6
Маркус беззвучно возвратился к себе домой, думая, что Натали до сих пор спала, и был прав. Он заглянул в спальню. Голая женщина спала свернувшись клубочком, отвергнув одеяло, которое разместилось одной своей частью на полу, а другой на кровати. Маркус по отцовски укрыл её одеялом, нежно и тихо.
Частички солнечного света уже проникали в комнату. Утопая во мраке, они заставляли его рассеиваться, отчего контуры предметов в комнате становились более четкими. После прохладного утреннего воздуха, Маркусу было особенно приятно очутиться в теплой комнате. Комфортное тепло томило и ласково, согревало каждый волосок на теле. Но больше всего удовольствие доставлял сладостный запах женщины, проникающий до самых мыслей, будоража их и возбуждая.
Маркус любовался тем, как она спала. В предрассветной дымке, она была мила и грациозна. Он ведь не намного опередил Тимура в личной жизни. До этого момента он уже несколько лет спал исключительно с проститутками, и то не спал, а занимался сексом, так как после этого они сразу же уходили, и он не был против такого расклада вещей. Но сегодня всё по другому, сегодня хотелось настоящих чувств, настоящей женщины. Это огромная разница. И как же ему повезло с ней, с этой не всегда адекватной девушкой, которая молча подошла к нему сутки назад, чтобы поцеловаться. Он с ней был знаком всеволишь сутки, а прожили они вдвоем намного больше настоящей жизни, чем он без неё. Вот уж действительно, что всё познается в сравнении. Насколько неполноценен человек в одиночестве, понимаешь только когда находишь себе спутника жизни. Сколько времени было потеряно им, Маркус с ужасом понимал только сейчас. Как же много он потерял за эти годы прожитые без неё.
Маркус вышел из комнаты и прошелся по квартире. Коридоры этой огромной жилплощади и остальные её комнаты показались ему до боли холодными и блеклыми в отличии от той, где была Натали. Он не спеша прохаживал по своим владениям, оглядывал их и недоумевал, зачем он наживал это добро, для какой цели тратил столько времени и сил? Тимур не договаривал правду по-поводу семьи, помимо неизбежных скандалов, семья – это также светлое пятно, в направлении которого непременно надо двигаться. Семья – это озарение в темноте, которое осветит тебе путь в самые темные времена. Семья – это естественные и самый простой смысл жизни. Без семьи человек умирает, как будто и не жил вовсе.
Маркус пришел на кухню. Выпитый алкоголь давал о себе знать, голова кружилась и хотелось безумно спать, но жить оставалось всего пару часов, ему не хотелось их проспать. Он заварил две чашки кофе: одну себе и другую для Натали, если она проснется. В этом нечем непримечательном действии он нашел для себя что-то милой и приятное. Он заботился о другом человеке, когда его даже не просили, выказывал свою инициативу. Это оказалось приятно, думать не только о себе.
Возвратившись в комнату он обнаружил, что Натали снова сбросила с себя во сне одеяло, и по-прежнему спала в позе эмбриона. «Ну и пусть» – подумал Маркус, голой в предрассветный час она смотрелась ещё более привлекательнее. Он поставил её кофе на столик возле кровати, а сам уселся напротив в кресло и, закинув нога на ногу, попивал латте, любуясь своей гостью.
Вскоре Маркусу пришла в голову интересная мысль, как следует потратить оставшееся время. Он поставил своё кофе на столик, рядом с чашечкой для Натали, и вышел из спальни, для того чтобы вернуться с альбомными листами, папкой, и двумя карандашами. Он вновь расположился на том же кресле, напротив обнаженной девушки. Маркус решил предаться напоследок своему давнему влечению – рисованию. А именно изобразить портрет Натали. В детстве он мечтал стать художником и какое-то время посещал художественную школу, но как он уже говорил ранее, из-за наставлений опекунов, художником он не стал. Сейчас же у него был прекрасный шанс сделать свой первый портрет. Прекрасный шанс – потому что последний.
