История одного озарения

Тут раздался оглушительный раскат грома, и тяжёлые, но пока ещё редкие капли дождя посыпались на листву и на спутников. А где-то справа послышался звук ломаемых сучьев.

Вся компания побежала в сторону деревни. Побежала и Маша, оглядываясь на холмик. Дождь усиливался, тропинка размокла. Чтобы срезать, Вадим сошёл с тропинки. Остальные побежали за ним. За пеленой дождя и деревьями уже начинал виднеться скотный двор, примыкавший к дому Вадима, когда Маша поскользнулась и упала, да так неудачно, что угодила прямо на могилу. О том, что это могила, Маша узнала по табличке. На ней было только имя без фамилии и годы жизни. Имя Маша даже не запомнила. Не запомнила и год рождения, а вот год смерти был 1901. Значит, с тех пор прошло ровно сто лет. Маша знала, что именно в этот год родился её прадед – отец московской бабушки, которого звали Григорием. В голове девочки мелькнула мысль, что душа человека, похороненного в этой могиле, могла переселиться в тело её прадеда. Но, уже выходя из леса, Маша забыла эту свою мысль. Огромная туча удалилась так же быстро, как и приблизилась к деревне. Появилось солнце и радуга.

– Ты чего отстала-то? – подбежала одна девчонка к Маше.

– Я упала – да слишком неудачно, – ответила отряхивающаяся Маша.

Вместе они догнали всю компанию, навстречу которой шёл тот самый Амирхан, отец рождённого мёртвым ребёнка.

– Вы оттуда? – указал он на кладбищенский лес.

– Да, – ответил Вадим.

– Коров там наших нэ видели?

– Нам было не до коров.

– А это кто? Нэ видишь – корова?

И вправду, из леса выходили коровы. Видимо, они-то и были источником шума на кладбище.

Теперь Маше предстояло пойти к бабе Тоне, у которой они покупали молоко и которая уже должна была подоить свою корову. Но, засунув руку в карман шорт, Маша обнаружила, что пятирублёвая монета пропала. О пропаже денег она сообщила друзьям.

– Ты же упала в лесу, – вспомнила девчонка. – Помнишь, где?

– Помню. Это была могила. Туда я больше не сунусь.

– Мертвец уже забрал твой пятачок.

– Тебя сестра двоюродная не убьёт? – выказал участие Вадим. – А то мы можем подоить чью-нибудь корову. – И Вадим хитро посмотрел в сторону своего соседа Амирхана, подгоняющего коров.

– Нет, я больше не хочу связываться с коровами.

Баба Тоня внимательно выслушала рассказ Маши о том, как она потеряла деньги. Маша только умолчала о том, что упала она прямо на могилу. Баба Тоня была доброй женщиной, она переживала, боялась, что Маше достанется дома за грязную одежду и потерянные деньги, и всячески старалась её утешить. В итоге договорились о том, что деньги Маша принесёт в следующий раз.

В тот день в клубе-бане было не так тоскливо, как обычно: столкновение со смертью обострило праздник жизни, смягчило его недостатки.

Это было в начале лета, поэтому воспоминание об этом приключении было особенно приятным. Если бы оно произошло ближе к концу августа, то, скорее всего, только усилило тоску, связанную с приближающимся отъездом из деревни.

В конце августа всегда было тоскливо. В июне даже затяжная пасмурная погода вызывала радость, но, когда дожди шли в августе, это было ужасно. А они шли, казалось, каждый август, проводимый Машей в деревне.

В августе обыкновенно в деревне было много народа: родители приезжали за детьми, а заодно и отдохнуть. Приезжали все родственники и в их дом, поэтому обыкновенный распорядок жизни нарушался. Да и без кучи родственников в августе хотелось как-то по-особенному проводить время – так, чтобы лето запомнилось на всю жизнь. В общем, хотелось по максимуму насладиться жизнью в деревне. И Маша любила уходить куда-нибудь на речку, туда, где была когда-то мельница; её крылья долго валялись прямо в воде, но затем куда-то пропали.

