– Я где-то видела вас! – вскричала она. – Абсолютно точно!
– Не может этого быть, – возразил священник и улыбнулся. Благодаря улыбке его лицо стало для Малявки уже не смутно знакомым – муть вдруг рассеялась, а довольно близко знакомым. Эта улыбка, вполне себе голливудская, очень яркая, делала своего обладателя узнаваемым человеком. И Ариана сразу его узнала.
– По телевизору я вас видела, – заявила она. – Вы – митрополит и, как говорят, духовный наставник самого главного человека в нашей стране! И бывший актёр. Вот только не помню, как вас зовут.
– Нет, моя хорошая, я ещё не митрополит, – заверил священник. – А относительно имени не смущайтесь, как-нибудь потом вспомните. А теперь скажите, пожалуйста, у вас есть ко мне какие-нибудь вопросы?
– Только один. Вы сюда примчались с мигалкой? Киевское шоссе для вас перекрыли?
Священник наклонил голову. Его бледное, слегка вытянутое лицо сделалось серьёзным.
– Нет, – сказал он, – я сюда приехал тихо и незаметно, на очень скромной машине.
– С тремя охранниками!
– С двумя. И с одним водителем. Как и вы.
Малявка сердито скривила рот.
– Кстати, где вы наняли таких профессиональных охранниц? – продолжал контратаковать священник. – Миша, Иванко и Радомир пострадали так, что страшно смотреть! А они – спортсмены очень высокого класса, прошу заметить.
– Вдобавок, они убийцы очень высокого класса, – сделала выпад и Ариана. – А с двумя девками еле справились!
– С двумя девками? Но они, насколько я знаю, не просто девушки, а поэты!
– Какая разница?
– Очень странно слышать от вас подобный вопрос. Вы разве не знаете, что поэт в России – больше, чем поэт? Многие считают, что если бы не Высоцкий с его четырьмя аккордами и тяжёлым блеском в глазах, Советский Союз простоял бы дольше. И я вам прямо скажу, моя дорогая: будь вы поэтом, я бы даже не стал с вами разговаривать. Не решился бы.
– Перестаньте, – порозовела Малявка, – я не употребляю наркотики! А вот эти ваши спортсмены – то есть, убийцы… Впрочем, зачем я вам говорю об этом? С ума я, что ли, сошла? Вы – не кто иной, как организатор банды убийц, подсаженных на наркотики!
– Перестаньте, – скорее с гневом, чем с юмором грубо передразнил Малявку священник. – Что вы знаете? Ничего не знаете. А городите невесть что!
– Тогда почему вы сюда приехали без мигалки, на неприметной машине? В Кремль, наверное, так не ездите?
Тут священник взял да захлопнул лежавшую перед ним на столе толстенную книгу. И Ариана смогла увидеть, что это была за книга. Это была Женевская Библия. У Малявки глаза полезли на лоб.
– А вот это номер, – выдохнула она, – вот это сюрприз! Святое Писание с протестантскими комментариями! Чудесно. Так значит, это на них православный поп выстроил теорию, что языческое славянское волхование с принесением жертв никак не противоречит догматам христианства?
– Вы, Ариана Феликсовна, полнейшую ерунду изволите городить, – заметил священник, дав Ариане высказаться и отдышаться. – Такой теории нет. Да и быть не может. Ребята просто спросили меня, с кем, по моему мнению, боролся Иаков ночью – с Ангелом или же с самим Господом Богом? Этот вопрос вызывает споры уже в течение сотен лет. Я высказал своё мнение и открыл Женевскую Библию, чтоб прибавить к собственным аргументам аргументацию протестантских теологов. В данном пункте мы с ними сходимся.
– Ну, и кто этот обозначенный словом «Некто», с которым почти на-равных боролся в ночи Иаков? – полюбопытствовала Малявка. – Ангел? Или Господь?
– Конечно, Господь. Иаков боролся с Богом.