Первый эскиз не понравился Маркусу ещё в зачатке, поэтому он откинул замаранный лист альбома в сторону и принялся за второй. Листы падали из рук Маркуса медленно, аккуратно разрезая воздух, плавно ниспадали на пол. Первые шесть листов стали жертвой неопытности, ещё трое пополнили их ряды из-за придирчивости творца. Со временем Маркус приловчился выводить основные линии ног, талии, плеч и рук, но стоило перейти к голове, как начинались трудности. «Да уж, поздновато браться за такое занятие», – подумал Маркус, но тем не менее продолжал попытки. Он чувствовал радость творчества, которая, приходя, вытесняет все наболевшее, всё окружающее. В первый час своей работы он испытал прилив таких сил, что наверняка мог бы проработать весь день, жаль только, что ещё одного дня не будет.
Забывшись, Маркус стал менее тактичен и аккуратен. Листы теперь падали на пол с характерным шелестом. От одного такого упавшего листа пробудилась Натали. Она нехотя открыла глазки, и долго пыталась сосредоточиться после глубокого сна, чтобы понять происходящее. Она видела перед собой Маркуса, видела его напряженную работу, вскоре она увидела, вернее почувствовала, свою наготу, но в утренних сумерках этого не стеснялась, у неё было молодое и красивое тело, и она это знала. После пробуждения Натали задала самый тревожащий её в данное время вопрос:
– Мы уже умерли? – тихим после сна голоском прошептала она.
Маркус вздрогнул от неожиданности, он настолько отстранился от действительности, что позабыл, что его натурщица – живой человек.
– Пока ещё нет.
– Как долго нам осталось?
– Наверняка не знаю, но если верить вчерашним прогнозам то час, полтора.
– Я не хочу умирать. – сказав это, Натали пустила слезу, которая вскоре переросла в сдержанное рыдания.
Маркус растерялся, он в упор смотрел на Натали, и не мог понять, что ему делать. Услышав её рыдание, у него внутри словно что-то оборвалось, что-то умерло. Она стала настолько дорога ему за эти сутки, что её слезы выкорчевывали у него в душе сквозную дыру. Он отложил альбомный лист и забрался к ней в постель, чтобы обнять, это всё, что было в его силах, и тем не менее это очень многое. В его руках она постепенно пришла в себя.
– Я надеялась уснуть и больше не проснуться. Понимаешь? – говорила она.
– Понимаю. Прости, это я тебя разбудил.
– Нет, я и без того плохо спала, мне снились кошмары. Например, мне почудилось, что ты надолго выходил из комнаты, а я осталась одна и смертельно замерзла.
– Я и вправду выходил надолго из комнаты. – признался он, крепче прижав её.
– Зачем?
– Мне нужно было прогуляться. Не хочется тратить остатки жизни на сон. Хочется действовать, не важно как.
– Но тогда ты примешь смерть в процессе жизни, а это больно и страшно. Умереть же во сне – это нежный венец жизни. Раз уж провидение написало за нас сценарий нашей гибели, и даже заранее оповестило нас о дате, не оставив нам возможность выбора и шанса, то тогда я хочу принять уготовленное как можно безболезненней.
Маркус призадумался, а потом сказал:
– Я могу предложить тебе снотворное, если ты желаешь уснуть.
– Я была бы тебе признательна.
– Жди, я скоро приду. – ответил он, встав и покинув комнату.
Пока его не было Натали перелезла на другой край постели, ближе к креслу на котором сидел Маркус и работал. Вокруг кресла были раскиданы альбомные листа с изображение человека, свернутого клубочком. В утренней дымке ей потребовалось время, чтобы разглядеть рисунок, созданный карандашом, и узнать в нём себя. Она подняла несколько рисунков и откинулась назад, удобно располагаясь на подушках. Натали детально осматривала изображения, отсеивая неудавшиеся, пока в её руках не остался один альбомный лист. В это время вернулся Маркус с пачкой таблеток и стаканом воды.
– Ты всё-таки решил стать художником! Я рада. Тем более что у тебя неплохо получается. – встретила его Натали.
Он уселся на край кровати, предварительно оставив таблетки и воду на столик с кофе.
– Я давным-давно учился этому, оттого получается более-менее сносные портреты.
– Этот, так в точности оригинал. – указала она на лист, который держала в руках.
– Ну да, только он без головы. – заметил Маркус.
– У тебя ещё будет время его доработать.
Первые слова, пришедшие в голову к Маркусу были: «Уже нет времени», но вспомнив недавние слёзы своей подруги, он решил не говорить этого.
– Да, я ещё успею его улучшить. – соврал он.
