Муромский сундук. Очерк истории

Постреволюционный период

После революции 1917 года на основе частных сундучных мастерских были созданы артели. Первые были зарегистрированы 24 января и 6 марта 1919 года соответственно⁴⁷. Это – «Приокская сундучно-столярная и по выработке кузнечных мехов трудовая артель „Прогресс“ в д. Пурки Варежской волости» и «Загаринская районная столярно-кузнечная и по выработке кузнечных мехов трудовая артель при д. Поляне Загаринская волости». Руководство ими осуществлял Владимирский губернский Совнархоз. Все сундуки и материалы из частных заведений поступили в его распоряжение, причем они оставались на хранении у прежних хозяев (но им уже не принадлежали)⁴⁸. Не все хозяева сундучных мастерских добровольно отказались от своего имущества. Чуть позже от них поступили заявления, в которых они просили либо вернуть им отнятое, либо разрешить продать, поскольку от этого зависело существование их семей⁴⁹. Кроме того, бывшие хозяева-сундучники просили повысить цены за «принятые» сундуки и материалы, оплатить хранение их же изделий и снять с учета «непринятые» материалы⁵⁰. У некоторых хозяев вещи были отняты сразу и переданы артелям. Например, у братьев Овсовых, кроме собственно сундуков, отняли и передали в Загаринскую артель «жареное железо, крон, личины средние, мелочь скобяную, гвоздики, чеканку из жести, жесть белую, пробои средние, накладки черные» и другое⁵¹. Справедливости ради надо отметить, что большинству сундучников было заплачено за отнятое.

Как же советская власть рассчитывала поступить с экспроприированным добром? «Агенту для поручений» А. П. Барскову было поручено принять у частных сундучников их изделия (при этом Губсовнархоз уже передал их «на бумаге» Губпродукту) и погрузить их на баржу, а также дополнительно загрузить сундуками 5 вагонов и отправить их в Муром, поскольку изделия уже распределены среди населения губернии⁵². Местным властям предписывалось помочь А. П. Барскову, так как многие хозяева решительно противились окончательной потере своих сундуков.

В это время в Варежской и Загаринской волостях работали «агенты», защищавшие интересы Владимирского Совнархоза (до февраля 1919 года им был А. Ф. Моренов, затем – В. А. Ягунов⁵³). Не все складывалось удачно во взаимотношениях этой организации и артелей. Следует привести письмо из Совнархоза агенту А. Ф. Моренову: «По имеющимся сведениям, Варежская артель производит скупку готовых изделий, на что не имеет никакого права. При приемке у нее готовых изделий следует выяснить, какого происхождения изделия, т.е. выработаны ли они артелью, или куплены… Выдачу местного материала прекратить, а остальной материал от владельцев следует выдавать только на сделанный заказ 750 мест. За выдачу материала сверх заказа, ответственность будет возложена на Вас. Сведения о выдаче материала… следует высылать незамедлительно…»⁵⁴. На это письмо последовал быстрый ответ. А. Ф. Моренов заверял, что «скупка готовых сундучных изделий допущена не будет», «никакого самочинного выступления Правления артели из пределов прямого назначения допущено не будет», далее он писал, что «счетоводство налаживается», «порядок восстанавливается», «выработка сундуков усиливается», и вообще «работа происходила в полном порядке»⁵⁵.

Таким образом, из этой переписки можно сделать вывод, что артели, находившиеся в ведении Владсовнархоза, находились под жестким контролем этой организации. Он проявлялся в директивном стиле управления, вполне характерном для того времени.

Несмотря на заверения Моренова, работу артелей наладить быстро не удалось, приходилось постоянно преодолевать трудности, связанные с недостатком материалов, борьбой с «дикими» артелями⁵⁶, сопротивлением бывших хозяев. Артели находили разные решения. Например, Загаринская доставала материал у прежнего владельца Тулупова и у председателя Варежской артели А.В.Веденеева⁵⁷, олифу просили у Владимирского Губотдела продовольствия и на заводе Никитина в Муроме, столярный клей – в Катунском районе Нижегородской губернии и т. д. В целом надо отметить, что роль частных заведений в становлении артелей была очень велика, хотя отношения между ними часто были весьма напряженными. Порой артельщики незаконным образом отбирали у хозяев сундучный инвентарь и не возвращали обратно. Почти все попытки восстановить справедливость заканчивались безрезультатно⁵⁸.

