– Ну вы же за столько лет отказались от власти в пользу Валука? – Брассика улыбнулась. – Я не жила в Данаре, но слухами королевство полнится. Да и повидала вживую я вашего Валука. Его страсть к власти ни для кого не была секретом. Так что удивительно, как быстро вы смогли восстановить совет салтысов города. Подумайте сами: если владычество можно сосредоточить в одном человеке, то почему нельзя сделать обратное?

Мы убили Валука, потому что столкнулись с ним в башне магической гильдии Выша. И там был не только он, но и мой учитель Албин, а ещё данарские рыцари, фанатики из Тёмной церкви и гоблины.

В зале снова стало шумно.

– Это просто невозможно, – заявил толстый мужчина в самом нижнем ряду. Между ним и Маркусом стоял распорядитель, его бесцеремонно толкнули толстой лапой, чтобы не мешал обзору. – Эта девица рассказывает какие-то небылицы!

Маркус видел, в каком смятении находятся благородные мужи. Хотя, какое в них благородство? Долгие годы они находились под воздействием яда Валука. Многие из них не были в бою, и вряд ли окажутся на поле битвы. Они темны, завистливы и трусливы, а ещё погрязли в глупостях, что мешают действовать во благо.

Маркуса внезапно осенило.

«А ведь Брассика права! – задумался он. – Когда мы действовали сообща, нам всё удавалось. Эти же рыцари да богатеи жалки одним своим видом, не говоря уже об их мыслях и речах. Они просто смешны. Что толку от их посиделок, они ещё палец об палец не ударили ни для своего народа, ни для своего блага»

Эти мысли ободрили его.

– Верховный шолен, – обратился Маркус к человеку на троне. – За нами сила и знание. Они вам пригодятся для будущих сражений против Дрекаваца. Если вам угодно, мы готовы применить наши знания уже в самое ближайшее время. Уверен, враг не дремлет и готовит удар по Данару, вероятно, будет осада.

– Зачем ему осаждать город? Дозорные сообщают, что его чудовища остановились в землях Выша и на юг не продвигаются.

– Собирают все силы для удара, – ответил Маркус. – Внезапным нападением взять города не удалось. Теперь Дрекавацу остается полагаться на тяжелую мощь и натиск.

Часлав смутился. Возможно, он и правда поверил в слова Маркуса, либо сам догадывался о таких планах Дрекаваца.

– Я принимаю вашу помощь, – зал отреагировал гудом. – Вы будете нашими друзьями в Данаре. Вы под моей защитой и никто не вправе вас трогать. Располагайтесь в замке.

Никто из благородных мужей не пожелал опротестовать решение Часлава. До чего же послушные салтысы, подумал Маркус.

– Благодарю, – легкий поклон рыцаря для всей присутствующей знати означал, что уговор приобрел силу.

– Боюсь, что мы у вас задержимся совсем ненадолго, – сказала Брассика. Она сделала легкий, но изящный поклон, и её отросшие тёмные локоны закрутились на воздухе.

Совет салтысов закончился к вечеру. Маркус и остальные ушли под взоры озабоченных лиц, и даже юноше в зелёном платье пришлось если не признать их равными себе, то хотя бы заиметь каплю уважения к ним.

У Часлава было преимущество перед салтысами. Валук вышколил своих слуг: они любому человеку будут прислуживать, как своей нужнейшей прихоти. Двор принадлежит Чаславу, к тому же его фигуру, похоже, избрали компромиссным вариантом. Все прочие кандидаты были слишком ревнивы к самоличной власти.

Но время против Часлава. Если не будет решительных побед, его свергнут. И тогда им тоже придется несладко. Можно только представить, что сделает с ними этот малолетний сноб, если его изберут следующим верховным шоленом.

Часлав зашел к вечеру в выделенную для его друзей палату. Брассика ушла спать, а Рудольф с Атропой занялись хозяйственными делами – проверяли оставшиеся у них припасы.