У Арианы перехватило дыхание. Но священник не дал ей заговорить. Барабаня пальцами по столу, он мягко, но убедительно продолжал:
– Вы, конечно, знаете как историк, что Иисус перевёл древний иудейский Закон на духовный уровень. Он взрастил новую религию из неимоверных и благодатных глубин. Корни христианства – в Ветхом Завете. Помня пример Иакова, мы имеем все основания сделать вывод, что христианство – в отличие, например, от ислама, предполагает возможность острой дискуссии с самим Богом. Да, с Богом можно не соглашаться и спорить с ним, если несогласие зарождается в чистом сердце. Как раз поэтому…
– Можно мучить и убивать? – с гневом перебила Малявка. – Но только с чистой душой, ради миролюбия? Вы, должно быть, сошли с ума? Или Достоевского не читали?
– Позвольте договорить, – снова улыбнулся священник. – Вы горячитесь. А зря. Я хотел закончить следующими словами: как раз поэтому Иисус сказал, что чистые сердцем Бога узрят. А разве чистое сердце при очень несовершенном рассудке может не возроптать, когда происходит видимая несправедливость? Разве наивному человеку покажется справедливым, к примеру, то, что один безгрешный взошёл на крест ради миллиардов грешников, так и не оценивших его поступок? И разве двадцатилетних парней, воспитанных в лоне патриотизма и православия, может не возмутить тот факт, что наша планета должна сгореть в ядерном огне только потому, что одной девчонке стало известно, где зарыт гроб с телом Чингисхана?
– Золотой гроб, – вставила Малявка. – Я почему-то убеждена, что их чистые сердца с особенной силою взволновало именно это.
Священник хотел ответить и даже весь подался вперёд, но злая Малявка жестом велела ему помалкивать и опять возвысила голос:
– Я знаю, что вы мне скажете. Вы, конечно, скажете мне, что вплоть до последних дней ничего не знали о волховании и убийствах, которыми занимались ваши духовные сыновья. Ещё вы мне скажете, что убийцы пойдут под суд, что вы это гарантируете и лично этим займётесь, так как возмущены не меньше меня. Но я не поверю.
– Отчасти будете правы, – пожал плечами священник. – Про волхование я действительно знаю уже давно. Я ещё полгода назад объяснил ребятам, что это есть сатанизм и токсикомания, что заглядывать в будущее при помощи тёмных сил, или просто бесов – это великий грех. Я лично сжёг книги, в которых эти глупцы нашли руководство к действию. Вижу, что это не помогло или не до всех сатанинских книг я добрался. Но не беда, дело поправимое! А вот что касается уголовщины…
– Извините, – опять прервала Малявка, – мне очень хочется уточнить у вас кое-что. А вы-то чем руководствуетесь, одаривая одно высокопоставленное лицо мудрыми советами? Ведь они, действительно, очень мудрые! Слишком мудрые. Неужели вы сами, святой отец, ни разу не заглянули в будущее? Конечно, я далека от мысли, что вы заглядываете туда при помощи тёмных сил, или просто бесов. Но, может быть, вы проделываете это при помощи светлых сил? Ну, например, ангелов?
– А вот что касается уголовщины, – продолжал священник, будто и не услышав Малявку, – то я действительно ничего не знал об убийствах вплоть до вчерашнего дня. И узнал случайно. Не буду говорить, как. Это ни к чему. Теперь – про ответственность. Вы ошиблись, дитя моё. Я не стану вам гарантировать, что убийцы нескольких Ариан и этой несчастной женщины, Жанны, пойдут под суд. Я, по крайней мере, не донесу на них.
– Как же так? – ахнула Малявка. – Ведь вы – честный человек! Вы, можно сказать, не только духовное, но и государственное лицо! Ваш долг – соблюдать закон!
– Господь дал мне право не соглашаться даже и с Ним самим – конечно, не доводя ситуацию до греха. А вы про закон! И, кстати, закон вовсе не обязывает стучать, простите за грубое выражение. Тут уж дело касается только совести.
– Любопытно! И что подсказывает вам совесть? Что полоумные наркоманы, садисты и палачи должны продолжать разгуливать на свободе?
– Типа того.
Ответ поразил Малявку – не сутью, но сленговой своей формой. Как странно было услышать вульгарное молодёжное выражение от священника с бородой, который обдумывал каждое своё слово! Но, впрочем, он сразу же вернулся в своё привычное амплуа:
– Вы удивлены? Объяснюсь. Тюрьма их погубит. Тем более, это будет пожизненная тюрьма. Они не раскаются в её стенах.