Она слышала, что он солгал, но её это устроило. Отложив рисунок в сторону, Натали протянулась за таблетками и выпила сразу четыре, затем, недолгое время подумав, она выпила ещё две.
– Полежишь со мной? – спросила она, укутавшись одеялом.
– Конечно. – ответил он, вновь снял одежду и проник к ней под одеяло.
Она сразу же устроилась у него на плече:
– Я хочу замуж. – жалобно сказала Натали.
– Выходи за меня.
– Правда?
– Серьезно.
Она приподнялась на локтях, чтобы посмотреть ему в глаза, а потом снова улеглась на место.
– Ты так говоришь, потому что знаешь, что это невозможно сейчас исполнить.
– Я правда хочу жениться. Мне уже надоело готовить самостоятельно.
– Тогда ты не угадал с выбором, потому что я готовить не умею.
– Я верю, что ради родного человека ты сможешь измениться. – улыбаясь, проговорил он. – Все меняются, ради родных.
– Ладно, я согласна…
За таким нелепым и несерьезным диалогом они встретили рассвет. Натали уснула, а Маркус продолжил лежать с ней в постели и обнимать её, глядя на занавешенное окно. Время неумолимо шло вперед. В тихой квартире был слышен ход часов, которые беспристрастно и объективно отсчитывали секунды. Вскоре каждый тик-так стрелки часов глухой болью в груди встречался Маркусом. Ему было страшно. Если верить вчерашним прогнозам у него оставалось минут пятнадцать. Он неловко убрал руки от Натали, перелез через неё к столику со снотворным и, не запивая, проглотил сразу восемь таблеток, после чего вернулся в постель. В этот момент забарабанил дождь и заглушил собою звук часов, чем заслужил огромное признание Маркуса.
Не взирая на употребленное снотворное, он так и не заснул. В полудремоте он ещё раз прокручивал сегодняшний день, ещё раз задумался о смысле и о ценностях жизни, и, вспоминая всех встреченных сегодня людей и себя самого, он пришел к вполне логическому умозаключению: истины, затрагивающей умы и души абсолютно любого человека, не существует. На третей по счету от солнца планете живёт слишком много личностей, и потому единогласно утвердить что ценно, а что не очень, нет возможности, хотя у многих такое желание возникает. Ценности человека во многом зависят от его возраста, мудрости, даже от принадлежности к тому или иному полу, и особенно от контекста жизни. Примитивное и потребительское желание поесть, считается таковым только в мирное время, тогда как во времена войны – это зачастую ценнее самореализации, нравственности, набожности и других духовных ценностей.
В итоге, для того чтобы уяснить, что же на самом деле важно и ради чего стоит жить, каждому нужно перестать слушать каждого на этапе построения собственных целей, ибо каждый учит другого только своим ценностям, в то время когда ценности всегда индивидуальны, почти интимны.
Маркус уже почти задремал, но всё же видел сквозь ресницы, как за окном озарилось небо ярко-багровым светом, комната наполнилась горячими красками, а потом сокрушительный, неописуемой громкости грохот, землетрясение, и тьма, кругом всё заволакивающая. В момент оборвалось дыхание десятков тысяч людей, унося в сгущающуюся темноту все их ценности и всю их важность. Поиски смысла жизни уступали место смерти.
7
Черный BMW модели X5 с мятым после столкновения боком плавно преодолевал все ухабы федеральной трассы, не взирая на то, что машина двигалась быстрее положенного. В момент когда кусок астероида уничтожил целый город позади заднего бампера BMW, в результате возникшей сейсмической активности машину стало трясти на дороге, а моментами даже подкидывать в воздух. Огромных трудов стоило водителю не потерять контроль над техникой и продолжить движение, не останавливаясь. В пассажирском кресле была беременная женщина, до того, как кусок астероида уничтожил город, она спала, но из-за начавшегося землетрясения сон улетучился. Она открыла глаза и вцепилась одной рукой в дверную ручку, а другой придерживала свой округлившийся живот. Женщина на девятом месяце и должна была родить со дня на день. За рулём был её муж, желающий успеть стать отцом, ради этого он целые сутки уезжал прочь от города, не спал и почти не ел. Это оказалось просто в экстремальной ситуации, потому что пределы человеческого организма раскрываются именно в таких случаях. Этим мужем и женой была та самая пара, которая сутки назад столкнулись с Маркусом на перекрестке, в результате чего Маркус отдал им свою машину, чтобы они покинули город, умирающий в этот миг. Их встреча произошла не так давно, а так многое изменилось, в частности самого Маркуса уже не было.