– Как быстро вы вознеслись, – Маркус вежливо улыбнулся шолену. Тот в ответ вяло отмахнулся.

– Мы равные друг другу. Оба из рыцарского звания. Мы понимаем одинаково этот мир.

– На совете ты важничал, – заметил Маркус.

– Это всё игра. Не я придумал эти правила. Если слишком различаться от салтысов, тебя не полюбят и не примут.

– Ох уж эти игры за власть, – Маркус хохотнул.

– У меня плохая новость, – сказал Часлав. – Вы оказались правы. Дозорные сообщают, что Дрекавац планирует осадить Данар – в нашу сторону двинулись большие скопления врага. В совете салтысов нет единого мнения. Некоторые хотят сбежать, кто-то предлагает откупиться. Я кое-как их убедил, что с вами мы отстоим свою свободу. Но чтобы пойти в поход – к этому они не готовы.

– Скажи им, что после провала осады потребуется атаковать логово демона. Иначе они будут хоронить отцов и сыновей каждый месяц.

Часлав наклонил голову. На нём всё ещё было дорогое одеяние шолена.

– А ты веришь? – спросил он с сомнением.

– Верю в кого?

– В нас. В наш успех. Нас осталось так мало – войско Валука было отборным. Здесь осталось не так много мужчин. Положим, помогли бы люди из Эйны… А если не помогут?

– Я выбираю сражаться, – ответил Маркус после недолгого раздумья.

Глава 18

Два дня передышки – ровно столько дал дьявол перед тем, чтобы вернуться с новыми силами. Известие о наступлении тьмы с севера пришло ранним утром. Атаки на поселения ужесточились.

В город тотчас хлынули беженцы.

Между тем, Атропа перестала участвовать в общих делах. Она ходила вдоль крепостных стен, наблюдала за остальными и почти ни с кем не общалась; изредка обменивалась репликами с Маркусом, которому салтысы города передавали всё больше и больше полномочий для подготовки обороны. Видимо, среди данарцев пополз слух о «великих воинах Выша», которые успешно сражались с приспешниками Дрекаваца. Ну и Часлав с салтысами, чтобы закрепиться получше во власти, позволили гулять слухам по городу.

Для людей Атропа оставалась чужачкой. Она замечала косые взгляды и перешептывания, и это угнетало её не меньше, чем владычество Дрекаваца в северных землях. Если Маркуса приняли охотно, а Рудольфа с некоторым почтением (и подозрением – священная братия знала о его отлучении), то Брассику слушали только из уважения к её заслугам, но исполняли приказы только после их повторения Маркусом. Что до Атропы, то её, как остроухую, желали куда-нибудь изгнать или просто игнорировали её присутствие. Ей не показывали ни знаков внимания, ни почтения, несмотря на то, что Маркус попробовал на словах доказать её дворянское происхождение. Всё было тщетно, потому что кто-то узнал о том, что она не из человеческого рода.

«Вот живешь с ними, воюешь бок о бок за наших детей, отстаиваешь их право на земли, когда-то украденные у моего народа, а они ещё нос воротят, – сокрушалась остроухая. – Единственное, что меня сближает сейчас с ними – это готовность сражаться за жизнь и будущее, готовность надрать морду этому Дрекавацу. Людям страсть как хочется жить, – она поводила веткой по воде в бочке. Рябь разошлась по холодной синеве. – Ну конечно им хочется так жить. Их век совсем короток. Будь у них столько времени на жизнь, сколько есть у нас, глядишь, и поспокойнее были».

Она глубоко вздохнула. Утренний холод заставлял её сжиматься в своей одежде. Солнце почти не грело, а с севера тянуло тучи пыли и пепла. Гора скрылась в дыму. Никаких вестей из северных земель не приходило. Во всяком случае, добрых точно.

Могло показаться, что наступает конец света.

