Уральская бытовая утварь и посуда XVIII века

1.2.4. Социально – экономические и культурные связи России с Китаем. Медное дело в Китае в XVII – XVIII веках

По сравнению со среднеазиатскими ханствами тесные дипломатические и торговые отношения России с Китаем зародились позднее, во II половине XVII века. Значительный интерес к Китаю проявлял Петр I. Его приближенные собирали предметы китайского искусства, со временем в России сложились богатые коллекции. Всеобщее увлечение культурой и искусством Китая привело в XVIII столетии к широкому распространению в Европе, в том числе и в России, стиля «шинуазри». Во дворцах появились комнаты, оформленные в китайском стиле, в Санкт-Петербурге на аукционах продавались предметы, привезенные послами из Поднебесной, там же заказывались ювелирные изделия.

Русские мастера обучались в Китае различным ремеслам. В 1735 году для перенимания опыта у местных ремесленников среди прочих был послан серебряник из Тобольска Осип Семенович Мясников. Учился в Китае и его ученик, серебряник из Иркутска Алексей Курсин¹⁰⁶. Также известно об обучении русских учеников китайским «финифтяного дела художествам» в середине XVIII века.

Однако главное значение в русско-китайских отношениях имела торговля. Она была регламентирована Нерчинским договором (1689). Поначалу главным центром был Тобольск. Китайцы привозили различные ткани, чай, драгоценные камни, хину, ревень, посуду из разных материалов и проч. Право купцов приезжать в Московское государство ограничивалось Тобольском. Отсюда китайские товары развозились по всей стране. Основными товарами русского экспорта были меха, юфть, сукно, зеркала. На центральные позиции постепенно вышли Нерчинск, Кяхта и Цурухайту. При сложных дипломатических отношениях между странами соответствующим образом складывалась и торговля. Постоянные перерывы в ней, имеющие причиной взаимное недовольство, перемежались взрывами коммерческой активности. Государство играло в русско-китайском торге очень значительную роль. Немалое значение для русско-китайских коммерческих отношений имела деятельность Ост-Индских кампаний.

Одним из основных видов китайских товаров, ввозимых в Россию, была посуда. Уже в конце XVII века она часто была в числе товаров, развозимых русскими купцами по всей территории государства. По сведениям С. В. Бахрушина, приказчиками гостя Гаврилы Романовича Никитина, кроме европейской посуды из олова, «привозилась и китайская посуда фарфоровая, фаянсовая и иная: упоминается 30 чашек и чарок глиняных и ценинных, 5 чарок яшмовых и 45 чашек кожаных»¹⁰⁷. В 1730—1750-е годы русским правительством было закуплено особенно много дорогостоящих серебряных вещей, привезенных караванами. Затем большее распространение получили дешевые изделия. М. Н. Кречетова цитирует документ середины XVIII века, в котором говорится о китайских вещах: должны быть привезены вещи, «потребные в России и для простых и знатных персон годные». В связи с этим исследователь указывает, что «китайские изделия в середине XVIII в. уже расходились не только в дворцовых кругах, но и в более широких слоях имущего населения». Это «отложило глубокий след на характере изделий русской художественно-ремесленной промышленности»¹⁰⁸. В газете «Санкт – Петербургские ведомости» в течение всего XVIII века почти ежегодно помещались объявления о прибытии из Сибири в Москву и Петербург китайской посуды. Например, в выпуске от 19 мая 1743 года перечислялись «подносы, блюды и чашки с тарелочками, и прочие под лаком вещи финифтяной, каменной, фарфоровой, ценинной и медной работы, …чайники, кофейники, уксусники» и другие изделия. В 1727 году китайцами было продано посуды русским купцам на 2037 рублей, в 1759 – 1761 годах – на 588 рублей, в 1775 – 1781 – на 3434 рублей¹⁰⁹. При этом и русские ввозили в Китай свою посуду. В дальнейшем китайская медная (а также железная, деревянная, глиняная) посуда на протяжении XVIII столетия также поступала на уральские рынки. Особенно много ее было на Ирбитской ярмарке. В конце 1750-х годов ввоз пошел на снижение вследствие «плохого качества, «устарелости форм и рисунков». Во времена Екатерины II количество ввозимой китайской посуды вновь увеличилось¹¹⁰.

