Книга пиратов

Так что беднягу Кидда следует отнести к скучным рядам просто респектабельных или, в лучшем случае, полупрезентабельных людей.

Но с «Черной бородой» все по-другому, потому что в нем мы имеем настоящего, разглагольствующего, яростного, ревущего пирата, как такового, – того, кто действительно зарыл свои сокровища, кто заставил не одного капитана ходить по доске и кто совершил больше частных убийств, чем он мог бы сосчитать на пальцах обеих рук; тот, кто занимает и будет продолжать занимать место, на которое он был назначен на протяжении поколений, и на которого можно положиться, чтобы сохранить его место в доверии других поколений.

Капитан Тич¹¹ был уроженцем Бристоля и обучался своему ремеслу на борту различных каперов в Ост-Индии во время старой французской войны – войны 1702 года, – и лучшего ученичества не мог себе представить никто. Наконец, где-то во второй половине 1716 года капитан каперов, некто Бенджамин Хорниголд, повысил его в звании и назначил командиром шлюпа – недавно захваченного приза, – и Черная Борода разбогател. Был сделан очень незначительный шаг, всего лишь изменение нескольких букв, чтобы превратить слово «капер»¹² в слово «пират», и прошло очень мало времени, прежде чем Тич внес это изменение. Он не только сделал это сам, но и убедил своего старого капитана присоединиться к нему.

И вот тогда-то началась та серия дерзких и беззаконных грабежей, которые сделали его имя столь заслуженно знаменитым и которые поставили Тича в один ряд с величайшими из бродячих морских разбойников.

«Наш герой, – говорит старый историк, воспевающий оружие и храбрость этого великого человека, – наш герой получил прозвище Черная борода из-за большого количества волос, которые, подобно ужасному метеориту, покрывали всё его лицо и пугали Америку больше, чем любая комета, появившаяся там за долгое время. Он привык скручивать их с помощью лент в маленькие хвостики, на манер нашего парика Рэмилли, и заворачивать их вокруг ушей. Во время боя он носил на плечах перевязь с тремя пистолетами, висящими в кобурах, как патронташи; он засунул зажженные спички под шляпу, поджигая поросль, которая появлялась по обеим сторонам его лица, а его глаза, естественно, смотрели свирепо и дико, что делало его в целом такой фигурой, что воображение не может себе представить. Сформируйте себе представление о Фурии из ада, чтобы выглядеть более устрашающе».

В ночь перед днем действия, в котором он был убит, он выпивал с какой-то приятной компанией до средины дня. Один из них спросил его, знает ли его бедная молодая жена, где спрятаны его сокровища. «Нет, – говорит Черная Борода, – никто, кроме дьявола и меня, не знает, где это место, и только самая длинная печень получит все».

Что касается его бедной молодой жены, то жизнь, которую он и его помешанные на роме товарищи по кораблю вели, была слишком ужасной, чтобы рассказывать об этом.

Какое-то время Черная Борода занимался своим ремеслом на испанской части материка, собрав за те несколько лет, что провёл там, очень приличное состояние в виде добычи, захваченной с разных судов; но постепенно ему пришло в голову попытать счастья вдоль побережья Каролинских островов; так что он отправился на север с довольно приличным небольшим флотом, состоящим из его собственного судна и двух захваченных шлюпов. С того времени он активно участвовал в создании американской истории своим оригинальным способом.

Впервые он появился в гавани Чарльстона, к немалому волнению достойного города того времени, и там он пролежал в дрейфе пять или шесть дней, блокируя порт и останавливая входящие и исходящие суда по своему усмотрению, так что на время торговля провинции была полностью парализована. Все суда, остановленные таким образом, он удерживал в качестве призов, а всех членов экипажей и пассажиров (среди последних не было ни одного провинциала, достойного упоминания по меркам того времени) он удерживал, как если бы они были военнопленными.

И добрым людям Чарльстона было ужасно неловко изо дня в день видеть черный флаг с белым черепом и скрещенными костями, развевающийся на носу флагманского корабля пиратов над ровной полосой зеленых солончаков; и было также очень неприятно знать, что тот или иной видный горожанин был забит вместе с другими заключенными под люки.

Однажды утром капитан Черная Борода обнаружил, что его запас лекарств на исходе.

– Чудненько! – заявил он, – Но у нас из-за этого не поседеет ни один волос. – Затем он вызвал отважного капитана Ричардса, своего спутника, командира шлюпа «Месть», и приказал ему взять с собой в качестве провожатого мистера Маркса (одного из его пленников), отправиться в Чарльстон и, прихватить на обратном пути с собою врача. Не было задачи, которая подходила бы нашему капитану Ричардсу лучше, чем эта. Он добрался до города, смелый, как медь.