В том месте было мелко, и можно было в шортах пройти по речке сотню метров и попытаться выловить что-нибудь интересное. Маша мечтала найти какой-нибудь обломок мельницы. Но выловила она там только металлическую коробку из-под чая – в таких деревенские мужики обыкновенно носили табак. А ещё там было много-много голубой глины. Кто-то даже предположил, что, если бы на том участке речки обитали раки, они бы были голубыми.

В первые годы Маша ходила «на мельницу» вместе с Ритой, затем одна, а затем стала брать с собой дочку двоюродной сестры. Она пыталась делать вид, что развлекает ребёнка, хотя на самом деле ей самой, даже в пятнадцать-шестнадцать лет, было интересно, как маленькому ребёнку, возиться в речке.

Ещё Маша любила пасмурными августовскими днями бродить по липовой аллее и представлять, как это место выглядело раньше. В одном она не сомневалась: речка когда-то была намного глубже и шире, и с липовой аллеи было видно, как её воды катятся в сторону того конца деревни, где был аэропорт. Наверняка это было потрясающее зрелище. Маша искала в бурьяне и крапиве какие-нибудь признаки скамеек, ведь наверняка люди любили сидеть здесь подолгу. Но никогда ничего не находила.

Ещё в конце августа всегда ходили за яблоками – в так называемый барский сад и в сад Золотовых, которые больше не ездили в деревню. Ощущение своей причастности к миру деревни Маше нравилось больше самих августовских яблок. Она любила скороспелый сорт яблок, созревающий уже в июле и называющийся в этих краях аркадкой. Их вязкий вкус был ни с чем не сравним.

До того как Маша начала ходить в клуб-баню, в самые последние дни пребывания в деревне она любила вечерами сидеть на заднем крыльце, потому что посидеть в тишине больше было негде. Августовские ночи в деревне были холодными, а холодные зори способствовали лучшей передаче звуковой информации. Так, был слышен лай собак из соседней деревни, находившейся за три километра. Но больше всего Машу поражало то, как звонко шумит речка. Казалось, ухо было способно даже уловить звук всплеска воды от рыбы или рака. Эти звуки были грустными тогда, когда было дождливо. Но когда было ясно и было много звёзд, Маша любила смотреть на небо и представлять, что речные звуки издаёт вовсе не речка, а Млечный путь, и что только там, среди миллиардов звёзд, на огромном полотне пространства-времени затерялось место, которое лучше их деревни. И затерялось время, которое было тогда, когда их речка была шире, а в липовой аллее были скамейки и влюблённые парочки. А посему – есть куда стремиться!

* * *

В то время, пока Маша готовилась сдавать первые в своей жизни экзамены в конце девятого класса, Рита готовилась к поступлению в институт, совершенно не волнуясь о предстоящих школьных экзаменах. Она шла на медаль и поступать собиралась либо в МАИ, либо в зеленоградский МИЭТ.

Учителя в одиннадцатом классе ставили ей пятёрки уже автоматически, можно сказать, авансом, как ученице, претендующей на медаль. Но по самым главным предметам, которые необходимо знать поступающим в технические вузы, – математике, физике, химии – пятёрки у Риты были заслуженными.

На выпускной вечер были приглашены родители. Некоторые учителя не скрывали своего восхищения отцом и матерью Риты. Они намекали, что у замечательных родителей и дети замечательные. Наверное, они хотели убедить себя в том, что их собственные дети добьются в жизни определённых высот.

Родители Риты не сомневались, что им льстят. Да, Рита добилась успехов в школе, но про Машу такого нельзя было сказать, и учителя это, конечно же, знали. Усидчивостью Маша не обладала. Вот и сейчас она наверняка сидит где-нибудь на квартире в какой-нибудь компании парней и девчонок, где накурено и пахнет пивом, а по телевизору показывают повтор матча с чемпионата мира по футболу в Японии и Южной Корее. И всё это вместо того, чтобы готовиться к последнему экзамену по русскому устному.