В осеннем дворике зябли кусты розы. Атропа подошла к одному из них: «Спи сладким сном, золото земных созвездий». В землях Данара ещё текуча жизнь, ещё слышен голос птицы и виден шаг человека.

Ей было известно, что в землях Эйны, где находились её дети, тоже неспокойно. Она имела только отрывочные сведения от крестьян и купцов, прибывших в Данар за спасением. От гильдии магов Эйны мало что осталось, но Атропа надеялась на способности директора Ларса и его ближайших соратников. В конце концов, если не выжил даже он, то о своих детях она может забыть навсегда. Будут Лука и Люба жить вечно в стеклянном шаре, на попечении у престарелого гоблина…

Как только дьявол приступил к воплощению своих планов, мистический путь в королевстве вновь заработал. Однако им стали пользоваться его детища: уродливые, искалеченные, беспощадные и бездумные нелюди. Люди предпочли уничтожить все башни мистического пути, чтобы остановить шествие ада на земле. Из-за этого быстро посетить Эйну не получится.

Атропа пыталась придумать название чудовищам, и ничего, кроме древних сказок про машину на ум не приходило. Только машина способна убивать всё подряд, не задумываясь о пользе или вреде, не сверяясь с благочестью или велением сердца.

Сделав несколько кругов в осеннем саду, Атропа направилась к своим друзьям. Она хотела попрощаться. Ей было тягостно здесь находиться. Да, это и её война тоже, но не в их рядах.

В замке вовсю шли приготовления к будущей осаде. Свозились припасы, готовились ловушки, формировалось ополчение. Атропа отправилась в арсенал, где Маркус проверял рыцарское снаряжение перед боем.

– Несите сюда масло! – оружейники разносили на стены чаны для варки. Кипящее масло выльется на врага, как только он к ним подступит. Против созданий Дрекаваца решили использовать те же средства, что используются против осадной людской армии.

– Атропа? Ты иди сюда, разговор имеется, – Маркус, стоявший в латах, подозвал её. – А чего как не родная? Куда подевалась? Я всё утро тебя искал. Ты в последнее время совсем не своя. Заболела, небось?

– Ходила подышать воздухом, сынок,– Атропа примирительно сложила руки книзу живота. Этот жест она запомнила, когда увидела данарских придворных дам. В голове не укладывалось, как признаться в своем желании уйти. Маркус хмыкнул.

– Болеть запрещаю. Уже сегодня состоится первый бой. Сходи к лекарю или Брассике, вдруг есть нужное зелье. Кстати, пришло письмо из Эйны, – в руке Маркуса показался тонкий свиток. – Эйнцы заявляют, что готовы прийти на помощь Данару, и первые отряды направились в Данар. Мы не одни на этом свете!

– Было ли что-нибудь про гильдию магов? Про Ларса?

– Нет, – ответил Маркус.

– Маркус, я хотела вам сказать, что…

– Погоди, мне нужно показать кое-что.

На стол выложили по-простому нарисованную карту. Похоже, это и есть тот самый план с обороной Данара. Отчетливо выделили три круга, один больше другого. В первом кругу находился замок шолена, во втором кругу сам город, укрытый крепостной стеной. Третий круг – вал и спешно выстроенные земляные стены. Вал укреплён рвом, куда уже льется вода из запруженной реки.

– Мы продержимся весь день, а после либо прибудет помощь от Эйны, либо будем стоять до конца.

– До последнего бойца, вернее, – мысль о самоубийственной защите города напрягала Атропу.

– Ой, ну давай без горечи? Первая оборона Данара оказалась успешной. Чем будет хуже эта? Со всеми управимся!

– Маркус, это была попытка взять людей наскоком. Разве дьявол будет тратить силы впустую? На то черти и хитрые, чтобы порабощать ловко.

– А мы отобьемся смекалкой. Если устоим, то пойдем освобождать Выш.

– Опять?

– Ну да, – Маркус посмеялся над тем, что им предстоит в третий раз идти в Выш. – А что нам остается? Враг не оставит нас в покое. Дрекавац засел где-то на севере, туда лежит наша дорога.

