Рэнк воровато спрятался в скрипящей от каждого неловкого движения повозке, набитой костюмами, превращающимися в хлам и разломанным реквизитом. Он пересчитал немногие заработанные деньги.

– Свиной дьявол, – злобно выругался он, – ещё меньше чем вчера…

– Что ты там опять ругаешься? – услышал он снаружи женский голос.

– Иди к чёрту, Лэл! Без тебя тошно! – буркнул он и припрятал деньги в мешочке среди хлама.

Он уже давно думал, что такими темпами он не только не заработает, но даже и выжить скоро не сможет. А ведь всё начиналось неплохо… он и занялся всем этим лишь потому, что дело казалось лёгким и прибыльным…

– Казалось, поросячий дьявол! – снова ругнулся Рэнк.

Рэнк был во всём похож на брата. Он был бы его точной копией, если бы не три небольшие детали, которые по его (Рэнка собственно) мнению и отличали их сильнее всего.

Во-первых, Рэнк брил бороду. Брил старательно и дотошно, потому что когда он её забрасывал, сходство становилось таким… не хотелось ему этого сходства.

Во-вторых, у Рэнка, хвала небесам, в отличие от брата всё ещё были оба глаза.

И в третьих… Рэнк был неудачником. Точнее он сам себя считал неудачником. Абсолютно никудышным человеком. Невезучим и несчастным. Он пробирался по старой, разваливающейся, скрипучей повозке в выцветшем костюме шута и проклинал все, что есть на земле и хорошего и плохого. Он проклинал некогда миловидную и до сих пор преданную ему Лэл, которая сочувственно вздыхая, ждала его снаружи. Но больше всего, хотя не вслух, а про себя, Рэнк проклинал тот день. Он проклинал самый, как ему сейчас казалось, чёрный день его жизни, в который он только начинал этот чёртов театр, этот балаган и…

Как? Как это вообще могло прийти ему в голову? Зачем он это сделал? И ведь как назло сначала всё было не так уж плохо! Они начали зарабатывать, он даже окупил все свои вложения, были радужные перспективы роста дохода. Рэнк нанял артистов и подумывал о том, как можно расширить дело, но… в какой-то момент всё пошло на спад. Сначала он думал, что это временное, потом снова думал что временное, а потом, когда понял, что постоянно становиться только хуже, он уже не знал, как ему всё это бросить. Рэнк не понимал, как ему вырваться из замкнутого круга и к тому же того, что они зарабатывали, хватало на пропитание, а что они будут есть если сейчас всё бросить? Хлам, в который он несколько лет назад вложил свои сбережения, уже ничего не стоил, и запасы денег иссякли, а тут какой-никакой доход. Так думал Рэнк ещё вчера. Но сегодня… сегодня их выгнали из города. Да, проклятье, просто выгнали и все! Сначала они собрали мизерно мало денег, а потом к нему подошёл знакомый стражник и сказал так просто: «Проваливай, Рэнк. Твоё представление знает наизусть каждый камень в этом городе. Проваливай и не появляйся здесь, пока не придумаешь хоть что-нибудь интересное!»

– Ведь так и сказал: «проваливай, Рэнк!»

– Да, милый, – сочувственно кивнула Лэл, – Но я верю, я знаю, что ты обязательно что-нибудь придумаешь!

– Чёрт… – Рэнк и не заметил, что говорит вслух. Плохо же у него стало с головой раз так. Но, конечно, он что-нибудь придумает! Ещё бы, свиний дьявол! Что-то придумает… разве у него есть другой выход?

Они медленно шли от повозки, оставленной у дороги, к тёмной городской стене, у которой два человека склонились над трепещущим костерком. Было темно. Осеннее небо пахло скорыми заморозками. Лэл шла совсем рядом с ним и её не пугало то, что скоро у них может быть мало еды. Это почему-то не волновало её. Она украдкой поглядывала на Рэнка и думала, пожалуй, только об одном… почему они не идут за руку? Они раньше всегда ходили взявшись за руки и ей это так нравилось… а сейчас нет. Она попыталась вспомнить, а когда вообще в последний раз он брал её руку в свою и не смогла. Она, оказывается, ужасно соскучилась по этим рукам. Сильным, натруженным и тёплым… если бы он сейчас взял её за руку…

Но Рэнк не собирался этого делать. Он вспоминал о том, как несколько часов назад умолял начальника стражи, чтобы его труппе разрешили остаться в городе. Он готов был унижаться… о небо, до чего он докатился… Ему рассказали, что горожане уже жалуются на него, угрожали тюрьмой, если он попытается остаться и потому сейчас он, Лэл, разбитая повозка и два доходяги у костра, остатки его труппы, были с этой стороны городской стены.