Рита тоже подумала, что учителя льстят; она-то хорошо знала, что родители её не такие уж и замечательные. Да и Маша тоже не блещет успеваемостью. Но слова учителей произвели на неё определённый эффект. Захотелось сделать приятно родителям и делать это приятное всю жизнь. Всё, что она может сделать сейчас, – это поступить в МАИ или МИЭТ. Ну а после окончания вуза она обеспечит достойное существование родителям. И о Маше, конечно же, позаботится, раз она сама не заботится о своём будущем и уж тем более – о будущем семьи.

Одна подружка Риты, тоже медалистка, сказала, что на выпускном вечере не стоит пить алкогольные напитки, чтобы ничего не забыть из происходящего в этот замечательный день.

И алкогольных напитков выпускники действительно не пили – в отличие от учителей и родителей. Но это не сказалось положительно на запоминании событий того вечера. Запомнилось только то, как под утро вышли из школы на улицу, где стояла компания подвыпивших молодых людей. Один парень поджидал свою подругу – выпускницу. Ему явно не нравилось, что его девушка проводит время не с ним, и он закатил сцену дикой ревности. Подвыпивший ОБЖшник решил заступиться за девушку и полез в драку. Директору с физруком пришлось их разнимать.

Этот выпускной Риты, пожалуй, больше будет помнить Маша, чем её сестра-выпускница. Маша в этот день вовсе не сидела в компании девчонок и парней; она была одна дома и радовалась, что выпускной сегодня не у неё. В этот день она перестала бояться предстоящего экзамена по русскому устному, потому что поняла: по сравнению с выпускным экзамен – слишком лёгкое испытание. На экзамене не будет родителей, на экзамен необязательно приходить в платье. Да и длится экзамен намного меньше, чем выпускной. И именно выпускной вечер как бы символизирует трудности, связанные с дальнейшим обучением. Маша не сомневалась, наслаждаясь близостью скорых каникул после девятого класса, что, когда у неё через два года будет выпускной, мыслями она будет в институте, а не на каникулах в деревне. На далёком временном расстоянии человек иногда способен дать более точный прогноз по поводу того, какие мысли будут беспокоить его в такой-то день. В конечном итоге экран с воспоминаниями Маши покажет, что ощущения из далёкого прошлого были ближе к уже написанной истории жизни, чем ощущения, возникавшие во время написания яркими красками этой истории.

Родители не стали дожидаться окончания выпускного и в середине ночи вернулись домой. За интересным занятием они застали Машу! Она изучала географическую энциклопедию, которую ей подарили в школе ещё после третьего класса. «Опять она занимается бездельничаньем», – подумала мать. Сперва непонятное увлечение футболом во время экзаменов. Теперь вот география.

– Тебе же русский сдавать, – недоумевала мать.

Маша не знала, что на это ответить. Её увлечения родителям в последнее время не нравились, поэтому она научилась прятать свою радость от увлечения чем-либо. Но географией она не увлекалась. Она просто хотела побольше узнать о Сенегале, который здорово играл на чемпионате мира. Большая ли это страна? Много ли вообще стран в Африке? И какое место они занимают в футбольном мире? Интерес к футболу у Маши был силён.

Его бы не было вообще, если б два года назад ей не довелось посмотреть финал Евро-2000 Италия – Франция. Матч этот она смотрела дома у дяди Саши и тёти Тани на следующий день после приезда в деревню. Тогда на их стороне деревни выключилось электричество, но повезло, что рядом оказался шофёр председателя Андрей. Он ловко надел «когти», отыскавшиеся в кладовке дяди Вити, возле дома которого и произошёл какой-то сбой, и полез на столб. Пока Андрей ковырялся в проводах, его успело пару раз сильно тряхнуть током.

– Ты электриком был профессиональным? – спрашивали с земли.

– Да пару раз одевал «когти» в армии.

– Смотри аккуратнее, ближайшая больница далеко.

– А мне в больницу не надо. Мне к Алику надо!