– Послушайте, – объявил он губернатору, перекатывая пачку табака с одной щеки на другую, – как вас там, нам нужно то-то и то-то, и если мы этого прям щас не получим, что ж, я вам прямо скажу, мы сожжем эти ваши чёртовы домишки, потом захватим вон тот чёртов корабль и перережем глотку каждому болвану на его борту.

На столь веский аргумент не было ответа, и уважаемый губернатор и добрые горожане Чарльстона очень хорошо знали, что Черная Борода и его команда были людьми, которые держали свои обещания. Итак, Черная Борода получил свое лекарство, и хотя колонии это стоило две тысячи долларов, город счёл эту сумму приемлемой за то, чтобы избавиться от него.

Говорят, что, пока капитан Ричардс вел переговоры с губернатором, команда его шлюпки слонялась по улицам города, славно проводя время, в то время как добрые люди сердито смотрели на них, но не осмеливались рискнуть ни словом, ни действием.

Получив добычу в размере от семи до восьми тысяч долларов из захваченных призов, пираты отплыли из Чарльстонской гавани к побережью Северной Каролины.

А затем капитан Черная Борода, следуя плану, предпринятому многими другими ему подобными капитанами, начал ломать голову над тем, как бы ему обмануть своих товарищей и лишить их своей доли добычи.

В бухте Топсейл он посадил свое судно на мель, как будто случайно. Хэндс, капитан одного из шлюпов-консортов¹³, притворяющийся, что пришел к нему на помощь, также заземлил рядом своё судно. Оставшимся на другом корабле было предложено отправляться на все четыре стороны света. Вот и всё, что теперь осталось от маленькой флотилии. Так и поступил Черная Борода с примерно сорока своими любимыми товарищами. Остальные пираты остались на песчаной косе ждать возвращения своих друзей, чего так и не произошло.

Что касается Черной Бороды и тех, кто был с ним, они стали намного богаче, потому что чем меньше их осталось, чем меньше карманов нужно было набивать. Но все же, по мнению Черной Бороды, претендентов на добычу было ещё слишком много, чтобы делёж был справедливым, и поэтому он высадил еще несколько человек – около восемнадцати или двадцати – на голый песчаный берег, откуда их впоследствии милосердно спас другой флибустьер, которому посчастливилось пройти тем же путем – некий майор Стед Боннет изо коем еще будет сказано в свое время. Примерно в то же время была выпущена королевская прокламация, предлагающая помилование всем вооруженным пиратам, которые сдадутся королевской власти до определенной даты. Итак, мистер Черная Борода отправляется к губернатору Северной Каролины и спасает свою шею, сдаваясь прокламации, хотя он крепко держался за то, что уже получил.

А затем мы обнаруживаем, что наш отважный капитан Черная Борода обосновался в доброй провинции Северная Каролина, где он и его сиятельство губернатор установили тесную близость, столь же выгодную, сколь и приятную. Есть что-то очень милое в мысли о том, что смелый морской разбойник отказывается от своей полной приключений жизни (за исключением того, что время от времени совершает вылазку против одного-двух торговцев в соседний пролив, когда остро нужны деньги); спокойно погружаясь в рутину старой колониальной жизни с молодой шестнадцатилетней женой из на его стороне,, которая стала четырнадцатой из жён, которых он имел в разных портах здесь и там по всему миру.

В то время в Киккетане, на реке Джеймс, стояли два военных шлюпа. К ним обратился губернатор Вирджинии, и отважный лейтенант Мейнард с «Жемчужины» был отправлен в залив Окракок, чтобы сразиться с этим пиратом, который правил там, как петух на прогулке. Там он нашел Тича Черная Борода, ожидающего его и готового к бою, насколько мог быть готов сам лейтенант. Они сразились, и, пока сражение продолжалось, это был самое красивое зрелище в своем роде, какого только можно было пожелать. Черная Борода осушил стакан грога, пожелал лейтенанту удачи по пути к нему на борт, дал бортовой залп, уничтожив около двадцати человек солдат лейтенанта и полностью искалечив один из его маленьких шлюпов для баланса боя. После этого, под прикрытием дыма, пират и его люди поднялись на борт другого шлюпа, а затем между ним и лейтенантом последовал прекрасный старомодный рукопашный бой. Сначала они стреляли из пистолетов, а затем взялись за сабли – вправо, влево, вверх и вниз, рубили и рубили – пока сабля лейтенанта не обломилась по самую рукоять. Тогда Черная Борода взмахнул своей и прикончил бы его ловко и красиво, но тут… к нему подскочил один из людей лейтенанта и нанес ему сильный удар по шее, так что лейтенант отделался раной не большей, чем порез на костяшках пальцев. А его друзья ещё и пальнули в пирата из пистолетов.