На каких же условиях работали сундучные артели в составе Совнархоза и какова была их производственная мощь? Председатель Загаринской артели Иван Иванович Кокурин доносил: «Загаринская районная трудовая артель может изготовить сундуков к 1 июля 1919 года 2000 мест, работаем в Губернском совете народного хозяйства, получаем за работу и 15% с рубля стоимости сундуков»⁵⁹. Далее приводится ведомость материалов артели: «накладки, проволока, обрезки жести, толстое железо, железо пучковое,… гвозди, крон, белила, лазурь, масло, клей столярный, чекан, печатки, морозная жесть, личины крупные и средние, подъемы, петли, сажа, малярный клей»⁶⁰. Все материалы были получены от Совета народного хозяйства. В 1919 году артель производила 400 мест сундуков в месяц (кроме кузнечных мехов и ульев)⁶¹.

Мастера артели «Приокский прогресс» делали 600 мест окованных сундуков в месяц, основным цветом был зеленый (использовались краски: крон, белила, лазурь, мумия, милория)⁶². Ее организатор и первый руководитель – Иван Дмитриевич Киселев. Артель находилась в бывших помещениях С. И. Тулупова. В 1925 году она насчитывала 52 мастера. Количество продукции исчислялось вагонами. Например, известно, что артель продала три вагона сундуков местным торговцам, братьям Житковым⁶³. В 1926—1927 годах произошло укрупнение артели. В нее вошли артели Ишутинская, Полянская, Криушинская, Кошкинская кузнечно-меховая, Арефинская по производству сундучной фурнитуры. Председателем этого сложного образования стал Петр Васильевич Фокин. Артели был выделен участок земли около реки. Сундуки изготовлялись в нескольких цехах и по Оке отправлялись покупателям. По данным на 1930 год в артели работало 518 человек⁶⁴. В 1931 году Криушинская артель перешла в Варежскую сундучную артель, а «Приокский прогресс» был переименован в «Знамя труда». Заведующим производством, а затем и председателем стал Иван Алексеевич Леваков.

Надо отметить, что еще в 1919 году и Загаринская артель и «Приокский прогресс» вошли во Владимирский союз артелей, причем в первой было 78 мастеров, во второй – 70 (на фоне других артелей это было весьма значительными цифрами)⁶⁵.

К 1927—1928 годам сундучный промысел оставался в числе самих крупных⁶⁶. Главные роли в управлении им перешли к Муромскому кустарному промысловому союзу, в который на тот момент входило четыре сундучных артели (мастеров числилось 353 человека)⁶⁷. Осуществлялись попытки переориентировать продукцию артелей с местного рынка на внешний, направить ее «в страны Востока и Запада, укрепляя тем самым активность… баланса по внешней торговле»⁶⁸. Организация внедряла четкий планово-договорной принцип в управлении артелями. Мастера работали как на дому, так и в специальных помещениях. У артелей существовали отделения в разных деревнях. О том, как была поставлена работа в 1922 году, свидетельствует документ (приказ) из архива Муромского музея:

«Ввиду окончания сезона сельско-хозяйственных работ с 20 с. м. тов. ТАГУНОВУ начать подготовительные работы к производству в Варежском районе сундучных изделий и кузнечных мехов для чего 1) Заведывающему Варежским лесозаводом отпустить для заготовок на сундуки 10000 ольхового тесу, который должен быть разработан при заводе и сложен в заводские склады. 2) Для заведывания производством, как ответственного специалиста привлечь гр. П. М. ЯГУНОВА допустив ему оплату из выработки дс 5% и на расход по учету и канцеляр. 2% (включая и счетных сотрудников) 3) Для мастерских и складов использовать помещение близ пристани произведя необходимый ремонт. 4) Все материалы, инструменты и т. д. т. ТАГУНОВУ передать по актам ЯГУНОВУ под его личную ответственность. Тов. Тагунову озаботиться приобретением всех недостающих для сундучного и мехового производства материалов. Управл. Местн. Пром. Е. МУШОВИЧ»⁶⁹

