Алый куб господина Сортеса. Роман в четырёх частях. Книга первая

Глава 5
Долг господина

– Что значит, мне туда нельзя! – пылая в негодовании, прокричал господин Сортес.

– Я же говорю, там заседание, и дверь закрыта изнутри. Господин, вы не можете войти, в смысле это невозможно… – тараторил в ответ перепуганный стражник.

– Отойди! – крикнул Сортес, тыльной стороной ладони приложив стражника по лицу. Тот в испуге отпрянул в сторону.

Господин тут же ударил ногой в дверь, та обиженно затрещала.

– Что вы творите!? – в испуге возмутился стражник, инстинктивно сжав рукоять висевшего меча.

– Я, Аммалиэль Лленарт Сортес! – вскричал господин и что есть силы, вновь ударил по двери. Оглушительный треск сорвавшихся петель и упавшей на пол двери будто служил аккомпанементом вошедшего в комнату господина Сортеса.

– Я слегка опоздал, прошу меня простить, – уже куда более сдержано и спокойно произнёс Аммалиэль ошеломлённым господам, сидящим за длинным столом.

– Д…да, присаживайтесь господин Сортес, – ошарашенно проговорил, стоящий во главе стола посол.

Тот не спеша подошёл к столу, устало упав в одно из свободных кресел. Через стол перед ним сидел, задумчиво смотрящий куда-то в сторону мужчина. Это был тот самый длинноволосый блондин, чей спор он наблюдал ещё вчера, взгляд его светло-голубых глаз выражал озабоченность.

– Думаю, мы можем продолжить, – начал посол, переключив внимание на себя. – Как я уже говорил, страна сейчас нуждается в ресурсах и всяческой поддержке, а потому управитель рассчитывает на помощь каждого из вас, будь то помощь личная или финансовая.

– Простите, а есть ли ограничения в несении воинской службы к представителю господ?! Какие права и положение он имеет? – произнёс сидящий перед Сортесом блондин.

– Да, безусловно. Конечно же, если представитель господ будет нести воинскую службу, то его не поставят в первые ряды на ровне с рядовыми. Каждый из господ будет представлен к действующему командиру того или иного войска, или гарнизона. После смерти или при отставке командира, господин может занять его место, так же эту должность можно занять за определённые заслуги. А до той поры, представитель господ будет исполнять роль советника и консультанта, который должен принимать участие в битвах лишь по желанию самого командира.

– А что насчет финансовой помощи? Будет ли она расцениваться в той же степени, как и личная? – задал вопрос, другой сидящий куда более полный господин.

– Безусловно, вклад в победу будет расцениваться в равных условиях. Но господа, несшие воинскую службу, будут дополнительно вознаграждены согласно потенциально полученным регалиям и наградам.

На какой-то момент за столом поднялся настоящий гул. Госпо́ды во всю обсуждали услышанное и что-то увлечённо доказывали друг другу.

– Господа! – произнёс посол, когда гул начал, наконец, стихать. – Времени у нас не так много, а потому предлагаю решить всё сейчас. Требуемый финансовый взнос составляет пятьдесят миллионов гильт. Поднимите руку тот, кто готов вложить эту сумму.

Почти все сидящие подняли руки, лишь сидящий пред Аммалиэлем человек не поднимал руки, будто всё ещё пребывая в некой задумчивости и мысля о чем-то своём. Не поднял руки и господин Сортес, он не знал, насколько большой считается оглашённая сумма, а потому не был уверен, располагает ли он таковой.

– Отлично! – подытожил посол. – Теперь же поднимите руку те, кто согласен служить во имя победы и процветания нашей страны, а также чести короны.

Поначалу за столом царила тишина. Как вдруг господин Сортес уверенно поднял руку.

«За этим, я ведь и пришёл сюда», – произнёс про себя Аммалиэль.

В этот момент, неожиданно, как для него, так и для присутствующих, сидящий напротив блондин так же поднял руку. Взгляды юношей пересеклись. Блондин слегка улыбнулся уголками губ.

– Отлично! Господин Леферт и господин Сортес, сейчас я попрошу вас остаться, остальные могут быть свободны. Подписание бумаг состоится чуть позже.

Присутствующие встали из-за стола и, переговариваясь, удалились.