Пришёл к дому дяди Вити и дядя Саша; его семье Маша помогала раньше с заготовкой сена.

– Скоро гимны будут играть. А света нет на всём краю, – переживал дядя Саша. – Что у вас тут? И так делать нечего целый день, а тут ещё футбол нельзя посмотреть.

– У нас в ближайшие часы будет много развлечений, – отвечал сверху Андрей. – Пока дойдём до Алика, пока посидим на горке, пока вернёмся. Финальный свисток уже успеет прозвучать. Нет, футбол мы сегодня смотреть не будем.

– Ты уже оценил свои услуги в бутылку самогонки? – спросил кто-то.

– Какая бутылка?! – от неслыханной наглости Андрей сделал что-то не то, и его снова ударило током. – Тут три только за одну работу. Плюс ещё по одной за каждый удар током.

И электричество восстановилось на их конце деревни. «Ловко он, – подумала Маша. – Интересно, выпускники МАИ или МИЭТа умеют так?»

Мужики пошли на горку, отказавшись от предложения дяди Саши пойти смотреть футбол. Только Маша приняла это приглашение.

Иначе было два года назад во время финала чемпионата мира Бразилия – Франция. Тогда на футболе у дяди Саши с тётей Таней собралось много народа – отец, Булыгин, один из мужей тёти Нади, другие взрослые. Стул достался и Маше, но только долго усидеть на нём она не могла. Футбол тогда манил её намного меньше, чем вечерняя прохлада в деревне. Но Маша хотела, чтоб матч затянулся, так как, пока взрослые смотрели футбол, дети могли гулять по росе и по туману.

А вот финал главного футбольного события 2000 года Маше понравился и запомнился. Радость от начинающейся самостоятельности вкупе с радостью от приезда в деревню были настолько сильны, что перекинулись на экран телевизора.

Самостоятельность постепенно становилась нормой, а радость от пребывания в деревне становилась всё кратковременной – по мере того, как деревня пустела, а из душ взрослых выходила романтика. Зато радость от крупных футбольных турниров оставалась неким эхом от тех, других радостей.

Когда Маша в тот день, день финала Евро-2000, вернулась ночью домой, на терраске сидели отец, мать, тётя Надя, Андрей, дядя Витя и Алик. Как поняла Маша, мужчины отмечали возвращение электричества сначала у Алика, и, лишь когда стемнело, захватив с собой Алика, побрели обратно, на другой конец деревни. В темноте они потеряли тропинку и переходили речку вброд, а затем ещё долго блуждали в зарослях крапивы, поэтому выглядели они так, будто их всех сильно тряхнуло током.

– Я сделаю нормальный тропинка, – говорил Алик. – Эта никуда нэ годится.

– Да это вас этот повёл куда-то, – говорила мать, указывая на отца.

– Алик, нам с тобой придётся тут сидеть до утра, – говорил Андрей. – Я в темноте ничего не вижу.

– Да мы вам фонарик дадим, если что, – говорила тётя Надя.

– Кто там кого? – спрашивал отец. – Макаронники лягушатников или лягушатники макаронников?

– Лягушатники, – отвечала Маша.

– А как же вратарь макаронников? Он же всё тащит.

– Ему под конец разбили нос мячом. После этого он стал нервничать. Иногда казалось, что он потерял ворота.

И только дядя Витя, бывший моряк-подводник, сидел угрюмый, пьяно склонив голову над тарелкой. Ничего особенного он не видел в их ночном приключении. Для него всё это было не в новинку, и он не мог представить, что может быть иначе, поэтому даже не видел повода для разговора.

Мать не стала долго допытываться, зачем Маша держит в руках географическую энциклопедию и почему она не ложится спать: мысленно родители ещё продолжали гордиться своей старшей дочерью и поэтому легко закрыли глаза на бездельничанье младшей.

Рита поступила в оба института. Но выбрала МИЭТ: каждый день ездить в Москву ей не хотелось.

