Алый куб господина Сортеса. Роман в четырёх частях. Книга первая

Глава 8
Должен?

В себя Сортес пришёл уже будучи в палатке. Яркое светило пряталось за горизонт и, было довольно темно. Вдруг полы платки распахнулись и, внутрь заглянул незнакомый ему солдат, держащий в руке горящий фонарь.

– О, вы уже очнулись! Командир требует вас к себе.

– Хорошо, – как всегда, отстраненно ответил Сортес и медленно поднялся со спальника.

Перевязанная нога, бок и плечо, разом отозвались ноющей болью. В ответ, стиснув зубы, он скорым шагом покинул палатку и, выйдя, тут же нырнул под полы командирского шатра. Внутри него не было никого, кроме самого командира Дондара. Он тихо лежал в углу. Всё его тело было обмотано в уже покрасневшие бинты.

– Подойди Сортес, – произнёс командир охрипшим голосом, чуть скосив взгляд.

Аммалиэль послушно подошел и сел рядом.

– Ты понимаешь, что ты идиот Сортес!

– Командир?

– Нет, не идиот, ты Сортес самоубийца, ты ненормальный! Ёрмин нас сохрани!

– Я виноват командир.

– Виноват? Виноват, это слабо сказано! Сортес, ты ослушался моего прямого приказа, из-за тебя погиб солдат, которого я к тебе приставил. Ты украл чужую лошадь и тебя чуть не взяли в плен! Ты понимаешь, что бы со мной было, схвати они тебя? Как бы я объяснял это управителю? Хорошо, что ты везучий до мозга костей. Как ты умудрился загрызть чужого воеводу, страшно и подумать.

– Я виноват.

– Да, виноват. Я запрещаю тебе покидать территорию лагеря. С завтрашнего утра к тебе будет приставлено четыре, нет шесть часовых. Ещё раз ослушаешься приказа, по трибунальной бумаге пойдёшь!

– Но командир, я должен был…

– Я всё сказал Сортес! Ты не солдат, ты здесь только чтобы создавать видимость, что господам не плевать на свой народ. Так что будь добр, ступай к себе и подумай над тем, что ты действительно должен сделать!

Сортес, опустив голову, медленно поднялся и, покинув шатёр, вернулся в свою палатку. «Значит, теперь всё кончено? И боя мне больше не видать? Но, я должен выполнять свой долг! Я представитель господ и я должен защищать и сражаться за свой народ. Я, Аммалиэль Лленарт Сортес! Я, Аммалиэль Лленарт Сортес…! – мысли беспорядочно метались в его голове, а разбитые кулаки стучали по холодной сырой земле. – Я не могу просто сдаться. Но, что я должен сделать? Что я должен сделать, а командир Дондар?» Вдруг Сортес резко замер, его разум пронзила короткая, но мигом захватившая всё его сознание мысль.

– Да, да, да! – возбуждённо шептал он. – Я понял! Я понял, что должен сделать! Я имел на это право с самого начала!

Аммалиэль резко метнулся к дорожной сумке и достал оттуда маленький походный нож, тут же спрятав его в рукаве. Он глубоко вздохнул и, прикрыв глаза, сел на землю. Нужно было лишь подождать, когда светило окончательно скроется за горизонтом и на улице останутся лишь часовые.

Вскоре беспорядочные звуки и гул множества голосов стихли. Над лагерем повисла ночная тишина. Сортес, не спеша встал с земли и, приподняв полы палатки, выглянул наружу. Всё вокруг было спокойно. Он, как можно бесшумно, обошёл командирский шатёр с противоположной от входа стороны и прислушался. Внутри было спокойно. Сортес попытался приподнять полы шатра, но те оказались прибиты. Скрипнув зубами от волнения, он достал походный нож и, вспоров натянутую ткань, быстро нырнул в образовавшуюся дыру. Внутри, как и прежде, не было никого, кроме самого командира Дондара. Аммалиэль тихо подошёл к нему и опустился на колени.