– Сортес, небольшая серая птичка, что насаживает пойманных насекомых на ветки деревьев и по слухам, готова вцепиться в кого угодно, если тот будет угрожать её гнезду. Весьма интересно, не находите? – с лёгкой улыбкой промолвил блондин.

– Может быть, – сухо ответил Аммалиэль, его мысли теперь были заняты совсем другим.

Тем временем посол не спеша направлялся к выходу.

– Прошу меня простить, мне нужно принести необходимые бумаги, – торопливо бросил он и скрылся за зияющим проёмом двери.

Аммалиэль какое-то время сидел в напряжении, но вдруг решительно встал и проследовал вслед за послом. Он настиг его уже в коридоре, когда тот, как раз открывал дверь в свою комнату.

– Постойте.

– Да? – удивлённо отозвался посол.

– У меня к вам разговор.

– Конечно, в таком случае не будем обсуждать это в коридоре, – со сдержанной улыбкой произнёс посол и, махнув рукой в приглашающем жесте, шагнул в комнату. Аммалиэль вошёл вслед за ним, закрыв за собою дверь.

Стоило Сортесу повернуться к послу, как тот, тут же взволновано залепетал:

– Вы хотели со мной поговорить? Простите, вам не стоит беспокоиться, я отправлю вас как можно дальше от сражений, посидите в гарнизоне, да будете дожидаться очередных званий. Ничто не будет вам угрожать, уверяю вас.

– Какого чёрта ты несёшь?! Я поднял руку готовый сражаться, а не сидеть как трус на затворках страны, – вспылил Сортес, ударив кулаком о стену.

– О да, конечно! Прошу простить, если задел вас, просто я подумал…

– Что ты подумал?! Я выполняю свой долг, так и ты выполняй свой! Отправь меня туда, где помощь требуется прежде всего.

– Хорошо, хорошо, просто дам вам другие бумаги. Не гневайтесь так!

– Отлично, но поначалу я пришёл не за этим, – продолжил Сортес, резко успокоившись.

– Ты можешь достать отгульный билет?

– Господин Сортес, я могу стерпеть то, что вы обращаетесь ко мне без каких-либо манер, но такое отношение уже немыслимо!

– Ты можешь достать его?! – повысив голос, повторил Аммалиэль.

На лице посла промелькнул испуг, только сейчас Сортес заметил, что посол не сводит взгляда с его перепачканного в пыли костюма и пропитанной в крови порезанной рубахи.

– Да, да могу, хоть сейчас отдам, – в голосе посла слышались чуть дрожащие нотки. – Простите, как я понимаю, с господином Враилем Иден я увидеться не смогу?

– Почему же? Вам ничего не мешает с ним встретиться, – непонимающе ответил Аммалиэль.

Глаза посла панически округлились. Видно, услышанное было понято им по-своему. Он кинулся к дорожной сумке, откуда дрожащими руками достал стопку бумаг и небольшой конверт.

– Вот, нужный вам билет. Если это всё, то пойдёмте, нам ещё следует подписать бумаги.

– Конечно, – удовлетворённо кивнув, произнёс Аммалиэль, убрав конверт в карман.

Бумаги были подписаны быстро, так что ещё перед полуднем господин Сортес уже был дома, где он, к большому изумлению Алрика, уже начал собираться в дорогу.

– Господин Сортес! Что вы творите! Почему вы не согласились на простую финансовую помощь или отсидеться в гарнизоне, если вам так надо. Место при дворе вы получите в любом случае!

– Не мешай Алрик! Ты сам говорил, что член рода Сортесов должен отстаивать свою честь.

– Ох, господин, – обессиленно воскликнул Алрик, плюхнувшись на стул и закрыв глаза ладонью.

– Я не могу вас отпустить.

– Почему же?

– Ваш отец говорил мне точно так же, перед тем как уйти. Это не ваша война, уж поверьте…

– И всё же, я должен на это пойти. Это мой долг, долг как господина Алрик! Ведь я, Аммалиэль Лленарт Сортес. Тот, чья родовая обязанность помогать людям и защищать их.

– С каких пор вы стали ратовать за идеи Лю́тина О́лтрея, господин?! В любом случае, раз вы так решили, то я обязан поехать с вами!

– Нет! – твёрдо ответил Аммалиэль. – Кто-то должен остаться следить за домом. И ещё…

Сортес протянул Алрику небольшой конверт.

– Сегодня же этот конверт должен быть в руках у Фросмина, он мельник и живёт недалеко от главной дороги.

