Потерянный свет

Герман ощутил странное, незнакомое до этого момента чувство: будто он грязный бродяга, которого пустили во дворец к знатным особам и за любое неправильное движение прямо сейчас вышвырнут на улицу. Чувствовать себя как дома он тут определенно не мог. В его доме и обычного-то дивана никогда не было, вместо него в углу лежал матрас, приобретенный несколько лет назад, сразу после покупки квартиры, и используемый как для сна, так и для посиделок возле телевизора с банкой пива.

– Присаживайтесь, именно для этого он здесь и стоит, – раздался спокойный голос у Германа за спиной.

Он неожиданности гость вздрогнул и резко развернулся. Надежда стояла в двух шагах, держа в одной руке чашку с горячим чаем на блюдце, а в другой – вазочку, наполненную конфетами в разноцветных обертках.

Твердости ее руки можно было позавидовать, содержимое чашки выглядело неподвижным, словно та стояла на столе.

– Да я понимаю… – он попытался изобразить улыбку, но вышло отвратительно, а подступившая к лицу кровь выдала его смущение.

Герман неуклюже присел на край дивана, который оказался мягче, чем выглядел, и тут же провалился в сиденье.

– Поверьте, вы не первый, кто опасается, что эта мебель развалится от одного прикосновения, – приободрила его Надежда. – Мы и сами поначалу использовали ее с осторожностью. Скажу по секрету, – добавила она шепотом, – я бы никогда добровольно не притащила эту рухлядь домой, но мой супруг обожает разное старинное барахло.

Она поставила блюдце и вазочку на кофейный столик перед Германом, а затем вернулась на кухню, чтобы захватить чашку для себя.

Проводив хозяйку взглядом, гость отметил крайне неудачное расположение дивана, большая часть которого находилась напротив панорамного окна с видом на улицу. Телевизор, так необходимый, по мнению Германа, тут тоже присутствовал, но стоял чуть правее, на аккуратном комоде, и своими размерами не впечатлял.

Сумерки окончательно уступили место темноте, за окном уже загорелись фонари, ярко освещающие тротуар и проезжую часть. Для Германа здесь было непривычно тихо, самым громким шумом сейчас являлся треск горящего камина, и казалось, что он остался абсолютно один в этом помещении.

Но ощущение это продлилось недолго. Как и в прошлый раз, Надежда неожиданно появилась рядом с чашкой чая в руках. Она удобно расположилась в мягком кресле, стоящем ближе к выходу, и сейчас внимательно смотрела на Германа, который хотя бы не вздрогнул в этот раз.

– Тихо у вас тут, – произнес он, делая глоток.

Чай показался ему отвратительным, слишком терпким и даже горьким. К тому же он был непривычной для Германа температуры и не обжигал пищевод.

– Чаще всего, – коротко ответила хозяйка, продолжая сканировать гостя взглядом. – Многие используют эти дома как загородные резиденции, приезжая в теплые летние месяцы, – добавила она после короткой паузы: – Но даже тогда соседей заметить сложно.

– Могу вам только позавидовать, для меня тишина и спокойствие – это пока недостижимая мечта, – произнес Герман, вспоминая многоэтажку, в которой проживал.

Тишины в многоквартирных домах не бывает никогда. Гудение труб там сменяется криками соседей, эстафету от которых принимают лающие собаки, скучающие в бетонных коробках, скачущие дети, грохочущая музыка и включенные на полную громкость телевизоры.

– Так ли ваша мечта недостижима? – удивилась Надежда.

– Позволить себе такой дом, как у вас, я сейчас не могу, – без стеснения ответил Герман. – А те, что могу позволить, к сожалению, не гарантируют тишины, – улыбнулся он.

– Тишину можно получить в любом месте. Вы ведь можете самостоятельно лишить себя слуха и до конца своих дней пребывать в прекрасной звенящей тишине, – гость растерянно посмотрел на женщину, не понимая, как реагировать на это предложение.