– А, это ты Сортес, – чуть слышно прохрипел командир, приоткрыв глаза. – Когда я сказал о том, что ты должен сделать, я имел в виду сидеть смирно. Признаться, было надеялся, что вовсе сбежишь домой, но ты ведь здесь по другой причине, верно?

Юноша в ответ лишь молчал, не зная, что ответить.

– Ну, ничего, может оно и к лучшему. Смелости тебе не занимать, но ты всё ещё слишком наивен и вспыльчив, помни об этом, когда станешь новым командиром.

– Но ко…

– Кто-то ведь должен меня заменить, давай же сделай то, зачем пришёл.

– Ко… командир…, – голос Сортеса нервно дрожал.

– Давай же! Я давно принял смерть. Сегодня в бою, я был единственный, кто не прикрылся от града стрел. Я хотел уйти как воин, ведя своих ребят вперёд, но как видишь, меня смогли спасти, и я всё ещё живой. Кто знает, может, всё было предрешено?

– Командир, я не…

– Ну! Давай же! Убей меня! Я не трус, но и не думай, что я просто жажду смерти. Помнишь тот пожар? Ты застал его, как только прибыл. Тогда, почти все наши припасы сгорели в огне. Река рядом мёртвая, а крупных птиц или зверей здесь не водится. Еды хватит ещё на три, может четыре дня. Я не хочу смотреть на то, как мои люди мрут от голода. Не хочу прослыть командиром, потерявшим своё войско вот так. Убей меня! Пусть меня запомнят, как командира, погибшего от ран! И не забывай, как только я испущу свой последний вздох, все мои проблемы станут твоими. Будем считать это честной сделкой.

Все тело Сортеса мелко дрожало. Наконец, он глубоко вздохнул, в руке блеснуло лезвие. Один взмах и кровь командира брызнула на его одежды. Дондар захрипел. Последовало еще четыре удара. Затем, Сортес молча встал, засунув нож в карман и, покинул шатёр свозь вспоротую ранее дыру. Но Аммалиэль не пошёл обратно в палатку, он шёл за пределы лагеря. Часовой, что встретился ему на пути, мирно спал и Сортес спокойно обошёл его. Он направлялся к мелководной реке, замеченной ещё при приезде. Именно из неё солдаты черпали воду, дабы затушить пламя разгоравшегося пожара. Наконец, Сортес склонился над текущей водой, его колени упёрлись в острые мелкие камни. Он достал из кармана лезвие и швырнул куда-то вглубь проносящегося потока. Какое-то время, он сидел неподвижно, а затем яростно ударил руками о ледяную гладь реки. Из глаз потекли слёзы, а из горла вырвался надрывистый и полный абсолютного отчаяния крик, врезающийся в ветер и уносимый проч.

«Правильно ли я поступил? – думал про себя Сортес. – Нет, но я должен был это сделать». С этими словами Аммалиэль выпрямился и вдруг увидел неясный силуэт, стоящий на противоположной стороне реки. Тот, заметив его, тут же резко дёрнулся с места и, перейдя реку, ринулся на застывшего Сортеса. В ночной темноте блеснуло лезвие небольшого кинжала.

– Какого?! – едва слышно прошептал Фреовин и резко взвёл боёк скользящего затвора.

Он всё это время сидел, обхватив ногами ствол высокого дерева. Оттуда просматривался весь лагерь и большая часть мелководной реки.

В это же время…

«Какого?! Почему он стоит? Его же сейчас выпотрошат как собаку. Нужно вмешаться, но вдруг Фреовин сейчас неподалёку и наблюдает за ним? Выдавать себя сейчас слишком глупо», – быстро проносились мысли в голове мужчины, называвшего себя Крестьянином и скрывающего своё лицо за полами старой соломенной шляпы.

Силуэт с кинжалом всё приближался. Аммалиэль так и стоял на берегу, не в силах что-либо предпринять. Оружия у него не было, а убежать он уже не успевал. И вот лезвие блеснуло в ночной темноте и вознеслось над оцепеневшим Сортесом.