Были известны уральские купцы, торговавшие китайскими товарами. Невьянец Филат Самойлов привозил в заводы и слободы в 1748 году подносы, чашки, пояса, ткани,¹¹¹ Иван Голицын (тоже невьянец) в том же году привез товаров на 6000 рублей¹¹². Особенно много русских купцов, специализирующихся на торговле с китайцами, жило в Екатеринбурге.

Появление на Урале в XVIII веке среди прочих товаров китайской посуды, в т.ч. медной, не случайно. Художественная обработка меди и латуни существовала в Китае c глубокой древности. Как отмечают исследователи, для художественных ремесел этой страны неблагородные металлы имели гораздо большее значение, чем благородные¹¹³. Производство металлических предметов существовало по большей части в форме цехов, имеющих в этой стране гораздо более древнюю историю, чем в Европе. Мастерские отличались по масштабам производства, например, в Фошане были как семейные заведения, так и крупные предприятия с наемными работниками. К концу XVI – XVII векам в Китае начали появляться мастерские, приближающиеся к мануфактуре. Как правило, они были гораздо больше европейских. Кроме частных и казенных металлических мастерских, существовавших в разных городах «Поднебесной империи», были придворные мастерские в Пекине, обслуживавшие императорский двор.

Техника обработки металла мало отличалась от принятой в других странах. Китайские мастера использовали наковальню, молот и несколько ручных ударных орудий. Технология развивалась крайне медленно. Металлообрабатывающая отрасль китайской экономики значительно уступала ведущим отраслям, например, фарфоровому производству и шелкоткачеству. Отставание от европейского медного дела было также значительным.

В рассматриваемое время, то есть в период правления маньчжурской династии, в Китае господствовал цинский стиль. Он представлял собой соединение различных художественных компонентов. Отличительной чертой искусства этого времени стало заметное европейское влияние. Проводниками новых художественных течений были придворные мастера.

Одними из самых крупных центров металлообработки были города Сучжоу и Наньцзин. Однако более других славились изделия мастеров Фошаня. Они отличались прекрасным качеством металла, искусными чеканкой, ковкой и литыми украшениями. Вещи были весьма разнообразны. Они предназначались как для знатных покупателей, так и для малообеспеченных слоев населения. Формы изделий в основном совпадали с вещами из других материалов. Вещи позднего времени часто повторяли произведения далекого прошлого.

1.3. Производство медных изделий во II половине XVII – XVIII веках в России

Об изготовлении медных предметов в России известно издавна¹¹⁴. Котельники и медники жили во многих городах страны. Надо отметить, что металлообработка мало проникала в деревню, являясь по преимуществу занятием городских жителей. Существовало несколько категорий мастеров-медников: дворцовые, казенные и посадские. Главным центром производства металлических вещей (в т.ч. из меди) была Москва. Одни из медников работали в Серебряной палате. Уровень их доходов был равен серебряникам, что говорит о высоком мастерстве. Они часто работали с серебром. Например, Сидор Иванович Грязной, «кунганного и котельного дела жалованный мастер», делал в 1683 году серебряную чашу. Время от времени и серебряники изготовляли медные предметы. Федор Федорович Грязной, Серебряной палаты чеканного и резного дела жалованный мастер, «у паникадильного у медного дела по-немецки чеканил»¹¹⁵.

