Глава вторая
Серёга выразил желание побывать в одной из квартир Кирилла, которую тот купил ещё летом и два с половиной месяца ремонтировал. Находилась она на Пятницкой, в четырёхэтажном дореволюционном доме. Остановив машину перед подъездом, Кирилл вручил другу ключ.
– Четвёртый этаж, восемьдесят шестая квартира. Не думай, что там ремонт дорогущий! Да, всё блестит, но материалы – так себе, с рынка.
– А ты куда? – не понял Серёга.
– Поставлю джип на стоянку и прибегу. По пути зайду в магазин.
Серёга вдруг призадумался, удержав Кирилла. Тот поглядел с удивлением.
– Что такое?
– Кирилл, послушай, а ты не мог бы… как бы это сказать… ну, такое дело… короче, скажи охранникам на стоянке, что джип, возможно, заберу я. Ну, и опиши мою внешность.
– Ты? С какой стати?
– Я бы хотел на нём к Ритке съездить, чтобы её, суку, от злости скорчило. Это ж близко! Съезжу к ней и вернусь.
– К какой ещё Ритке?
– С которой я прошлой осенью мутил, помнишь? На Маросейке живёт.
Кирилл посерьёзнел.
– Серёга! это опасно. Если менты тебя тормознут, что будет?
– Кирилл! Зачем ты меня смешишь? Какие менты? На твоей машине – бандитские номера! Тебе даже капитаны с майорами козыряют.
– Ну, хорошо. Я могу с тобой пойти забрать джип.
– Да нет! Знаешь, я попробую сделать так, чтоб она приехала. Это будет побезопаснее. Мы с ней вместе заберём джип, доедем до кабака. Обратно – пешком.
– Ну ладно, скажу я им, что мою машину заберёшь ты, – согласился Кирилл, и Серёга вышел с ключом. В подъезде сидел консьерж. Сказав ему «Добрый день!», Серёга взошёл по лестнице с буковыми перилами на четвёртый этаж и отомкнул дверь восемьдесят шестой квартиры. Это была расселённая коммуналка – четыре комнаты. Кирилл отделал её по евростандартам. Материалы явно были не с рынка. Серёга знал это точно, так как он сам работал на двух строительных рынках полтора года. Обойдя всю квартиру и подсчитав приблизительно, сколько денег было потрачено, он прилёг на диван в самой большой комнате. Рядом с ним оказались пульты от видеомагнитофона и телевизора. Он от нечего делать включил последний, и, насладившись рекламой американского унитазного ёршика, запустил видеокассету. Включилась любительская порнуха. Брюнетка важно стояла на четвереньках, задрав округлые, очень белые ягодицы. Блондинка страстно лизала щель между ними. Обе стонали. Серёга стал засыпать. Он последний месяц спал очень много, часов по десять-двенадцать в сутки. При этом его всё время клонило в сон.
Минут через двадцать пришёл Кирилл с пакетом. Выкладывая на стол гроздья винограда, большую бутылку водки и Фанту в банках, он поглядел на экран, затем – на Серёгу, и покачал головой.
– Ну, вот! Уснул на порнухе! Видать, Танюха тебе не очень-то спать давала.
Серёга вздрогнул. Открыл глаза.
– Ты уже пришёл?
– Да, магазин – рядом, как и стоянка. Ты не голодный? Там, в холодильнике, есть какая-то колбаса.
– Спасибо, я не голодный.
– А водку будешь?
– Да, водку можно, наверное.
Вдруг о чём-то задумавшись, Кирилл выключил телевизор, и, сев на стул, закурил. Сквозь тонкую занавеску ярко светило солнце. Кирилл, сидевший перед окном, казался каким-то очень большим, расплывчатым, чёрным. Серёгу злило, что он не видит его глаза, а видит лишь силуэт. Зажмурившись, он сказал:
– Надо Ольгу звать. Как ты думаешь?
– Сюда? Ольгу?