– Да плевать! – прошептал Крестьянин и резким движением, выкинул руку вперед.

Выпущенное лезвие небольшого метательного ножа, лишь на мгновение успело блеснуть и тут же вонзилось в шею нападавшего. Глаза незнакомца широко распахнулись и в ту же секунду, его висок насквозь пробил небольшой острый кусок свинца. Мужчина завалился в сторону и упал на бок.

– Твою мать! – вскрикнул Сортес и ринулся в сторону лагеря.

«Мне показалось, что рядом с ним что-то блеснуло, может просто отблеск от воды?», – подумал про себя Фреовин.

«Что? Он завалился на бок? Видимо споткнулся. Но вдалеке, лишь на мгновение, я увидел странную вспышку, возможно, я просто надумываю», – размышлял про себя Крестьянин.

Тем временем, Аммалиэль уже добрался до лагеря. Вокруг беспорядочно бегали солдаты.

– Господин Сортес! – окрикнул юношу, подбежавший широкоплечий мужчина. Его тёмные волосы были заплетены в тугой пучок, а лицо скрывалось за густой коротко стриженой бородой.

– Вы весь в крови! Вы ранены?!

– На меня напали у реки, но я в порядке.

– Эти ублюдки, решили отомстить за смерть своего воеводы. Дондар Илларион при смерти, хотели добраться и до вас. Я поставлю вас под охрану.

– Как ты?! – обратился мужчина к проходившему рядом солдату.

– Собери людей и прочешите реку!

– Есть! – отозвался солдат и поспешил к стоящей в отдалении группе людей.

– Пойдёмте господин, – произнёс широкоплечий мужчина и Сортес послушно последовал за ним.

Глава 9
Интерес

Вокруг стояла непроглядная темень и глухая, пускай и несколько напряжённая тишина. Крестьянин не спеша шёл вдоль тонких стволов деревьев и размышлял: «Здесь почти нет птиц или крупного зверья, лишь грызуны. Да, грызунов здесь как грязи. Мне нужно поесть, но я не могу создать что либо, Фреовин может меня засечь и испортить весь сюрприз».

Вдруг Крестьянин остановился и устремил свой стеклянный взор куда-то вдаль. – «Как много громких мыслей, неужели сюда идет ещё войско? Но чьё оно? Думаю, узнать это, будет интересно».

Он поправил старую соломенную шляпу, подтянул ремень, висячего за спиной свертка и с места, перейдя на бег, пустился вперёд, в сторону дороги, где, как он уже догадывался, будут проходить заинтересовавшие его люди.

Глава 10
Командир Сортес

Всю ночь Сортес просидел на спальном мешке, не смыкая глаз. Рядом сидел, потупив взор широкоплечий воин, назвавшийся Гадриэ́лем и, как оказалось, бывший правой рукой командира.

– Как только мы наложили бинты, Дондар приказал всем выйти и не беспокоить его. Он всегда так делал, не хотел, чтобы люди видели его беспомощным. Никто не ожидал, что убийца сможет проникнуть в самый центр лагеря и уйти не замеченным, – удрученно произнёс Гадриэль.

Сортес в ответ молча кивнул.

На утро в палатку вошёл один из молодых солдат.

– Господин Сортес! Гадриэль, мы нашли тело убийцы у реки! Господин Сортес проткнул шею нападавшего метательным ножом. Вот только, убийца точно был не один.

– В каком смысле? – настороженно спросил Гадриэль.

– У него в голове сквозная дырка. Уж не знаю, чем его так пробили, на стрелу не похоже. Дыра, как будто от тонкого копья.

– Что другие думают?

– Говорят, колдун не иначе.

– Ясно, можешь быть свободен, – с усталым вздохом произнёс Гадриэль.

Солдат послушно удалился.

Сортес неподвижно сидел, устремив не моргающий взор в серую землю. – «Я не убивал его, но кто же это сделал?»