– Я хотела сказать… – Атропа собрала волю в кулак. Рыцарь, однако, всё никак не унимался.

– Наверняка у железных демонов есть уязвимые места. Вот, например, плоть. Она же горит? Магия огня сейчас бы не помешала! Жаль, что Брассика у нас владеет только магией костей.

– И магией алхимии, – уточнила Атропа. – Слушай, тут такое дело…

– Ну да, точно. А кислота ведь тоже против плоти хороша? Правда, Рудольф говорил, что оскверненные тела следует предать огню, а насчет кислоты он ничего не сказал. Дрекавац может выставить против нас что-нибудь пострашнее, чем этих механоидов на металлическом шаре. Ты могла бы отправиться в разведку? Я выделю тебе отряд из лучших бойцов.

– Да я уйти хочу!

– Куда же? – удивленно спросил Маркус.

– Да куда глаза глядят. Заберу детей, возьму вещи и спрячусь на южных островах.

В арсенале повисла тишина.

– Чего? – Маркус приблизился к Атропе. – Мать, а как же мы? А как же все эти люди? Ведь мы нуждаемся в каждом!

– А ничего, – скрыла свой взгляд Атропа. – Хватит с меня, думаю.

– Ну дела… – Маркус вытер пот со лба. Рухнув на скамью, он принялся в волнении растирать кулаки. Атропа присела рядом.

– Знаешь, я долго думала, сколько ещё с вами пробыть. Думала, думала да ничего не придумала. Хожу тут, как неприкаянная. Все от меня открещиваются, словно я чума или сколопендра. Верят, будто остроухие служат Дрекавацу. А ты ж знаешь, что я не такая. Я доброе существо. Мне много не надо, у меня дети и свой двор. Почему ваши люди не могут понять, что моя оплата в этой истории самая дорогая в моей жизни?

– Потому что люди эгоисты, – признался Маркус. – Но и мы немало оставили на алтаре свободы…

Атропа горько усмехнулась: «А мой народ и вовсе исчез, даже весточку не послал».

Маркус постучал каблуком по каменному полу.

– Ну, знаешь, повод для того, чтобы ваш народ пришел на помощь… Сложно себе представить такое. – Он взял за руку Атропу. – Ну что, мать? Значит, пора прощаться?

Атропа молчала. Тонкий сквозняк продувал погребы. Сталь клинков блестела. Колчаны со стрелами висели на крючках. Мимо пробежал оруженосец, с напряжением перенося доспехи наверх.

По-видимому, Маркус прочитал сомнение в глазах остроухой, и решился переубедить.

– Атропа, мне нужна твоя помощь…

– Атропа, мне нужна твоя помощь, – шутливо передразнила остроухая.

– Я могу взять с тебя клятву? Помоги отстоять Данар, а потом, когда бой утихнет, я отпущу тебя?

– Да зачем мне это?..

Взволнованная Атропа направилась к выходу, следом за ней пошел Маркус в явном смятении. Больше всего ей не хотелось не давать никаких клятв. Рыцарь сзади что-то горячо говорил, что-то похожее на убедительную правду и эмоциональный призыв, но Атропа слушать не хотела и пыталась найти способ сбежать от всего. Она не хотела себя винить в подлости, не хотела искать оправданий своему поведению, не хотела быть обвиняемой в предательстве. Всё, чего она хотела сейчас – это вернуться домой.

Оказавшись в розовом саду, они поднялись на стену. Атропе предстал вид осеннего Данара, в котором кипела работа: улочки перекрывались, на стенах зажигали костры и варили масло, возле бойниц оставляли колчаны со стрелами; поток людей шел через центральные ворота, и все непременно несли с собой скарб, а стража подгоняла зазевавшихся.

– Я не буду просить у тебя клятвы, Атропа. Но прошу тебя остаться ещё чуть-чуть. Ещё один бой.