Надежда, похоже, имела специфическое чувство юмора или попросту была не в себе. Возможно, тяжелая болезнь, о которой говорил Виктор, затрагивала не тело, а разум. Какова бы ни была причина, в этот момент впечатление о милейшей хозяйке у Германа изменилось. Улыбка, которую он интерпретировал как дружелюбную, сейчас выглядела самодовольной, а заинтересованность во взгляде теперь казалась презрительной.

Реагировать на эти слова можно было по-разному, но внутренний голос подсказывал, что в данной ситуации достаточно просто улыбнуться, воспринимая все как шутку. Долго терпеть подобное ему не нужно, запишет данные – и минут через двадцать уже направится домой, слушая истории очередного таксиста.

– Решение, конечно, интересное, но я все же поищу другой путь, – ответил Герман с натянутой улыбкой.

– Стоит ли ваше время результатов этого поиска?

– Честно, я не понимаю, что вы пытаетесь донести, – признался мужчина, прилагая все большие усилия, чтобы держать улыбку на лице.

– Лишь то, что люди, ищущие тишины и уединения, на деле желают просто почувствовать себя в безопасности. Но тишина и одиночество этого ощущения не приносят, а иногда даже усиливают тревогу и попросту сводят с ума. Пробыв в абсолютной тишине достаточно долго, вы в какой-то момент поймете, что голос у вас в голове, ведущий бесконечный монолог, пока вы молчите, принадлежит не вам. И даже не кому-то определенному. Это бессчетное количество голосов, слитых воедино, которые пытаются перекричать друг друга.

Герман кивнул в ответ, стараясь не продолжать эту тему, и украдкой посмотрел на дисплей телефона, который сам не заметил как достал из кармана. Виктор слишком долго искал документы, а общение с его женой начало ощутимо напрягать.

– Простите, я вас утомила? – озабоченно спросила хозяйка, заметив действия гостя. Она переменилась в лице и, казалось, даже расстроилась.

– Нет, просто время уже позднее, – соврал Герман.

– Вижу, что утомила! – засмеялась Надежда. – Не стесняйтесь об этом говорить. Навык общения я, похоже, совсем растеряла.

– Что-то долго вашего мужа нет, – напомнил мужчина, стараясь сменить тему.

– Наверняка сейчас роется в огромной стопке документов, – беззаботно махнув рукой, рассмеялась собеседница. – Сложно поверить, что человек его профессии может быть столь неорганизованным. Документы он обычно разделяет всего по двум категориям – это его чертежи и все остальное. Помню, раньше меня это жутко раздражало. Например, свидетельство о рождении нашего сына могло лежать между гарантийным талоном на холодильник и просроченной страховкой авто. Хотя оно и сейчас наверняка там.

Надежда звонко засмеялась, но Герман уже даже из вежливости не пытался улыбнуться в ответ. Ему вдруг стало очень некомфортно, он словно почувствовал себя заложником в этом доме. Виктор будто испарился, и тревога начинала нарастать. Зачем он вообще согласился зайти? Внутренний голос уже не просто подсказывал, он требовал, чтобы Герман немедленно покинул этот дом. Но тот по непонятным даже для себя причинам этого не делал.

Женщина больше ничего не говорила и лишь с любопытством наблюдала за гостем. Так продолжалось секунд десять, и наконец, когда Герман уже был готов вскочить с дивана, в гостиную снова вошел Виктор. На его переносице появились очки, а лицо немного покраснело от активного поиска.

– Я уже все перерыл, куда я мог их положить? – возмущенно воскликнул он. – Герман, простите, что заставил ждать, похоже, у меня начинается старческий маразм… – виновато обратился хозяин к гостю.

– Не говори ерунды! – возмутилась Надежда. – Ты еще слишком молод, чтобы иметь подобные заболевания. К тому же люди, которые с этим сталкиваются, не в состоянии осознать проблему, – заверила она. – Где ты их видел последний раз? Вспоминай, я пока сварю кофе гостю, надо было сразу предложить.