Дворцовые мастера работали не только по заказам, но и сбывали свои изделия в торговых рядах. В XVII веке в Китай-городе существовал Котельный ряд, в котором было 17 каменных и 15 с четвертью деревянных лавок¹¹⁶. В 1684 году крупный пожар истребил деревянные лавки и они были заменены каменными. В них продавались медные изделия не только русского производства, но и западноевропейского и восточного. Так, согласно описи в лавке Микиты Иванова сына Винокурова находились: блюда, кружки, оловяники, рукомойники, стаканы, кумганы, чарки, судки, различная церковная утварь. Кроме того, «барабанские» блюда и «немецкой рукомойник вислой»¹¹⁷.

В ту пору в Москве уже существовали скупщики, специализирующиеся на перепродаже меди и изделий из нее. Они были мало связаны с непосредственным производством. Но при этом сыграли важную роль в распространении медной посуды и хозяйственной утвари. В качестве примера можно назвать деятельность крупного торговца Котельного ряда Тимофея Петрова¹¹⁸.

Много медников жило в Заяузье, в Котельничей и Таганной слободах. В научной литературе упоминается об этих районах как о важных торговых и производственных центрах города с явным преобладанием ремесленников, занимавшихся обработкой металла¹¹⁹. Среди них существовала узкая специализация: были «кумганного дела мастера», котельники, мисники, тазники, паникадильщики и проч. Некоторое представление об уровне развития медного дела Москвы может дать опись имущества патриарха Никона, где под рубрикой «Суды медные» указаны «шесть братин медных, луженых, гладких и чешуйчатых», «пять укропников маленьких», «пятнадцать чарок луженых с лепестми», «медных всяких судов весу 10 пуд 16 гривенок», сковороды различного размера, «девять чаш водоосвященных луженых с поддонами и с кольцами», пять котлов, «став большой луженый на оба лица», различные лохани, «веко с руковедми», различные ендовы, «два кунгана, весу 14 гривенок», «игот с толкачеком»¹²⁰. Из этого перечисления напрашивается вывод о большом разнообразии видов изделий и техник, используемых котельниками.

Заяузье и в конце XVII века имело торгово-ремесленный характер. Среди множества мастеров здесь упоминаются котельники. В «Ружной розметной книге» (1699) указано 28 дворов, в которых жили мастера, занимавшиеся производством медной посуды. Число медников в действительности было больше, так как в книге не указаны профессии жителей Таганной слободы¹²¹.

Медники отличались сплоченностью. Известно, что в 1684 году они подали челобитную о закреплении только за ними права производства и торговли медными изделиями в Москве. Как писал М. Довнар-Запольский, царский указ (1684) «подтверждает старинный порядок торга в этом ряду [Котельном – Г.П.] красной и зеленой медью, котлами и всякого рода медными и оловянными товарами»¹²². И. Е. Забелин привел следующие сведения: «котельное дело, к которому принадлежали также паникадильное и кунганное, занималось производством различных медных вещей, больших и малых. Первое место по своему искусству в этом роде производства занимает староста котельных дел Дмитрий Сверчков, работавший при царе Михаиле Федоровиче… Вообще медное дело производилось у нас с большим успехом… Кунганные… мастера делали большей частью медную посуду и особенно кунганы или кувшины»¹²³. Далее он назвал имена некоторых московских медников XVII века. Они использовали в то время в основном привозную медь (из Швеции), крупных медедобывающих центров в стране еще не существовало.

Необходимо отметить, что определяющую роль в развитии ремесел Москвы, в т.ч. и медного, играло правительство. Оно вызывало ремесленников из других городов, приглашало иностранных специалистов, обеспечивало вызванных мастеров и их семьи жильем и средствами на пребывание в Москве, предоставляло им многочисленные льготы, следило за процессом обучения учеников медному делу.