– Сколько мы уже в походе? – на Маркуса уставились недовольные глаза. – Сколько дней я ещё не смогу побыть с детьми? И сколько дней простаивает таверна? Какая-то бесконечная война. Тех денег, что заработала за поход, едва ли хватит на приведение хозяйства в порядок. А если таверну разорили? А чем кормить детей? Себя в неволю продавать?

– Если у нас всё получится, я лично вручу тебе дарственную на новую таверну в Выше. Самую лучшую, в самом живописном месте.

– Так дела не делаются… – Атропа отвернулась. – Словно я наемница какая-то.

– Но тебя же беспокоит благосостояние в будущем. Мать, ты чего? Я же предлагаю конкретное решение! Всем нужна награда за великие труды. Но если мы проиграем, то не будет не только Данара, и твоей таверны не будет, и всё королевство отправится в ад.

Атропа, не дав никакого ответа, развернулась и пошла в город.

– Да где же лучники? – салтыс с повязкой на голове сбросил бутыль с кислотой на машину. Механоид карабкался по стене, и разбившаяся на его теле жидкость зашипела, разъев плоть и детали. Со свистом существо рухнуло на камни.

Сразу же принялось карабкаться новая машина. Салтыс вновь спросил, как ему ответил один из рыцарей.

– Прибыли! – десять лучников из ополчения и правда расположились на стене. Зажжённые стрелы полетели в железных птиц.

Атропа двигалась по улице, наполненной раненными и убитыми. Первая атака случилась внезапно: остроухая, ещё не успев собрать все вещи, услышала крики на улице. Машины проникли через прорытый тоннель, минуя все оборонительные укрепления, созданные в последние дни. Механический червь кромсал землю, обрушил приземистый амбар и вышел у восточного моста; сено разлетелось в стороны, камни падали на головы застигнутых врасплох горожан, механоиды выползли и на ходу резали всех, кого обнаружили.

Она не видела себя в сражении. Пытаясь скрыться в тени домов, вместе с котомкой она проложила путь через Южные врата, но к тому моменту их, как и все остальные, наглухо перекрыли. Оставался путь через канализацию.

Атропа в спешке направилась к клоачному каналу. Люди пихали и толкали её – все бежали в противоположном направлении, подальше от стен и окраинных улиц, к замку, где ещё мерцала надежда на выживание.

С неба спикировал металлический орёл. Пернатое создание оторвало руку одному из рыцарей, и Атропа в ужасе прижалась к стене дома.

– Лучники! Огонь по птицам! – салтыс рубанул мечом по пикировавшему на него орлу, продрав тому брюхо.

В небе смешались огонь, металл и тяжелый запах копченой плоти. Черная сажа падала от горящих машин. Салтыс спустился вниз, чтобы затворить вход в канал.

– Нет! Погоди, милок, мне нужно туда.

Салтыс ударил кольчужной рукавицей по лбу остроухой.

– Тебе жить надоело, что ли? Беги отсюда, бабуля, пока эти черти тебя прямо тут не растерзали.

Атропа попыталась пройти внутрь, но салтыс полностью перегородил ей дорогу.

– Так ты уходишь? Это правда? – женский голос позади остроухой показался разочарованным.

Брассика стояла в новой кожаной куртке, с поясом из зелий и всё тем же жезлом со змеей в навершии.

– Правда.

Брассика нахмурилась: «Я провожу её. Мне всё равно тоннель взрывать»

Салтыс покорно пропустил обеих. Дверь за ними закрылась.

– Ты могла не провожать меня, – недовольно сказала Атропа.

– Да брось, – в руке Брассики загорелся факел. – Не первый день знакомы.

Двигаясь в молчании, Атропа сердцем испытывала страшное тяготение. Каменные своды тоннеля словно нарочно давили на её разум. Она не выдержала и намеренно вступила в перепалку.

– Ой, вот зачем мне эта жалость?