– Что вы хотите передать простолюдину?!

– Свою благодарность. Алрик, сделай, как я прошу. Ты единственный, кому я могу это поручить.

– Аммалиэль, я передам ваш конверт. Но, перед этим, позвольте помочь вам собраться, – слегка дрожащим голосом произнёс Алрик.

– Хорошо, – ответил господин Сортес.

Глава 6
Уход за городские стены

Светило скрылось за горизонтом, унесся за собою последние лучи света. Вся главная дорога, ведущая от города, была озарена светом множества зажжённых факелов и подвешенных к повозкам фонарей. Сотни людей, разделённых на три отряда и медленно бредущие ровным строем, покидали город.

Во главе первого отряда, верхом на стройной чубарой лошади, ехал не кто иной, как посол. Он вёл вверенных ему людей в столицу, откуда дальше их уже развезут по другим городам, где им предстоит стоять на страже городских стен и порядка.

Во главе второго отряда, верхом на ослепительно белой лошади, восседал господин Кьярва́ль Лефе́рт. Его светлые, кажущиеся почти белоснежными в сумерках волосы слегка дрожали на ветру. Он направлялся в крепость Физе́ль, что стояла на границе страны и была в последнее время не чем иным, как учебным гарнизоном и перевалочным пунктом для многих наступательных войск.

Во главе же третьего отряда, верхом на тёмно-гнедой лошади, сидел господин Аммалиэль Сортес. Его отряд ведомый проводником, направлялся в охваченные врагом земли, что уже давно расползлись вглубь страны.

Лица всех идущих ровным строем людей, были охвачены тяжёлою думой. Кто-то в страхе воображал о первой стычке с врагом, кто-то лёгким полушёпотом прощался со своим домом и близкими людьми, кто-то мечтательно закатив глаза, грезил о предстоящей славе и богатстве, а кто-то, казалось, старался не думать вовсе, смиренно шагая вместе с остальными.

Издали, на проходящие отряды смотрели далеко стоящие друг от друга, скрываемые пологом леса и сгустившимся ночным туманом, тёмные фигуры.

В руке одной фигуры виднелись очертания небольшого чемоданчика, её лицо выражало волнение и полнейшее негодование.

– Значит, мне придётся сопровождать вас господин Сортес. Я всё ещё надеюсь, что мы сможем договориться и добровольно помочь друг другу, – прошептала эта фигура.

На голове второй фигуры красовалась простая соломенная шляпа. Её глаза, как и всегда, казались застывшими и не выражали ничего, но лицо было искажено в почти счастливой, предвкушающей улыбке. – «Я знаю, что ты рядом Фреовин. Мне нужно лишь не терять из виду господина Сортеса и вскоре, ты и сам покажешься предо мною. Мне нужно лишь просто подождать, так же, как и тогда».

В какой-то момент, три отряда разошлись и, каждый направился по своему пути навстречу неизвестной, а потому пугающей судьбе.

Глава 7
Побоище

Вся тридцатидневная дорога прошла для господина Сортеса, как в тумане. В сердце и голове Аммалиэля пылало пламя, с каждым шагом, с каждым стуком копыта осёдланной лошади, его вера всё больше укреплялась. Но одновременно с этим, его не покидали мысли о разъярённом Враиле, а так же игривой, уверенной в себе и необъяснимо слегка странноватой Авилии Фелан. О добродушном, но с явным грузом на душе старике Биргете и его кажущейся такой простой, а потому очаровательной дочери Милинеи. Из головы не выходил и беспокойный Алрик и, конечно же, Фросмин. Получил ли он нужные бумаги? А главное, он так и не нашёл для себя ответы, на так давно мучающие его сознание вопросы: «Кто же он всё-таки такой? Наивный безумец, ведомый лишь порывом страсти или член круга господ, выполняющих свой долг? Человек чести или тот, кто просто решил сбежать от непонятного ему мира?» Одно лишь успокаивало его, на этой войне он был явно не один, всё же Кьярва́ль Лефе́рт показался ему человеком правым, да и его речи казались довольно искренними.

Наконец, вдали показались столбы дыма от многочисленных костров. Вдоль бредущей колонны послышались облегчённые возгласы. Когда же войско приблизилось, то вместо костров обнаружило догорающую деревушку. Вокруг то и дело бегали солдаты, держа в руках наполненные водой вёдра. Огонь уже был почти потушен, но серо-белёсый дым продолжал клубиться по ветру.

