели покрышки автомобилей, задавая ритм пожару. Между тем появлялись новые люди, которые приносили новое имущество и бросали его в огромный костер. Собравшиеся за этим философским занятием люди выглядели так, словно делают что-то великое.
Совсем рядом с машиной героев силами нескольких мужчин, устремился в воздух обширный запас фейерверка. Это небольшая компания обчистила помещение специализированного магазина, где ранее продавалась пиротехника всевозможных видов, и теперь в хмельном угаре, позабыв про все правила пожарной безопасности, подымала себе настроение таким образом.
Всеобщая вакханалия поражала своим масштабом. На каждой улице, в каждом дворе встречались люди позволяющие себе намного больше антисоциальных действий, чем в обыденный день. Картина напоминала великий, древний Рим, падший перед варварами и в момент разграбленный и опустошенный ими. И такую картину можно было лицезреть по всему миру!
После долгого молчания Натали обратилась к своему спутнику:
– Перед смертью этот мир сошел с ума.
– Нет. Он стал самим собою. – ответил Маркус.
Они въехали во двор больницы не посчитавшись с дежурным шлагбаумом. Во дворе они увидели двоих молодых людей, оставлявших граффити на стене больницы, те в свою очередь обратили внимание на внезапный шум, но вскоре вернулись к своему занятию. Один из художников написал на стене: «И где же Бог?», а другой оставил после себя надпись: «Ипотеку можно не гасить!!!»
9
Взяв на руки потерявшего сознание Стаса, Маркус вошёл внутрь больницы. То что здесь, так же как и повсюду пахло хлоркой, Маркуса не раздражало, а скорее напротив, успокаивало. Всему своё место. Регистратура естественно пустовала, как в прочем и вся больница. Пока Маркус стоял посреди пустого коридора и думал, что делать дальше, Натали молниеносно отыскала где-то рядом медицинскую каталку, чем облегчила Маркусу передвижения.
Положив тело на носилки, Маркус покатил каталку вдоль пустых коридоров.
– И что мы будем делать? – спросила его Натали.
– Понятия не имею. – ответил он.
– Наверное, надо первым делом качественно перебинтовать голову?
– Наверное. – пожал плечами Маркус.
– И как это сделать?
– Понятия не имею.
– А стоит как-либо продезинфицировать рану?
– Скорее всего, хотя я точно не знаю.
И всё же больница не пустовала. В огромных пустых помещениях любой звук, даже самый незначительный, моментально разлетался эхом на огромное расстояние. Поэтому двое спутников услышали где-то в отдалении голоса и сразу же после этого направились искать источник их издававший. После нескольких минут блужданий в незнакомых стенах, они отыскали горстку людей, расположившихся в просторном холле. Люди жгли костёр посреди помещения, на углях которого томились сочные куски мяса. Возле костра находились семеро мужчин и выпивали. Четверо были одеты в больничные халаты, так что можно было предположить, что они были стационарными пациентами. Простор холла и открытые окна спасали от удушья всех собравшихся.
– Среди вас есть врач? – спросил Маркус, сразу же обращая на себя внимание.
– А среди вас есть больной? – ответил ему один из стационарных, чем сразу же вызвал смех своих компаньонов и ввел в замешательство Маркуса.
– Этому человеку нужна медицинская помощь, у него пробита голова и он потерял много крови.
– А если ему не помочь, – отвечал тот же человек, – он что? Умрёт?
– Я понимаю ваш сарказм! Но тем не менее без помощи этот человек не доживёт до конца света! Если среди вас есть профессиональный врач, то он может подарить этому человеку ещё двадцать часов жизни.
– Я бы не называл так уверенно пребывание в больничной койке жизнью! Это скорее всего существование! Врач смог бы подарить ему двадцать часов существования. – подметил другой участник больничного коллектива.
– В это я сама пыталась его уверовать двадцать минут назад. – вставила в разговор Натали, чем вызвала ухмылки выпивающих и неодобрительный взгляд Маркуса. Он посмотрел на неё словно на дезертира.