Где-то рядом ночная стража препиралась с каким-то запоздалым путником – не пускали в город, очевидно, хотели взятку, но у бедолаги либо не было денег, либо он не понимал, на что они намекают. Рэнк шёл медленно, опустив голову. Лэл плелась рядом послушной собачонкой. Иногда его это дико бесило. Его приводили в ярость её покладистость, её послушность, её влюбленный взгляд и особенно… особенно эти её слова «я верю что ты обязательно что-нибудь придумаешь»! Чёрт свиной! Конечно, придумаю! Сейчас как сяду! Как придумаю… что? Что тут можно придумать?

– Что, Рэнк, всё плохо? – усмехнулась одна из теней у костра. Он промолчал.

– Если старина Рэнк не шутит, значит хуже и быть не может, – меланхолично отозвалась вторая тень.

– Заткнитесь! – одёрнула их Лэл, – всем итак ясно, что дело плохо. Зачем лить масло в огонь?

– И правда! – вторая меланхоличная тень обратилась к первой, – огонь-то затухнет скоро такими темпами… сходил бы дровишек набрал, чем языком чесать?

– Ладно… – отозвался первый немного обиженно и не спеша удалился в темноту.

Рэнк подстелил на холодную землю какое-то тряпье и сел у костра. Лэл села рядом. Они молчали. Сзади в темноте послышались шаги.

– Простите, – услышал Рэнк за своей спиной, – вас тоже не пустили в город?

– Чёрт… – прошептал Рэнк. Он понял, что это тот глупый путник, который препирался со стражей. Зачем он к нам пришёл? В таком состоянии ему не хотелось никого видеть и ощущать рядом, а особенно глупых или нищих бродяг.

– Да! – усмехнулась тень рядом с ним, – хотя, признаюсь честно, со мной такое впервые!

– Со мной тоже! – ответил голос сзади, и Рэнк понял, что это молодой парень и ему показалось, что парень улыбается. Точно чокнутый! Кто будет улыбаться, оставшись за городской стеной осенней ночью?

– А тебя, парень, не пустили потому, что у тебя нет денег или потому, что нет мозгов? – грубо осведомился Рэнк. Ему вдруг захотелось сказать путнику что-то неприятное. Парень неожиданно рассмеялся.

– Да! Про мозги мне частенько говорят! Даже учитель замечал, что мой ум остротой не блещет! – внезапно выдал он. У Рэнка открылся рот. Лэл рядом с ним странно улыбнулась, а копошащаяся в костре сосед Рэнка коротко хохотнул:

– Да, парень! А ты за словом в карман не лезешь! – он пихнул сидящего рядом Рэнка кулаком в плечо, – ты садись к нам! Это Рэнк – наш предводитель! Ты на него не обижайся – у него был очень плохой день. Это Лэл – она акробатка, я Карл – скрипач и где-то тут ещё бродит наш Медведь…

– Медведь? – переспросил парень.

– Да ты не бойся, – усмехнулся Карл, – он человек. Зовём мы его медведем. В представлениях он медведя играет.

– А… понятно, – ответил парень, усаживаясь рядом со скрипачом, – а меня зовут Аксель. Получается, – он немного запнулся, – получается вы…

– Мы артисты! – помог ему Карл, – показываем представления, ходим по городам и сёлам. Сейчас вот у нас нет еды, но есть костёр, чёрное небо и немного вина! – должно быть Карл подмигнул, но этого никто не увидел в пляшущем пламени слабого костерка.

– Это чудесно! – отозвался Аксель, – а у меня как раз есть еда! Полный рюкзак! – он радостно снял свою походную сумку и, развязав её, стал доставать то, что ему сложили в монастыре. Аксель шёл от обители к замку весь день, не останавливаясь. Он очень торопился попасть в город, поэтому совсем ничего не ел, и всё осталось цело.