Почти отец взволнованно посмотрел на пробудившуюся ото сна жену, в его взгляде было беспокойство, и надежда, что она начала рожать. Но нет.
– Наш дом умер. – подытожила она.
Он молчал и гневно сопел. «Как будто я не знал!» – подумал он про себя. От волнения и напряжения на его висках собрались капельки пота. Она же напротив была образцом спокойствия, уже никуда не торопилась, ничего не желала, почти похоронила себя.
– И нам тоже недолго осталось. – флегматично сообщила она.
– У нас ещё есть сутки.
– Куда мы едем сейчас?
– Подальше.
– Но ведь мы уже обеспечили себе ещё два десятка часов, а далее умрет не только один город, а вся цивилизация, где бы она не находилась. К тому же я устала сидеть, мы безостановочно ехали целые сутки. Давай остановимся в каком-нибудь мотеле и в нём останемся.
– А если начнутся роды? – от волнения, он не особо понимал, что говорит.
– А ты считаешь, что в машине рожать сподручнее, чем в мотеле?
– Нет, мне просто трудно сейчас что-либо соображать. – признался он, опять-таки не задумываясь, – там ведь столько людей было…
– Вот именно «было».
Дальше они ехали молча. До первого попавшегося придорожного мотеля:
– Этот подойдет? – спросил он.
– Сегодня в них нет особой разницы.
После этих слов он свернул с дороги, пересек часть трассы по встречной и, не концентрируясь сильно на парковке, остановился так, что занял сразу два места. Но кому до этого было дело? Муж вышел из машины и, поторапливаясь, обогнул её спереди, чтобы открыть дверь и помочь своей супруге выбраться, после чего взял её под рук, и они вмести направились к входу. Пока они шли по улице, их настигли огромные залежи пыли, песка и земли, которые в результате столкновения астероида поднялись в воздух и на огромной скорости разлетались в разные стороны от эпицентра, гонимые образовавшейся взрывной волной.
Мотель, стоявший на дороге, принадлежал мужчине преклонного возраста, который жил и работал в самом заведении, поэтому после визита парочки их вскоре встретил сам владелец. Им оказался смуглый армянин с густыми черными бровями. Он по обыкновению одевался строго, брюки, рубашка, туфли, но сейчас на нём была домашняя майка с разводами и шорты с тапками. Не успели гости оглядеться вокруг, как он уже осмотрел их с ног до головы.
– Вы с умершего города? – спросил армянин.
– Да.
– Ваших много сегодня. Можете выбрать свободную комнату и располагаться, сколько захотите, – Он кивнул в сторону административного столика, возле которого была прибита доска с ключами от свободных номеров, – или вернее сказать, сколько осталось.
– Спасибо, а что с кухней?
– Повар сегодня не работает по понятным всем причинам, но вы можете пройти на кухню, она в конце этого крыла, – армянин показал в сторону одного из двух коридоров, – и приготовить себе что-нибудь поесть, можете брать любые продукты.
– Ещё раз спасибо вам.
Владелец мотеля говорил без особой учтивости и уж тем более гостеприимности, он просто предоставлял информацию монотонным голосом, словно граммофон в метрополитене.
– Спасибо вам, что выбрали мой мотель. – без тени признательности ответил армянин по привычке и ушел в одну из комнат.
Муж изучил оставшиеся ключи от номеров и выбрал по его мнению номер ближе к кухне. Они собирались остаться здесь до конца, так что близость пищи будет небольшим удобством.
Мотель был двухэтажным, вход в него располагался посередине первого этажа, и сразу же перед посетителями представал административный столик от которого вправо и влево раскидывались два коридора, здесь же по центру была винтовая лестница на второй этаж. По бокам коридоров напротив друг друга размешались комнаты. Всего их было восемь, по четыре на каждом этаже. Оставшееся место на первом этаже занимала кухня, а на втором бильярдная. Здесь было ужасно грязно и пыльно, пахло маслом после выпечки, и если более детально изучать помещение, то можно было найти и гнезда насекомых. Помимо этого, как показалось гостям, в помещении пахло хлоркой. Это заведение было пригодно только для того, чтобы от безысходности здесь переночевать, но сейчас не было времени выбирать.