Институт ученичества в Москве XVII века представляется важным средством распространения по всей стране не только навыков производства медных изделий, но и столичных форм и орнаментов. Обучение молодых людей проходило не только по жилым записям у рядовых медников и мастеров Оружейной палаты¹²⁴, но и при отсутствии их [жилая запись – письменная фиксация условий, на которых проходило обучение – Г.П.]. Жители различных городов и деревень приходили в столицу, обучались там навыкам медного дела, и уходили на родину. Тем самым происходило распространение по всей России полученных знаний. По окончании обучения по жилым записям мастер был обязан выдать ученику не только снасти [инструменты – Г.П.], но и образцы, по которым работал сам. Это тоже служило средством передачи форм и орнаментов. Поэтому не удивительно, что в разных концах огромной страны встречались вещи с похожими формами и орнаментами.

Ассортимент и цена продукции были разнообразны. В 1670 году котлы продавались по 6 рублей за пуд, ступки – по 7 рублей 2 гривны, луженые ендовы – по 8 рублей¹²⁵. Дороже всего оценивались паникадила.

Клеймение медных предметов в ту пору было мало развито. По словам Н. Р. Левинсона, «никаких знаков мастеров или клейм на русских металлических изделиях этого периода ожидать не приходится, т.к. только для посуды в инвентаре Кормового дворца, медной, оловянной и деревянной, в 1686 г. было предписано „орление“ (клеймение орлом), образцы которого имеются в Государственном Историческом музее на оловянной и медной посуде»¹²⁶.

В I половине XVIII столетия Москва оставалась значительным центром производства металлических изделий. В городе в 1702 году самая большая группа учеников занималась изучением ремесел, связанных с обработкой металлов. Наряду с будущими кузнецами, оловянишниками, серебряниками¹²⁷ были и котельники.¹²⁸ Известно, в Оружейной палате обучалось шесть учеников – медников. До этого их учителем был иностранный мастер Фобьян Креклер.

В 1720-е годы в Москве существовал меднокотельный цех, в котором значился 51 мастер¹²⁹. Число медников непрерывно росло. В 1731 году их насчитывалось уже семьдесят. П.Г.Любомиров приводит сведения о существовании в Москве в 1780 – е годы восьми медных «фабрик» и «заводов», из которых две были латунные. На них работало 125 человек¹³⁰. В Подмосковье в 1785 году известны латунный (в Богородском уезде) и медный «заводы» (в Клинском).

Приведенные факты свидетельствуют о том, что Москва во II половине XVII – I половине XVIII века была крупнейшим центром производства медных изделий в России. В городе не только делалось и продавалось огромное количество медных вещей, но и обучались этому ремеслу ученики. Столичные художественные импульсы распространялись по всей стране. Немалую роль в этом сыграли крепкие торговые связи между русскими городами. Известно об отправке медной и серебряной посуды из Москвы в различные регионы России¹³¹.

Ближе ко второй половине XVIII столетия, в связи с развитием медного дела на Урале, деятельность московских медников приняла форму производства местного масштаба. Однако то колоссальное значение, которое имела в русском медном деле Москва в предшествующий период, отразилось на производствах в других регионах страны (в т.ч. на Урале), в формах и орнаментах их изделий.

Производство медных предметов имеет богатую историю и в Петербурге. О широком распространении в столичных домах и государственных учреждениях медной посуды и утвари свидетельствуют объявления в газете «Санкт-Петербургские ведомости», различные документы из фондов РГИА¹³². Бытовали изделия не только отечественного, но и европейского производства (особенно немецкие, шведские, английские и голландские¹³³). Посуду и утварь использовали все городские сословия, от плотника до посла. При этом изделий было так много, что время от времени их продавали как лишние. Не последнюю роль в распространении этих предметов сыграли аукционы, постоянно проводившиеся в Петербурге на протяжении XVIII века.