– О чем ты? – спросила Брассика.

– Ты для чего пошла со мной сейчас? Чтоб сгладить мою вину? Или упрекнуть в чем-то? – Атропа от волнения поперхнулась.

– И мысли не было… Мне нужно перекрыть вход, чтобы механоиды не проникли в город.

– Ну-ну, конечно.

Брассика резко остановилась. Теперь и у неё в свете факельного огня виднелось рассерженное лицо.

– Да что с тобой? Хоть бы кто тебя попрекнул за то, что ты решила уйти. Хоть ты и не попрощалась, но мы всё поняли. Просто я не поверила, будто ты так легко можешь сбежать.

– Вот этот вот тон, ага-ага, такой назидательный и осуждающий! Вы все такие умные, а побыли бы в моей шкуре, так соловьем запелись!

– Ты сама всё придумала. Мы тоже многим пожертвовали.

– Да чем?

– Я могла быть тихоней и спокойно выслужиться до кафедры профессора в гильдии магов, – Брассика грозно наклонилась над Атропой. Остроухая заметила, что девушка будто стала выше ростом. – И печали б не знала! А теперь меня гильдия обвинила в воровстве и бог знает каких ещё преступлениях. Ты точно уверена, что одна всё потеряла? А Маркус и Рудольф? У них родного дома нет. Их город спалили к чертям, а потом ещё дьявольское отродье прошлось по руинам. Вместо Выша одна гигантская яма! У Маркуса нет ни жены, ни детей, а Рудольфа при всех чудачествах нечестным способом лишили общения с прихожанами, отобрали сан, и невесть на сколько лет. Не ты одна пожертвовала. Твои дети в безопасности у Ларса, сильнейшего мага в королевстве, а таверна – это просто камень и дерево, да впитавший пиво стол. Отстроила бы ещё одну!

Брассика запыхалась от быстрой речи. Она нервно шла вперёд, но спустя минуту развернулась и ткнула пальцем в Атропу.

– И да, мы в обиде. После стольких путешествий, после стольких битв ты внезапно для себя решила сбежать в тень – когда всё поставлено на кон? Да, я знаю, что ты умеешь уходить в тень, – Брассика повторила полный укоризны тычок в грудь. – Всё-таки книги читала. Остроухие для меня не такая загадка, как для остальных. Мы же верили, что наше братство крепко, и черт бы с золотом и серебром. Как будто деньги решают! Да я ради вас добуду что-нибудь более дорогое, чем оплата монетой.

И тут Атропа заплакала. Через всхлип она пыталась донести до Брассики мысль, что ей, уже почти старой бабке, следовало сидеть дома и сторожить своих детей, но судьба велела отправиться геройствовать. Всё это было для неё чуждо изначально, всё это вызывало в ней страх, и особенный страх появился от мысли, что она может потерять кого-нибудь из компании новообретенных друзей; поток событий унёс её слишком далеко, всё время требовалось действие и на раздумья не находилось момента; лишь сейчас показалось, по её мнению, окно, через которое можно вернуться обратно, в старую жизнь, полную тишины, покойствия и размеренности.

Атропа плакала, вместе с ней уронила слёзы девушка, и так они простояли минут пять, то всхлипывая, то обнимая друг друга.

– Если я так нужна вам, то останусь. Я просто испугалась. Я же не героиня. Я простая баба, буду честной. Моя жизнь – только дети и постоялый двор для гостей и путешественников, – сказала она, заканчивая утирать влагу с щёк.

– Ты нам нужна. Пожалуйста, останься с нами хотя бы в Данаре. А потом мы что-нибудь придумаем.

Женщины пошли вперёд, и Брассика пыталась приободрить свою спутницу: «Я поняла тебя. Дети тебе дороже всего на свете. Помоги мне разложить ловушки в тоннеле, а потом отправимся к Маркусу».

