Глава 21
Прошло еще несколько месяцев после последнего боя. Жизнь стала спокойней. Мы перегоняли танки уже не первый день и с каждым километром становились ближе к Европе. Враг не хотел сдаваться, он еще сильнее вгрызался в нашу плоть. Слишком долго была война, слишком долго. Но вот теперь мы едем в дом к врагу, оставляя после себя разруху и огонь. Война выжигает все: и плоть, и мысли, и дома – и не оставляет ничего, кроме боли. Мы были слишком избиты этой войной, смертями и кровью, чтобы оставить все как есть. Наши мысли уже были отравлены этой войной, мы не могли уже жить в обществе мирной и спокойной жизнью, мы уже не люди. Война бывает первая и больше не кончается. Я прижимался спиной к стенке и, закрыв глаза, слышал, как гусеницы перемалывают и пережевывают землю. Мы двигались колонной под покровом ночи. Яркая луна светила нам, а холодный ветер марта остужал нашу кровь. Наш танк был ведущим, двигались мы медленно. Мы проходили какой-то
очередной город, дома были пусты и разрушены, только тишина и безмолвие в танце с ветром остались там. Эти дома еще помнят первые разрывы бомб и первые взрывы, навсегда увековеченные в трещинах их стен. Война угасает, но даже тлеющий уголёк мог сжечь все. Мы перешли границу, и лишь одна дорога ждала нас. Нас ждала победа. Но жизнь наша не станет прежней.
Глава 22
Мы прибыли на место нашего базирования. Мокрый весенний снег скрипел под ногами, а пар изо рта превращался в загадочные узоры в воздухе. Точные удары по клавишам пишущей машинки, как барабан, отбивали ритмы, как боевые барабаны, так давно не слышимые со времён Наполеона.
– Капитан Прохоров прибыл в ваше распоряжение.
– Рад вас видеть, капитан, присядьте. Сразу к делу. Поступил приказ наступать, завтра. Вы поведете в бой все танки, которые у нас сейчас есть.
– Я просто капитан. Я не смогу командовать такой массой техники.
– Лучше вас танкиста за сто километров не сыщешь.
– Так точно. Среди ваших бронебойщиков есть наподобие снайперов?
– Есть. Отец и сын. Отец старый, а сынишке лет пятнадцать. Ружьё тяжёлое, отец его на плечо сыну кладёт.
– Я хочу их видеть.
– Хорошо.
Мы встали из-за стола и пошли по тропинке. Луна оставляла свои яркие блики на снегу. Они сидели и смотрели на звезды. Мы подошли ближе. Мальчишка тут же вскочил и отдал мне честь. Отец его продолжал сидеть. Я видел в его глазах отражение звезд. Он продолжал зачарованно смотреть в безграничную пустоту этих холодных точек на небе. Капитан и мальчишка пошли отдыхать, а мы со стариком остались разговаривать. Я засунул свои руки в карманы и поднял голову, направив взгляд туда, куда смотрел отец. И я пытался найти что-то прекрасное и безграничное в этих белых точках, но видел лишь точки.
– Завтра здесь будет много огня? – спросил он у меня.
– Да.
– Сталь, изрыгающая дым и огонь, опять придет?!
– Вы должны нам помочь.
– Опять смерть, убийства, взрывы и выстрелы.
– Послушайте меня.
– И опять кто-то останется один в этом и так пустом мире.
– Послушайте меня!!!
Я дёрнул его за плечо. Он повернул на меня свое худое лицо с морщинами и шрамами. По его щекам струились слезы. Глаза, эти глаза. Я запомнил их на всю жизнь, эти глаза полные ужаса, бесконечной человеческой боли и осознания ужаса своей ситуации смирения с неизбежным. Он не рыдал, это были просто слезы, все эмоции были давно подавлены в нем, так давно, что осталось лишь принятие, боль и смирение.
– Товарищ капитан, я не хуже вас знаю, как стрелять. И я даю слово, что буду помогать вам всем, чем смогу.
– Когда же кончатся войны? – случайно вылетело из моих уст.
– Когда мальчишки драться перестанут, – тихо ответил он мне.