Местных мастеров, так или иначе связанных с производством изделий из меди и латуни, условно можно разделить на частных и казенных. Первые работали на себя или на владельца фабрики. В 1790-х годах известно 47 «партикулярных» мастеров¹³⁴. Многие из них жили в собственных домах, что говорит об определенном уровне благосостояния. Известно, что в 1744 году на молотовых медных заводах Филиппа Максимова, находящихся на реке Назии, делали посуду из красной меди¹³⁵. Кроме того, есть также упоминания о медных изделиях молотовой «фабрики» Франца Людвига Поппа в Мустоле Шлиссельбургского уезда.¹³⁶ В Красном селе в I трети XVIII века существовала казенная фабрика по производству латуни, из нее же делалась посуда и проволока. В 1732 году фабрика была передана в частные руки. В 1750-е годы ее, вероятно, уже не существовало.

Казенные мастера-медники служили в государственных учреждениях, например, в Канцелярии от строений, Кабинете императорского двора, Академии художеств. В последней существовал класс «медный, чеканный, литейный», в котором преподавали известные мастера¹³⁷. С ними заключался контракт на несколько лет. В контрактах мастеров А. Симона, Э. Гастеклу и Т. Каррера было указано, что каждый из них «обязуется обучать юношество оной Академии в сих искусствах то есть пунцированию, фурмованию, литью из меди и по оной чеканению, точению, золочению, серебрению и бронзировке»¹³⁸.

Медники и чеканщики, числясь в одном учреждении, зачастую привлекались для выполнения срочных работ в другом. «Чеканного дела подмастерье» Филипп Стрельников из Канцелярии от строений вызывался в Академию в 1761, 1767, 1771 годах¹³⁹. Некоторое время он преподавал там и изготавливал различные предметы совместно с «вольным медником» Иоганном Вольфом¹⁴⁰. Другие мастера становились владельцами «фабрик». Мастер Данила Григорьев служил в Канцелярии от строений с 1742 года, стал подмастерьем в 1756 году. С 1760 года он значился мастером, работающим в Академии художеств, выполнял различные работы¹⁴¹. В 1762 году Григорьев по собственному желанию был уволен из Академии. Будучи «медных дел мастером», он стал «красочной фабрики содержателем», на которой производились различные виды работ¹⁴².

Особенностью медного дела Петербурга стало то, что значительную роль в нем играли иностранцы. Кроме упомянутых выше, известен работающий в «Канторе от строений» «медного, литейного и чеканного дела мастер» Мартелли¹⁴³. На молотовой фабрике Франца Людвига Поппа было задействовано много немцев. Десятки имен иностранных медников названы в «Санкт-Петербургских ведомостях».

Техника и материалы петербургских медников почти не отличались от используемых в других регионах. Это иллюстрируется рапортом «подмастерья медного дела» Наума Семенова из Академии художеств (24 января 1764 года). Медник перечислил необходимые для производства медных предметов инструменты и материалы¹⁴⁴. Цены на петербургские изделия зависели от трудоемкости последних. Например, кумганы в 1754 году оценивались по 34 копейки за пуд¹⁴⁵.

Производство медных предметов не ограничивалось столицами и их округой. Во многих городах были медники, обслуживающие местные рынки. Со временем в стране сложилось несколько обширных районов, в которых производство достигло особенно значительного развития. На наш взгляд, можно выделить (кроме уже обозначенных Москвы и Петербурга) территории северо-запада России, Поволжье и Русский север.

Задолго до XVIII века известно ремесло медников в Великом Новгороде. Мастера жили на посаде и выполняли заказы не только частных лиц, но и духовных властей. Подобная ситуация была и во Пскове. Медники работали на архиепископа и монастыри, часто группировались вокруг казенных предприятий. В документах (1654) упоминается о деньгах, выплаченных котельникам, которые нанимались для выполнения определенных работ¹⁴⁶.