Проводник дал команду спешиться и неровный строй уставших мужчин, остановился в ожидании приказа. Сортес то же было попытался встать в строй, но проводник его остановил:

– Нет, нет господин, вам необходимо поступить в распоряжение командира Донда́ра Илларио́на. Ступайте в тот высокий шатёр.

Господин послушно направился в указанную ему сторону.

Вопреки ожиданиям, шатёр оказался совершенно пуст. Аммалиэль сделав шаг внутрь, вдруг ощутил, как в его шею упёрлось что-то холодное.

– Считайте, что вы уже мертвы господин, – послышался грубый голос из-за спины.

Сортес развернулся и увидел перед собою полностью лысого довольно немолодого, но очень крепко слаженного плечистого мужчину. Его густые усы были аккуратно подстрижены, лицо испещрено множеством ссадин и шрамов, а серо-зелёные глаза выражали лишь скупую тоску.

– Вы, та самая помощь управителя? Скажу честно, приход мальчишки из канцелярии нам мало поможет, – сухо и без малейшей интонации в голосе произнёс мужчина, убрав небольшой кинжал в висящие под поясом ножны.

– Но я…

– Я видел, как вы держитесь в седле. Это явно второй, может третий раз, когда вы ездили верхом. Ваша шпага подвешена выше, чем нужно, воспользовались бы ей хоть раз, то сами бы осознали, что такое положение неудобно. Вы явно ни разу в жизни не знавали ни сражения, ни достойного поединка. Вот я и предположил, что ваши родичи видимо вместо господского воспитания усадили вас в канцелярию. Не держите на меня обиды, но скорее всего вы здесь умрёте, если, конечно, хоть на мгновение покинете свою палатку.

– Но…

– Я, Донда́р Илларио́н, командир местного отряда. А как ваше имя?

– Аммалиэль Сортес.

– Вроде знакомое, но что-то не припоминаю, хотя в целом, мне плевать. Ваша палатка Сортес по левую сторону от входа в мою, можете уже располагаться там. Всё-таки, если вам дорога жизнь, то придётся не покидать её множество месяцев. Как видите, наш лагерь только что пылал огнём, так что у меня много других забот, а теперь ступайте.

Сортес, пребывая в неком ошарашенном недоумении, покинул шатёр и, пройдя немного, тут же нырнул в указанную ему палатку. Внутри палатка оказалась довольно небольшой, но в то же время места в ней было предостаточно. Юноша стал не спеша раскладывать свои вещи. В голове всё перемешалось, мысли были спутаны. Наконец, он лёг на кинутый спальный мешок и сложил руки на груди. Вдруг его охватила злость: «Я, Аммалиэль Лленарт Сортес. Я прибыл сюда выполнить свой долг. Я не собираюсь сидеть здесь, дрожа в страхе смерти. Пускай я ничему и не обучен, но от меня всё же будет прок».

Он резко встал и вышел из палатки. Ему вдруг захотел немного пройтись и осмотреть лагерь. В какой-то момент Сортес вышел на ровную пустую площадку, где, отрабатывая удары при помощи палок, стояло множество солдат. Аммалиэль решил остаться и понаблюдать за ними. Светило клонилось к закату, а бойцы продолжали сменять друг друга. Чем дольше Сортес наблюдал, тем больше он понимал свою неспособность сделать хоть что-то подобное, но, несмотря на это, всё же старался запомнить каждое увиденное им движение.

Когда же на лагерь опустилась темнота, а на улице остались лишь часовые, он направился в свою палатку. Проходя мимо командирского шатра, Сортес услышал недовольное бурчание и остановился, дабы прислушаться.

– Мы должны выйти завтра и захватить форпост, иначе люди с лагеря и прибывшее подкрепление попросту сметут нас, – говорил командир.

– Но командир! Это же самоубийство, у нас не так много людей, дабы идти в лобовую атаку, да и враг без подкрепления уже превосходит нас в числе, – возражал ему незнакомый Сортесу голос.

– Другого выхода всё равно нет Гадриэ́ль! Чем больше мы медлим, тем меньше у нас шансов на победу.

– А что насчет этого прибывшего, Сортеса кажется? Его нельзя брать с собой, его прирежет первый же островитянин.