Посторонний звук резко встревожил Атропу. Уши отчетливо услышали топот. «Стой. Кто-то идёт к нам с той стороны», – заявила она, взяв топор в обе руки.

– Мы опоздали. Придется обвалить тоннель здесь, – Брассика попробовала пройти дальше, как мимо неё во тьме скользнуло по камню костяное копье. – Берегись!

Вслед за первым копьем прилетело ещё несколько. Одно из них лопнуло в полёте, покрыв осколками Атропу. Остроухая опрокинула попавшуюся рядом бочку, сняла с неё крышку и в оборонительной позе медленно попятилась назад.

– Уходим!

– Нет, мне нужно завалить ход, – отвергла Брассика.

– Так обвали перед выходом.

– Нужно, чтобы обрушилась большая часть тоннеля, – Брассика метнула бутыль куда-то вглубь тьмы. Из черноты слышалась грубая гоблинская брань.

Они пятились с черепашьей скоростью, отбиваясь от копий и черепов. Брассика кидала по одному бутылю через каждые два десятка шагов. Гоблины напирали числом и злобой.

Под самый конец тоннеля свет факела показал двух гоблинш-амазонок. Позади них толпа остановилась выжидающе наблюдала.

– Что это с ними? – кивнула на гоблинов Атропа. – Чего эти черти остановились?

– Нас призывают к бою?

Обе амазонки-гоблинши, покрытые татуировками, явно вели карательную орду внутрь осадного замка. Одна из гоблинш была выше, а вторая заметно ниже ростом. Грубые волосы обе связалим в пучок, костяные серьги-талисманы шевелились в ушах. Брассике осталось бросить последний бутыль, рука её потянулась к нагрудному поясу, но гоблинша-переросток ответила ей тем же жестом. Атропа выставила вперёд топор, и гоблинша-низкорослик поступила аналогично, направив костяную булаву острием в её сторону.

Гоблины загоготали. Каждый жест Брассики и Атропы повторялся почти точь-в-точь. Брассика метнула костяное копье – точно такое же полетело и в неё. Атропа попробовала замахнуться топором, и низкорослик приготовилась сделать так же, как и остроухая. С каждым повторением жеста гоблинши приближались понемногу к женщинам.

– Мне нет времени до игр! – разозлившаяся Брассика при помощи жезла метнула струю зелёной кислоты. Гоблинша-переросток молниеносно призвала зеркало Венеры. Кислота брызгами полетела на стены.

– Дьявольщина! – закричала магиня.

– Смерть! Смерть! Смерть! – ответили заливающиеся хохотом гоблины.

– Брассика, девочка ты наша, выпей-ка зелья! – крикнула Атропа. Её деревянный импровизированный щит вот-вот мог расколоться от костяных копий. – Пора бы пошалить!

– Да нет у меня зелий! В Данаре их не варят, – Брассика метнула ещё одну струю кислоты, и снова без успешного попадания. – Ай, да чёрт с вами. Горите в аду, поганые твари!

Брассика метнула в амазонок последний бутыль. Одна из гоблинш юрко подхватила стекляшку. Затем магиня прочла заклинание магии костей. Ветер в тоннеле вскружился, собрал все черепа, кости и осколки, превратился в небольшой вихрь, движущийся к гоблинам.

– Беги без оглядки! – Брассика помчалась к выходу, словно отчаянная.

Атропа успела увидеть, как вихрь уронил гоблиншу, и её грузное тело при падении разбило бутыль. Тут же произошел громкий взрыв, сотрясший каменный свод. Остроухая бросила щит и побежала во мраке. Путеводной звездой ей служил мерцающий факел, быстро исчезавший за поворотом.

Вслед за первым взрывом послышались и другие, и вскоре посыпался весь тоннель, повалилась земля кусками на пол. Камни били сверху по плечам и макушке, и казалось, что Атропа никогда ещё так быстро не бегала от смерти. Пыль залезла в глаза, нос и уши, а потом сознание остроухой внезапно сомкнуло белой молнией…