Она вновь переключилась на Германа:

– У вас очень уставший вид, а вам еще до дома добираться, – и заботливо добавила: – Вам покрепче?

– Да, спасибо большое, – с искренней благодарностью ответил Герман, испытав облегчение.

Тревога испарилась, и он уже в мыслях отчитывал себя за то, что снова не распознал паническую атаку и даже не попытался взять ситуацию под контроль.

Приступов не было уже очень давно, и казалось, что этот недуг удалось побороть. Даже последний курс транквилизаторов он допил не до конца, так как был уверен, что проблема полностью решена. Но, похоже, нарастающее напряжение и волнение за предстоящую операцию вновь пошатнули его психическое здоровье.

Он снова взглянул на Надежду, которая гремела посудой, извлекая из ящика кухонного гарнитура блестящую турку, что-то напевая себе под нос. И не смог ответить на вопрос, как эта очаровательная женщина могла вызвать у него такие переживания. Да, она определенно со странностями, но ведь это свойственно творческим людям… В любом случае враждебности или опасности от этой хрупкой женщины точно не исходило, а значит, Герману и правда пора отдохнуть.

– И мне, пожалуйста, – попросил Виктор, но супруга кокетливо погрозила ему пальцем, и он согласился: – Тогда зеленый чай.

Хозяин задумчиво осмотрелся по сторонам, переживая ту стадию поиска, когда уже даже самые абсурдные места начинают казаться возможными.

Так бывает, когда, например, не можешь долго найти ключи – и в какой-то момент вопреки здравому смыслу начинаешь выворачивать карманы висящих в шкафу курточек, которые последний раз надевал еще в прошлом сезоне. Или заглядываешь в закутки, где эти ключи физически не способны поместиться.

– Ну вот куда я мог спрятать здоровенный кожаный портфель? – злился на себя Виктор, всматриваясь зачем-то в щель между кухонным гарнитуром и потолком.

И хотя вопрос определенно был риторическим, Герман неожиданно смог дать на него ответ.

– Случайно не вот этот? – он пальцем показал на полку под кофейным столиком перед собой, где лежал черный кожаный портфель с блестящей пряжкой-замком.

Хозяин сделал пару торопливых шагов, заглядывая под стол, и растекся в радостной улыбке.

– Надя, вот же он! – и хлопнул себя по лбу.

– Где? – не поняла Надежда, возвращаясь с чашкой чая для супруга.

– Он все это время был у вас под носом!

Надежда снова залилась смехом, обзор из кресла, где она сидела, перегораживала столешница, поэтому облегчить задачу поиска она не имела возможности.

– Только не говори, что это я туда его положила, – предупредила он мужа.

Виктор расположился в кресле, где прежде сидела его супруга, и начал очень неторопливо рыться, рассматривая каждую бумагу сквозь толстые линзы своих очков.

Герман же теперь терялся в догадках, что именно спровоцировало его панику. Как вообще эта милая пара могла вызвать негативные эмоции? Он почувствовал себя полным дураком. Сейчас даже разговоры хозяйки не казались такими уж странными.

– Это ведь ваша картина, Надежда? – спросил Герман, стараясь хоть как-то исправить впечатление о себе.

– Вижу, мой муж в свойственной ему манере успел рассказать многое о нашей семье, – подтвердила она, не отвлекаясь от варки кофе.

– Я не рассказывал, – возразил Виктор. – Хотя… – он перевел взгляд на Германа, – Я говорил о мастерской… Просто наш гость умеет подмечать детали. Но обязательно бы рассказал, не успел просто, – хмыкнул он, возвращаясь к толстенной стопке бумаг.

Документы хозяин по мере просмотра складывал перед собой на столе. Делал все это он очень неторопливо, будто не знал, что необходимая бумага имеет цвет, отличный от белого.