Среди значительных центров медного дела известен Тихвин. В документах мастера именовались то серебряниками, то медниками. Особенностью местного ремесла стало тесное переплетение данных специальностей. По сведениям 1686 года эти мастера составляли более 30% от всех ремесленников Тихвина¹⁴⁷. Но фактически только три семьи держали в своих руках медное, серебряное и оловянное производство: Погудины, Голубевы, Луки – серебряника. На посаде существовал Гостиный двор, в котором был расположен Серебряный ряд. Там мастера продавали свою продукцию. Она была очень разнообразна: солонки, чернильницы, безмены, кадила, «сосуды столовые тройные», «чашки точеные», ендовы, маленькие колокола, кресты, перстни, венцы и проч. Медники «наводили финифты», использовали чеканку, ковку, резьбу, точение, пайку, литье, золочение, канфарение. Многие работы производились по «образцам» [трафаретам – Г.П.]. Кроме работы на рынок, мастера изготавливали вещи по заказам от монастырей и церквей, дворян. Они часто совмещали занятия ремеслом с торговой деятельностью. Есть сведения о коммерческих контактах тихвинцев со шведскими котельниками, например, с Матисом Шуманом в 1680 году¹⁴⁸.

Из городов Поволжья значительным центром был Ярославль. В 1710 году в Ярославле работали восемнадцать медников.¹⁴⁹ В 1730—1760 – е годы там также делали множество медных предметов, 1785 году в городе было 27 котельников¹⁵⁰. П.Г.Любомиров приводит сведения о существовании в Ярославле в 1794 году 13 медных и оловянных «заводов»¹⁵¹. Другим крупным центром был Нижний Новгород. Уже в XVI веке на Макарьевской ярмарке существовал ряд медной и оловянной посуды. Нижегородский Котельный ряд во II половине XVII столетия называется исследователями в числе самых крупных¹⁵². Одной из особенностей местного «котельного дела» было то, что мастера часто совмещали изготовление изделий с другой деятельностью. Производство предметов из меди существовало в городе и в более поздний период. Есть сведения о торговле нижегородских купцов медной посудой на рубеже XVII – XVIII вв.¹⁵³ К крупным центрам производства медных изделий можно также причислить Кострому. В 1720-е годы наряду с другими медниками в Москву прибывали мастера из этого города, что свидетельствует о широте культурных связей между различными регионами России.

Ко II половине XVII – XVIII веку крупным центром производства медных изделий стали обширные территории Русского Севера (хотя медные изделия создавались там и раньше¹⁵⁴). Значительную роль сыграли многочисленные монастыри. При них, например, при Кирилло-Белозерском и Спасо-Прилуцком, существовали мастерские, которые наряду с деревянной посудой изготавливали и медную¹⁵⁵.

Заслуживают особого упоминания «котельные палаты» и медная мастерская Соловецкого монастыря (медное дело существовало на Соловках издавна¹⁵⁶). Первые служили для ремонта, вторая – для изготовления медных изделий, особенно посуды. В 2000—2001 годах археологами был обследован Новобратский корпус монастыря, на месте которого раньше находилась котельная мастерская. Она представляла собой комплекс помещений, служащих не только для производства и ремонта изделий, но и для проживания мастеров («старец котельной з братиею с трудники»). В соседних помещениях (этой же постройки) находились бронзолитейная мастерская и мастерская по изготовлению слюдяных оконниц¹⁵⁷. Вещи, созданные соловецкими медниками, с середины XVIII века маркировались клеймами «СМ», «КСМ», «СМК». В следующем столетии рядом с клеймом ставили дату. Иногда над буквами помещалось изображение здания наподобие часовни или узор в виде двух симметричных завитков. Мастера использовали традиционные техники, формы и орнамент изделий были лишены вычурности (ил. 16). Декор состоял из сочетания геометрических и растительных мотивов¹⁵⁸.