– Ого! – удивлённо вскинул руки Карл, – Рэнк, Лэл! Вы видали? – он ухмыльнулся, – парень, ты съестную лавку ограбил?

– Нет, – ответил Аксель, и по голосу его снова было понятно, что он улыбается, – мои друзья из монастыря собрали мне с собой в дорогу… но я, пожалуй, не смогу столько съесть!

– Это точно! – радостно ответил Карл, – но мы тебе поможем! Для чего ещё нужны друзья? Эй, Медведь! – закричал он через плечо.

– Ау? – раздалось из темноты.

– Что ты там всё копаешься? Неси дрова скорее и прихвати вино! У нас тут пир намечается!

Через минуту подошёл Медведь и свалил за спиной Акселя кучу палок.

– Вот, старый, держи! – он протянул Карлу бурдюк с вином. Скрипач быстро вытащил откуда-то деревянные кружки и через несколько секунд они все впятером уже пили креплёное вино и заедали его хлебом и солёным мясом из обители. Было видно, что артисты проголодались, а Аксель и вовсе не ел весь день. Все жевали молча, сосредоточенно и с удовольствием. Только Рэнк был по-прежнему угрюм.

– Откуда ты, парень? – спросил он вдруг Акселя.

– Я из-за сопки. С того берега Серой Реки, – ответил тот, отхлёбывая вина. Аксель раньше не пил вина. Но сейчас на улице была осень, и ему предстояло провести эту ночь на улице, а оно так согревало.

– Хэх! – усмехнулся Рэнк, глядя в костёр, – ну конечно! Как я сразу не догадался. Из-за сопки… хотя, – он вдруг сделал наигранно-задумчивое лицо и обратился к скрипачу и Медведю, – разве хоть кто-то из сидящих сейчас тут скажет правду о себе?

– Ни в коем случае! – отозвался медведь, набивая рот.

– Никогда не рассказывай о себе случайным ночным знакомым на пустынной дороге! – многозначительно изрёк Карл, поднимая вверх деревянную кружку, – тогда и ты будешь цел, и твои деньги останутся при тебе.

– Если, конечно, у тебя есть деньги, – мрачно добавил Рэнк.

– Совсем немного, – простодушно ответил Аксель. Скрипач расхохотался. Медведь чуть не подавился куском мяса. Рэнк сокрушенно покачал головой.

– Зачем тебе в город, парень? – спросил он.

– Мне нужно в замок.

– В замок? Хэх! – Рэнк усмехнулся, – к королю что ли?

– Нет… – Аксель проглотил кусок, – просто я с детства мечтал попасть в замок. Я увидел его очень давно с дерева и с тех пор хотел этого.

– Странный мальчуган, – проговорил скрипач.

– Да… – Рэнк криво улыбнулся, – я вот в детстве мечтал быть летописцем или лекарем… мож мне стать лекарем, Карл? – он хлопнул скрипача по плечу.

– Да, Рэнк! Почему бы не лекарем! – подыграл ему тот, – хорошее занятие!

– Да, хорошее, – закивал Аксель, – мой учитель – лекарь.

– П-р-е-к-р-а-с-т-н-о-е! – проговорил Рэнк, злобно акцентируя каждую букву, – помогаешь лю-у-у-удям, спасаешь жи-и-и-изни… да только на этом не заработаешь!

– Что? – переспросил Аксель. И Рэнк понял, что он правда удивлён. Он правда не знает о чем речь.

– Понимаешь, парень, – ответил он, – ты не навсегда останешься глупым мальчишкой с идиотскими мечтами. Однажды тебе придётся признать, что этот мир другой. Однажды, и вероятнее всего очень скоро, тебе нужно будет стать мужчиной. Я не знаю что произойдёт… может, с тобой случиться что-то ужасное, а может нет. Может, у тебя просто появиться девчонка, – он брезгливо кивнул в сторону Лэл, – а они, знаешь ли, мечтами не питаются… они хотят кушать вкусную еду, пить хорошее вино, носить красивую одежду. А если – в твоём случае это, конечно, будет совсем крах – если у вас появиться ребёнок… вот тогда ты вкусишь горечи этой жизни во всём великолепии! Ты узнаешь, что у любого действия, которое ты совершаешь, есть только один важный критерий: принесёт тебе это деньги или нет. Если бы у тебя было достаточно денег, ты бы уже спал на крахмальных простынях постоялого двора с той стороны стены. Но ты здесь, парень! Здесь, потому что чёртова романтика! И я здесь потому же – верил, как и ты во всю эту белиберду, и это сгубило мою жизнь. Мой брат не был романтиком, – Рэнк опустил голову, казалось, что эта эмоциональная речь забрала все его силы, – он всегда был расчётлив и жесток… где сейчас я и где он?