– Надо бы тут порядок навести, – проворчал Виктор. – Страховки от трех предыдущих машин нашел. И гарантию на моющий пылесос… Надя, разве у нас есть моющий пылесос?

– Был лет пять назад, – ответила та с улыбкой, на секунду бросив взгляд на гостя.

Герман же, полностью успокоившись и заинтересовавшись самой крупной картиной, подошел к камину, над которым она висела.

Надежда рисовала действительно хорошо, с большой долей реализма, но не без особенностей. На полотне, которым гость заинтересовался, был изображен корабль, терпящий крушение в бушующем море. Издалека изображение судна казалось упрощенным, но вблизи открывалась куча мелких деталей.

Быстро утратив интерес к живописи, Герман переключился на декор камина.

Здесь имелось о много безделушек. Каменные статуэтки собак двух разных пород, фото неизвестных людей в рамках ручной работы, черная блестящая ваза с крышкой, старинный подсвечник со слегка обгоревшими свечами и небольшие настольные часы в корпусе из дерева.

Часы были действительно старыми, механическими. Их следовало заводить ключом, который сейчас лежал рядом, покрытый слоем пыли.

– Как вам картина? – послышался голос Надежды позади.

Герман обернулся, шагов хозяйки он не услышал, как и раньше, но в этот раз ее перемещение не было столь неожиданным.

На столике уже исходила паром маленькая чашка кофе, аромат которого только сейчас стал различим. Надежда же заняла место на другом крае дивана, ближе к мужу, и сейчас все с той же счастливой улыбкой ожидала оценки своей работы.

– Очень красиво! – ответил Герман. – Здесь такие интересные… – он замялся, желание аргументированно похвалить работу загнало его в тупик. Язык начал произносить комплимент намного раньше, чем мозг его сформулировал.

– Красота не требует объяснения, достаточно, что вам просто нравится, – поддержала Германа хозяйка, чутко распознавшая заминку в его речи.

Но мужчина не мог позволить себе опять выглядеть глупо, поэтому упорно пытался сформулировать уже начатое и слишком затянувшиеся утверждение.

Ему на помощь неожиданно пришел Виктор, который, наконец, среди кучи бумаг нашел голубоватый паспорт на транспортное средство.

– Вот они, документы! – торжественно воскликнул старик. – Документы на машину.

– Отлично, тогда, думаю, мне пора вызывать такси, – обрадовался Герман.

Наконец-то эта встреча, полная неловкостей и переживаний, подходила к концу.

– Вы хоть кофе выпейте, я старалась, – напомнила Надежда.

– Тем более что с минуты на минуту зайдет Константин, – дополнил Виктор. – Его дольше, чем на чашку чая, все равно не задержишь, наверняка он будет не против подвезти вас.

– Ты не говорил, что зайдет Костя! – Надежда моментально изменилась в лице, улыбка испарилась, а в глазах появился злобный огонек. – Что с тобой, тебе ведь нравится Костя? Он помогал столько, когда ты болела…

Герману стало вновь не по себе, он торопливо отвернулся к картине, чтобы не быть свидетелем вспыхнувшей на пустом месте семейной ссоры. И торопливо полез за телефоном в карман, но понял, что, похоже, оставил его на диване, когда смотрел время.

– В этом и дело, старый ты идиот, – уже почти прорычала Надежда. – Я не хочу забирать и его!

Германа охватил животный ужас, слова женщины пробрали его до костей. Нелепая ваза с крышкой блеснула маленькой железной табличкой у самого основания.

– Фролова Надежда Михайловна, – зачем-то прочитал он вслух.

Мозг отказывался верить в происходящее. Герман медленно повернулся к хозяевам, встретив растерянный взгляд Виктора, который, без сомнения, слышал его слова.

Надежда уже была на ногах. Словно хищник на охоте, она замерла в несвойственной для человека позе, широко расставив ноги.

Руки, разведенные чуть в стороны, были слегка согнуты в локтях, пальцы перебирали воздух.