– Сортес! Сортес! – настойчиво попытался привлечь к себе внимание Гадриэль, маша рукой перед лицом Аммалиэля.

– Сортес, сожги тебя Ёрмин! – уже вскричал Гадриэль, отвесив тому ощутимую пощечину.

Тот, наконец, очнувшись от своих мыслей, с удивлением посмотрев на Гадриэля, проронил:

– Что?

– Что?! Командир Дондар мёртв, теперь вы наш командир! У нас почти не осталось запасов. Рядом стоит лагерь противника, к которому скоро прибудет подкрепление и теперь, это ещё и ваша проблема!

Вдруг Сортес неожиданно для себя усмехнулся и через мгновение, запрокинув голову назад, разразился громким наполненным безумным отчаянием и истерикой смехом.

– Господин Сортес? – осторожно, почти с опаской, обратился к нему Гадриэль.

– Командир Сортес, – поправил его Аммалиэль, уверенно поднявшись и подхватив свою дорожную сумку, покидая палатку, дабы, пройдя пару шагов, распахнуть полы командирского шатра.

Войдя в шатёр и отбросив свои вещи куда-то в угол, он подошёл к стоящему в центре столу и склонился над развёрнутой картой. «Вот и пришло время выполнить свой долг», – подумал про себя Сортес.

– Госпо… командир, с вами всё хорошо? – обеспокоенным голосом произнёс, вошедший почти следом Гадриэль.

– Узнай сколько у нас сейчас людей, стрел, лошадей, а после приходи ко мне. Да, захороните командира сегодня же вечером, и собери всех, кроме часовых.

– Есть! – отозвался Гадриэль, слегка настороженный резкой переменой в настроении Сортеса и поспешно покинул шатёр.

Аммалиэль уселся на грубо сколоченный стул и теперь уже спокойно и с неким интересом, взглянул на лежащую пред ним карту.

Глава 11
Оставлено в наследие

Светило не спеша закатилось за горизонт, в ответ, в лагере зажглось порядка нескольких сотен огней. Столпившиеся мужчины стояли на краю лагеря, где были захоронены падшие в последнем бою солдаты. Каждый из присутствующих думал о своём, но их мысли отнюдь не отличались надеждой или радостью. Но вот, последний ком земли упал на свежевскопанный холм и Гадриэль, стоящий всё это время рядом с командиром Сортесом, начал свою речь:

– Воины! Доблестные солдаты короны! Вчера ночью, вражеские лазутчики лишили жизни нашего ослабшего от ран командира. Это выдает в них низость и страх! Стали ли бы они так низко бить своего врага, будучи уверенными в своём превосходстве?! Нет! Они в смятении и пребывают в страхе! И мы, не должны уподобляться их примеру, напротив, да обратим мы злость свою, во смерть наших врагов! Отныне, наш командир не кто иной, как Аммалиэль Лленарт Сортес, не побоявшийся рубить врага одной лишь шпагой! Тот, кто в одиночку убил вражьего командира Ю́ртеса Двурукого! Того, кто некогда страшил нас сказаниями о своей силе. Да будем же мы храбры и непоколебимы, под началом командира Сортеса! Да не посрамим мы честь падшего командира Дондара! Слава пламени Ёрми́на!

– Слава пламени Ёрмина! Слава пламени Ёрмина! – подхватили сотни голосов.

Сортес обвёл взглядом всех собравшихся, – «Почти все здесь молодые парни и совсем юноши, значит, к командиру Дондару они привязаться не успели, да и подобные громкие речи должны прекрасно на них работать».

Наконец, слегка успокоившись, Гадриэль произнёс:

– Можете быть свободны.

В толпе послышался гул и возня, вскоре, все разбрелись по своим постам и палаткам.

– Я всё подготовил, как вы и просили, – доложил Гадриэль, чуть наклонившись к Сортесу.

– Отлично, обсудим всё без лишних лиц.

– Конечно.