– А на свободе они, конечно, раскаются!
– Да. Об этом я позабочусь. И знаете, что я сделаю? Я, пожалуй, сделаю так, что все эти идиоты будут отправлены на войну. Тюрьма таких недоумков не исправляет, а вот война исправляет. Они поймут цену жизни, когда увидят глаза её оппонентки.
Малявке стало смешно.
– Что вы говорите! Эти мажоры? Сынки сенаторов, депутатов, министров и олигархов? Курсанты этой проклятой, … академии? Эти люди будут отправлены на войну? Вы дурой меня считаете?
– Нет, моя ненаглядная. Уверяю, это не так. Я, наоборот, считаю вас умной девушкой. Очень умной. И если в этом я не ошибся, то вы признаете, что я прав во всём остальном.
Малявка стала беситься – пока, конечно, без внешних признаков.
– О какой войне идёт речь? – съехидничала она. – Может быть, о той, которая вспыхнет, как только я разболтаю, где зарыт гроб с телом Чингисхана?
– Конечно, нет. Та война уже никого не исправит. В ней все сгорят. Я имел в виду одну из локальных войн, которые мы увидим в большом количестве уже скоро. Если минувший, двадцатый век забрал в военных конфликтах не меньше ста миллионов жизней, то в нынешнем, двадцать первом, будут принесены в жертву миллиарды.
– Это вам ангелы рассказали?
– Довольно глупый вопрос. Вам следовало бы знать, если вы историк, что каждый новый век превосходит кровопролитием предыдущий. Подумайте и признайте, что это так.
Малявка подумала – но о том, что вот ей опять велели признать какую-то чушь. С целью увильнуть от этого дела она спросила:
– Святой отец, а мы с вами в шахматы играть будем?
Этот вопрос удивил священника, и одна из его бровей немного приподнялась. Глаз под ней раскрылся маленько шире. И Ариана смогла заметить на нём красные прожилки. Сосуды были на грани. Видимо, священнослужитель всю ночь читал.
– Вы мне предлагаете поиграть с вами в шахматы? – спросил он. – Это вы серьёзно?
– А почему бы и нет?
– Какое-то странное предложение!
– Почему? Помните – когда д’Артаньян пришёл к кардиналу, они уселись за стол, похожий на этот, и начали играть в шахматы.
Бровь священника опустилась.
– Это происходило в дурацком советском фильме, – возразил он, – в романе такого нет.
– Да, да, понимаю, вам время дорого! Ну тогда говорите прямо, святой отец, какую ещё лапшу вы мне собираетесь вешать на уши, чтобы я рассказала вам, где могила с золотым гробом? На вашем месте я бы не постеснялась на основании Библии доказать, что если как следует окропить могилу святой водой, то тогда проклятие не сработает и войны никакой не будет! Я, вообще, с большим уважением отношусь к религии, так что вам – карты в руки. Я вас внимательно слушаю.
– А пожалуй, вы правы.
Эта спокойно произнесённая фраза заставила Ариану вытаращить глаза. Именно такими глазами она следила, как собеседник, выдвинув верхний ящик стола, достал из него шахматную доску, как разложил её на столе и стал расставлять фигуры.
– Вы будете играть белыми, – сказал он. – Хоть вы и разрядница, а я – самый обыкновенный любитель, предоставляю вам право первого хода.
– Благодарю, – только и сказала Малявка. Когда священник выстроил обе армии и взглянул на неё насмешливо-выжидательно, она также вскинула на него глаза и осведомилась:
– На что мы будем играть? На золотой гроб?
– Конечно же, нет. Откуда вам знать, где он? Всё это вздор. Давайте условимся: если вы проиграете, то уйдёте отсюда. Сразу.
Священник говорил тихо, внятно, серьёзно. Но у Малявки, как говорится, возникло чувство, что кто-то из них двоих тронулся умом. Она слабо улыбнулась.
– Уйду? Куда?
– Куда захотите. Но только сразу. У меня нет свободного времени.
– Ладно, ладно! А если выиграю?
– Тогда мы с вами сыграем вторую партию, чтоб я смог взять реванш. Если вы опять победите, я дам вам немного денег, и вы домой поедете на такси.
– А Аля и Лена?