В то время известными центрами медного промысла были также Холмогоры и Архангельск. Продукция холмогорских мастеров продавалась в Москве. Показательным фактом признания их искусства стал вызов в 1665 году в столицу на постоянное жительство «котельного дела мастеров» Сидора Грязного, Василия Шарапова, Ивана Казаринова и Никифора Мезенца с семьями¹⁵⁹. Известно, что холмогорские медники в поисках лучшей доли часто переселялись в другие города (например, в Великий Устюг). В Архангельске в то время было около двух десятков котельников. В конце XVIII века меднокотельное ремесло там оставалось одним из первых, в городе насчитывалось десять медных «фабрик»¹⁶⁰. Мастера, изготовлявшие медные изделия, жили также в Сольвычегодске. Кроме того, известно о существовании в XVIII столетии цеха медников в Вологде и Великом Устюге. Тесные экономические и культурные связи с городами Русского Севера имела Вятка. Там наряду с серебряниками работали и медники.

Таким образом, медные изделия встречались на Русском Севере повсеместно. М. Д. Хмыров писал: «Работы котельным мастерам того времени было не мало, потому что медь была давно уже во всеобщем употреблении и медные изделия составляли одну из первых необходимостей самого небогатого быта»¹⁶¹. Однако надо заметить, что медные посуда и хозяйственные предметы использовались в домах людей, принадлежащих к разным сословиям. Интересны в этом отношении описи имущества и духовные грамоты II половины XVII века. Среди имущества вологодского гостя Гаврилы Мартыновича Фетиева упоминаются среди множества серебряной, оловянной и стеклянной посуды отечественного и западноевропейского производства медные вещи: кумган, четыре «сулейки», две стопы, две кружки, четыре четвертины, ендовы, горшки, лохани, котлы, шанданы, подсвечники и проч.¹⁶² В описи имения богатого вологжанина, посадского человека Ивана Скрябина (1672) указано: «Сундучок, окован железом черным, а в нем посуда: оловянной всякой посуды весом пуд пятнадцать гривенок; да медной всякой посуды весом двадцать пять гривенок… два котла медные ведр по пяти; три горшка медные ж, один ведра в два, а другой – ведра в полтора, третей – в ведро»¹⁶³. О высоком уровне мастерства северорусских медников свидетельствует известная водосвятная чаша из Спасо-Прилуцкого монастыря¹⁶⁴.

Как видно из вышеизложенного, во II половине XVII – XVIII веке производство медных изделий было развито во многих губерниях и уездах России. Е. Заозерская указывала на необычайную специализированность этого ремесла: существовали пуговичное, крестовое, паникадильное, шандальное, колокольное, цепочное, сережное, перстневое, литейное, котельное, безменное, инструментальное и другие производства¹⁶⁵. Однако названные центры не имели общегосударственного значения. Мастера обслуживали хозяйственные нужды местных обывателей.

Ремесло медника было по преимуществу городским, многие из них состояли в цехах. Производство существовало по большей части в виде мелких домашних мастерских и более крупных «заводов» и «фабрик», на которых применялся труд наемных рабочих. Постепенно такие предприятия укрупнялись и перерастали в мануфактуры. Большинство их было сосредоточено в столицах. Кроме этого, также имела место деятельность мастеров, находящихся на службе в государственных учреждениях. В цеха они не записывались.

Однако городское ремесло было не единственной формой существования производства медных изделий. На Урале в I половине XVIII века было налажено «дело» посуды и хозяйственной утвари, которое целиком находилось в рамках медеплавильного производства¹⁶⁶. Оно имело в связи с этим ряд отличий от городского ремесла. Главные заключаются в следующем: значительные, гораздо больше городских, масштабы производства изделий и возможности их сбыта не только в России, но и за рубежом; влияние «конвейерности» промышленного предприятия на стиль продукции и на время, затрачиваемое на ее создание; связи производства медной посуды и утвари с Европой через горное дело, которые также сказывались на художественном стиле изделий. Все это привело к тому, что роль общероссийского центра производства медной посуды и хозяйственной утвари в XVIII столетии сыграл Урал.