Несмотря на отсутствие официальных контактов, в Корею, однако, еще во времена японской оккупации проникала русская культура. Причем проникновение это происходило через Японию. Корейцы, учившиеся в Японии или общавшиеся с японскими интеллигентами в Корее, узнавали о том, что есть музыка Чайковского, система Станиславского, русский балет (с гастролей в 1922 г. Анны Павловой в Японии возник огромный интерес к классической хореографии), но главное – знакомились с великой русской литературой. Они читали Толстого, Чехова, Достоевского в переводах на японский, переводы на корейский потом делались с японских текстов, поскольку переводчиков с русского в тогдашней Корее просто не было. Уже упоминавшийся основатель южнокорейской корпорации «Лотте», очень пожилой Син Кек Хо, начинавший свое дело в Японии, рассказывал мне о том огромном впечатлении, которое произвели на него в молодости прочитанные на японском романы Достоевского.

В свою очередь, тоже уже отнюдь не молодые профессора южнокорейских университетов ностальгически вспоминали, как на рубеже пятидесятых– шестидесятых годов они передавали друг другу из-под полы роман Горького «Мать» и, собираясь тайком, ставили пластинки с записью «Стеньки Разина», считая ее самой революционной песней, и воодушевленно хором подпевали непонятным им русским словам.

В шестидесятые-семидесятые годы кто-то из южнокорейцев поехал учить русский в Англию или США, появились первые кафедры русского языка и в университетах Южной Кореи, южнокорейские издательства стали издавать русскую классику и даже кое-что из советской литературы в переводах на корейский язык.

Наведение мостов между Москвой и Сеулом

Первый широкий контакт между советскими людьми и южнокорейцами произошел во время Олимпийских Игр в Сеуле в 1988 году. Тогдашний СССР уже не выглядел в глазах южнокорейцев «империей зла», каким его им всего за несколько лет до этого представляла американская и их собственная пропаганда, мрачным коммунистическим мастодонтом, ощетинившимся баллистическими ракетами и накачивающим военные мускулы Пхеньяна.

Наша страна была в ореоле перестройки, гласности, нового мышления и плюрализма, на телеэкранах неустанно мелькал велеречивый Горбачев, обнимавшийся с главным антикоммунистом Рейганом. Да и олимпийская Южная Корея была уже другой, она демократизировалась, высвобождалась от пут военных диктатур. Советские спортсмены приехали в современный, чистый и светлый город, населенный улыбчивыми, доброжелательными людьми. И в Москве, и в Сеуле люди были убеждены, что две наши страны, оставив в прошлом авторитарные системы, СССР – коммунистическую, а Южная Корея – антикоммунистическую, смогут теперь на основе обоюдной приверженности демократическим идеалам выйти на путь добрососедства и тесного взаимодействия.

Поэтому после того, как 30 сентября 1990 г. между Советским Союзом и Республикой Корея были установлены дипломатические отношения, в двусторонних связях началось нечто вроде «бума». В Сеул из нашей страны потоком хлынули торгово-экономические и общественные делегации, состоялись первые гастроли советских артистов, а в Москву поехали южнокорейские бизнесмены и студенты, в первую очередь, те, кто стремился обучиться у нас балетному, оперному, драматическому искусству. Все это радовало, плодило большие ожидания.

Но Советский Союз распался, и в нашей стране настали не лучшие времена. В законодательство, регулирующее внешнеэкономические связи, чуть ли не ежемесячно вносились какие-то поправки, принуждавшие заново обговаривать ранее достигнутые договоренности по контрактам. Южнокорейские бизнесмены, привыкшие иметь дело с солидными, надежными партнерами, вдруг столкнулись в новой демократической России, особенно на уровне регионов, с людьми, не просто не выполняющими принятых на себя обязательств, но стремящимися при случае «кинуть» партнера, и на таких людей было невозможно найти управу. В Сеул и Пусан потянулись с российского Дальнего Востока, благо путь не дальний, всякого рода жулики, промышлявшие ворованным лесом и незаконно добытыми морепродуктами, «челноки» и «девушки». Вот с этими-то приезжими из России и столкнулись рядовые южнокорейцы в первую очередь на бытовом уровне, и не случайно, что облик именно этой публики, а не образы героев книг Толстого или Чехова, формировал какое-то время в их сознании представление о «типичных русских». А это перекликалось с образами русских как «варваров с Севера», растиражированными еще японцами, и тех недоумков, воров и бандитов, какими нас показывают в американских фильмах, да и в отечественных телевизионных сериалах.