– Конечно. Чего тянуть?
– Ты сам с ней поговоришь?
– Да, сам. Набери.
Кирилл достал сотовый телефон. Понажимав кнопки, подал его Серёге. Тот долго слушал гудки и думал уже, что без толку, но вдруг Ольга вышла на связь.
– Алло!
Доносилась музыка, чьи-то крики. Язычок Ольги весело заплетался.
– Здравствуйте, госпожа Ткачёва. Как поживаете?
– Твою мать! – хихикнула Ольга, с цоканьем каблучков отходя подальше от удалой компании, – Вот сюрприз так сюрприз! Серёжка! Ты где, уродец?
– Умные люди таких вопросов не задают. Но я у Кирилла.
– А! На Новокузнецкой?
– Да.
– Что звонишь?
– Соскучился.
Ольге стало смешно. Хихикая, она щёлкнула зажигалкой.
– Так там порнухи полно! Наслаждайся ею, я – замужем.
– Я замужних тоже натягиваю.
– Ого! А за сколько?
– За полтораста тысяч гринов.
Ольга посерьёзнела.
– Что случилось? – проговорила она, выдыхая дым.
– Ты с кем сейчас отрываешься?
– С деловыми людьми. А что?
– Спроси наиболее делового из них, не знает ли он, кто такой Халдей.
– Я через час буду, – пообещала Ольга, и из мобильника раздались гудки. Вернув телефон Кириллу, Серёга вновь откинулся на подушку. Ему хотелось спать так, будто он не спал трое суток.
– С кем она там бухает? – спросил Кирилл, – С Левенштейном?
– Вряд ли. Судя по голосам, какие-то отморозки.
Медленно скручивая с бутылки пробку, Кирилл промолвил:
– Да – Левенштейн, конечно, не отморозок. Он разморозился. Его даже рассматривали как кандидата на пост председателя Центробанка.
– А Ольга что, здесь была? – перебил Серёга.
– Да, один раз. Надеюсь, ты не ревнуешь?
– Конечно, нет. Ты мне Таньку скинул! Она помладше на пару лет. И без триппера.
Посмеявшись, Кирилл поставил на стол бутылку.
– Вот таким ты мне нравишься! Из всего надо извлекать плюсы. Тот, кто круто владеет этим искусством…
– Сдохнет в дерьме, – продолжил Серёга, – если кругом – одни только плюсы, зачем пытаться что-то исправить? Живи в дерьме, жри дерьмо и сдохни в дерьме! Собственно, туда тебе и дорога.
– Ну, ты сказал! Серёга, я в шоке! Что ты так бесишься? Пятьсот тысяч, конечно, жалко, но это всё же не конец жизни.
Кирилл умолк, прислушиваясь к чему-то, затем продолжил:
– Тут у меня возникла одна идея…
– Засунь её себе в жопу! Мне терять нечего, это верно, но ты меня не заставишь за три копейки решать какие-то твои грёбаные проблемы. Не будет этого, понял?
– За три копейки? – вскипел Кирилл, – Ты, сука, хоть раз на меня работал за три копейки? Ты чего гонишь тут?
– Пошёл на …!
Оба вскочили на ноги, смертоносно сжав кулаки. Но смертоубийство предотвратил внезапный сигнал дверного звонка. Он был настолько неожидаемым, что два друга, застыв, не двигались до тех пор, пока он не повторился. Тогда Серёга сел и спросил:
– Кого-нибудь ждёшь?
– Да нет, – ответил Кирилл, – но пойду открою.
И он пошёл открывать. Серёга вновь растянулся, сперва проверив, легко ли будет выхватить из кармана «Вальтер». На эмоциональном уровне он, впрочем, не собирался этого делать. Его апатию не могло, казалось, разрушить ничто на свете. Он совершенно не понимал, для чего припёрся сюда.
Два раза щёлкнул замок. Громыхнула дверь. Послышался возглас Кирилла:
– О! Это ты?