– Они уберутся с вами. Иначе я не согласен.
Малявка стала от злости опять краснеть.
– Имейте в виду, – сказала она, – мы сразу пойдём в полицию! Или даже в прокуратуру.
– Если по поводу Ариан и Жанн, то напрасный труд это будет ввиду отсутствия доказательств. А если в связи с побоями, то тем более. Ну так что, приступим к игре?
– Охотно.
И Ариана двинула пешку. Она была взбешена. Не Малявка. Пешка. Ей было яснее ясного, что её двигают на смерть. Но что с этих пешек взять? Солдатня! Два белых коня также неохотно пустились вскачь. Но что с коней взять? Лошади есть лошади. Вот ладьи, ферзь и офицеры – иное дело. Они вели себя героически. Они знали, что их отправили воевать ради миролюбия.
– Мат, – брезгливо сказал священник спустя несколько минут, ферзём преградив королю Малявки последний путь к отступлению, – на четырнадцатом ходу. Пошла к чёрту, дура!
– А мой мобильник? – насторожилась Малявка. Священник выдвинул третий ящик сверху и торопливо переложил из него на стол три сотовых телефона.
– Бери это барахло и быстренько выметайся отсюда! Быстренько, а не то получишь пинка!
– Без девочек я не сдвинусь с места даже на миллиметр, – был ответ Малявки. Тогда священник вытащил из кармана собственный свой мобильник и торопливо кинул кому-то какое-то сообщение. Через три минуты, прошедших в мрачном молчании, широко распахнулась дверь и в библиотеку втолкнули Ленку и Альку, ещё не вполне проснувшихся. После этого дверь захлопнулась. Две поэтки были удивлены. На их сонных рожах чернела кровь и ярко синели по два фингала. Против желания по инерции добежав почти до середины библиотеки, девушки замерли и уставились на священника.
– Мы свободны, – лихо провозгласила Малявка, встав им навстречу. – Мы можем идти домой!
– Это охренительно, – усмехнулась Ленка, – но только я, наверное, по пути заверну в травмпункт и там задокументирую все побои. Потом подам заявление в правоохранительные структуры. А что это здесь за поп? На хер он тут нужен? Только ещё попа в этом обезьяннике не хватало!
– Какой смешной! – хихикнула Аля, однако сразу же посерьёзнела. – Да, да, да! Клянусь, и я тоже этого дела так не оставлю. А ты, Малявка?
У Арианы ответа не получилось, поскольку в этот момент с улицы раздался не очень далёкий выстрел.
Глава двадцать четвёртая
Рита, Мельников и Туман, хитростью проникнув в посёлок, идут на штурм бандитского логова
Перед поворотом к посёлку Мельников машину остановил, и все пересели. Сам он, как мог, спрятался за спинками двух передних сидений, прижавшись к полу, Тумана пересадили на заднее, Рита села за руль, а Димка расположился с ней рядом. Путь был продолжен. Въезд в населённый пункт охранялся. Затормозив у шлагбаума, Рита как можно злее взглянула на двух охранников, поспешивших выйти из будки. Они приблизились к «Ауди» с двух сторон.
– Добрый день, – сухим офицерским тоном произнёс тот, что подошёл слева. – К кому вы, барышня, направляетесь?
– В тридцать первый, – сделав ещё более презрительное лицо, ответила Рита.
– Вас ожидают?
– Мне будут рады.
– Дайте мне ваши водительские права или паспорт.
Рита дала водительские права. Тем временем, Димка вышел. Охранники его знали. Он поздоровался с ними. Первый охранник связался по телефону с Мишей и задал ему вопрос, будет ли он рад Маргарите Викторовне Дроздовой. Миша растерянно призадумался. Тогда Димка взял у охранника телефон и бодро сказал:
– Привет, это я! Мы с ней к тебе едем вместе на её тачке.
– Кто это? Димон, ты? Что всё это значит?
– Я уже объяснил: мы с ней к тебе едем вместе на её тачке.
– Но как она узнала о том, что ты знаешь нас? – вконец растерялся Миша. – Что происходит?
– А это ты у неё спроси. Она заявилась ко мне со своей бешеной собакой и поклялась, что если я не скажу, где её подруги, то мне – конец. Я решил к тебе её проводить, ведь ты всё мечтал с ней встретиться!