– Всё же существование лучше смерти! – перекрикивая шепот и насмешки людей, настаивал на своём Маркус, – Я ещё раз повторяю, здесь есть врач?
От смеха этих людей он постепенно стал терять самообладание, он с силой сжал ручки каталки. Воистину, самое чудовищное оскорбление под этим небом – это смех.
– А у твоего больного страховой полюс есть?
Маркус больше не мог оставаться равнодушным, и, отпрянув от каталки, накинулся с кулаками на того, кто отпустил последнюю фразу. Перед тем, как его отвели от шутника, Маркус успел дважды ударить свою цель. Переполох вырос на пустом месте и вскоре от шуток не осталось и следа, но и серьезной стычки тоже не получилось. Маркус обменялся с самыми агрессивно настроенными против него людьми несколькими крепкими выражениями, на том и закончили.
– Нам всего-навсего нужен врач. – вступилась за Маркуса Натали. – Он здесь есть.
– Я – врач. Что с вашим больным? – отозвался моложавый человек низкого роста, с азиатскими чертами лица.
– Ноутбук упал ему на голову с третьего или четвертого этажа и проломил череп.
– Колоссальное невезение. – прокомментировал местный пациент.
– Зашить бы надо, берите каталку и следуйте за мной. – сказал врач Маркусу.
Тот выполнил нехитрое поручение и, уже следуя за доктором, обратился к Натали:
– Ты пойдешь с нами?
Девушка посмотрела на него, а потом на оставшихся шестерых мужчин, один из которых, уловив её взгляд, сказал:
– Оставайся, мадемуазель, водочки попьём.
Натали недолго думала:
– Маркус, ты иди, я тебя здесь подожду.
Он повёл бровями, давая понять тем самым, что он совершенно равнодушен к её выбору и продолжил безостановочно следовать за врачом.
– Что это за придурок с тобой? – был первый вопрос, заданный Натали, тем, кого Маркус дважды ударил. Естественно после того, как Маркус скрылся из виду.
– Это мой последний парень в жизни! Больше я о нём ничего не знаю, мы с ним всего несколько часов знакомы.
– А ты, как я погляжу, отвязная девица. – охарактеризовал Натали один из пациентов, протягивая ей стопку с водкой.
– Только сегодня! – без тени смущения она взяла из его рук алкоголь и сразу же выпила, сильно исказив своё лицо, – Скажите почему вы все собрались именно здесь?
– Потому что мы по большей части все живем здесь. Кто-то из нас здесь уже пол года, кто-то два месяца. Тот кому есть куда идти, ушел, а мы вот остались, так как некуда нам идти помимо этой больницы.
– Вы здесь лечитесь?
– В теории да, на практике же мы здесь умираем.
У Натали водка встала поперек горла после этих слов.
– Все мы смертельно больные люди. – вставил в разговор уже другой пациент, – Кто-то умирает от рака, кто-то от туберкулёза, у кого-то сердечно-сосудистый недуг.
– Но разве эти заболевания невозможно излечить? – поинтересовалась Натали.
– Любое заболевание лечиться, если во время начать лечение. А наши случаи уже слишком запущены. В нашем случае только двое из десяти лечатся.
Во время этого непродолжительного разговора легкий сплин охватил помещение, но тот пациент, который протянул стопку водки Натали, его моментально развеял:
– Но в связи с последними событиями, все мы, – он обвёл рукой собравшихся, – в одних условиях со всеми вами, – театральным жестом указал на Натали, – живыми и здоровыми.
Слова эти доставляли собравшимся огромное удовольствие.