Наступила зловещая тишина, такая, что гость мог услышать учащающееся биение своего сердца.

– Мы ведь кремировали тебя… – тихо обратился хозяин к супруге.

В эту секунду Герман всего на мгновение потерял фокус, а когда четкость зрения вернулась, перед ним стояло существо, лишь своими очертаниями напоминающее человека.

Пепельно-серая лоснящаяся кожа обтягивала тело чудовища, глаза были залиты черным и словно состояли из одного огромного зрачка, пальцы, жадно перебирающие воздух, заканчивались острыми когтями, а вместо белоснежной улыбки, которой Надежда красовалась весь вечер, виднелись два ряда заостренных, словно наконечники стрел, зубов, расположенных внахлест.

Кровь запульсировала в висках. Герман понял, что в это мгновение, прямо сейчас, существо набросится на него.

Странное, неизвестное до этого чувство, будто говорящее о том, что произойдет через секунду, пришло с пониманием: он в этот короткий миг не успеет сделать ничего.

– Беги!!! – что есть сил заорал Виктор, хватая со спины тварь, которая еще минуту назад была его женой.

Существо, несмотря на ощутимо меньшие размеры, без труда высвободилось из мужниной хватки. Ей хватило бы всего одного взмаха когтистой лапы, чтобы лишить Виктора жизни, но вместо этого тварь лишь оттолкнула того предплечьем.

Однако сила, таящаяся в этих тонких обтянутых серой кожей руках, была нечеловеческой. Виктор буквально оторвался от пола и пролетел не меньше двух метров, потеряв в полете тапок и приземлившись головой на острый край ступени, компенсирующей перепад высоты пола между гостиной и прихожей.

Послышался хруст проломленного черепа, на пол хлынула кровь. Агония длилась всего пару секунд, несколько коротких конвульсий заставили тело несвязно дернуться, после чего жизнь в глазах пожилого человека погасла навсегда.

Существо замешкалось, прожигая взглядом безжизненное тело, пространство пронзил оглушающий стрекот, похожий на хруст ломающихся прутьев.

Герман, наконец вышедший из оцепенения, понял, что это его последний шанс. Путь к главному выходу был отрезан, поэтому он бросился к стеклянной двери, ведущей на задний двор.

Всего десяток метров отделял его от спасительной двери, выброс адреналина заставил сердце работать с удвоенной силой, но не успел он проделать и половину пути, как существо преградило ему дорогу.

Герман не видел и не слышал, как оно передвигалось. Тварь будто появилась из воздуха прямо перед ним так близко, что он ощутил ее дыхание.

– Прости, Герман, ты не должен был испугаться, – произнесло существо голосом Надежды.

– Всего мгновение – и все тревоги уйдут, ты наконец получишь вечную тишину, как и мечтал, – добавило оно тихо, будто пытаясь успокоить свою жертву.

Герман попятился, его ноги подкосились, он рухнул на пол, и, не смея пошевелиться, обреченно зажмурился. Вот она, смерть, пришла за ним, когда он меньше всего этого ожидал, в том виде, которого он не мог даже представить. Никаких воспоминаний о прошлом, никаких сожалений, только желание, чтобы все закончилось быстро.

Мужчина затаил дыхание, ожидая удара или укуса, но в этот момент кто-то вломился в дом через главный вход.

Незапертая дверь с грохотом ударила о стену, затем – тяжелый топот, неразборчивый крик и звук разбитого стекла где-то впереди.

Герман открыл глаза: стеклянная дверь на задний двор, в которой он видел свое спасение, осыпалась осколками.

В помещение вбежали двое вооруженных мужчин в спортивных костюмах. Головы их были скрыты под капюшонами, а лица они закрывали вытянутыми из-под олимпиек футболками, придерживая их руками.

– Парень, отвернись, – скомандовал хриплый голос, принадлежащий человеку, шедшему вторым. – На нас не смотреть, на пол, живо! Лицом вниз!