Потребовалось немало времени и усилий, чтобы изменить негативное видение России и русских в Южной Корее. Южнокорейский крупный бизнес, объективно заинтересованный в развитии партнерства с нашей страной, возобновил свою активность у нас лишь в 2002-2003г.г., убедившись в том, что В.В.Путин на посту Президента России может контролировать положение в стране.

А в том, чтобы придать России человеческое лицо в глазах южнокорейского общества, огромная заслуга принадлежит нашим музыкантам, артистам и спортсменам. Русскую культуру в Южную Корею несут и многие южнокорейские певцы, артисты балета, музыканты классической школы, которые учились в Москве и Санкт-Петербурге. Лучшие балетные спектакли Корейской национальной балетной труппы поставлены народным артистом СССР Ю.Григоровичем, а художественное руководство частной сеульской труппой "Юниверсал Бэлет» в течение ряда лет осуществлял народный артист СССР О.Виноградов.

Постоянно бывает в Южной Корее художественный руководитель Мариинского театра В.Гергиев – нужно было видеть реакцию слушателей, когда в один из своих приездов он дирижировал Венским симфоническим оркестром на главном футбольном стадионе Сеула. В.Гергиев показал себя не только великим дирижером, но и горячим патриотом России: я слышал, как он необычайно четко и доходчиво разъяснял южнокорейским собеседникам проблемы Кавказа. В Сеуле выступали и оперная труппа Мариинского, в т.ч. со знаменитыми «Нибелунгами», и балетная труппа Большого театра, и многие – многие другие наши исполнители музыкальной, балетной и оперной классики.

Но классика – это все-таки достояние прежде всего элитных слоев общества. Что касается простых южнокорейцев и, главным образом, их детей, то у них образ России во многом ассоциируется сейчас с нашей олимпийской гордостью – тройкой Н. Бестемьяновой, И.Бобрина и А.Букина, чье ледовое шоу стало ежегодным событием во всех главных южнокорейских городах.

В рыночном южнокорейском обществе русскую культуру порой приходилось продвигать с помощью своего рода «брэндов». Например, когда мы организовывали в Сеуле первую в истории выставку русской живописи из Русского музея и Третьяковской галереи – прежде в Южной Корее мало кто вообще слышал о русских художниках, корейская сторона настаивала на том, чтобы назвать выставку не просто «Шедевры русской живописи», а «Кандинский и шедевры русской живописи». Дескать, Кандинский – это «всемирный брэнд», и лишь его имя обеспечит успех. Пришлось согласиться, и выставка, действительно, имела ошеломляющий успех. Корейцы стояли семьями нескончаемой очередью в Сеульский Центр Искусств весь период выставки и благодаря Кандинскому посмотрели также картины Репина, Перова, Шишкина, Крамского и других наших классиков, раскупив при этом множество альбомов и открыток с репродукциями, а также шарфов и кепок с эмблемой выставки, заботливо подготовленных на продажу корейскими организаторами.

В отчетливо коммерческом духе проходила в начале 2007 года и выставка палеонтологических сокровищ из музеев России. Были привезены многочисленные скелеты динозавров и прочих диковинных зверей, а также «мамонтенок Дима». К тому моменту еще не раскопали «мамонтенка Любу», и это был единственный в мире полностью сохранившийся мамонт. Корейцы с детьми на выставку валили валом, Дима был героем, его фотографии и сувенирные фигурки, а также пластмассовые наборы костей динозавров для сборки соответствующих «пазов» продавались с боем.

Южнокорейцы уже давно считают своими наши песни "Журавли" и "Миллион алых роз". Популярны и некоторые нынешние наши эстрадные хиты. Дело, на мой взгляд, в том, что при, как правило, откровенном убожестве русского текста у этих хитов иногда довольно мелодичная музыкальная основа. Она в отличие, скажем, от американского рэпа, где-то совпадает с мелодикой корейских песен. В 2006-2008 г.г. по инициативе российских и корейских преподавателей русского языка в Кемьёнском университете в г.Тэгу, прежде всего, профессора Г.Малышева из С-Петербурга, проводился даже общекорейский конкурс исполнителей современной русской эстрадной песни, на который ежегодно собирались представители не менее пятнадцати университетов Южной Кореи, где изучали русский язык.