– Ага. Что, не ждали? Я ведь предупреждал, что меня всегда надо ждать. Библию читал?
Голос был мяукающий, насмешливый, с хрипотцой на отдельных звуках. Кирилл молчал.
– Войду? – спросил гость.
– Входи.
Дверь захлопнулась. У Серёги ёкнуло сердце. Впервые за тридцать дней. Но сам он не шевельнулся. Кирилл и тот, с кем он говорил, вошли. Серёга взглянул на гостя.
Им оказался высокий – выше Кирилла, сутулый, тощий блондин с красивым бледным лицом, сонными глазами и длинным носом. Вряд ли ему исполнилось тридцать. Он улыбался – точнее, как-то резиново тянул губы. На нём была джинсовая куртка, слегка потёртая и надетая поверх свитера с молнией на воротнике, потёртые также джинсы и весьма дорого выглядящие, не в пример всему остальному, замшевые ботинки. Очень интересны были его глаза. Казалось, они смотрели, не видя – как глаза панночки, поднимающейся из гроба. Именно так взглянул блондин на Серёгу, лежащего на диване, прежде чем сел на стул и проговорил:
– А ты изменился за этот месяц! Рожа стала умнее. На иглу, что ли, сел?
– А ты его разве видел? – спросил Кирилл, до крайности удивлённый.
Блондин молчал. Молчал и Серёга. Он смотрел на браслет Рамиля Юсупова, болтавшийся на запястье левой руки нежданного гостя.
– Ну да, он самый, – подтвердил тот, усмехаясь, – ты меня чуть не сшиб, когда с проституточкой выходил под дождь из подъезда! Если бы вас тогда фары не ослепили, вы бы меня заметили, и пришлось бы мне вас убрать. А это было бы жаль – ведь ты за меня работу мою проделал. Прикинь, Кирилл: вхожу в чеченскую хату, а там – трупешник! Ну, думаю, вообще лафа! Не пришлось мараться. И за браслет большое спасибо. Мне Халдей не поверил даже, когда я ему сказал, что чеха без нас шмальнули. Решил, что я его развожу на предмет дискеты! Ты, может быть, представишь меня?
– Вадим, – представил Кирилл, скривив лицо так, будто это слово вырвали у него изо рта клещами, как больной зуб. Хотел он что-то ещё сказать, но раздумал. Гостю, который внимательно наблюдал за ним, сделалось смешно. Он взглянул на стол.
– Ого, сколько водки! А девки где? Или вы друг друга будете дрючить, для экономии денег?
Приятели промолчали.
– Что ж, это правильно, – продолжал Вадим, достав сигареты и закурив, – Халдей мне сказал, чтоб я тут ни на какие сопли не вёлся. Короче, график меняется.
– Это что означает? – спросил Кирилл.
– Это означает, что нам баблосы нужны сегодня.
Кирилл растерянно сел за стол.
– Но мы так не договаривались!
– Серьёзно? А что такое договорённость? Договорённость – это обмен обязательствами. Так вот я тебе, перхоть, ни одного обязательства не давал. А если давал, скажи мне: «Вадим, ты гонишь, я тебе забью стрелку!» Скажи, скажи. Я послушаю.
У Кирилла слов не нашлось. Серёга не отрывал глаз от потолка. Он знал, что вряд ли успеет опередить Вадима, если тот решит выхватить пистолет. Поэтому даже не напрягался.
– Короче, завтра включаю счётчик, – снова заговорил Вадим, съев несколько виноградин и сплюнув косточки на пол, – так что – либо сегодня восемьсот штук, либо каждый день будете лететь на десятку. Такой расклад.
– Водку будешь? – спросил Кирилл, помолчав.
Вадим бросил взгляд на часы, висевшие на стене. Погасив окурок о край стола, сказал:
– Можно.
Было предложено и Серёге. Он отказался. Кирилл принёс два бокала, наполнил их до краёв. Запивали Фантой.
