– Недурно, – пошамкав губами где-то внутри своей длинной бороды, произнёс длиннобородый дядечка. – Мы на них как на идеальных человеков из зала смотрим, а они как есть загримированные алкаши.
Рядовой Пономаренко воскликнул:
– Прочитаю-ка и я вам стихотворение, написанное инспектирующим местный военный округ генералом, по мотивам личного опыта прапорщика Лукойлова! Он ведь не всегда мудаком-то был. Баба сгубила…
* * *
Я решил, возжелав колбасы,
свой вечерний украсить отдых
и спустился в лабаз… На весы
положил приглянувшийся свёрток…
Продавец теребил усы,
всем нутром выражая зависть
(он смекнул, что купил я пузырь,
а салями беру на закусь).
Я ему показал на часы —
мол, когда ты меня отоваришь?
Был ответ: "Не обвешу, не ссы,
чай, не прежнее время, товарищ".
Я плечами пожал и спросил,
чтоб расстаться на дружеской ноте:
от съедаемой колбасы
у него-де кишечник не сводит?
Оценить мой шутливый посыл
продавец не спешил, напротив,
он на весь заорал магазин:
– Это что ж это происходит?!
Я с восьми отпускаю! Сил
не жалею, заботясь о каждом,
и подобных терпеть "мерси"
не намерен от пьющих граждан! —
и заплакал, уткнувшись в весы…
Я промолвил почти неслышно:
"Не купить ли мне лучше сыр,
коли тут ни черта не вышло?.."
– Какое замечательное стихотворение! – захлёбываясь слюной, провозгласил возбуждённый перечисленными продуктами питания Тимофей. Остальным стих тоже понравился, это косвенно подтвердили их пусть и скудные, но аплодисменты.
Рядовой Пономаренко, гордый признанием публики, решился задать длиннобородому дядечке мучающий его вопрос:
– Вы, очевидно, человек начитанный. А знаете ли вы что-нибудь научно-фантастическое? Можно даже не очень научное, но чтобы обязательно фантастическое!
– А хватит ли у тебя духу, рядовой? Есть одна историйка… Мне её поведал заблудившийся в лесу студент несколько лет назад, когда никого из вас здесь ещё не было. Быстро он сбрендил от голода и боязни пропустить сессию в институте, но я успел заучить одну процитированную им фантастическую повесть…
Эффект жёлтого ключа
С Аркадием Фридриховичем Гелем приключилась неожиданная для его гражданской позиции, нюансов психологии и социального положения болезнь. Описать её довольно трудно для даже обладающего острой проницательностью и недюжинным литературным талантом автора. Впрочем, сложность поставленной задачи лишь обостряет писательский азарт и обнажает доселе дремавшее желание осчастливить любознательного читателя рассказом об одной из скрытых сторон природы человеческого существа, для чего автор воспользуется столь излюбленными со школьной программы деепричастными оборотами, вводными предложениями и несколькими прочими фразеологическими схемами, отличающими русский – от всяких прочих языков, коими вынуждены оперировать менее везучие народности планеты…
Впрочем, будем последовательны…
В одно осеннее, ничто не предвещающее утро Аркадий Фридрихович проснулся с незнамо откуда взявшимся даром: он вдруг получил возможность существовать одновременно в нескольких временны́х вехах своей жизни. И настолько реальны были эти его перемещения, что сам Аркадий уже не смог бы с уверенностью определить то Настоящее, в коем сей дар был приобретён.
Аркаша сидел в комнате и ждал возвращения мамы. Она ушла за свёклой для винегрета, но ведь магазин находится совсем рядом с домом, а мама отсутствовала уже около часа!
"Напрасно инженеры не разработали такой телефон, который можно было бы всегда носить с собою, и – при непреодолимом желании – позвонить необходимому тебе человеку, например – маме! – рассуждал про себя Аркаша. – Вот случись чего дурное, непредвиденное – как я узнаю? Ведь связывались же специалисты из Центра управления полётом с Юрой Гагариным, когда тот, назло американцам, совершал свой бессмертный полёт вокруг Земли!"
Но развить эту мысль он не успел, потому что из недр входной двери послышался столь знакомый скрежет, получавшийся при помощи двойного прокручивания старенького замка маминым жёлтым ключом. Аркаша, забыв надеть тапки, побежал встречать маму, испытывая при этом чувство глубочайшего облегчения, которое, к слову, быстро сменилось любопытством, переходящим в предвосхищение: а не купила ли мама в магазине барбарисок или (даже страшно предположить!) абрикосов?
– Мама, почему ты так долго? – прокричал Аркаша, но не стал дожидаться ответа: он с головой погрузился в мешок с продуктами.
– …ты меня слышишь? – спросила мама.
– Чего?
– Я говорю, заходила в недавно открывшийся районный Дом пионеров. Записала тебя в кружок!
– В какой ещё кружок? – насторожился Аркаша.
– В кружок юных портных. Там ты научишься шить спецодежду и комбинезоны для колхозников! Это очень древняя и уважаемая профессия. Я очень за тебя рада!
Потрясение было настолько велико, что Аркаша на какое-то время потерял дар речи. Все его мечты в это мгновение разбились, как разбиваются сердца у иных некрасивых девушек, в том или ином возрасте с удивлением обнаруживающих свою непривлекательность… Слёзы ещё не успели должным образом скопиться в эволюцией предусмотренных для подобных случаев резервуарах, но лицо уже искривилось в гримасе обиды и непоправимости, что ли… Мы хотим уточнить, что это был первый раз в недолгой Аркашиной жизни, когда он испытал на себе столь очевидное для нас, стареющих мужчин, несовершенство мира.