Все подруги Риты, многие из которых тоже были медалистками, поступали в гуманитарные вузы – кто-то из-за желания связать свою жизнь с юриспруденцией или экономикой, а кто-то от безразличия. Рита же точно знала, что станет когда-нибудь программистом. Уверенность её проистекала из трезвой оценки своих способностей, а вовсе не из-за того, что впереди ещё целых пять лет, в течение которых может произойти много поворотных событий, поэтому она даже не любила разговаривать с подругами на тему учёбы. Пусть подруги идут своим путём – она пойдёт своим.

Это было потрясающее время! Время загорающегося воображения! Даже родители в кои-то веки решили вместе отметить успех своей старшей дочери. Маша тоже приобщилась к этому семейному празднику. Русский устный она сдала на пятёрку. А все остальные экзамены – на четвёрки. Поэтому Маша считала, что добавила радости родителям. Отмечающие вместе что-либо отец и мать – зрелище необычное и, безусловно, приятное, поэтому – почему бы тоже не порадоваться за сестру, а заодно и за себя. Хотя было бы лучше, если бы весь мир, в том числе и её родители, отмечали то, что у неё начались каникулы, и то, что она скоро поедет в деревню. И ещё – то, что ей остаётся целых два года до поступления в институт.

* * *

Уже первого сентября Рита поняла, что легко ей не будет в течение всех пяти лет. «Институт – это не школа», – решила она. Институтские преподаватели не были на её выпускном и не были на бале медалистов Зеленограда. Здесь прошлые достижения ничего не решали.

Школьная медаль быстро поблекла, что объяснялось отчасти тем, что слишком легко дались успехи в школе, отчасти тем, что оставалась слишком огромная пропасть между реальным миром и идеальным. Казалось, нужно проделать колоссальный объём работы, чтобы преодолеть эту пропасть. Если бы хоть что-то в жизни улучшилось после того, как она окончила с медалью школу, то, может, и пять лет в институте не стали бы казаться такими страшными. А так получалось, что жизнь шла вперёд, успехи прибавлялись, но вместе с этим жизнь только усложнялась, а никак не менялась к лучшему.

В первом семестре были такие предметы: математический анализ, линейная алгебра, химия, физика, иностранный язык, философия, русский язык и физкультура. Всё практически то же самое, что и в школе, но только изучать надо более углублённо.

Уже через месяц Рита заметила, что некоторые студенты в её группе значительно лучше разбираются в изучаемых дисциплинах. В школе она всегда была одной из самых лучших. Чтобы кто-то её заметно превосходил – такого не было даже по русскому языку, а уж по техническим предметам – и подавно. Впрочем, большинство однокурсников были с Ритой либо на равных, либо даже уступали ей, лишь три-четыре вундеркинда «шарили» заметно лучше в математике и физике.

В группе её учились, как ей думалось, люди, куда как более достойные МИЭТовского образования, чем она. Некоторые из них могли разговаривать о компьютерах целыми часами. У самой Риты компьютер появился дома только два года назад, да и то она в него только играла. А у этих людей компьютеры, кажется, с раннего детства. Наверняка их родители – достойные люди. И что её собственные знания математики и физики по сравнению с этим! Сколько отец копил на первый компьютер! Как тщательно его выбирал вместе с одним из своих немногочисленных друзей, работавшим программистом! А у некоторых однокурсников, судя по их рассказам, было уже несколько компьютеров, и покупали они их в одночасье, когда вдруг хотели поиграть в какую-нибудь игру, для установки которой были необходимы более мощная операционная система или процессор.

Рите хотелось поддерживать разговор со всеми однокурсниками, особенно с теми, кто хорошо учился и разбирался в программировании. Но она не хотела разговаривать о программировании. Умения, способности, особенно к тем вещам, к которым она сама стремилась, значили для неё много, но больше всего ей нравились люди, у которых способности были глубоко запрятаны под ровным, будничным полотном жизни, а не выпячивали уродливым бугром. Таких людей в институте, казалось, не было. Либо посредственность, либо тот, к кому подойти страшно, потому что боишься отвлечь его от мыслей, которые наверняка далеки от пустых разговоров, и, главное, потому что не знаешь, как он к тебе относится – существуешь ли ты вообще в его мире.