– Как ты узнал, что я здесь? – поинтересовался Кирилл. Вадим плюнул косточкой.
– Лох, ты стоишь восемьсот тысяч баксов! Завтра будешь стоить ещё дороже. Короче, каждый твой шаг отслеживается спутниками! Они даже различают, какую шмаль ты сосёшь.
– Твою мать, охранники на стоянке ему стучат! – перебил Серёга, вдруг почему-то вспомнив многозначительный Танькин рот, – Кирилл, не тупи! Спроси его лучше – он что, налоговая инспекция? Или, может быть, он со мной от ментов отстреливался? Зачем ты его впустил? Что здесь, вообще, происходит?
Кирилл молчал. Искоса взглянув на часы, затем – на Серёгу, Вадим дал такой ответ на его вопрос:
– Ты зря думаешь, что тебе терять уже нечего. Один фраер всё так же думал, так же базарил со мной. Когда его позвоночник хрустнул, он сразу понял, что его жизнь была восхитительна. Ему, правда, впаяли только четыре года. Если бы он не стал инвалидом, мотал бы сейчас десятку. И каждый день имел бы великолепный шваберный секс. Но тебе не будет никакой скидки. Вы, два укурка, очень больших людей поставили раком. Если бы я работал на них, Баранову не пришлось бы отстёгивать вам лимон. Но … с ним, с Барановым! Ты тут спрашивал, с какой радости я беру у вас эти деньги. Можешь считать, что это – плата за то, что ты будешь пятнадцать лет сидеть в зоне, а не лежать. Устраивает тебя такой вариант?
– Устраивает, – ответил Серёга, забыв про Таньку.
– Ну, вот и славно. Я так и знал, что ты – умнее, чем кажешься. Кирилл, пьём?
Кирилл вновь наполнил бокалы. После того, как выпили, Вадим схавал горсть винограда и, сплюнув косточки, продолжал уже более дружелюбным тоном:
– Знаете, парни, как бы я вас расколол на месте Баранова? Я привёз бы к вам, в Сокольники, Репу. Это тот самый гопничек, на которого раньше блондинка ваша работала. Перед этим я бы ему рассказал о нём кое-что такое, что может знать лишь она да парочка заместителей генерального прокурора, больше никто.
– Она бы не испугалась, – сказал Кирилл, хлебнув Фанты, – да ведь она и не знала, куда я спрятал дискету!
– А я тогда взялся бы за тебя. Ты бы, как обычно, стал пальцы гнуть, орать про своего папу, а я б тебе, сука, в рыло – на, …, умойся! Потом заехал бы к папе. Он бы, конечно, начал звонить за красный забор. Ему бы сказали там: «Чувачок, давай задний ход!» Дискета мгновенно бы и всплыла.
– Почему ж Баранов к тебе-то не обратился? – спросил Серёга.
– Баранов знал, что я откажусь работать на Березовского. Березовский – конченый человек. Надо быть таким ишаком, как Локки, чтоб на него работать! А интересно, кстати, кого меня попросят мочкануть раньше – Абрамыча или Локки? Мне бы хотелось сперва Абрамыча мочкануть, чтоб Локки начал мычать, как корова в проруби! Я бы, наверное, не спешил, пару – тройку дней половил кайфушник.
Вадим блаженно прищурился, от души наслаждаясь сценой, которую ему нарисовало воображение.
– Если Ольга пошлёт нас куда подальше, мы восемьсот косарей наскрести не сможем, – предупредил Кирилл, – Давай лучше так: мы даём шестьсот пятьдесят, а сто пятьдесят с неё тряси сам.
– Да я её по любому буду трясти до самого дна по другим делам, так что ты уж лучше забей на неё совсем! Продавай свой джип.
– Да ты что, смеёшься? Ему красная цена – двадцать восемь тысяч!
– Хату загонишь.
– Для этого нужно время!