– Я думаю, Рэнк, что он сейчас, как и ты пьёт вино у костра в компании своих… ммм… коллег что ли, – осторожно заметил Карл. Но Рэнк как будто не услышал слов скрипача.

– Пойми, парень… все мы в детстве хотим быть как каменные рыцари, но этот мир диктует свои правила, и ты ему обязательно подчинишься, потому что он сильнее тебя. Чем раньше ты это поймёшь, тем лучше для тебя.

Рэнк замолчал. Он сосредоточенно разглядывал золотые и красные всполохи на раскалённых углях. Медведь, судя по всему, заснул. Карл ждал, что скажет Аксель, а Лэл будто и вовсе здесь не было. С тех пор, как пришёл парень, она не сказала ни слова.

Аксель тоже молчал. Он не мог понять Рэнка. Он почувствовал только… что его губами говорит боль. Но не мог понять её. Он вспоминал рассказ аббата Марка, у которого было все, что только может пожелать человек. Марк говорил, что в нем тогда была пустота… Акселю казалось, что в Рэнка вселилась эта же пустота, но не от того, что было всё, а от того, что не было ничего.

– А кто такие каменные рыцари? – спросил он неожиданно даже для себя. Рэнк поднял на него взгляд полный упрёка.

– Каменные рыцари? – переспросил скрипач. Он был рад сменить тему, – ты, парень с луны что ли свалился? – Аксель виновато пожал плечами.

– Я о таких не слышал, – ответил он.

– Ого! Ну, тогда слушай! – ответил Карл, – у древнейшего короля, который построил этот город и этот замок, было четыре верных и надёжных друга. Это были великие рыцари. По легенде они были так мудры и могущественны, что каждый из них повелевал своим драконом! Вместе четыре рыцаря и король одержали немало побед над разной нечистью, и за их силу, честь и мудрость их звали каменными воинами. Говорят ещё, что когда король возводил этот замок, то сказал, что ни один камень не простоит так долго, как отвага, мудрость, упорство и честь. Потому он велел сначала высечь из скалы, на которой стоит замок, четыре каменные статуи рыцарей по сторонам света. И только когда они были готовы, он велел строить и замок, и город вокруг них. «На этих камнях можно построить величайшее королевство» – сказал он. Сейчас уже никто не помнит, как их звали, потому их называют Север, Юг, Запад и Восток.

– Вот это да… – удивлённо выдохнул Аксель, – но разве можно управлять драконом? Я думал эти чудища только жгли деревни и пожирали людей, – Акселю было не по себе даже от мыслей о драконах. Детские страхи поднимались внутри клокочущей чернотой.

– Конечно можно! – радостно ответил скрипач, – дракон такое же животное, как собака или мул! Почему бы его не приручить?

– Дракон не животное! – Рэнк вдруг резко поднял голову. Это было так неожиданно, что скрипач дёрнулся.

– Чёрт, Рэнк! Да какая разница животное, не животное? Всё это сказки!

– Сказки или нет… – загадочно проговорил Рэнк, – но дракон – это не собака. Дракон – пятая стихия… – глаза невезучего предводителя нищих артистов затуманились, – по легенде Тот Кто Вообразил Всё, вообразил и человека, сделав его полностью подобным себе… но человек оказался глуп и тогда Тот Кто Вообразил Всё понял, что человек в своей глупой жадности может уничтожить весь мир. Тогда он взял языки пламени, морскую воду, чёрную землю и поток ветра и соединил их вместе. Из этого получился первый дракон. И тогда Тот, Кто вообразил все, сказал дракону: «Я дал тебе всю силу, всё могущество, всё величие и всё время четырёх стихий. Но Я не дам тебе то, что дал человеку. Потому ты будешь миром там, где человек будет сеять войну. Ты будешь стихией там, где человек станет строить неправедное царство. Ты будешь злом человеку, не знающему добра. Ты будешь смертью человеку несущему смерть».