В группе помимо Риты было только трое девчонок. Старостой была Илонка. Умом и знаниями изучаемых предметов она не отличалась, на втором курсе собиралась выбрать инженерное направление, потому что в программировании и в математике разбиралась не особо хорошо. Впрочем, и на будущего инженера она не была похожа. Она была прирождённым руководителем – и на этом все её студенческие достоинства исчерпывались. Рита с первых дней подружилась с Илонкой.

Две другие девушки были значительно скромнее: даже с общительной Илонкой они разговаривали мало, а Риту и вовсе как будто не видели. Казалось, они не замечали, что девчонок в группе всего четыре, поэтому отношения между ними должны быть особенными.

Когда прошёл месяц учёбы, было решено отметить день группы. Илонка была главным организатором. Хотя собрать людей активно помогал ей Алексей – высокий парень, приходивший на занятия всё время в пиджаке и галстуке, с громким голосом, с лидерскими качествами. Поговаривали, что Алексей в школе был далеко не отличником, ни на какую медаль он не шёл, в отличие от многих одногруппников. Но в институте он был одним из тех самых вундеркиндов, которые разбираются буквально во всём. Исключением был русский язык, с которым у Алексея были серьёзные проблемы. От других вундеркиндов и просто очень хороших студентов Алексей отличался недисциплинированностью и раскрепощённостью, особенно за пределами института. Его можно было часто увидеть с пивом в руке после занятий. Поговаривали, что несколько раз его хотели выгнать из общежития за «плохое» поведение. Пришлось ему поменять несколько соседей по комнате, чтобы найти компанию по душе – компанию людей, у которых учёба была на втором месте. Посредственные люди наверняка считали, что Алексей – обыкновенный, ничем не привлекательный молодой человек, который, подобно многим своим ровесникам, любит довольно примитивные развлечения – напиться в компании друзей, сходить на дискотеку и т. д. Более же внимательные люди обнаружили бы за внешней «примитивностью» глубокий ум и восхитились бы его способностями, а «примитивным» Алексей казался во многом из-за того, что сам людей не классифицировал по степени «сложности» – редкое качество у людей, метящих высоко.

Рите Алексей не нравился. Не нравился именно из-за своей «примитивности». Она насмотрелась на таких типов ещё в деревне. И со многими из таких типов она перецеловалась и повстречалась. В институте она не ожидала увидеть таких. Правда, те парни в деревне не разбирались в математическом анализе, да и вообще имели образование шесть-семь классов, а во всём остальном они в глазах Риты были похожи на Алексея.

Алексей жил в общежитии в одной комнате с Игорем Мироненко. Эти два парня быстро нашли общий язык, хотя Игорь пил намного меньше и учёбе уделял намного больше внимания, но он, как и его приятель Алексей, был в первую очередь, что называется, умным, а уже затем – трудоголиком. Несмотря на то, что все знали, что Игорь и Алексей – лучшие друзья, эта дружба почему-то не бросалась в глаза. Тихий, спокойный и молчаливый Игорь Мироненко так сильно отличался от общежительного соседа, что вряд ли кто-то посторонний мог предположить, что они – лучшие друзья. Они даже сидели обыкновенно вовсе не за одной партой. Опять же, посредственным людям эта дружба наверняка казалась временным явлением, которое закончится, должно быть, уже на втором курсе, когда разойдутся академические пути ребят. Более же проницательный человек восхитился бы этой дружбой, существующей даже на расстоянии, восхитился бы её немногословностью.

Игорь понравился Рите с первых дней. Ей начало казаться, что о таком молодом человеке она иногда мечтала, сидя на коленках какого-нибудь деревенского парня в клубе.