Тут вдруг холодные глаза панночки будто бы увидели Хому Брута.
– А ну, завянь!
Тяжёлый кулак чуть не проломил стол. На нём всё подпрыгнуло. Подскочил и Кирилл. Целую минуту длилось молчание.
– На Тверской есть бар «Суши вёсла», – сказал Вадим прежним тоном, налив себе ещё водки, – очень мне нравится этот бар. Название классное! Вы всё поняли, господа?
– Да как не понять, – просипел Кирилл, достав сигарету из пачки и закурив, – сегодня, наверное, деньги будут.
– Ну, и отлично.
После произнесения этой фразы Вадим зевнул, как огромный кот, разнежившийся на солнышке. Взяв бокал, прибавил:
– Мало беру! Очень мало. Вы, два козла, можете дать больше. Сколько ещё квартир у тебя, Кирилл?
– Одна у меня квартира!
– Как так – одна? А на Полежаевской трёшка в элитном доме?
– Но я там только прописан!
– Так разве ж это проблема? Квартира чья?
Кирилл хотел дать ответ или возразить, но потерял мысль. Глядя на него, Вадим плюнул на пол уже без косточки.
– Как же ты меня бесишь! Больше, чем гомосеков, я ненавижу только мажоров. Да ладно уж, не трясись! Бери пример с друга. Смотри – расслабился, ловит кайф. Короче, я пью за вас, пацаны! Желаю вам новых творческих замыслов и свершений.
С этими словами гость взял бокал. Но тут из его кармана заулюлюкало. Он достал сотовый телефон и вышел на связь.
– Алло! Не ори, я уже спускаюсь.
Убрав мобильник, Вадим осушил бокал, глотнул Фанты, быстро поднялся, и, напевая «Ночь, сказочных дней вуаль…», быстрыми шагами покинул комнату. Кирилл бросился вслед за ним, чтобы закрыть дверь. Когда он пришёл назад, Серёга уже смотрел из окна во двор, слегка сдвинув штору. Кирилл спросил с раздражением:
– Что увидел?
– Чёрный «Мерседес Е-320», стосороковой кузов, государственный номер – А-007-НТ, семьдесят седьмой регион, – ответил Серёга, – Ух ты, как с места рвёт! Моторчик, похоже, шестилитровый!
– Ну, и что дальше?
Серёга, о чём-то думая, пару раз прошёлся из угла в угол. Внезапно остановившись перед Кириллом, он поглядел на него внимательно и сказал:
– Пошёл вон отсюда!
– Чего?
– Уйди, говорю!
– Куда?
– Куда хочешь! Лучше – на кухню. С водкой.
Кирилл растерянно взял бутылку. Серёга вновь стал мотаться.
– Ты понимаешь, что у меня есть жена с будущим ребёнком? – насел на него Кирилл.
– Да, и три любовницы. И хорошая перспектива влиться в руководящий совет «Сибнефти».
– Так едем в банк!
– А Ольгу мы ждать не будем?
– Ну, после Ольги.
– Вот и … на кухню! Ты мне сильно мешаешь.
Поколебавшись, Кирилл забрал также Фанту и удалился в указанном направлении. Через пять минут Серёга к нему присоединился. К его большому неудовольствию, Кирилл выпил только один бокал. Он говорил с кем-то по телефону – точнее, слушал кого-то, порой вставляя односложные реплики. Вскоре после прихода Серёги разговор был окончен. Сказав, что он, мол, всё понял, Кирилл швырнул мобильник на стол и потёр лоб пальцами.
– А он что, наркоман? – поинтересовался Серёга, стоя посреди кухни. Кирилл поднял на него полупьяный взгляд.
– Вадим, что ли?
– Да!
– Откуда я знаю? Да и какая разница? Он – мокрушник, который валит верховных судей и генералов госбезопасности! Я уж не говорю про воров в законе.
– Да, конечно, ты прав – мы вляпались крепко, – признал Серёга, и, повернувшись к шкафчику, взял стакан. Потом сел за стол.