Что касается российского спорта, то в РК весьма популярны красавицы Исинбаева и М.Шарапова, но подлинным героем южнокорейской молодежи стал русский богатырь Федор Емельяненко, чемпион мира по боям без правил. Я лично убедился в том, что по известности в Южной Корее его имя занимает третье место непосредственно после имен В.В.Путина и Д.А.Медведева. Благодаря популярности Федора, как его называют в Южной Корее, там активно распространяется российская борьба самбо. Секции самбо созданы в большинстве городов и провинций страны, а Национальная Федерация самбо Кореи, возглавляемая энергичным президентом Мун Чон Гымом, стала своего рода обществом корейско-российской дружбы.

Кто были Сталин, Хрущев и Брежнев?

Следует, однако, признать, что представления большинства южнокорейцев о России весьма поверхностны и приблизительны. Они основаны прежде всего на идеологических клише, разработанных СиЭнЭн, БиБиСи и прочими центрами западной пропаганды, которые тиражируются сегодня по миру из страны в страну. Россия подается в этих клише как большая и больная страна, которая богата природными, прежде всего нефтегазовыми, ресурсами, но не в состоянии сама ими распорядиться и поэтому нуждается в иностранных советчиках.

Меня поразило, когда оказалось, что очень миленькая и бойкая южнокорейская журналисточка, пришедшая взять у меня в первый месяц после приезда интервью для модного журнала, никогда не слышала имени Юрия Гагарина. А потом задумался, многие ли выпускники нынешних российских школ знают, что Советский Союз был пионером в освоении космоса.

Я часто выступал в Южной Корее – по телевидению, по радио, в различных университетах, и в Сеуле, и на периферии. В начале выступлений в университетах я спрашивал, на каком языке говорить. Мне отвечали – пожалуйста, говорите по-английски, у нас курс политологии ведется на английском, все студенты им свободно владеют. По характеру вопросов, которые задавались после выступлений, понял, что это, мягко говоря, не так. Спрашивали о том, что я уже очень подробно разъяснил. Стал брать с собой переводчика корейского языка. Дело пошло совершенно иначе. Вопросы у слушателей возникали по ходу лекции, и часто было видно, насколько искаженным является их представление о России, навеянное нашими недоброжелателями. Старался его исправлять.

В Корее с ее конфуцианскими традициями не принято задавать «неудобные» вопросы человеку, старшему по возрасту или положению. Посол, выступающий с лекцией в высшем учебном заведении, – наглядный пример такого старшего. Поэтому неудобных, или, как у нас говорили в советское время, «провокационных», вопросов мне не задавали, как правило, лишь уточняли те или иные факты.

Но вот какой случай произошел на встрече со слушателями южнокорейского Национального колледжа обороны. Это учебное заведение Министерства обороны РК, несмотря на свое название, представляет собой не общевойсковое училище, а скорее курсы переподготовки командного состава. В нем учатся военные в звании полковника или бригадного генерала, в т.ч. иностранные, а также гражданские служащие правительственных ведомств соответствующего уровня. Меня ежегодно приглашали туда в марте читать очередному потоку лекцию о России и российско-корейских отношениях. А тут где-то в начале сентября 2008г. после известных событий в Южной Осетии попросили о дополнительной лекции, причем, по возможности, в помещении нашего Посольства. По их словам, у них были какие-то проблемы с залом в здании Колледжа.

Я согласился. В зале приемов Посольства расставили стулья, приехали на двух автобусах человек восемьдесят, включая даже каких-то австралийца и малайзийца. Я рассказываю по-английски. Посольский переводчик переводит на корейский. Все что-то записывают. Был ряд уточняющих вопросов. В общем, все, как обычно. Вдруг поднимается интеллигентного вида полковник в очках и вежливо спрашивает: «Скажите, господин посол, почему в Советском Союзе Грузия и Украина были сведены на положение полуколоний?» Я отвечаю: «Как это могло быть, если почти тридцать лет высшим руководителем Советского Союза был грузин, а затем такой же срок – выходцы с Украины?» Среди слушателей замешательство. Спрашивают:

«А кого Вы имеете в виду?». Я говорю: «Вам известны такие имена, как Сталин, Хрущев и Брежнев?» Все согласно кивают. Так вот, – говорю, – Сталин по рождению был грузином, а Хрущев и Брежнев – выходцами с Украины. Судите сами, мог бы каждый из них, заняв пост высшего руководителя Советского Союза, держать свои родные места на положении полуколоний». Общий ответ был отрицательным. Извинились, что не знали фактической стороны дела. Ладно, говорю, ребята, учите матчасть.