шел по пустому полю. Я будто увидел то, чего не видал столько лет, будто закрывал глаза. Неужели есть что-то страшнее того, через что прошел я. Неужели я почувствовал и испытал лишь слабую еле видную тень от того, что испытал это мужчина. Я не мог себе представить, что он чувствует каждый раз, стреляя, видя глаза сына. Неужели это не заставляло его руки дрожать?
Рука сжималась в кулак. Я вернулся в штаб, где вовсю кипела работа. Удары по клавишам печатной машинки и писк морзянки, офицеры у стола за картой чертят линии. Слышатся переговоры.
– Товарищ Прохоров. Нужно прикрыть пехоту от пулеметных точек и артиллерии.
– Мы можем выехать перед окопами и первыми пойти в атаку, а пехота за нами. Я вышел из штаба и пошел к танкам, накрытым брезентом. Уже начинало светать, и на землю сквозь туман и холод пробивалась заря. Экипажи танков стояли и ждали моего слова.
– Сегодня, в эту минуту мы стоим на пороге Германии. Там, на западе Берлин, самое сердце врага. Мы будем биться до последнего, пока последняя гильза не упадёт на землю. Отомстим же за наших товарищей. Сегодня мы здесь, чтобы победить. Солдаты крикнули «Ура!» и разбежались по танкам, загремели двигатели, а из труб повалил черный дым. Сегодня я здесь, чтобы отомстить за всех тех, кто погиб в окопах, самолётах, танках. Я не человек.… Все что угодно, но не человек.
Глава 23
Голова медленно покачивалась из стороны в сторону. Глаза мои закрыты. Теперь в них отражалась, не синева небес, а тьма стали и огонь, бесконечное пламя полное жизней, законченных здесь. Первые удары артиллерии по нашим позициям. Я взялся за ручку наводки и, опустив дуло, в триплексе увидел танки врага, двигающиеся на нас. Мехвод прибавил газа, и мы вырвались из дыма и пыли. Мы были как ангелы, несущие спасение. «Тигр» двигался на нас с бешеной скоростью, искусно уходя от взрывов. Я взялся за ручку наводки и медленно слушал щелчки. Дышал прерывисто, глаза мои были закрыты, мое сердце билось невообразимо быстро. Открыв глаза, я увидел всеобщее солнце. Я глубоко вздохнул и нажал на гашетку. Выстрел попал под башню «Тигра», взрыв оторвал её. Он тоже успел выстрелить. Гусеница сбита. Танк замер. Я скомандовал:
– Экипаж, из танка!!!
Мы заползли в ближайшую воронку и наблюдали, как артиллерия врага добивает наш танк. Он пал как герой, оставшись стоять на этом бескрайнем поле, гордо подняв орудие. Подошла пехота, и мы отошли ближе к своим. В небе послышался гул. Два юнкерса спускались в нашу сторону. Их атаку прервала пулеметная очередь. В небе над нами кружили истребители. Этот бой был похож на танец кобр. Два самолёта набросились на наш «Як». Как же невероятно он уходил от выстрелов. Это был настоящий ас, его пули, как ножи, рвали плоть противника.
Я видел, как пилот бесстрашно управлял истребителем, я видел, как его винт врезается в обшивку, как под его сталью растворяется свастика. Затем его самолет растворился в голубом оттенке неба.
Пулеметный огонь накрыл наши позиции. Пули входили в землю в метре от нас. Мы прижались так близко к земле, как смогли. Мы лежали в нескольких метрах друг от друга. Пули не прекращали лететь в нашу сторону.
– Товарищ капитан!!!
Я развернулся в сторону голоса. Солдат протягивает мне винтовку. Я медленно протянул руку и взял ее. Отодвинул затвор и вставил патрон. Пулемет заклинило, и пули прекратили лететь в нашу сторону. Я поднялся из воронки. Свел целик и мушку на голове пулеметчика метрах в ста от меня. Я глубоко выдохнул, выдавливая весь воздух из легких, и нажал на крючок. Приклад ударил по плечу, а перед лицом появилась вспышка. Пехота двинулась вперед, а мы отползли к штабу.