Тут шлагбаум пришлось поднять, поскольку к нему с другой стороны подъехали две машины. Дав им дорогу, второй охранник опять опустил шлагбаум. Рита ждала.
– Вы, значит, втроём? – спросил Миша. – Ты, она и собака?
– Кажется, да, – сказал Димка, – но попроси охранников заглянуть в багажник на всякий случай.
– Дай телефон охраннику.
Сделав это, Димка опять уселся в машину, а два охранника, получив от Миши инструкции, подняли и вновь захлопнули дверь багажника. Боковые задние двери открыть они не решились, так как в салоне сидел Туман с оскаленными клыками. Да Миша и не просил проверять салон. Поэтому удостоверение было Рите возвращено, а шлагбаум принял гостеприимное положение.
– Проезжайте.
– Педанты чёртовы, – проворчала Рита и сорвала четырёхсотсильное «Ауди» с места так, что Туман испуганно поджал уши и заскулил.
Посёлок насчитывал домов сорок или чуть больше. Неторопливо лавируя среди самых настоящих крепостных стен, способных остановить орду Чингисхана, Рита вдруг почему-то мысленно назвала их оградами и спросила:
– Мальчики, кто из вас любит похороны?
– Не я, – поморщился Димка, – за что их можно любить?
– Я люблю поминки, – высказался и Мельников, продолжая сохранять позу, которую он считал очень подходящей для Маргариты Викторовны Дроздовой, – но только после четвёртой рюмки – когда уже анекдоты, слюни на красных мордах, попытки секса на кухне. Что может быть колоритнее?
– То, что произойдёт сейчас, – ответила Рита. Она уже повернула на боковую дорожку и начала тормозить перед тридцать первым домовладением. А точнее, перед Иванко и Радомиром. Они стояли около приоткрытых ворот. Радомир держал за ошейник Хорса. Створка ворот была отодвинута лишь на треть, чтобы не могла проехать машина. Будто не замечая двух человек и пса, Рита посигналила – мол, откройте! Но её просьба исполнена не была. Случилось другое. Когда машина остановилась, Иванко к ней подошёл и подёргал ручку задней боковой двери. Рита решила снять центральную блокировку, и дверь открылась.
– Фас! – скомандовал Радомир, отпуская Хорса. – Фас, фас!
– Ты что, идиот? – завизжала Рита, нажав на кнопку стеклоподъёмника. – Что ты делаешь, тварь? Быстро убери этого медведя! Он сейчас будет разорван!
Но Хорс уже бежал к «Ауди», а Туман выпрыгивал из машины. Два одинаково здоровенных пса, столкнувшись почти нос к носу, застыли от удивления. На обоих вздыбилась шерсть. Туман был чуть выше ростом, Хорс – чуть массивнее.
– Фас! – занервничал Радомир. – Хорс, возьми его!
Но не тут-то было. Полуторогодовалый кобель кавказкой овчарки даже и не подумал исполнить эту команду. Он ведь впервые в своей сознательной жизни встретил сородича! А Туман никакой команды не получал. И два кобеля, обнюхав друг друга, стали премило играться. Плевать им было на всё. Глядя, как они забавляются, то носясь кругами возле дороги, то начиная шуточную борьбу, Рита не заметила – то есть, не сразу заметила, как Иванко, вытащив пистолет, приставил его к её голове. Это его действие объяснялось тем, что вслед за Туманом из «Ауди» вышел Мельников. Подойдя к Радомиру, оперативник молча нанёс ему прямой в челюсть. Нелепо взмахнув руками, как птица крыльями, Радомир отлетел к кирпичной стене и, крепко ударившись об неё лопатками, осел в снег. Он не был в нокауте. Но вставать ему не хотелось. Даже и не взглянув на него, Мельников уверенно зашагал к Иванко.
– Стоять, не двигаться! – крикнул тот, больно прижимая ствол к виску Риты. – Если ты сделаешь ещё шаг, я ей мозги вышибу!
– Уголовный розыск, – скучающе и как будто через зубную боль проговорил Мельников, доставая ксиву. – Знаешь, как называется то, что ты сейчас делаешь? Необоснованное применение боевого оружия. Ты пять лет можешь схлопотать. Брось ствол, идиот!