– Кирилл, давай выпьем. А то мне что-то совсем не весело.
– После банка.
– А почему не сейчас?
– Во-первых, я за рулём. Во-вторых – если мы в банк ввалимся на рогах, нас могут не допустить к ячейке.
– Такси возьмём! Давай по одной, Кирилл, по одной! Ты не понимаешь, что у меня крышняк срывает от злости! Какой-то поганый гопник на ровном месте, без повода, забирает у нас почти миллион гринов! Это просто мрак!
С этими словами Серёга быстро налил: Кириллу – полностью, до краёв, себе – пару капель, стиснув стакан рукой, чтоб было не видно, сколько он наливает. Потом он поднял стакан.
– За удачу!
– Удача нас не минует, – пообещал Кирилл. Пока он опорожнял бокал, зажмурив глаза, Серёга молниеносно выплеснул свою водку в мойку, благо что та находилась на расстоянии вытянутой руки. Поставив стакан, Кирилл запил Фантой. Хлебнул её и Серёга. Потом приятели закурили.
– Только бы Ольга не взъерепенилась, – произнёс Серёга, пуская дым изо рта, – Она ведь может подумать, что мы разводим её!
– Да, так и подумает. А плевать! Пускай позвонит этому ублюдку. Я дам ей номер.
– Да она скажет, что это – наш человек!
– Серёга! Ну, ты дебил! Левенштейн сразу объяснит ей, чей это номер.
– Ты думаешь, он их знает?
– Конечно, знает. Он каждый месяц отстёгивает им больше, чем они с нас хотят получить.
– Серьёзно?
– Конечно! Я ж тебе говорил – они олигархам чистят дороги к нефтяным вышкам.
– Как ты считаешь, они за Ольгой следят?
Кирилл некоторое время думал, прежде чем дать ответ.
– Я даже не знаю. Вряд ли, конечно, они к ней хвост прицепили – это уж было бы чересчур! Но девки, которые на неё работают, вполне могут и на Халдея чуть-чуть работать.
– Это какие девки?
– Ну, те, которые продают печенье в её палатках.
– Что они могут такого важного знать о ней?
Кирилл рассмеялся.
– Так ведь она с ними пьёт!
– Серьёзно?
– Конечно! Ты Ольгу, что ли, не знаешь?
– Давай ещё по одной.
– Давай!
Так пили ещё три раза, причём Серёга – лишь Фанту. Самый последний стакан он влил в Кирилла насильно. Кириллова голова моталась и дёргалась, поэтому половина водки была расплёскана. Она, впрочем, была бы лишней – Кирилл уже едва держался на стуле.
– Ну, как дела? – спросил у него Серёга, ставя стакан. Кирилл тяжело моргал. Казалось, кто-то держал его за ресницы.
– Серёга, слушай… Это не водка, это дерьмо какое-то!
– Да, дерьмо.
– Но ты – за меня? Ведь ты за меня? Скажи!
– Конечно, я за тебя, – подтвердил Серёга, после чего зашёл другу за спину и, достав пистолет, рукояткой дал ему по затылку. Большую силу прикладывать не пришлось – Кирилл был уже на грани потери пульса. Даже не охнув, он повалился навзничь вместе со стулом, ломая обе задние его ножки, и грохнулся без малейших признаков жизни. Волочить его в комнату оказалось непростым делом, так как он весил не меньше центнера. Но Серёга справился. Взгромоздив приятеля на диван, он быстро обшарил его карманы. В них оказалось всё, что он хотел получить – ключи от машины, ключ от ячейки, бумажник с банковской картой, небольшим кэшем и документами. Не успел лучший друг Кирилла переложить всё это в свои карманы, как зачирикал дверной звонок.