Черная Борода зарывает свое сокровище. Говард Пайл. Иллюстрация из «Пиратов и буканьеров испанского Мэйна». Первая публикация в журнале Harper’s Magazine за август и сентябрь 1887 года.

При первом же выстреле из пистолета Черная Борода был прострелен насквозь, но он не собирался сдаваться из-за этого – кто угодно, только не он. Как было сказано ранее, он принадлежал к истинной ревущей, яростной породе пиратов и выдержал бы и эту кровавую рану, пока… Пока не получил еще двадцать ударов саблей и пять дополнительных выстрелов, а затем упал замертво, пытаясь выстрелить из холостого пистолета. После этого лейтенант отрубил пирату голову и с триумфом уплыл восвояси, прибив окровавленный трофей к носу своего потрепанного шлюпа.

Тех же из людей Черной Бороды, кто не был убит в тот день, увезли в Вирджинию, и всех их там судили и повесили, кроме одного или двух, чьи имена, без сомнения, до сих пор стоят в ряд в провинциальных архивах.

Но действительно ли Черная Борода зарыл сокровища, как гласит традиция, вдоль песчаных берегов, которые он посещал?

Мистер Клемент Даунинг, мичман на борту корабля «Солсбери», написал книгу после возвращения из круиза на Мадагаскар, куда был направлен «Солсбери», чтобы положить конец пиратству, которым были заражены эти воды. Он исал:

«В Гуджарате я встретился с португальцем по имени Энтони де Сильвестр; который приехал с двумя другими португальцами и двумя голландцами, чтобы поступить на службу к мавру, как это делают многие европейцы. Этот Энтони сказал мне, что он был среди пиратов и что он принадлежал к одному из шлюпов в Вирджинии, когда был захвачен Черная Борода. Он сообщил мне, что если мне когда-нибудь придется отправиться в Йорк-Ривер или Мэриленд, недалеко от острова под названием Малберри-Айленд, при условии, что мы сойдем на берег у водопоя, где чаще всего проходили суда, что там пираты закопали значительное количество денег в больших сундуках, хорошо скрепленных железными пластинами. Что касается меня, я никогда не был пиратом и не был знаком ни с кем, кто когда-либо этим делом занимался; но я навел справки, и мне сообщили, что есть такое место, как Малберри-Айленд. Если найдётся какой-либо человек, который решит, что стоит немного покопаться в верхней части небольшой бухты, где удобно высаживаться, он скоро выяснит, обоснована ли информация, которой я располагаю. Перед местом высадки растут пять деревьев, среди которых, по его словам, были спрятаны деньги. Я не могу гарантировать правдивость этого рассказа; но если бы я когда-нибудь отправился туда, я бы нашел этот или иные способы пополнить карманы, поскольку в этом нет ничего особенного для меня. Если кто-нибудь получит выгоду от этого рассказа, если Богу будет угодно, чтобы они когда-нибудь приехали в Англию, я надеюсь, что они вспомнят, откуда у них эта информация».

Другим достойным джентльменом удачи был капитан Эдвард Лоу, который учился мастерству изготовления парусов в старом добром Бостоне, а пиратству – в Гондурасе. Никто в своей профессии не стоял выше, чем он, и никто не поднимался на более головокружительные высоты кровожадного и беспринципного зла. Странно, что об этом могущественном человеке написано и спето так мало, ибо он был достоин истории и песни не меньше, чем Черная Борода.

Именно под командованием капитана-янки он совершил свой первый круиз в Гондурас за грузом бревен, который в те времена был ничем иным, как украденным у испанского народа. Однажды, находясь недалеко от берега, в Гондурасском заливе, Мастер Лоу и команда вельбота гребут от пляжа, где они все утро рубили дрова.

– Ну и что тебе нужно? – сказал капитан, потому что они возвращались ни с чем, кроме самих себя в лодке.

– Мы закончили наш ужин, – заявил Лоу, как представитель партии работников.

– Вы останетесь без ужина, – говорит капитан, – пока не доставите еще один груз.

– Ужин или не ужин, мы заплатим за это, – ответил Лоу, после чего он поднял мушкет, прищурился вдоль ствола и нажал на курок.