В 1926—27 годах было закуплено сундучного сырья на 50716 руб. 34 коп., в 1927—28 годах – на 98372р.23к.⁷⁰ Сырье закупалось из разных источников: через государственные и кооперативные органы, у частных лиц и членов Союза. По плану на 1927—1928 годы сундучные артели должны были изготовить сундуков на 280000 рублей, а сделали на 314 428 руб. 90 коп., т.е. перевыполнили план на 12,3%⁷¹. При этом сбыт сундучных изделий по отношению к общим показателям Союза составил в 1926—1927 годах 28,7%, а в 1927—28 годах – 18,1%⁷², что свидетельствует о значительной роли сундучного промысла. Улучшение экономических показателей позволило взять займы, за счет которых удалось оказать поддержку сундучным артелям, в т.ч. «Приокскому прогрессу» (в будущем – «Знамя труда») было выдано 14 000 р., Полянской артели – 12 000 р. и Чулковской артели – также 12000 р.⁷³. На 1928—1929 годы было запланировано изготовить сундуков уже на 450 000 руб. Стоит отметить, что при Муркустпромсоюзе существовала социальная работа, а также касса взаимопомощи, оказывавшая поддержку пострадавшим, вдовам, больным.

Как указывалось выше, в сундучном промысле были кустари, не вступившие в артели. Например, в Арефинской волости на 1926 год значилось 56 хозяйств, где делали сундуки, и 70 мастеров⁷⁴.

В 1919 году на Нижегородскую ярмарку из Муромского уезда прибыло 17 сундучников, доставивших товара на сумму 80—110 тыс. рублей. Было продано 24 тысячи сундуков, изготовленных чулковскими мастерами (а также артелью «Прогресс» из Варежа)⁷⁵. Сундуки в округе Чулкова изготавливались круглый год, спрос был весьма активный⁷⁶. Отмечается, что изделия отличались высоким качеством, были разных размеров и форм. В 1932 году в артели «Знамя труда» наладили мебельное производство.

Послевоенный период

Во время войны делали ящики для боеприпасов. К концу войны производство сундуков и мебели было восстановлено. До военного времени в артели было 300 сотрудников, а в конце войны – 49. В 1946 году «Знамя труда» передали в подчинение «Облхимпотребсоюзу». В 1956 – в Госпромышленность, под руководство мебельного Союза. Старались развивать производство разных видов мебели, а не только сундуков. В 1963 году артель переименовали в фабрику и передали Павловскому механическому заводу. Постепенно от производства сундуков перешли к изготовлению мягких кресел. С 1990 года Чулковский мебельный цех переименовали в цех №78 Павловского механического завода им. Кадышева. В 1994 году в связи с очередным преобразованием цех вновь переименовали. Он стал называться «Малое предприятие ТОО «Берег – 94» Павловского завода. В декабре 1994 года цех закрыли⁷⁷.

* * *

Рассмотрим несколько сундуков, изготовленных в артелях Муромского уезда.

Сундук значительных размеров, окрашенный в коричневый цвет, находится сегодня в частном собрании. Его форма и конструкция характерны для муромских изделий: вертикальные стенки, покатая крышка, резные ножки, на лицевой стороне – три петли сложной формы, в которые вставляется длинный стержень. На боковых сторонах – по две литые ручки. Вся поверхность сундука покрыта жестяными полосами, образующими сетку. Края обрамлены широкими лентами, также состоящими из тонких жестяных полос. Они вносят упорядоченность и четкость в общее художественное решение изделия. Изнутри конструкция сундука укреплена полосами с тиснеными узорами. Сбоку – полочка для документов и предметов, связанных с женским рукоделием. Она состоит из трех отделений. На внутренней стороне крышки помещена этикетка, свидетельствующая о том, что сундук был изготовлен в артели «Приокский прогресс». Если б не наличие этикетки, то изделие вполне можно было бы отнести к продукции заведений конца XIX – начала XX века.