Рэнк снова замолчал. Аксель сидел бледный, как крахмальная простынь постоялого двора с той стороны стены. Креплёное вино уже порядком ударило ему в голову, чернота из детства подступала.

– В деревне говорят, что дракон съел мою мать… – пробормотал он запинаясь, – говорят, через полгода после моего рождения она ушла в лес. Потом там был рёв и адское пламя и… она не вернулась. В лесу нашли только следы огня…

Рэнк посмотрел на него испытующе.

– Возможно, парень, тебе просто лгут… твоя мать просто бросила тебя! – он помолчал немного, – никаких драконов ведь нет. Это всё легенды… А если её и правда съел дракон, значит она была проклята, – Рэнк усмехнулся, – «ты будешь смертью человеку, несущему смерть» – процитировал он. – Вспомни все старые легенды – там драконы убивают тех, кто не честен, не чист сердцем, – Рэнк вдруг рассмеялся, – то есть будь здесь дракон, мы бы все сдохли в его пламени!

– Да уж! – подхватил скрипач, – а допустим, кто-то из нас был бы хорошим человеком? Вот дракону захочется разбираться: этот хороший, этот плохой, этого съесть, этого оставить! – он тоже залился смехом.

Аксель сидел прямо. Бледный. Он не мог пошевелиться. Он вдруг явственно почувствовал тот особый запах гари. От мамы остался огромный не то платок, не то одеяло, которое она накидывала на плечи. Когда отец, на другой день, трясясь от ужаса, пошёл на то место, где она пропала, он нашёл его там. Платок он хранил в небольшом плотно закрытом сундуке и когда Аксель малышом впервые открыл его, он сразу почувствовал этот жуткий запах. Он сохранялся там столько лет. Этот запах был отвратным, ужасным, от него внутри поднимался чёрный страх и, нарастая постепенно, занимал сознание малыша. Акселю показалось, что он чувствует этот запах сейчас. Скрипач продолжал посмеиваться. Рэнк улыбался, глядя на костёр.

– Не придавай этому такого значения, парень, – сказал он, – живи в реальном мире. Как бы там оно не случилось… твоей матери нет – смирись с этим. Драконов нет, и возможно, никогда не было. Никаких рыцарей нет, и ты рыцарем не будешь. Завтра утром ты зайдешь в город и… наплюй ты на этот замок! Найди себе работу и девчонку… хотя – к чёрту девчонку! Если хорошо устроишься и станешь зарабатывать, то у тебя будет их сколько угодно! – он вдруг подмигнул Акселю.

– Да-а-а, – протянул скрипач, – или продолжай слушать сказки и будешь как мы! – он усмехнулся.

– Пора спать, – сказал Рэнк, – завтра длинный день. Они все разложились под чёрным осенним небом поближе к костру. Аксель укутался в серое одеяло, которое ему уже так давно дал с собой учитель, и мгновенно уснул.

Через час к костру подошёл человек. Он слегка пнул одного из лежащих ногой:

– Рэнк, бездарь двуглазый, проснись! – прошипел он.

– Кто здесь? Чёрт! – Рэнк вскочил, потирая бок.

– Это я! Не шуми, олух!

– Свиний дьявол! Сучок! Какого чёрта? – Рэнк уже собирался ударить его в ответ.

– Остынь, парень! Я слышал, тебе нужна хорошая работа за хорошие деньги? – проговорил Сучок. Рэнк опустил руки.

– Такая работа всем нужна до зарезу, – ответил он серьёзно.

– Она у меня есть. Только для тебя. – Было темно, но Рэнк понял, что Сучок ехидно ухмыляется, – буди своих – они тоже в деле.

– С нами молодой парень… – начал Рэнк.

– Ты за него готов поручиться? – оборвал его Сучок.

– Нет…

– Мне нужны только самые верные люди. На кону очень хорошие деньги. И платят их очень влиятельные люди.

Через несколько минут четыре человека уже копошились у повозки.