– Я оставлю с ним парочку людей, так что он просто пересидит.

– Как бы он на нас ничего управителю не настрочил.

– Кишка тонка, да и не об этом сейчас беспокоиться нужно.

– Как знаешь. В таком случае, до завтра.

– До завтра.

В шатре послышалась возня. Сортес, тут же нырнул в свою палатку. Всю оставшуюся ночь он не смыкал глаз.

«Завтра они пойдут в бой. Это мой шанс проявить себя. Я должен, должен, должен…», – последнее, всё твердил и твердил про себя Сортес, неуклюже вертя в руках рукоять шпаги, повторяя движения на манер тех, что он увидел за сегодня. В какой-то момент шпага выпала у него из рук. Подняв, сдавленно рыча, он более не выпускал её из своего хвата на протяжении всей оставшейся ночи. Лишь когда утренние лучи пронзили ткань палатки, Сортес остановился, обессиленно упав на колени.

За пределами палатки уже слышались многочисленные шаги, фырканья и топот лошадей, многочленные приказы и выкрики, звон постукивающих о бедра мечей. Вдруг полы палатки распахнулись и, не утруждая себя церемониями, внутрь вошёл командир Дондар.

– Уже на ногах Сортес? Похвально! Ну что же, я сейчас покидаю лагерь, вас же оставлю на попечительство двух своих людей, любого другого вошедшего воспринимайте как потенциального врага, – последнее было сказано с некой усмешкой.

Сортес молча кивнул.

Как только командир покинул палатку, вошёл молодой юноша. На его поясе висел одноручный меч, голову покрывала старая соломенная шляпа. Он сразу уселся на землю около входа.

«Значит, второй охраняет снаружи, весьма предусмотрительно, – подумал про себя Сортес. – С другой стороны, у них разный фокус внимания и сбежать, в какой-то степени, будет проще, чем я рассчитывал». В слух же Сортес спросил:

– Ты моя охрана?

– Ага, – устало и несколько недовольно бросил юноша.

– Что-то не так?

– Я солдат, а не охранник! Уже которую битву в часовых сижу, говорят не готов я ещё. А я, между прочим, сын лучшего кузнеца в моём городе, уж получше них знаю, что с мечом делать.

Солтес, ответил лишь молчанием.

«А он довольно вспыльчив. Осталось понять, поможет ли мне это?», – думая над этим, Сортес уселся на свой спальный мешок и принялся затачивать лезвие своей шпаги. Он понятие не имел, как это делать, но других способов, непринужденно скоротать время сейчас, придумать не мог.

Шум за палаткой давно стих, Сортес же всё продолжал скрести точильным камнем по лезвию. Охранник, сидящий рядом, то и дело бросал на него странные взгляды. Наконец, он не выдержал:

– Господин, вы портите всё лезвие! Прошу вас хватит!

– О чем ты?

– Вы царапаете лезвие и только больше его затупляете. Я же сказал, мой отец кузнецом был, так что я в этом смыслю.

– Смыслишь, значит? – с некой усмешкой произнёс Сортес. В его голове родился абсолютно глупый и отчаянный план.

– Да господин, извольте показать как нужно.

– Обожди! А вдруг, ты мне сам сейчас лезвие испортишь!

– Простите господин, но как я уже сказал, я сын кузнеца…

– Сын кузнеца значит? Говоришь, что сможешь заточить мне лезвие? Ну что же вперёд, заточи его мне, докажи, что ты и впрямь сын своего отца. Сделай так, чтобы шпага, скажем, смогла перерубить ствол сырого дерева. Сможешь так сделать?

– Я не уверен, что в этом есть смы…

– Сможешь так сделать и шпага твоя.

– Но, господин…

– Ясно, просто словоблуд, как и все, – устало произнёс Сортес, махнув рукой и уже намереваясь отправить лезвие в ножны.

– Постойте! – неожиданно с вызовом вскинулся охранник.

– Я согласен.

– Тогда держи.

Следующие несколько десятков минут, сын кузнеца усердно затачивал лезвие и, наконец, довольный результатом с некой гордостью произнёс:

– Пожалуйста.

Сортес взял в руки рукоять шпаги.

– Проверить надо бы.

– Сейчас?

– Кончено, здесь и сейчас, а как иначе, где мне тебя потом по лагерю искать?

Охранник вдруг замялся.