Другой сундук, также находящийся в частном собрании, декорирован несколько разнообразнее (отличие конструкции состоит лишь в том, что у него одна петля, а не три). Он окрашен в зеленый цвет, лицевая стенка покрыта темно-коричневыми листами жести, на которые дополнительно наложены в виде сетки тонкие полосы. Кроме того, края лицевой стороны украшены лентами с трафаретным орнаментом, состоящим из растительных и геометрических мотивов. На одной из стенок помещено клеймо «СССР сундучная артель Приокский прогресс». Как и в отношении предыдущего изделия, об этом также можно сказать, что оно почти не имеет отличий от сундуков частных заведений. Надо отметить, что изделию свойственны хорошо найденные пропорции, а также точное соответствие между декором и формой. Звучная декоративность лицевой стенки прекрасно выявляется на фоне глухих зеленых тонов стенок. Различие фактуры поверхностей вносит разнообразие во внешний вид вещи. Мастер сумел скромными техническими средствами богато украсить изделие.

На третьем сундуке (частное собрание) нет полос с трафаретным узором, но вся лицевая сторона покрыта листами «мороженой» жести золотистого цвета, кроме того, сохранился изначальный цвет краски. Это изделие доказывает, что продукция «Приокского прогресса» при всей «конвейерности» не была скучным повторением найденных решений. На некоторых артельных изделиях сохранился музыкальный звон, что также делает сундуки запоминающимися произведениями народного искусства.

Надо отметить, что изменения происходили не в конструкции и формах вещей, а в их орнаментике, в частности, появилась советская символика. На одном из сундуков, из числа встреченных автором, были нанесены пятиконечные звезды, серп и молот. Они изготавливались из жестяных полос, что свидетельствует о мастерстве муромских сундучников.

В целом виды сундуков постреволюционного времени, которые изготавливались артелью «Приокский прогресс» очень разнообразны⁷⁸. Встречаются не только простые, лишь окрашенные в зеленый цвет и обитые жестяными полосами в широкую сетку (между клетками нанесены штампиком розетки), но и довольно «богатые» сундуки, сплошь декорированные листами «мороженой» жести. Смена названия не изменила конструкции и принципов декорирования изделий, внешний вид их остался прежним, о чем свидетельствуют сундуки 1940-50- х годов.

Изделия других артелей, например, Полянской (из числа известных автору), порой смотрятся несколько проще, хотя вряд ли в данном случае можно предполагать значительные отличия. Это был единый центр производства с прочными традициями, сформировавшимися на протяжении длительного времени. Кроме того, между организациями не было непроходимых границ: мастера переходили из артели в артель. Стоит также отметить как важный факт наличие единого руководящего центра, откуда «спускались» различные планы и директивы.

II. ОРГАНИЗАЦИЯ И ТЕХНОЛОГИЯ ПРОИЗВОДСТВА СУНДУКОВ

Как во многих других центрах сундучного производства, в Муромском уезде во II половине XIX века существовала строгая специализация: одни мастера делали ящики, другие – красили, третьи – оковывали полосами железа, четвертые – снабжали замками и т. д. (женщины непосредственно в производстве сундуков почти не участвовали⁷⁹, мальчики начинали работать с 12—15 лет). В большинстве заведений было по 25—60 мастеров, работающих на одного хозяина. Часто встречались мастерские, в которых работали 2—5 «вязал», а хозяин сам обивал сундуки жестью. По сведениям деятелей земства рубежа XIX – XX веков, более половины «вязал» работали в особом помещении внизу жилой избы, «обойщики» – в хозяйской мастерской. Хотя условия были в целом удовлетворительными, продолжительность рабочего времени «представляла из себя нечто ужасное»: 20% мастерских работали по 14 часов, 34% – по 13 часов, 26% – по 12 часов, 5,2% – по 15 часов⁸⁰.