Сучок подошёл к спящему Акселю и осторожно над ним наклонился. Парень спал крепко под действием вина, а у Сучка было правило – не упускать возможностей. Он запустил руки ему под куртку – там во внутреннем кармане был мешочек с небольшим количеством денег. Сучок высыпал их на ладонь и мельком пересчитал. Затем он вытряхнул всё из рюкзака и прощупал сапоги.

– Да уж… – проговорил он, – одни оборванцы кругом.

Сучок аккуратно стянул с парня сапоги – тот даже и не думал просыпаться. Потом он осторожно снял с него куртку.

– Чёрт, как крепко спит! – заметил он с усмешкой. Для него это превратилось в интересную игру. Он продолжал ощупывать вещи парня, и тут его рука наткнулась на что-то твёрдое – А это что?

Сучок потянул за предмет, завёрнутый в тряпье – он оказался длинным. Разбойник поднёс его поближе к огню и развернул край.

– Свиньи черти, – прошептал он, – вот это оружие…

Он быстро взял куртку, сапоги и завёрнутый в тряпицу меч и зашагал к повозке, которая уже тронулась по дороге от города. В голове Сучка зрел план. Хорошо, что он никогда не упускал возможностей.

Глава 21

Марк открыл дверь своего секретного кабинета маленьким ключом и пропустил гостей внутрь. Затем он вошёл сам и закрыл дверь на засов. Граф уселся на стул у дубового стола и стал по-хозяйски листать лежащую на нем книгу. Василина расположилась у тайного окна. Марк вдруг подумал о том, что она похожа сейчас на маленькую замученную играми девочку. Ему ужасно захотелось укутать её овечьим пледом, заварить ей душистого травяного чаю и подарить глазированный пряник. «Во что мы её впутали?» – подумал он, затем перевёл взгляд на графа:

– Дорес, тебя не было очень долго! – сказал он серьёзно.

– Да, брат, мне нужно было решить некоторые вопросы, – ответил тот как-то устало, – ты волновался за меня?

– Конечно, я волновался, граф! Мы же тут с тобой не в кегли играем!

– Весь этот месяц я ужасно скучал по твоей материнской любви! – отозвался граф. Марк невесело усмехнулся, – скажи мне лучше… вы нашли что-то интересное? – Марк видел, что граф утомлён и выжат.

– Да, Дорес, мы нашли её, – ответил он. Дорес поднял на него глаза и немного оживился.

– Где?

– На юге, за сопкой.

– Там же никто не живёт…

– Там осталась деревня.

– Свиньи черти! Это же то, что нужно! Деревня, скрытая от короля…– глаза графа заблестели, – что говорят местные?

– Пропала лет восемнадцать назад.

– Отлично! А… Что-то ещё?

– Никаких вещей, но есть сын.

– Вы его нашли? Он здесь?

– Мы его нашли, Дорес. Но он ушёл.

Граф нахмурился:

– Что значит ушёл, свиний дьявол? – глаза его начали наливаться кровью, – не хочешь ли ты сказать, монах, что ты снова всё упустил? Он ушёл так же, как ушла в тот раз она?

– Нет, Дорес. Она сбежала, спасая свою жизнь и жизнь ребёнка. А он просто ушёл. До того, как я всё узнал. Он отправился в город. Румос уже ищет его.

– Проклятые монахи!

– Не переживай, граф! Парень в безопасности, пока обо всём знаем только мы с тобой… и эта прекрасная девушка, – он учтиво кивнул Василине. Та в ответ слабо улыбнулась.

Марк подошёл к столу и сел напротив графа.

– Расскажи мне, граф, где ты был всё это время?

– Мы были в Орлене…

– Ого… – Марк вытянул лицо, – поручение короля или личное дело?

– У меня нет личных дел, монах… только дела королевства… – граф замолчал, глядя в пол. Молчавшая всё это время Василина сверкнула на него молниями серо-голубых глаз.

– Видишь ли, дорогой аббат, – проговорила она, грозно глядя на графа, – Кехр внезапно увлёкся работорговлей.

Марк недоуменно посмотрел на Дореса.

– Мой дядя всегда учил меня, – продолжила Василина, – не говорить слишком много. За человека должны говорить его дела. Но в этот раз граф не дал мне сделать того, что я должна была сделать, потому скажу: я знала, что ваше королевство варварское, но такого я никак не могла ожидать. Я даже не могу предположить большей низости, – Василина буквально задыхалась от смеси гнева, бессилия и обиды. Марку показалось, что глаза её стали стеклянными. В них стояли непролитые слезы. Марк недоуменно посмотрел на графа.