– Я вот к примеру, умираю от рака легких, – продолжил разговор другой пациент, – поэтому три месяца назад врач посоветовал мне бросить курить, а курю я с одиннадцати лет, поэтому огромного труда стоило мне последовать его совету. – в это время говорящий закурил сигарету, а так же угостил девушку, – А в итоге меня убьёт какой-то космический метеорит. И не только меня, а так же того самого моего врача, и всех тех, кто никогда в жизни не курил! Жизнь – лучший сценарист. Порой так всё сложиться, что не один зритель не поверит.
– Так давайте выпьем за это! – предложила Натали, закурив. Её предложение восприняли очень оживленно.
– Послушай, красавица, – с таким обращением к ней подсел смуглый и тощий пациент, – говоришь, что с твоим парнем ты знакома несколько часов?
– Так и есть. – выпивая и веселясь, ответила она.
– Так значит он для тебя ничего не стоит, поэтому не желаешь ли ты познакомиться поближе с кем-нибудь другим?
– Это с кем например?
– Со мной! – с искоркой в глазах ответил он, не задумываясь, – Сегодня ведь последний день жизни, так что нужно делать всё, что хочется.
– Я думаю точно так же, как и ты!
– Это значит да?
– Это значит не знаю. – и чуть позже она спросила своего собеседника напрямую, – Почему ты посчитал, что секс с тобою будет мне более выгоден?
От такой прямолинейности мужчина растерялся, а Натали продолжала:
– Или ты вообще не думал обо мне, а просто напросто желаешь удовлетворить свои собственные животные потребности?
– Если честно, то я подумал, что тебе всё равно с кем… – неуверенно проговорил он.
– А вот и нет! Считай, что сегодня я провожу кастинг.
– И каковы критерии к главной мужской роли? – спросил кто-то из пациентов.
– Критерий всего один – это убить ради меня другого человека. – всем своим видом Натали давала понять, что она совершенно серьезна, и, глядя прямо в глаза того парня, который делал ей предложение о близком знакомстве, проговорила ровным, убедительным голосом, – кто-нибудь из вас способен убить другого человека?
– Я. – кротко после паузы ответил ей тот, кому она смотрела в глаза.
– Не верю я тебе. Другое дело мой новый парень.
Маркус, врач и бессознательный пострадавший долго перемещались по коридору, пока наконец врач не остановился перед отдаленной к месту собрания остального коллектива палате. Во всей больнице были только они, да и те, кто жарил мясо у костра, так что в их распоряжении была любая палата, но врач специально выбрал местечко подальше от балагана, чтобы работать в тишине.
– Вы понимаете всю бесполезность данного действия? – обратился врач к Маркусу, когда они вошли в палату, – Ведь даже если мы приведём его в чувство, то он оклемается в аккурат к концу света. Для него жизнь закончилась, а вот мы могли бы насладиться лишний раз временем, потраченным на оказание помощи для него.
– Вы не первый человек, который мне об этом говорит. И если четно, то меня жутко злит то, что кто-то может думать так, как вы!
– Не надо вспыльчивости. Я просто поддерживаю беседу.
– Если хотите поговорить, то давайте выберем более гуманную тему.
– Предлагайте тему, – сказал врач, начиная осматривать рану более подробно.
– Почему последний день своей жизни вы проводите на работе? Это профессионализм, компетентность, самопожертвование или что?
– Это алкоголизм и холостой образ жизни. Я дежурил в больнице, когда узнал о конце света, и первое о чём я задумался, это как провести оставшееся время. Тут-то мне и повстречались пациенты-смертники.
– Тоесть те, кто возле костра?
– Да. Они все тяжело больны и большинству из них оставалось не многим больше месяца.
– По ним и не видно, что они при смерти.
Врач усмехнулся:
– Вы бы видели, как они радовались, что умрут вместе со всеми! Как маленькие дети, ей богу. Вот они и подкупили меня своим весельем, и так как мне некуда было идти, то я решил остаться здесь. Понимаете?
– Более чем.
В один момент доктор нахмурился:
– Как давно он пробил голову? – напустив на себя всю свою профессиональную серьезность, спросил он.
– Минут двадцать, может тридцать или сорок назад.