Технологические приемы, принятые в муромском сундучном промысле, мало отличались от технологии других центров. Кустари, работавшие в промысле, владели широким спектром технологических приемов, от простейших до сложных. Ящики для сундуков делались по большей части из ольхи (реже – осины и ели). Для их изготовления требовались: топор, две пилы, большая и малая, фуганок, два рубанка, закройник, шпунт, коловрат, жамок, молоток и верстак. Пилами распиливали тесины на доски необходимой величины (дерево покупали на лесопильных заводах, расположенных на берегу Оки). Высушенные доски склеивали по две-три, вновь сушили. Фуганком стругали дерево вчерне, рубанком отделывали начисто. Закройником (узкий струг) делались выемки по краям досок перед сколачиванием их. Доски сколачивали так, чтоб выступ на крае одной приходился в выемку другой. Они соединялись деревянными гвоздями, предварительно смазанными клеем (коловратом просверливались отверстия, в которые вбивались деревянные гвозди). Когда были готовы стенки ящика, прикреплялись дно и верхняя часть крышки. Шпунтом (стругом с деревянными винтами, двигающимися через коробку) намечали на боках ящика место, где должны были быть отрезаны края крышки. Она потом отпиливалась. Все названные операции над ящиком производились мастерами на верстаке (кроме сколачивания). Ящики продавались «местами», поштучно, парами, тройками.

Другие мастера делали петли к сундукам. Ими крышка прикреплялась к ящику. Инструментов у петельщиков было немного: ножницы для вырезания из железа петель, молоток, «прошибен» (или «бродок» – металлический гвоздь для проделывания отверстий в железе), зубило, небольшая наковальня, вбитая в деревянный чурбан, насека, вбитая в тот же чурбан, для надрезания железной проволоки. Принцип производства петель состоял в соединении двух приготовленных заранее (выкроенных из железа) полосок проволокой.

Производство замков к сундукам также осуществлялось в отдельных мастерских. Многие из них располагались в Павлово, весьма заметную роль сыграло также село Зяблицкий Погост⁸¹. Инструменты замочников были как кузнечные (молотки, наковальни, клещи), так и слесарные (пилы, тиски, ножницы и т.д.). Замки и ключи делались из латуни и различных сортов железа. Производство заключалось в ковке отдельных частей, отделке их, составлении из деталей целого замка. По описаниям Н. Г. Добрынкина, при производстве сундучных замков существовало «четверо рук»: «коваль», «покрывальщик», «отдельщик», «паяльщик» (см. словарь и приложения)⁸². Делались и продавались замки разных видов, отличавшиеся между собой по сложности конструкции и стоимости.

Другие технологии использовались при декорировании сундуков. Первая из них – печатание узоров на железе. Лист жести намазывался олифой (использовалась щетинная кисть), затем сушился в печи, чуть позднее измененным составом олифы на нем печатались различные рисунки (часто для этого использовали бумажные трафареты, другие сундучники отдавали предпочтение кускам березовой пробки с вырезанными на ней узорами, третьи – пробочному катку, который прокатывался по поверхности листа), вновь сушили, потом натирали киноварью, покрывали олифой и снова ставили в горячую печь. Главным в ремесле печатальщика было сварить хорошую олифу, так как от ее качества зависел результат всей работы. Надо отметить, что печатание узоров на листах относилось к самым вредным для здоровья производствам.

Сундуки украшались не только печатными рисунками, но и листами прочеканенного железа. Инструментами чеканщика были чеканы разного профиля, молоток, деревянная доска, покрытая слоем смеси из смолы и песка (к ней прибивался железный лист). Работа производилась в домашних условиях. Рисунок переводился с бумажного листа на жестяной (через отверстия, по которым проводили мешочком с толченым мелом). Лист жести с рисунком прибивали к доске со смолой и песком, замораживали этот состав. После чеканки лист снимали. Техника чеканки мало изменялась со временем.

Вероятно, самой эффектной техникой, применявшейся в сундучном промысле, была «морозка» жести. Технология «морожения» железа основана на кристаллизации расплавленной полуды (смеси олова и свинца), при добавлении капель воды, и химической реакции на кристаллизованную полуду смеси серной и азотной кислот. Брали жестяной лист клещами и держали стороной, покрытой полудой, над огнем, до полного расплавления полуды, затем снимали лист с огня и клали на доску, из лейки лили воду на лист. Потом его протирали сухой тряпкой и обрабатывали смесью купоросного масла, водки и воды. Потом лист сушили (летом – на солнце, зимой – в печи) и лакировали. Если необходимо сделать его цветным, то покрывали не лаком, а олифой. Листы с зеленой «морозкой» получали при покрытии их веницейской ярью, смешанной с масляным лаком (и позднее – просушивании в продолжение суток).