Герман беспрекословно подчинился. Последнее, что он успел увидеть, была пара грязных кроссовок, мелькнувших у него под носом. После обзор оказался ограничен его собственными руками, которыми и он подпер лоб, чтобы не упереться носом в пол.

Рассмотреть своих спасителей у него не имелось возможности, поэтому он мог лишь предположить, что обладатель хриплого голоса был постарше, это также подтверждало, что именно он руководил действиями напарника.

– Какого хрена он побежал? – спросил более молодой голос со стороны разбитой двери.

– Это приживала, темные появляются в нашем мире в облике недавно умершего человека. Он еще не осознает свою силу, поэтому осторожничает, – ответил хриплый, задернув шторы позади Германа с характерным лязганьем гардины.

– Ты раньше уже видел их? – заинтересовался молодой.

– Нет, таких наводок обычно не дают. Лишь один из наших предшественников встречался с приживалой…

– Значит, нам повезло! – засмеялся его спутник. – Войдем в историю!

– Повезет нам, если он не вернется… – возразил старший, приближаясь к Герману.

Остановившись возле его головы, он несколько секунд молча разглядывал то ли Германа, то ли помещение в целом.

– Так, подведем итог… Темный ушел, один труп, один выжил, – наконец произнес он.

– Мужик точно мертв? Может, проверить?

– Ты дурак, что ли? – раздраженно рявкнул старший. – У него мозги на ступеньку вытекли.

– Я же пошутил… Дэн.

– Сколько раз повторять, перестань коверкать мое имя и не называй его на задании! Тебе действительно кажется, что смерть человека – это смешно? – возмутился хриплый.

– Горевать по каждому – крыша поедет… – огрызнулся молодой, но от дальнейших рассуждений воздержался.

– Горевать не нужно, нужно к работе относиться серьезно, а к мертвым – с уважением. Если меня завтра уволят, ты и недели не протянешь, – хриплый обошел Германа вокруг и вновь остановился возле его головы. – Сейчас вопрос, что делать дальше. Для подобной ситуации у нас инструкции нет.

– Звони в зачистку. Какие еще варианты?

– Твари мертвой нет… – хриплый присел на корточки рядом с лежащим. – Как тебя зовут, парень? Только голову не поднимай.

– Герман.

– Кем тебе приходится убитый?

– Никем, мы не были толком знакомы. Я сюда…

– Подробностей не надо, – прервал его Дэн. – Ситуация такова, что помочь дальше мы тебе не сможем. Сейчас мы уйдем, а ты медленно досчитаешь до ста, а после вызовешь полицию. Главное, запомни, что нас с напарником, как и черноглазки с когтями, тут не было… Ты лица наши сумел разглядеть?

– Нет… – торопливо ответил Герман.

– Зато имена слышал, – напомнил молодой.

Герман не понял, шутит ли тот, но в этот момент он вдруг буквально физически почувствовал огнестрельное оружие в непосредственной близости от своей головы.

– Помолчи ты уже, – рявкнул Дэн. – Не слушай его, мы не убиваем людей… Без необходимости, – уточнил он. – Ты ведь не станешь для нас проблемой?

– Нет, я тут один был. Виктора толкнул случайно, он голову и проломил, – выпалил Герман поспешно. – Тут никого не было больше!

– Актерище! Так и продолжай! – подбодрил молодой. – Только над историей поработай, видно, что ты стараешься, но я не верю почему-то.

– Сделаешь все правильно, еще сможешь прожить счастливую жизнь… Насколько это возможно, – продолжал старший. – Бежать я тебе не советую, здесь камеры по всей территории. В тюрьме же тебе даже побезопасней будет. Эти твари редко возвращаются, так что когда выйдешь, для тебя произошедшее станет страшным сном. Ну все, считай…

С этими словами Дэн с напарником покинули дом через разбитую дверь, оставив Германа лежать на сквозняке и считать до ста…