День группы было решено провести в общежитии в комнате Игоря Мироненко и Алексея. В полном распоряжении студентов была ещё соседняя комната – на случай, если места в комнате Игоря и Алексея не хватит. Многие местные не пришли, зато из общежития посетили день группы все. Приехал даже один парень из Долгопрудного. Причём побыл он совсем немного. Рита думала, что он постарше всех первокурсников, хотя она могла и ошибаться. Просто ей показалось, что во взгляде этого парня сквозило пренебрежительное отношение к забавам первокурсников.

Выяснилось, что хорошим другом Алексея и Игоря является ещё и Женя – местный парень с длинными волосами. Женя всё время ходил в чёрном и одевался несколько неряшливо, как панк. Рита лишь несколько раз видела его на занятиях. Учёбу Женя, похоже, собирался бросать. Выяснилось также, что Женя был знаком с музыкантами рок-группы, которая практически каждый день репетировала в какой-то каморке, находящейся в кинотеатре «Эра». И Игорь Мироненко, и Алексей часто посещали эту каморку, хотя ни первый, ни уж тем более второй не были похожи на любителей тяжёлой музыки. В кинотеатре «Эра» редко показывали фильмы. В основном туда ходили днём на детские спектакли, а по вечерам там никого не было.

Рита сразу, как только узнала это, невзлюбила Женю. «Наверняка в той каморке прокурено, – подумала она. – А собирается там не пойми кто только лишь для того, чтобы попить пива, послушать музыку и поговорить об абсолютно неинтересных вещах». По деревне она хорошо знала такое времяпрепровождение. Не ожидала она увидеть таких людей в институте.

Любителей алкогольных напитков в группе было немного. Две девушки не пили вовсе. Зато Илонка пила наравне с Алексеем и пьянела на глазах. Но даже в поведении её на дне группы было что-то такое, присущее только прирожденным руководителям и организаторам, то есть людям, думающим не только о себе и собственных действиях, но и о том, как бы сделать так, чтобы другие думали о том же.

Алексей и Игорь пили много, но ни тот, ни другой не пьянели. И, как обычно, друг с другом они общались очень мало и находились друг от друга на расстоянии. Только по тем моментам, когда Алексей разливал водку, становилось понятно, что Алексей и Игорь – хорошие друзья.

Рита сперва пила пиво, но после одной бутылки перешла на водку.

– Слушай, как ты можешь пить так много? – недоумевала Рита, глядя на Алексея.

– Не бойся, тебе хватит, – отвечал Алексей, наливая в стакан Рите.

– Ну, наконец-то! – восхищалась Илонка. – А я-то думала, что я одна такая плохая.

Алексей всё меньше и меньше нравился Рите. Пьёт как лошадь. На девчонок вообще как будто не обращает внимания. Ведёт какие-то дурацкие разговоры с людьми, ничем не примечательными, например, с этим Женей. Рита подумала, что Алексей – неискренний человек. Совсем не таким ей казался Игорь, доброе лицо которого, казалось, говорило о расположении ко всем.

– Тебе не надоел твой сосед? – спросила Рита, подсаживаясь к Игорю.

Игорь словно не понял этого вопроса, и Рита с новой силой почувствовала неприязнь к Алексею. Фальшивый человек! И своей фальшью внушает уважение!

– Откуда ты? – спросила Рита.

– Из Твери.

– Нравится тебе здесь учиться?

– Не особо, – после небольшой паузы ответил Игорь. – Нет, учиться, конечно, мне нравится. Но я бы предпочёл жить в Твери. Думаю, я бы не стал поступать сюда, если бы не домашний бардак. Как я рад, что свалил из дома!

– А что такое? – удивилась Рита. Слова Игоря произвели на неё определённое впечатление. Игорь ей казался каким-то особенным, а оказывается, у него дома тоже бардак.

– Я тебе не могу рассказать об этом. Сейчас. В другой раз только.

– Буду рада чем-нибудь помочь.

Игорь сделал такое выражение лица, будто бы давал понять: помочь ему никто не в силах.

– Не грусти, – сказала Рита, положив свою ладонь на ладонь Игоря.