К счастью, ружьё дало осечку, и капитан янки был избавлен от необходимости красть чужие бревна еще на некоторое время.

Тем не менее, Нед Лоу не мог там задержаться надолго, поэтому он и его товарищи отправились на вельботе, захватили в море бриг и стали пиратами.

Вскоре он познакомился с печально известным капитаном Лоутером, парнем, охотником за собственной почкой, который внес последние штрихи в его образование и научил Неда Лоу тому злу, которого тот сам еще не знал.

И так он стал главарём пиратов и знаменитым мастером своего дела, и с тех пор навсегда испытывал закоренелую ненависть ко всем янки из-за потерянного в тот вечер ужина, и никогда не упускал случая поразить любого из тех, кого удача подставляла в пределах его досягаемости. Однажды у берегов Южной Каролины он столкнулся с кораблем – «Амстердамским торговцем», под предводительством капитана Уильямсона, коммандером-янки и шкипером-янки. Он отрезал капитану нос и уши, а затем весело уплыл, чувствуя себя лучше из-за того, что испортил физиономию янки.

Отважный капитан Лоу неоднократно посещал Нью-Йорк и Новую Англию, и каждый из этих визитов у них были веские причины запомнить, потому что он сделал их весьма умными для этого.

В 1722 году тринадцать судов стояли на якоре перед добрым городом Марблхед. В гавань вошёл странный корабль.

– Кто бы это мог быть? – судачили горожане, потому что появление нового судна в те дни было немалым делом.

Вопрос кто были эти незнакомцы, долго вызывал сомнения, Пока на судне не поднялся черный флаг, а череп и скрещенные кости вышли на первый план.

– Это чертовски низко, – решили все до единого; и сразу же все затрепетали и переполошились, как в утином пруду, когда ястреб бросается и нападает посреди мирно плавающую живность.

Для нашего капитана это было славное событие, потому что здесь собралось тринадцать судов янки в одно и то же время. Итак, он взял то, что хотел, а затем уплыл, и прошло много дней, прежде чем Марблхед забыл об этом визите.

Через некоторое время после этого он и его супруга столкнулись с английским военным шлюпом «Грейхаунд», в результате чего с ними так грубо обошлись, что Лоу был рад ускользнуть, оставив свою супругу и ее команду позади, в качестве подачки силам закона и порядка. И им повезло, если их не ждала худшая участь, чем ходить по ужасной доске с повязкой на ослепленных глазах и веревкой на локтях. Итак, его «консорт» был взят, команду осудили и повесили закованных в цепи, а Лоу отчалил в такой ярости, в какую только может впасть пират.

Конец этого достойного человека теряется в тумане прошлого: некоторые говорят, что он умер от желтой лихорадки в Новом Орлеане; жаль, что это не произошло на конце пеньковой веревки.

Здесь же, как и подобает нашим строго американским пиратам, должен стоять и майор Стед Боннет вместе с остальными. Но на самом деле он был всего лишь бедняком наполовину в своем роде, и даже после того, как он честно взялся за дело, на которое решился, его время от времени охватывали угрызения совести, и он давал клятвенные обещания отказаться от своих дурных поступков.

Тем не менее, он довольно спокойно продвигался по своему пиратскому пути, пока в Чарльстонской гавани не столкнулся с доблестным полковником Реттом, после чего его удача и храбрость внезапно исчезли вместе с облаком порохового дыма и хорошим грохочущим бортовым залпом. «Весёлый Роджер» упал с его мачты вместе с черепом и скрещенными костями, и полковник Ретт прославился тем, что привез домой столько негодяев и головорезов, сколько город никогда ещё не видел.

Хождение по доске. Говард Пайл. Иллюстрация из «Пиратов и марунеров Испанского Мэйна». Первая публикация в журнале Harper’s Magazine за август и сентябрь 1887 года.

После очередных судебных слушаний их вздернули всех подряд – злые яблоки, готовые к запеканию.

«Нед» Ингленд был человеком другой крови – только он щелкал кнутом по спине общества в Ост-Индии и на жарких берегах Индостана.

Имя другого капитана, Хауэла Дэвиса занимает высокое положение среди своих товарищей. Он был Одиссеем пиратов, возлюбленным не только Меркурия, но и Минервы.

Именно он обманул капитана французского корабля, вдвое большего по размеру и силе, чем его собственный, и честно обманул его, заставив сдать свое судно без единого выстрела, даже пистолетного и даже без единого удара сабли; он смело на всех парусах вошел в порт Гамбия, на побережье Гвинеи и под пушками форта объявил себя торговцем, промышляющим торговлей рабами.