Двое мужчин поспешно направились в сторону командирского шатра. Гадриэль продолжил разговор только тогда, когда полы у входа за ним плотно запахнулись:

– Командир, наше войско насчитывает больше четырех сотен солдат, четыреста шестьдесят четыре, если быть точным. Наше вооружение не пострадало при пожаре, а потому стрел и мечей у нас в избытке. Что же касается провизии, дела обстоят весьма скверно. Её хватит ещё на три дня, не более, что же касается лошадей, их у нас не больше полусотни.

«Хреново, но я хотя бы знаю, чем располагаю», – подумал про себя Сортес, вслух же произнёс:

– Хорошо Гадриэль, можешь быть свободен.

– Прошу простить, но это ещё не всё.

– Да?

– Последний случай доказал, что даже в центре лагеря может быть опасно, а потому, я настоятельно прошу назначить меня вашим сопровождающим.

– Хорошо, думаю это здравая мысль, – слегка задумчиво ответил Сортес.

Тот случай у реки, всё не давал ему покоя, а потому предложение Гадриэля казалось ему весьма кстати.

– Благодарю, – довольно кивнул Гадриэль.

Всю оставшуюся ночь он переносил свои вещи и остатки вещей Аммалиэля в командирский шатёр. Сам же командир Сортес, отстранённо сидел на грубо сколоченном табурете, задумчиво глядя на разложенную пред ним карту.

Лишь когда светило показалось из-за горизонта, Сортес вышел, дабы развеяться. Он не знал, что предпринять. Судя по заметкам, оставленным на карте командиром Дондаром, враг сильно превосходит их в числе, так же ему казалось очень странным, что имея хорошую позицию и численное превосходство, враг всё не решается нападать.

Думая над этим, Сортес не заметил, как пришёл почти к самому краю лагеря, где стояли привязанные лошади. Неожиданно, до его ушей долетели обрывки разговора стоящих там мужчин. На руке одного из них была одета перчатка.

– Да сними ты эту тряпку, не видишь, кони нервничают, не привычно им.

– Да пошёл ты, умник! Мне что, одной рукой и навоз убирать и за конём ухаживать? Не учили тебя, что если ему какую заразу занести, то помрёт конь то, у нас и так коней почитай и нет совсем. Да и остальные потом непригодны будут.

– Отчего же?

– Зверьё то, как человек, пережевать может. Вот увидит конь, как его собрат от болезни загибается, да почитай, что заживо гниёт и, куда ты на коне таком поскачешь? Не пойдёт он за тобой, напугается.

– Э́вано как.

«Зараза значит. А это может помочь», – подумал про себя Аммалиэль и поспешил обратно в шатёр.

– Гадриэль! – вскричал Сортес, распахнув полы шатра.

– Да командир?! – слегка ошарашенно отозвался он.

– Возьми четверть от всех людей, что есть и раздели на два отряда. В первый, всех лучших определи, пусть нападают на лагерь кучками по десять, пятнадцать человек. При любом сопротивлении врага этот отряд отходит и скрывается в лесу, где его будет ждать вторая половина. Остальных же распредели по своему усмотрению, да прикажи, что бы затачивали мечи да копья и пусть стрелы измажут в навозе.

– Да командир! Но неужели, вы решили измотать и спровоцировать противника? У нас нет ни превосходства в местности, ни припасов, чтобы сдерживать их, когда они пойдут на нас.

– Не пойдут. Я знаю, что делаю. Пусть все готовятся уже сейчас. Начнем с рассветом. Выполняй.

– Да командир, – произнёс Гадриэль и скрылся за полами шатра.

Сортес же подойдя к столу, вновь взглянул на карту, – «Вы слишком растянулись по территории. Ставить такой большой лагерь с большими промежутками в центре и по краям глупо, только если вы не ждёте тех, кто эти края заполнит. Заявленное подкрепление, будет весьма немалым». Он неопределенно вздохнул и сев на стул, прикрыл глаза.

Глава 12
Наконец-то сыт

В темноте ночи стоял гул, земля мелко дрожала от ровного шага идущих строем солдат. Меж ними не спеша волочились гружёные повозки. Отовсюду слышались короткие выкрики и команды.