– Ну, вообще то, командир наказал выпускать вас из палатки только по нужде.

– А разве это не нужда? Это дело чести! Как мне ещё тогда убедиться, что ты меня не обводишь.

– Но, всё же…

– Послушай, давай просто пойдём к краю лагеря, там есть обтёсанные деревца, к которым кони привязаны, там и опробуем.

Охранник, после некоторых колебаний, произнёс:

– Хорошо, только если быстро.

– Само собой.

– И обойдем палатку вокруг, чтобы Джар нас не увидел. Он из своей палатки, из далека, приставлен за вами посматривать.

«Отлично!», – подумал Сортес. Всё складывалось даже лучше, чем он мог предположить.

Двое юношей крадучись вышли из палатки и направились к краю лагеря, где, как помнил Сортес, стояли привязанные кони.

– Ну вот, пришли! – радостно произнёс охранник, предвкушая удивление Сортеса и честно заслуженную господскую шпагу.

– Ага, – отозвался Сортес и вдарил юноше по затылку. Тот покачнувшись, упал на траву.

«Отлично», – подумал про себя беглец, перерубил веревку у одного из осёдланных гнедых коней и взобрался на него. Пришпоренный конь, на удивление, послушно рванул с места. Сортес боялся слететь с лошади, ведь он прежде не скакал галопом, но всё же за время похода, он более-менее мог держаться в седле.

Вдалеке виднелись столбы дыма и, Аммалиэль немедля направился туда. «Это мой долг», – повторял про себя он. Его серые походные одежды развевались по ветру. В руке, не отпуская возжи, Сортес нервно сжимал рукоять шпаги.

Пропитанное сизым дымом побоище разгоралось на соседнем холме, достигнуть которого можно было, лишь преодолев резкий спуск в низину и дальнейший довольно крутой подъём.

Конь непослушно взбрыкнул, не желая бежать вперёд и Сортес в испуге, что было сил, ударил коня под бока. Конь вздыбился и резко, почти с места перейдя в галоп, пересёк склон, перескочив край холма. Ведомое злостью животное, набирая скорость, продолжало нестись вперёд. Уже через мгновение, утащив своего всадника в самую гущу побоища.

Отовсюду доносились крики, ржание множества лошадей, сопровождаемое лязгом металла. Всё вокруг будто слилось в единый безумный гул.

Конь стал на дыбы, опрокинув наземь своего наездника. Сортес, тут же вскочил, подобрав выпавшую шпагу с земли. Пред самым его лицом просвистела шальная стрела, пробив глаз взбешённого жеребца. Последний, покачнувшись, упал на бок, успев лягнуть и сбить с ног одного из солдат. Аммалиэль взревел и рванул вперёд, проскочив меж разрозненно разбитых солдат. Вдруг перед его глазами будто из никуда показалось искаженное яростью лицо и вознесённое к небу лезвие топора. Сортес машинально отпрянул и поскользнулся, упав на спину. Лезвие топора вонзилось во вступившего на то же место солдата. Аммалиэль попытался подняться, но откуда-то сбоку, оцарапав его щёку, пролетело копьё, вонзившееся в бегущего рядом воина.

Гул вокруг возрастал с новой силой. Сортес инстинктивно вжался в землю, не в силах подняться. Пред ним возникла очередная кричащая в ярости фигура, уже занесшая широкий одноручный меч над его головой. Но вот, из глотки Сортеса раздался истошный, будто силящийся перекричать весь тот окружающий гул, крик. Аммалиэль резко вскочил и лезвие шпаги насквозь пронзило горло нападавшего. Кровь брызнула на покрытое слезами лицо Сортеса. Он сделал шаг вперёд, затем ещё, а за ним и последующий. И вот, в его сторону уже обращены десятки лезвий. Сортес стоял в передних рядах.

Он вновь отчаянно взревел и перешёл на бег. Откуда-то со стороны, пред самой его ногой, вонзилось копьё. Сортес споткнувшись, упал лицом в пропитанную кровью и потом землю. Над ним послышался топот наступающих солдат. Аммалиэль приподнялся на четвереньки и вдруг почувствовал, что кто-то взял его за плечо. Сортес обернулся и увидел пред собою испуганное лицо юноши, того самого сына кузнеца, которого он не так давно обманул.