На этом разговор закончился. Несмотря на то, что девушек в группе было мало, кажется, никто ничего не заметил. Тем более, что поведение самой Риты оставалось после разговора с Игорем таким же, каким оно было до этого. Казалось, молодые люди перекинулись парой-тройкой реплик о том, какие будут в понедельник занятия.

Непьющие студенты начали потихоньку расходиться по домам и по своим комнатам. Ушли и две девушки. Уехал парень из Долгопрудного. А Алексей стал зазывать всех на улицу продолжить отмечать день группы. Эту затею поддержали совсем немногие. Даже Илонка, которая уже сидела на коленях Димы Пурыгина – одного из кандидатов на вылет из института после первой сессии, не проявляла особого интереса к затеям Алексея.

Рите тоже не хотелось продолжать отмечать день группы, и она начала собираться домой. Она видела, что Игорь тоже не особо хочет идти на улицу вместе со всеми и сидит потерянный. Подойдя к нему, Рита сказала, застёгивая осеннюю курточку:

– Думаю, пора домой.

– Ты далеко живёшь?

Рита сказала, где она живёт. В этот момент она даже не подозревала, что Игорь захочет её проводить. Всё-таки он был одним из двух хозяев комнаты и вроде как лучшим другом Алексея, который в этот момент продолжал зазывать всех на улицу. Было бы логично, если бы друг поддержал друга.

Но Игорь повёл себя, так сказать, в стиле своей дружбы с Алексеем. Ничего не говоря соседу и всем остальным, он последовал примеру Риты, надев куртку, и показал девушке на выход из комнаты. Этот жест обрадовал Риту, так как позволял ей уйти из уже изрядно поднадоевшей компании по-быстрому, без всяких затяжных церемоний прощаний. Одна бы она не смогла вот так уйти. Больше всего ей не хотелось прощаться с Алексеем. От таких, как он, по-тихому, бесцеремонно не уйдёшь.

На улице Рите подумалось, что быть незаметным иногда приятно. Но только этой незаметности можно добиться двумя способами – либо ни с кем тесно не общаться, а вместо этого углубляться в свой собственный мир. Либо же наоборот – углубиться в чужой мир. Игорю, похоже, удалось углубиться в мир Алексея настолько, что молодые люди понимали друг друга без слов.

На автобусной остановке они молчали, как будто душой находились ещё в тёплой комнате общежития. В этот момент Рита не помнила, что Игорь из Твери, о чём он сказал ей буквально час назад.

В автобусе было много народа, поэтому никакого содержательного разговора между молодыми людьми не получилось.

И только когда они уже подходили к дому Риты, Игорь напомнил об их сегодняшнем разговоре.

– Тебе до сих пор интересно знать, почему я рад, что свалил из дома?

Рита недоуменно посмотрела на него. По правде говоря, она только в автобусе, стоя в неудобном положении, иногда вспоминала о словах Игоря. На остановке, как уже говорилось, она не помнила об их разговоре. А когда они вышли из автобуса, шёл небольшой дождь, и Рита думала только о том, как бы поскорее им дойти до дома, не сильно промокнув.

– Да, расскажи, – сказала Рита. – Наверное, это интересная история. Давай зайдём ко мне домой. Дождь усиливается – а тебе идти обратно. Хоть дождь пережди у меня.

Игорь без колебаний принял предложение Риты, и девушке почему-то стало страшно. Она испугалась, что Игорь расскажет ей что-то неприятное.

Рассказ же его оказался не таким уж и страшным, хотя настроение Рите он испортил. Выяснилось, что у Игоря есть старший брат-наркоман. «Но ведь в наше время у многих такие проблемы», – подумала Рита. У неё вон тоже сестра шляется по всяким компаниям и учится не очень хорошо. Рита даже хотела сказать об этом собеседнику, но передумала – после того как Игорь добавил, что брат сейчас подозревается в грабеже и продаже наркотиков и находится под стражей. Тут уж параллели с Машей провести никак не удавалось.