«И в правду войско», – думал про себя Крестьянин, глядя на проходящих, с высоты холма. В его руке зажглось пламя квадратной зажигалки. «Порядка девятисот голов, может больше. Как таковой формы на них нет, значит это не солдаты управителя и выходит, что у нашего господина Сортеса большие проблемы, – он удручённо вздохнул, выпустив в воздух струю сизого дыма. – Твоё счастье Сортес, что ты пока нужен мне живым. Будет весьма прискорбно, если тебя зарубят в бою, а Фреовин так и не появится».

Крестьянин растоптал тлеющий окурок и развязал висевший сзади свёрток. На свет показались толстые угловатые ножны, напоминающие вытянутый треугольник.

– Ты у меня в долгу Сортес, – недовольно прошептал Крестьянин и пустился спешным шагом вперёд, вскоре перейдя на бег, прямо наперерез идущей колонне.

Не прошло и мгновения, как он, прыгнув с холма, взмыл над впереди идущими бойцами и вынул из ножен огромный столь же угловатый, как и ножны, двуручный меч, напоминающий скорее вытянутый столовый нож с заострением на конце и заточенный лишь с одной стороны.

Кто-то из солдат, сидевших верхом вскрикнул и всё во круг будто замерло. Крестьянин врезался ногами в землю, лезвие проследовало за ним, разрубив коня и сидящего на нём ездока надвое.

– Засада! – послышалось между рядов.

– Нет, всего лишь Безымянный Крестьянин, – спокойно произнёс он и, крутанув меч, молнией пустился вперёд, разрубив поперек двух ближайших нападающих. Вдруг прямо перед ним, пролетело лезвие обоюдоострого двуручного меча. Крестьянин уклонившись, сделал шаг назад.

– Нас здесь больше тысячи, парень, – с усмешкой произнёс высокий мужчина, положив двуручный меч себе на плечо. – Но вижу, ты довольно шустрый, может, сразимся один на один?

– Командир? Командира я оставлю, – вновь спокойно, отозвался Крестьянин.

– Что ты там бормочешь? – продолжал усмехаться командир, но тут же завопил от боли. Его рука, держащая двуручный меч, с чавканьем упала на сырую холодную землю. Он в страхе обернулся назад и увидел, как мужчина в соломенной шляпе уже миновал его и, уйдя далеко вперёд, выкашивает одного за другим.

– Да стреляйте, вашу ж мать! – послышалось откуда-то.

Воздух пронзили десятки стрел, но все они пролетели мимо цели, Крестьянин только ускорился. Ему было по-настоящему скучно, он не испытывал ничего, ни страха, ни злости, ни азарта, лишь скуку от осознания того, как много придётся сегодня убить. Убить тех, кто сражается в страхе за свою жалкую жизнь. Довольно отвратительно, по крайне мере, так считал сам Крестьянин.

Вот очередной солдат, разрубленный надвое, свалился наземь, очередная срубленная голова, бьющая фонтанами алых брызг, отлетела в сторону, очередной прерванный крик, застрял в перерубленной вдоль глотке.

Солдаты нападали разом, а потому Крестьянин бил не задумываясь. Признаться, он стал испытывать некое раздражение, когда в бой вступили копейщики. Он очень не любил копейщиков, а потому, не срубал их как прочих солдат. Сначала, глумясь, он обрубал древко у каждого ненавистного оружия или же перерубал руку его держащую, после, он пронзал концом острия шею или же живот солдата и подкидывал его через себя в воздух. Подцепленным за шею везло больше всего, большинство умирали ещё до падения, оставшиеся же в живых, ломали позвонок и, их ждала та же участь. Не везло тем, кого подцепили за живот, их буквально вспарывали, обнажая кишки и кровоточащие органы, которые иной раз буквально вываливались в разные стороны, падая на лица прочих воинов. Упав же, они умирали не сразу, а оглашали всё вокруг душераздирающими криками.