– Много крови было?
– Мне, как человеку никогда не сталкивающегося с подобными делами, показалось, что очень много.
– Вам не показалось! Пульс не прощупывается, расширенные зрачки, мраморная кожа. – врач, мгновенно ориентируясь в палате, отыскал тонометр и приспособил манжету на рукав пострадавшего, – Давление не измеряется. У него чрезвычайная потеря крови. – подытожил врач, отступив на шаг от больного, и опустил руки, словно сдавшись от безысходности. – Есть закурить?
– Не курю. – ответил Маркус, глядя на доктора глазами полных вопросительных знаков. – Почему вы выглядите так, словно не собираетесь спасать этого человека?
– Потому что он потерял слишком много крови. – просто и беспристрастно проговорил врач.
– И что теперь делать? – насторожился Маркус.
– В обычных условиях требуется переливание крови. – смиренно ответил ему собеседник, – в наших условиях мы ничем не можем ему помочь.
– В смысле? У вас не достаточно профессиональная больница, для того чтобы перелить кровь?
– Больница у нас должного уровня, дело не в этом, а всё в том же отсутствие времени. Переливание крови – это не в туалете поссать! Это серьезная операция, для которой необходимо время, персонал, оборудование, и естественно сама кровь!
– У вас разве нет донорской крови? – негодовал Маркус.
– Нужны преждевременные анализы, нужны профессионалы. Зашить голову и перевязать её – это одно дело, и совсем другое дело осуществить переливание крови! Ты когда-нибудь этим занимался?
– Конечно нет!
– Я тоже это никогда не делал.
Маркус постепенно стал осознавать всю сложность ситуации.
– Тоесть, он умирает, а мы ему ничем не можем помочь? – проговорил он вслух тот вопрос, что терзал его изнутри.
– Получается, что так.
– Это значит, что все наши и мои действия были напрасны!?
– Ну не совсем, – неуверенно возразил ему доктор, – по крайней мере, ты был честен сам с собой и остался человеком, даже в такое время, как сейчас. Ты можешь собою довольствоваться. И если тебя это утешить, то мы все в одинаковом положении, так что не стоит себя сильно накручивать.
– Ага, спасибо. Утешил! – Маркус отошел назад, до тех пор, пока не уперся спиной в стену, – Подумайте ещё раз, доктор, неужели ничего нельзя сделать?
Врач глубоко вздохнул:
– Я отчасти понимаю твоё разочарование. Я – врач, и сам сталкивался с тем, что те, кому я помогал, умирали. Такова реальность. Я пытался помочь в одинаковой степени всем своим пациентам, никогда не допускал халатности в отношение тех, кто ко мне обратился, но не всегда удается помочь. Не всегда удается победить смерть. Одного желания мало, для того чтобы достичь цели. Как бы мне не хотелось признать этого, но случай порой слишком силён. Делать всё так, как надо, это ещё не значит победить, ведь случай может всю твою работу исковеркать. Это реальность против которой у нас нет сил бороться, нам остаётся только лишь смирение и надежда, что всё удастся.
Маркус прослушал всю речь целиком и продолжил настаивать на своём:
– Может стоит попытаться перелить ему кровь?
– Я же объясняю, что не знаю, даже в теории, как это делается. Я – онколог! Если хочешь, можешь попытаться, и Гугл вместе со всем больничным оборудованием тебе в помощь. Знания – сила.
– Ясно. – подытожил Маркус, сдавшись.
Он посмотрел на не так давно ограбившего его Стаса, пребывающего в предсмертном состоянии, и ему стало стыдно за то, что он никак не может ему помочь. Маркус отвел взгляд в сторону.
– Ты веришь в жизнь после смерти? – спросил у него врач.
– Не хочу тебя дезинформировать. Подождём до утра и узнаем. – подавленный ситуацией, грустным голосом ответил Маркус.
– В любом случае, тебе зачтется твоё сострадание.
– Да пошел ты!