Иванко сглотнул слюну.
– Я не применяю оружие!
– Во дурак! Наглядная демонстрация пистолета, сопровождаемая угрозой – это и есть его применение. Ты, дубина, делаешь это при трёх свидетелях. А, нет, даже и не при трёх!
Действительно, мимо мчался автомобиль. Он, впрочем, не сбавил скорость и вскоре скрылся за поворотом. Когда Иванко растерянно опустил пистолет, Мельников, приблизившись, и ему хорошенько съездил по фейсу. Падая навзничь, Иванко выстрелил. Это произошло случайно и никому ущерба не причинило. А потом Мельников натянул перчатки, довольно грубо обезоружил двоих курсантов и, запихнув оба пистолета в карман пальто, выразил желание, чтоб ворота были открыты как можно шире. Упавшие поднялись, и кто-то из них при помощи пульта исполнил это желание.
– Держись, Димка, – сказала Рита, решительно направляя «Ауди» во двор дома, – отступать некуда, все мосты уже сожжены!
– Твоя пиромания восхитительна, – вздохнул Димка, глядя на четверых плечистых парней, которые выбежали из дома с явной готовностью пустить в ход не только свои пудовые кулаки. – Ого! Этот Герман здесь!
– Замечательно.
Нога Риты вдавила в пол педаль тормоза. Вслед за «Ауди» во дворе оказались все остальные. Две собаченции не были исключением, потому что Хорс решил пригласить нового приятеля к себе в гости. С разных сторон обогнав Иванко и Радомира, они продолжили свои игры около дома. Мельников, между тем, подошёл к плечистой четвёрке и предъявил удостоверение.
– Добрый день. Уголовный розыск. Оружие – из карманов и на капот!
– А вы по какому поводу ворвались на частную территорию? – спросил Миша, с недоумением и досадой глядя на беготню кобелей. – Какие у вас полномочия?
Мельников не успел объясниться, так как взгляд Миши упал вдруг на Хадижат, которая выходила из-за угла. У неё в руке был секатор. Решив, что пришла весна, она занималась обрезкой яблонь в саду. Миша со всех ног устремился к ней.
– Ах, тварь косоглазая! – крикнул он, дыхнув на девчонку перебродившими мухоморами. – Ты во что превратила мою собаку? Нохит купил нам щенка от двух чемпионов Евразии, а ты, сука, кошку из него сделала?
И он дал Хадижат пощёчину. Азиатка выронила секатор и заморгала, приложив руку к левой щеке.
– Что ты меня бьёшь? – всхлипнула она. – Скажи, в чём я виновата?
– Я тебе сколько раз говорил, чтоб ты не сюсюкалась с ним?
Последовала вторая затрещина. Так как Миша нанёс удар со всей силы, девушка не смогла устоять. Она просто отлетела. В этот момент два пса пробегали мимо, и Хорс увидел, что происходит. Это его потрясло. Он сначала замер, а потом вдруг заревел – действительно как медведь, и прыгнул на Мишу. Тот был мгновенно сбит с ног и начал визжать, пытаясь закрыть руками лицо от страшных клыков. Ничего не вышло. Огромный и добродушный пёс превратился в дьявола, потому что он любил Хадижат больше всех на свете.
Туман внимательно наблюдал за кровопролитием и не вмешивался, спокойно стоя в сторонке. Все остальные брали с него пример – Мельникову, Рите и Димке было плевать на это кровопролитие, а друзья-приятели Миши просто не знали, как поступить. Они не могли застрелить подарок Нохита, а подойти к нему было смерти подобно. Если бы Хадижат не поднялась на ноги, Миша был бы растерзан, как его куртка. От этой куртки уже летели клочки по всему двору. Взяв дьявола за ошейник, маленькая узбечка его оттащила в сторону, что-то ласково говоря ему в ухо, купированное под корешок. Хорс грозно рычал, однако при этом слушался Хадижат. Когда он перестал рявкать, пятеро нерешительных со всех ног побежали к Мише, чтобы оказать ему помощь. Но Радомир внезапно был остановлен. Сделали это Рита и Димка, выскочив из машины.