Серёга открыл. Вошла высокого роста дама в лёгком пальто поверх вечернего платья с неописуемым декольте, кружевных чулках и атласных туфлях на шпильках. Дёрнув Серёгу за нос, дама сказала ему «Привет!» голосочком Ольги. С трудом поняв, что это – она, Серёга прямо в прихожей обрисовал ей суть дела, вдыхая запах терпких духов и рома «Бакарди». Ольга его не перебивала. Когда рассказ был окончен, она спокойно осведомилась:
– Ты идиот?
– Да, я – идиот! Мы договорились об этом месяц назад. У тебя ещё есть вопросы?
– С чего ты взял, что имеешь дело с Халдеем? Кто это тебе сказал? Кирилл и его дружок, который перед тобой разыгрывал роль бандита?
– Позвони Левенштейну.
– Мишке? Зачем?
– Он может установить владельца машины по её номеру?
– Это и я могу, – ответила Ольга, достав из кармана сотовый телефон, – Ну, какой там номер?
– А-007-НТ, семьдесят седьмой регион.
– Дай мне сигарету.
Закурив, Ольга связалась с кем-то по телефону.
– Здравствуйте, Анатолий Викторович. Это Ольга Ткачёва. Да. Ой, как хорошо! Большое спасибо. У меня к вам ещё одна просьба. Вы можете мне назвать владельца машины с номером А-007-НТ, семьдесят седьмой регион? Спасибо, я подожду.
Ждать пришлось минуту, повторив номер ещё два раза.
– Спасибо вам, товарищ полковник, – сказала Ольга, выслушав удивлённый ответ, – я вам всё потом объясню. До встречи.
Убрав мобильник, Ольга прошлась до двери ближайшей комнаты, ноготком сбивая с тлеющей сигареты пепел. Вернулась. Остановилась.
– А где Кирилл?
– Валяется пьяный в маленькой комнате.
– Хорошо. Что ты предлагаешь?
– Трудный вопрос. Мы в разных условиях. Мне терять, как ты знаешь, нечего.
– А мне – тоже. Если ты свалишь, они с меня три шкуры сдерут, а потом замочат! Это ведь беспредельщики. Говори, что ты предлагаешь?
В глазах у Ольги от прежнего её взгляда осталось главное – бесконечность лисьей тоски по лунной дорожке в поле. Ещё Серёга заметил, что Ольга несколько похудела. Это совсем незначительное изменение её облика не казалось ему здоровым.
– Я предлагаю вот что. Сейчас поедем к тебе на рынок, заберём выручку.
– А что дальше?
– Пока не знаю. Но по пути я придумаю что-нибудь.
Давая такой ответ, Серёга был убеждён, что Ольга не будет им удовлетворена, и ждал вспышки ярости. Он ошибся. Велев ему подождать несколько минут, Ольга прошмыгнула в одну из комнат и стала рыться в шкафу, вышвыривая оттуда аудиокассеты и диски.
– Что ты там ищешь?
– То, что мне сейчас нужно. Пожалуйста, не мешай.
Серёга мешать не стал. Увидев на столике около телефона маркер и ежедневник, он выдернул из последнего чистый лист, подумал и написал записку следующего содержания: «Ничего не предпринимай, Я их ухандокал!» Вложив записку в руку Кирилла, он пошёл посмотреть, что делает Ольга. Та, свернув трубочкой сторублёвку и наклонившись, втягивала в нос порошок, рассыпанный на столе. Это дело так не вязалось с вечерним платьем и лайковыми перчатками, засунутыми в карманы пальто, что Серёга не сразу понял, чем это она занимается. Смотрел молча.
– Ах, твою мать! – прошептала Ольга, очистив стол и медленно выпрямляясь, – Вот это дело!
Лицо её было красным. Бросив купюру на пол, она хихикнула.
– Вот теперь я готова на что угодно!
– В вену пока не колешь? – спросил Серёга.
– Конечно, нет! Я что, наркоманка? Ну всё, идём!
Когда проходили мимо консьержа, Серёга вдруг всполошился.
– Оля! Ты взяла ключ?