– Ма… ма… н-не… я н-не…
Однако мама его была хоть и не без чертовщинки, но – мудрой женщиной. Она вовремя поняла, что на сегодня достаточно поиздевалась над сыном, поскольку – как ни крути – подобный юмор он сможет оценить лишь спустя многие годы.
– Да шучу я, шучу! Чуть не расплакался – как маленький, право! Неужели поверил? Что ж я, по-твоему, – фашистка какая-нибудь? Записала тебя в кружок игры на шестиструнной гитаре! Поэтому быстро одевайся и едем в магазин музыкальных инструментов: Любовь Петровна говорит, что вчера был завоз, и пообещала придержать одну гитару для тебя. Ну, что стоишь? Марш!
С разбегу запрыгивая в вельветовые брюки, Аркаша понял, что несовершенство мира вполне поправимо, надо лишь вовремя получать жёлтые ключи к скрежещущим замкам его, и, желательно – сразу!..
– Задерживаем на полчаса! – кричит тур-менеджер, тыльной стороной ладони утирая липкий, жирный пот со лба, своими размером и массой напоминающего вымя…
– Архангел, не гневи народ! Народ алчет, – привыкший выражаться витиевато, гундосит Фауст. "Хороший он парень, – не спеша соображает Аркадий, – но как басист – говно".
– Хо-ший… ты… но го… нво, – не задействуя голосовые связки, произносят его губы, однако три пары глаз следят вовсе не за сутью сказанного. С какой-то коллективной торжественностью они наблюдают тонкую нитку слюны, свисающую с подбородка своего художественного руководителя… При этом думают обладатели глаз очень разное:
"Надо бы её отщипить. Но как? Посредством пальцев или просто сдуть? А может, она наберёт должную массу и под воздействием гравитации – сама отслоится?.." – это рассуждает Фауст (вне сцены – Вася Устинов).
"Нажрался перед концертом, обезьяна! Дать бы ему по сопле с оттяжкой!" – страстно мечтает тур-менеджер, но помимо худосочного Фауста в гримёрке расположился внешне спокойный, но исключительно опасный в запое барабанщик Саня Романов (сценический псевдоним – Саурон)… Вдруг тур-менеджер замечает, что Архангел (Аркадий Гель, автор всех восемнадцати хитов молодой северностоличной панк-группы "Невыдуманные Персонажи") – пристально смотрит прямо в лоб ему. "Как будто прицеливается! Или приценивается?.." – неожиданно для себя сочиняет каламбур тур-менеджер и – от греха – делает шаг назад.
– Вымя! – кричит ему в лоб Аркадий своим грязноватым баритоном, коий, к слову, уже второй год сводит школьниц всей страны с ума, и в особенности сейчас – после релиза сингла "На учебнике ПДД – почеломкаемся и т. д.".
В сложную ситуацию вмешивается световой техник, которому очень хочется домой, а задержка концерта всегда сулит и нескорое его окончание. Предложенная им идея воплощается оперативно и со вкусом: Архангела кладут на огромный колёсный ящик для хранения всевозможного оборудования и вывозят на сцену под восторги наполненного до отказа зала.
Понимая, что о гитаре не может идти и речи, товарищи по искусству суют ему в руки микрофон, в хромированную решётку коего кумир российских школьниц продолжает страстно повторять с секундными паузами: "Вымя!.. Вымя!..", – но это уже не важно, потому что третий пункт контракта ("об обязательном выходе музыкального коллектива на сцену") – выполнен, да и зал вторит ему всеми известными современной науке диапазонами женских голосов, заглушая барабаны, бас-гитару и гипнотический вокал своего кумира: "Вымя!.. Вымя!.."
К окончанию концерта Аркаше становится немного легче, и он вполне сносно исполняет композицию "Жёлтый ключ", которая два года назад на протяжении пяти недель возглавляла британские хит-парады, повторив успех Ливерпульской Четвёрки, но была занесена во Всемирную Энциклопедию Рок-музыки по другой причине: впервые в истории песня занимала столь высокие позиции в рейтингах, несмотря на то даже обстоятельство, что спета была на иностранном для англосаксов языке. Впрочем, это не совсем так. Для британского музыкального рынка её почти целиком перевели на английский (см. раздел "Yellow Key"), однако произношение исполнителя не позволило донести до британцев ни её фабулу, ни красоту слога…
Услышав из-за кулис первые аккорды "Жёлтого ключа", тур-менеджер присел на гитарный кейс, обхватил ладонями свой вымяподобный лоб (насколько позволяла чудовищная площадь последнего) и – горько заплакал…
Сразу после приземления гражданин в синих вельветовых штанах отыскал свои вещи в соответствующем терминале, заказал по телефону такси и покинул здание аэропорта. Погода в Желтоключникове была самая петербургская для описываемого времени года, то есть – отвратительная (потому что, как город не переназови – географическое его расположение не изменится), что, однако, не помешало означенному гражданину закурить наносигарету и насладиться её сомнительными свойствами.
Такси пришёл вовремя.
Водитель, вопреки присущим своей профессиональной касте правилам поведения, довольно приветливо поздоровался с не по сезону одетому клиенту (проницательно определив по типовому значку "Благодарность тружеников", что вернулся гражданин из командировки откуда-то с Юга), утрамбовал чемодан в багажник и предложил пристегнуться ремнём безопасности, сославшись на участившиеся в последние годы дорожно-транспортные происшествия, оканчивающиеся порою даже не без последствий для внутренних органов их участников.