Крестьянин продолжал рубить и нарезать нападающих, в какой-то момент, он всё же вошёл во вкус и ускорился. Десятки и сотни, разрубленных и выпотрошенных тел, падали за ним. Вдруг Крестьянин почувствовал что-то не ладное. Ненавистные копейщики загнали его на одну из стоящих повозок. В дали, пара мужчин, панически копошились вокруг укрытой телеги. В какой-то момент, кто-то из солдат сдёрнул с неё тряпьё. Взору Крестьянина предстала небольшая, напоминающая корабельную, пушка.

– Давно я таких не встречал, – улыбнулся он, смотря прямо в дуло знакомому монстру.

Сверкнуло пламя фитиля и раздался оглушительный хлопок, перешедший в рёв. Из дула вырвалось большое круглое ядро. Крестьянин же крутанул меч, воткнув остриё в дно повозки. Ядро, с рёвом вдарилось в лезвие, оставив на нём большую вмятину. Дно треснуло и провалилось. Руки Крестьянина мелко задрожали.

«Не знал, что у вас уже есть такие штуки», – подумал про себя он и, схватив меч за рукоятку, отсоединил последнюю, оставив торчать выгнутое лезвие. Крестьянин отпрыгнул назад, уклоняясь от уже подбежавших солдат и, заведя руку за спину, подсоединил рукоять к новому лезвию, вложенному в широкие ножны. Подобных лезвий у него было более десятка. Он рубанул новым лезвием поперек и, пару воинов свалилось наземь. Крестьянин быстрыми прыжками достиг пушки, которую в спешке готовили к новому залпу. Вертикальный взмах и она вместе с направляющим её солдатом, опала рассеченная надвое. Кто-то из рядом стоящих в страхе заорал и замахнулся одноручным мечом. Крестьянин обернулся к нему, ветер обдул его лицо, чуть приподняв полы соломенной шляпы и обнажив холодный безжизненный взгляд. Солдат дрогнул, меч выпал у него из рук, крича, он было попытался убежать, но тут же подлетел в воздух, сверкая распоротой спиной.

Весь следующий час вставшая колонна утопала в криках. Земля вокруг стала тёмно-алой, а в воздухе повис удушающий запах. Крестьянин остановился лишь тогда, когда от колонны осталось не более двух десятков солдат. Немного подумав, он сократил оставшихся до одного десятка.

Выжившие с дикими воплями скрывались среди растущих вдоль дороги деревьев. Большинство побросало оружие, а кто-то на ходу скидывал мешающие бежать латы.

«Я надеялся, что это займёт куда больше времени, – подумал про себя Крестьянин, убрав меч за спину и достав из кармана квадратную зажигалку. – Да и лезвие жалко, вряд ли теперь оно хоть на что-то годится». Он неторопливо вступал вдоль вереницы распотрошённых тел. Из его спины показалось множество красноватых полупрозрачных нитей, напоминающих тонкие щупальца. Каждый щупалец пронзал очередное лежащее тело или то, что от него осталось и, будто высасывал его изнутри. Тела, тут же начинали гнить и разлагаться.

«По крайне мере, теперь я наконец-то сыт», – произнёс про себя Крестьянин и постарался изобразить подобие улыбки. Он слышал, что так делают, когда всё идёт как нужно или, например, когда кому-то, очень радостно. Крестьянин не совсем понимал значение «радостно», но всё же не оставлял попыток улыбнуться. За его спиной зарождался рассвет.

Когда же выжившие, включая командира, добрались до лагеря, светило уже ровно разделяло небосвод.

– Что случилось? – вопрошали в лагере.

– Ч…человек в с…соломенной шляпе, – только и могли ответить прибывшие.

Было решено отправить пару разведчиков в сторону дороги, дабы узнать, в чём собственно дело. Вернулись они уже к вечеру и лицами походили на не так давно пришедших выживших. По лагерю быстро расползлась молва и различные слухи. Всех охватил безмолвный, трепетный ужас.