– Ты что творишь, идиот! Беги отсю…

Топор, отправленный в полёт неведомой рукой, с треском вонзился в голову юноши, не дав тому договорить. Старая соломенная шляпа упала на мокрую, пропитанную боем землю. Из дрожащей в плаче глотки Сортеса раздался истошный, полный отчаяния и абсолютного страха крик, именно он, казалось, заглушил для него всё вокруг. Вдруг прямо над ним, показался высокий одетый в хорошие одежды воин. В руке он сжимал рукоять большого двуручного топора. Его светлая коротко стриженая борода, как и полы его плаща, была пропитана кровью.

– Стойте, сукины дети! Этого брать живьём! – с некой усмешкой, но всё же с долей злобы, прокричал мужчина.

Сортеса, тут же попытались было взять под руки двое подбежавших мужчин. На что он, резко поднявшись, будто подпрыгнув, вонзил шпагу в живот одному из подошедших и вдарил кулаком в лицо второго. Кисть отдалась дикой болью. Аммалиэль, подобно взбесившейся птице, с ненавистью и страхом кинулся на всё ещё стоящего перед ним мужчину. Тот в ответ, игриво крутанув топор, вдарил Сортеса рукоятью по виску. Сортес пошатнулся и упал. Его лицо погрузилось в грязь. Он было почти потерял сознание, но вдруг в его правую ногу вонзилось надломленное древко стрелы. Аммалиэль вскричал от боли. Подошедший воин взял Сортеса за волосы. Тот в ответ, уже будто не помня себя, резко крутанулся и ударил мужчину в челюсть. Мужчина поскользнувшись, упал наземь, сжимая в руке отодранный клок волос. Сортес кинулся на лежащего воина и, тут же получил кулаком по рёбрам. Он вскрикнул, слегка отстранившись. Мужчина выхватил из-за пояса небольшой кинжал. Лезвие, рассекая воздух, блеснуло в дневном свете, намереваясь пронзить бок Сортеса. Аммалиэль в испуге попытался защититься, лезвие насквозь пронзило его левую ладонь. Сортес вскрикнул от боли, склонившись над самым лицом противника и, тут же получил удар в челюсть. Почти теряя сознание, он завалился набок, теперь уже воин сидел над Сортесом, прижимая того к земле. И вновь лезвие вознеслось над юношей и того охватило абсолютное отчаяние. Вдруг со всех сторон послышался крик сотен голосов:

– Поднять щиты!

Лицо воина, нависающего над юношей, переменилось. Мужчина было попытался вскочить, но тут из глотки Сортеса вырвался, переполненный всем тем отчаянием и страхом, что он испытывал в тот момент, крик и он, остервенело в одно мгновение, вцепился зубами в горло ошарашенного противника. Теперь вскричал и воин, с силой вонзивший кинжал в плечо остервеневшему Сортесу. Кровь стекала по рту юноши, на его языке отпечатался солоноватый привкус. В этот момент гул, царящий вокруг, как и сотни кричащий голосов на мгновение стихли и, тут же возвратились с новой силой, но теперь к ним прибавился оглушительный свист, свист тысячи выпущенных в небо стрел. Падая, те застревали в поднятых щитах, пронзали тела уже падших солдат. Воин, нависший над Сортесом, захрипел и покачнулся. Аммалиэль ударил его в челюсть и, выскользнув из-под него, перевернул на бок. Тут он впервые посмотрел воину прямо в глаза, в них уже не было жизни, не было той ярости, что прежде вырывалась из его глотки. В затуманенных глазах выражалось отчаяние, отчаяние и абсолютный всепоглощающий страх неизбежной смерти. Сортес узнал в его глазах себя. Вдруг юноша вскричал с новой силой, вынув кинжал из своего плеча, принялся терзать лежащее пред ним испещрённое стрелами тело. С каждым ударом он будто всё больше погружался в неистовый туман. В этот момент Сортес уже не слышал окружающего его гула, не слышал ни свирепые крики, ни предсмертные вопли, ни испуганное ржание сотен лошадей, ничего не долетало до его сознания. Наконец, Сортес на мгновение пришёл в себя и остановился. Кинжал выпал из его рук, по испачканному в крови лицу катились слёзы.

Гул, стоящий вокруг, переменился и теперь Сортес слышал сотни кричащих разом голосов:

– Отступаем!

Он, закатив глаза, провалился в прострацию. Последнее что почувствовал юноша то, как его подхватили чьи-то сильные руки.