Обман продолжался до тех пор, пока плоды озорства не созрели для сбора; затем, когда губернатор и охранники замка были усыплены полной безопасностью, и когда банда Дэвиса была разбросана повсюду, где каждый мог принести наибольшую пользу, это был пистолет, сабля и смерть если бы кто хоть пальцем пошевелил. Они привязали солдат спиной к спине, а губернатора к его собственному креслу, а затем стали рыться каждый там, где им заблагорассудится. После этого они уплыли, и хотя они не заработали того состояния, на которое надеялись, все пираты поделили между собой кругленькую сумму.

Их мужество росло с успехом, они решили предпринять попытку на острове Дель-Принсипи – процветающем португальском поселении на побережье. План захвата места был продуман и мог бы увенчаться успехом, если бы португальский негр из пиратской команды не стал предателем и не принес новость о будущем набеге на берег губернатору форта. Соответственно, на следующий день, когда капитан Дэвис сошел на берег, он обнаружил там хорошую сильную охрану, выстроенную как бы в честь его прибытия. Но после того, как он и те, кто были с ним, отошли довольно далеко от своей лодки и далеко от берега, внезапно раздался грохот выстрелов, облако дыма и один или два глухих стона. Только один человек выбежал из-под едкого порохового облака, прыгнул в лодку и уплыл; и когда оно совершенно рассеялось, на берегу лежали капитан Дэвис и его товарищи, все кучей, как ворох старой одежды.

Капитан. Бартоломью Робертс был особым и особенным учеником Дэвиса, и когда этот достойный джентльмен встретил свою смерть так внезапно и так неожиданно описанным выше печальным образом, он был единогласно избран капитаном пиратского флота, и доказал, что был достойным учеником великого учителя. Многие бедные трепещущие торговые утки, на которых налетел и поразил этот морской ястреб, были чисто и ловко ощипаны, прежде чем его свирепые когти ослабили свою хватку.

«Он представлял собой галантную фигуру, – говорит старый рассказчик, – одетый в богатый малиновый жилет и бриджи, в шляпе с красным пером, с золотой цепью на шее с висящим на ней бриллиантовым крестом, со шпагой в руке и двумя парами пистолетов, висящих на конце шелковой перевязи, перекинутой через его плечи в соответствии с тогдашней пиратской модой». В таком виде он появился в последнем сражении, в котором участвовал – против «Ласточки» – королевского военного шлюпа. Доблестный бой они устроили, эти пираты-бульдоги, ибо, оказавшись в ловушке между военным кораблем и берегом, они решили напасть на королевское судно, дать по нему сокрушительный бортовой залп, а затем попытаться уйти, полагаясь на удачу в действиях и в надежде, что враг может быть всерьёз искалечен их огнем.

Но сам же капитан Робертс первым и пал под ответным огнем «Ласточки»; картечь попала ему в шею, и он упал вперед поперек орудия, рядом с которым он стоял в то время. Некий парень по имени Стивенсон, который был у руля, увидел, как он рухнул, и подумал, что он ранен. При поднятии руки тело перекатилось по палубе, и человек увидел, что капитан мертв. «После чего, – говорится в „старой истории“, он [Стивенсон] залился слезами и пожелал, чтобы следующий выстрел был его порцией смерти». А после гибели их капитана пиратская команда не захотела больше сражаться; «Черный Роджер» был спущен, и все до единого сдались правосудию и виселице.

Таков краткий и лаконичный рассказ о самых известных из этих пиратов. Но это лишь немногие из длинного списка известных людей, таких как капитан Мартель, капитан Чарльз Вейн (который возглавлял судно доблестного полковника Ретта из Южной Каролины, что затеял такую безумную погоню за гусями среди вялых ручьев и заливов вдоль побережья), капитан Джон Рэкэм, и капитан Энстис, и капитан Уорли, и Эванс, и Филипс, и другие – дюжина или более диких парней, одно имя которых заставляло капитанов кораблей дрожать в их собственных шкурах в те старые добрые времена.

Вот, такова эта чёртова чёрная глава истории прошлого – злая глава, наполненная жестокостью и страданиями, запятнанная кровью и дымом. Тем не менее, эта глава уже написана, и её нужно прочитать. Тот, кто выбирает, может прочитать между линиями истории эту великую истину: зло само по себе является инструментом для формирования добра. Поэтому историю зла, а также историю добра следует прочитать, обдумать и переварить.