Разместившись в комнате, молодые люди по очереди приняли душ, в котором было всего одно полотенце и один набор одноразового шампуня, но им этого хватило, они же одна семья. Почти сразу же после душа муж улегся на кровать, от многочасовой концентрации за рулём его клонило ко сну так сильно, что он не смел сопротивляться животному инстинкту. Предварительно наказав своей супруге, что если начнутся роды, то она немедленно должна будет его разбудить (хотя она и так это знала), он уснул, но проспал всего три часа, больше не смог себе позволить.
Когда он проснулся его ждал приятный сюрприз в виде праздничного стола. Жена во время сна своего мужа приготовила жаренный картофель с курицей, а так же несколько видов салатов, помимо этого на столе стояла бутылка белого вина.
– Мне не сиделось на месте, – сказала она, уловив его удивленный взгляд, – открой, пожалуйста, вино.
– Где ты раздобыла припасы?
– Хозяин мотеля же уведомил нас о том, чтобы мы поискали еду на кухне. Я поискала и не в чём нам не отказывала.
Проницательная женщина положила рядом с бутылкой штопор, коим незамедлительно воспользовался муж.
– Мне хочется праздновать.
– Повод не слишком радостный. – пессимистично произнес муж.
– Да черт с ним с поводом! Мне надоело, что ты только и думаешь о том, что мы скоро умрём! И без того тошно…
– Но ведь это правда. О чём ещё я могу думать?!
– О чём-нибудь более приятном. Например о том, что у нас ещё есть целый день впереди!
– Всего один день…
Она закатила глаза, что не осталось незамеченным. Муж поспешил оправдаться:
– Пойми, – продолжил он, – я ведь не столько о себе пекусь, сколько о ребенке, он ведь даже не увидел белого света, не сделал и единого глотка воздуха. И самое страшное, что я бессилен чем-либо помочь ему. Вот что меня гложет.
– Ты и так сделал всё, что в твоих силах. – поддержала она его, – Кроме конечно вина, оно до сих пор ещё не налито.
Он молча исправил эту оплошность, впрочем себе он не наливал.
– Я уже пожил и если бы только мне сегодня довелось умирать, то я бы не был столь зол и мрачен. Но здесь дело обстоит иначе. Я несу ответственность за тебя и за того парня, – он указал столовым прибором на её живот, после чего принялся есть картошку.
– Ты не должен себя винить в происходящем…
– Нет, должен! Я столько времени тратил зря в своей жизни, ещё до нашего знакомства. А ведь я мог намного раньше создать семью, чтобы до этого пресловутого конца света подарить жизнь другому человеку. Чтобы достичь этой светлой цели! А сейчас я не успеваю… Вот и всё!
Она молча допила вино, и налила себе ещё один бокал, в этот раз сама.
– А знаешь, дорогой, о чем я думаю?
Он посмотрел на неё и отрицательно покачал головой.
– Я думаю, что ты не прав.
– В чём?
– Ты считаешь, что мог бы изменить концовку своей жизни, если бы прожил по-другому какие-то моменты, а я считаю, что в конечном итого всегда одно и тоже – смерть.
– Ты говоришь нелепые вещи…
– Нет послушай меня. – потребовала она, – Что бы ты не делал, к чему бы не стремился, итог всё равно ясен. Смерть. Из этого следует, что главное не цели в жизни, а способы их достижения. Ты преодолел чудовищный маршрут за сутки. Ты ответственнейший отец на планете. Не спал и не ел, и смог-таки подарить своей семье ещё несколько часов жизни. Это дорогого стоит! И ребенок твой, пусть даже он и не смог сделать самостоятельный вдох, но тем не менее он живой. Я чувствую его под своим сердцем, как он шевелится, как он признателен тебе за всё. Ему с тобой повезло. Нам с тобой повезло.
Мужчина уперся локтями в стол, закрыл лицо ладонями и скупо заплакал. Вечером у него родился сын. Он сам принимал роды у своей жены. Последнюю ночь эта пара провела по бокам кровати, в середине которой лежал маленький сверток, в котором самостоятельно дышало самое большое достижение в их жизни. Они его заслужили.