– Мы были в Орлене… чтобы купить рабынь для короля Леопольда… Прекрасного… – медленно проговорил граф. Марк округлил глаза и открыл рот. Василина сжала пухлые губы, и отвернувшись глядела куда-то вверх, видимо лишь для того, чтобы не заплакать.

– Орлен сильно изменился за эти годы, – продолжил граф медленно, – сейчас это не разрозненные племена, а военное государство… сильное и опасное. Они совершают набеги на приграничные области Фурина, Садука, Драконьего Острова и дикие земли. Они грабят и угоняют людей в рабство, в основном женщин. Орленские воины предельно жестоки и у них нет чести. Они одинаково хладнокровно пытают и убивают и своих врагов и совершенно мирных людей. Кшанкшиз для них не столько военачальник, сколько лидер религиозного толка или даже полубог… Он говорит им о том, что есть лишь одна правда – это сила и лишь сила заслуживает жизни. По его словам всякий, кто не обладает силой жить, должен умереть в муках. Поэтому… они не остановятся на этих набегах. Уже сейчас Кшанкшиз обладает такой армией убийц лишённых человечности… что Драконий Остров они сожгут и зальют кровью за семь дней.

Он немного помолчал и продолжил.

– В двух днях конного пути от нашей границы у орленцев стоит целый город, куда они сгоняют рабов и рабынь. Там они работают, погибая прямо на полях. Там же их продают. Именно туда нас и отправил Леопольд за невольницами для его утех. Наша фуринская рысь хотела там в одиночку положить всю армию Кшанкшиза и освободить пленниц и я с огромным трудом отговорил её от этой смертельной затеи…

– И это стоило мне моей чести, – перебила его Василина, отвернувшись от них, – в этот чёрный день моей жизни я позволила на моих глазах продавать и покупать свободных фуринских женщин как скот…

– Поверь мне, необузданная и глупая женщина! – вскипел граф, – те фуринки, которых мы купили… у них теперь есть шанс выжить! Там бы они не протянули и двух недель! Сейчас их участь незавидна, но они ещё живы…

– А может, лучше смерть? – Василина повернула к ним бледное лицо с мокрыми полосами слез. Глаза её были полны ненависти, – знаешь, Кехр… когда всё закончиться, я хочу сама вырезать его чёрное сердце, а потом отрубить эту гнусную голову… хотя нет. Я хочу, чтобы это сделали те женщины…

– Если ты про короля… – спокойно ответил граф, – то в этой стране уже выстроилась очередь до самого порта из людей, желающих вырвать и съесть его сердце… – он помолчал немного, – у тебя будет возможность его убить. Но он всего лишь гнусный червь, а вот Орлен настоящая угроза и для Драконьего Острова и для Фурина. Город рабынь, как сами орленцы его называют, руками рабов производит продовольствие для армии Кшанкшиза в двух днях пути от нашей границы. Если сумасшедший вождь захватит остров, а ему сейчас ничего не стоит это сделать, то у него будет выход в море и наш флот. Вот в чем сейчас наша забота.

– Ты прав, Кехр, – тихо ответила Василина, – это не умаляет моей вины, но ты прав… аббат, – она посмотрела на Марка, – нам нужно действовать быстрее. Её сын, он…

– Он в столице, – ответил Марк, – Румос найдёт его.

– Я верю тебе аббат, – кивнула Василиса.

– К дьяволу свиньему, – оборвал её граф, – сегодня мы должны быть у Леопольда – он снова придумал мне какое-то унизительное поручение. Сообщи, когда парень будет у тебя, времени в обрез.

Они вышли из кабинета и спустились по каменной лестнице. Аббат проводил их за ворота. Два монаха вывели лошадей. Граф и Василина запрыгнули в сёдла:

– Торопись, аббат! – сказал Дорес, но Марк молчал. Он смотрел ему за плечо и глаза его медленно округлялись.

– Марк! Какого дьявола, – огрызнулся граф, – куда ты там пялишься? – он развернул лошадь и взглянул в ту же сторону, – свиньи черти… – проговорил он, – этого нам сейчас только не хватало…