– Какой ещё ключ?
– Вот дура! Не от машины.
– Сам идиот! Чего тебе надо?
– Он у меня, – обрадовался Серёга, сунув руку в карман, – слава Богу!
Вышли.
– Вот это осень! – крикнула Ольга, с прищуром глядя на солнце, – в какой-нибудь Барселоне сейчас, наверное, не теплее. Серёга!
– Что?
– А ты помнишь ночь нашей встречи?
– Помню.
– Ты тогда думал, наверное, что я дура?
– Я и сейчас так думаю.
– Вот урод! А я про тебя знаешь что подумала? Дай-ка вспомнить… А, я, кстати, так и подумала: Вот урод! Серёга, а ты бы что-нибудь изменил, если бы вернулся в ту ночь?
– Я бы тебя грохнул. Где он машину ставит?
– А вон за тот красный дом свернуть, там – стоянка.
Машины еле ползли по Пятницкой. Пешеходов на её узеньких тротуарчиках было много, но все они расступались перед Серёгой: каким-то лютым был его взгляд, как-то по-шпановски торчала из его рта сигарета, как-то по-идиотски смеялась Ольга, цепляясь за его руку. Ей было весело. Каблучки её звонко цокали.
– Серёг!
– А?
– Ведь мы с тобой натянули всех! Серёг, правда?
– Да.
– Хочешь новость?
– Ну?
– Ты помнишь Наташку?
– Спортсменку?
– Да! Прикинь, её отпустили!
Серёга вздрогнул. Замедлив шаг, поглядел на Ольгу.
– Не понял. Как? Ведь она мента пристрелила!
– А вот доказали, что не она, а кто-то другой вошёл, да и пристрелил этого мента.
– Но ведь ты – свидетель!
– Я была без сознания. А Кристинка в больнице всё подтвердила: кто-то вошёл да и пристрелил, а рыжая сучка – не при делах! И ещё другие нашлись свидетели.
– А платил-то кто за всё это?
– Да я понятия не имею. Видимо, тот, кому она дорога! Она ж – девка видная, да притом ещё работящая.
На стоянке охранник, предупреждённый Кириллом, потребовал документы. Серёга их предъявил.
– Отлично, – сказал охранник и указал на правую часть стоянки, – машина вон в том ряду.
– Серёга! – вдруг всполошилась Ольга под цепким взглядом отставного военного, – а ты точно ключ не забыл?
– Какой ещё ключ?
– Придурок! Не от машины же!
– Я его не забыл.
Было почти три. Сев в машину, Ольга немедленно пристегнулась. Этой привычки Серёга раньше за нею не замечал.
– Ты рад? – спросила она, следя, как он запускает двигатель.
– Ты о чём?
– О том, что она теперь на свободе.
– Я абсолютно её не знаю.
– Врёшь! Ты знаешь её отлично. Вы – одной крови. И ты, дурак, на неё запал!
С этими словами Ольга схватила своего спутника, притянула его к себе и накрепко присосалась к его губам своими губами. Он не сопротивлялся, но все её отчаянные попытки вызвать у него возбуждение оказались тщетными.
– Отсосать? – спросила она со злобой, резким движением оттолкнув его от себя.
– У нас мало времени.
– Хорошо. Я всё поняла.
– Что ты поняла?
– Бывшая бордюрщица – это жареный лёд.
Промолчав, Серёга выжал сцепление, одним пальцем толкнул рычаг, и, вырулив за ворота, свернул на Пятницкую.
– Пожалуйста, включи радио, – попросила Ольга, закуривая. Серёга включил. Машина наполнилась щебетанием Анжелики Варум. Она пела песню про городок.
Движение было плотным, но без заторов. Серёга вёл непривычный ему по размерам джип на четвёртой скорости, при обгонах переключаясь на третью.
– Вы с нею друг друга поняли на всю вечность, – сказала Ольга, стряхивая пепел с коленей, – найди её.