– Ты, мой хороший, задушил Жанну и продырявил Эльвиру? – любезно осведомилась Рита. Радомир сильно толкнул её.
– Отцепись, …! Не докажешь!
– Конечно, не докажу. Даже и пытаться не буду. Взять, Туман! Взять!
Туман молча бросился. Он был верен правилам своих предков. Не располагая оружием, Радомир попытался юркнуть в «Тойоту», стоявшую рядом с домом. Но не успел. Туман за одну секунду его догнал, прыгнул ему на спину, повалил. И стал его рвать. Внезапно ему помог в этом деле Хорс, вырвавшись из рук Хадижат. Хорс не обладал выдержкой Тумана, и он ни капли не успокоился, потому что осатанел. Он вспомнил, как Радомир бил его ногами и палкой, когда он, Хорс, был ещё щенком. Вопли Радомира были ужаснее Мишиных. Хадижат кинулась на выручку и к нему, хоть у неё не было шансов остановить Тумана.
– Не торопись! – крикнула ей Рита. – Дай псинам съесть хоть по килограмму свежего мяса! Они голодные.
– В дом, – решительно дёрнул Риту за рукав Мельников. – Здесь пока нам нечего делать.
Рита без колебаний выразила согласие, и они побежали в дом. За ними побежал Димка. Им было очень нетрудно определить, в какой части дома томятся пленницы, ибо сверху слышался тройной хохот, вполне себе идиотский. У Арианы смех был писклявый, у Ленки – пафосный, театральный, у Али – звонкий. Преодолев винтовую лестницу, Рита, Димка и Мельников устремились по коридору в библиотеку, откуда и звучал хохот. Распахнув дверь, они ворвались вовнутрь, и – ненадолго остолбенели. Признаться, было с чего!
И что же такое творилось в библиотеке? Малявка, Ленка и Алька, стоя в разных углах большого пространства перед столом, с хохотом бросали одна другой какой-то предмет. При более пристальном рассмотрении оказалось, что это был дорогой мобильник. Священник, красный от ярости, за ним бегал, пытаясь им завладеть. Судя по серьёзности озверения на лице попа, это был его телефон, отобранный у него с помощью какой-то греховной каверзы. Впрочем, даже если и не греховной, а какой-либо иной, паскудное измывательство над священником всё равно нужно было остановить, поскольку он, кажется, был вполне уже близок к апоплексии. Мельникова подобный исход совсем не устраивал. Он всю жизнь, когда ему говорили, что мёртвые не кусаются, прибавлял: «Попов это не касается!» И он снова не поленился раскрыть своё удостоверение.
– Уголовный розыск! Прошу минуту внимания, дамы и господа! Всего лишь одну минуточку.
Но спокойный голос майора не был никем услышан. Он утонул в идиотском хохоте.
– Прекратить! – заорала Рита, топнув ногой. – Немедленно прекратить! Сейчас в лоб получите!
Только тут садистки заметили трёх вошедших и прекратили глупое ржание. Ариана от изумления кинула телефон в сторону Троянской неловко, и тот был пойман священником, совершившим великолепный прыжок. Но и после этой удачной манипуляции хищное выражение не исчезло из его глаз. Причиной тому был Мельников. В нём угадывалась опасность. Священник, чуть вскинув голову, свысока уставился на него, хоть был ниже ростом. Девчонки, наоборот, таращились куда больше на Риту, не понимая, откуда она свалилась, а ещё больше – на Димку Болотова. У Ленки и Альки он сразу вызвал кокетливый интерес, а у Арианы – смущение. Ариана смутилась так, что даже вспотела и почесала нос. Тем временем, Рита вдруг обратила внимание, что стенания Радомира за окном стихли. Это её встревожило. Но не очень. Прервал недолгую паузу опять Мельников. Он сказал, убирая ксиву:
– Я вас приветствую, отец Тихон.
– А дам вы не собираетесь поприветствовать, господин полицейский? – неодобрительно покачал головой священник, имея явную цель сбить оперативника с мысли. Но, на его несчастье, мысль Мельникова была довольно проста, а сам он прост не был. И он спокойно продолжил:
– Так это дамы? Простите, за синяками не разглядел. Приветствую, дамы! И вас ещё раз приветствую, отец Тихон. А я-то думал-гадал, кто такой Нохит? Позвольте спросить – вы, наверное, и святые книги наоборот читаете, от конца к началу? Я где-то слышал, что если чтение Библии – это разговор с Богом, то её чтение от конца к началу, особенно под воздействием некоторых грибов – это разговор с другим существом, любезно готовым сразу ответить на все вопросы и дать любые советы. Что вы об этом думаете?
– Я думаю, что такое, увы, не исключено, – ответил священник, – но не уверен. Я не эксперт в области грибов. Прошу вас представиться, дабы я мог позвонить вашему начальнику и спросить, зачем вы сюда явились.
– Старший оперуполномоченный майор Мельников.
На лице священника отразилась некоторая задумчивость. Перестав обращать на него внимание, Мельников очень строго заговорил с садистками:
– Вы зачем, сволочи такие, довели умного человека до крайней степени слабоумия? Видите – он уже собрался звонить моему начальнику, чтобы ваши рожи, разбитые подопечными отца Тихона, уже прямо сегодня увидела вся страна на телеэкранах! Разве вам Остап Бендер или родители в детстве не объясняли, что красть грешно?
– Конечно же, объясняли, но он хотел звонить адвокату, Игорь Сергеевич! – доверительным тоном старой знакомой прощебетала Малявка. Аля прибавила, по-дурацки вытянув губы трубочкой:
– Адвокату!
– Да, адвокату! – многозначительно повторила Ленка Троянская. – Представляете?
– Ну и что? – не смягчился Мельников. – Вы так любите адвокатов, что захотели спасти одного из них от самоубийства при виде ваших прекрасных физиономий? Вы свои морды в зеркале видели? Чёрт бы с ним, с адвокатом, пусть прибежит сюда и застрелится от бессилия! Пистолет у меня найдётся. Точнее – несколько пистолетов с великолепными отпечатками пальцев духовных учеников отца Тихона. Я уверен, что все эти пистолеты числятся в розыске. Нет сомнения, адвокату работы хватит! Но, чтобы уж все формальности были соблюдены, я обязан также вызвать наряд полиции. Незаконное лишение свободы, тяжкие телесные повреждения, боевое оружие плюс его применение – это, знаете ли, не шутки. И, кстати, этому парню, Дмитрию, тоже есть о чём рассказать полиции и суду. Так что, извините.
– Ваша фамилия – Мельников? – очень быстро переспросил священник, глядя, как офицер достаёт мобильник. – Мне кто-то жаловался недавно, что в ГУВД работает некий Мельников – очень ловкий фальсификатор улик, вымогатель взяток, которого всё никак не могут поймать с поличным, чтоб посадить на пятнадцать лет. Уж не вы ли это, мой друг?
Мельников спокойно отщёлкнул крышку мобильника и ответил:
– Да, это я.
– Какая великолепная наглость! – миролюбиво блеснул зубами священник. – А вы куда собрались звонить, простите за любопытство?
– Я вам уже объяснил, ваше преподобие, что обязан вызвать полицию.
– А вы сами, ещё раз прошу прощения, кто? Разве не полиция?
Мельников опустил мобильник и повернулся к Рите.
– Риточка!
– Что? – с восторгом спросила Рита.
– Мы потолкуем тут вшестером, ну а ты беги пока, займись делом. Ведь ты, насколько я знаю, не потерпевшая, не свидетель. Мне почему-то кажется, что ты очень хочешь спрятать собак, пока не примчалась Скорая и, возможно, полиция, если мы ни о чём не договоримся.
– Куда я спрячу собак? – удивилась Рита.
– Конечно же, в моё «Ауди». И немедленно уезжай.
– На твоей машине?
– Да, да, на моей машине! Ключ – в замке зажигания. Я не помню, сколько осталось в баке бензина, но если что – подзаправишься. Деньги есть?
– Немного. А вдруг меня остановят?
– Если тебя вдруг остановят, ты набери мой номер и дай телефон гаишнику. Я надеюсь, у твоего телефона хватит зарядки на два часа?
– Даже на два дня, там восемьдесят процентов зарядки! – сказала Рита и, до ушей улыбнувшись своим подругам, которых она была очень рада видеть бодрыми и весёлыми, выбежала стремглав из библиотеки.