Создание и закрепление положительного образа России в общественном сознании Южной Кореи требует долговременной последовательной работы, ориентированной прежде всего на южнокорейскую молодежь. Нужны и разовые крупномасштабные мероприятия, например, Фестивали российской культуры в Республике Корея, и подготовка общих телепрограмм с южнокорейскими телевизионными каналами, и открытие культурного центра России в Сеуле. Слабость России в проецировании своей мягкой силы во много связана с отсутствием узнаваемой поп-культуры.

В силу финансовой слабости российских организаций и коллективов в сфере культуры, эту работу должно брать под свое покровительство государство. Практически все предпринятые ранее начинания в этой области заканчивались через один-два года из-за того, что российские партнеры южнокорейских организаторов не были в состоянии обеспечить необходимое финансирование ответных мероприятий в России.

Существуют серьезные разногласия между учеными России и Республики Корея по освещению ключевых моментов истории двух стран и двухсторонних отношений в ХХ веке. По этим вопросам необходимы совместные исследования и обсуждения. Но за редким исключением российские ученые вынуждены проводить подобные мероприятия за счет южнокорейских партнеров, что не может не отражаться на ходе дискуссии.

Надо признать, что и знания наших соотечественников о Южной Корее, к сожалению, крайне ограничены. Согласно исследованию «Образ Кореи в общественном сознании россиян», которое провел в 2013 г издаваемый Левада-центром журнал «Вестник общественного мнения», при в целом положительном отношении к Республике Корея большинства россиян (57%), лишь 1% опрошенных заявили, что они обладают сколько-нибудь достаточными сведениями о жизни, истории и культуре этой страны. Русские в Южной Корее

Вело Посольство работу и с проживающими в Южной Корее россиянами. Таковых во время моей службы в Сеуле было, по различным оценкам, тысячи три-четыре. Пишу – по оценкам, потому что многие из них, по разным причинам, не становились на консульский учет в нашем Посольстве в Сеуле или в Генконсульстве в Пусане, пользуясь тем, что сейчас в отличие от советских времен такая постановка на учет не обязательна. Порядка тысячи россиянок было замужем за южнокорейцами. Сто с лишним российских гражданок состояло в браке с военнослужащими США, входящими в состав американского воинского контингента в Южной Корее. Эти женщины, в частности, при рождении детей, как правило, регистрировали их у нас в качестве граждан России с тем, чтобы защитить право сохранить их за собой в случае развода.

Южнокорейцы на бытовом уровне за русских считают всех выходцев из прежнего СССР. Помню, как корреспондентка одного южнокорейского женского журнала, пожелавшая сделать репортаж из «русского» квартала Сеула близ ворот Тондемон, с удивлением писала: «Никогда раньше не думала, что у большинства русских азиатская внешность, и что у них такая острая пища». Естественно, она ошибалась в отношении «большинства русских», но была абсолютно права в отношении большинства обитателей Тондемона. Журналистку попросту ввели в заблуждение написанные на кириллице вывески тамошних магазинов и ресторанов, многие из которых носят названия типа «Самарканд», «Ала-тоо» или «Чингисхан», и в которых, понятное дело, трапезничают прежде всего этнические узбеки или монголы, последних в Южной Корее работает до 40 тысяч.

Для выходцев из собственно России Южная Корея – это не Соединенные Штаты или страны Западной Европы, куда порой перемещаются в поисках более сытой жизни определенные наши граждане, и где этих граждан не всегда с большой охотой, но все-таки принимают в гражданство. Получить же южнокорейское гражданство иностранцу практически невозможно, если в нем или в ней нет корейской крови. Случаи с бывшими россиянами без корейских корней вообще можно пересчитать по пальцам. Наиболее известен бывший футболист-торпедовец Валерий Сарычев, тренировавший довольно долго южнокорейскую молодежную сборную. Он приехал в Южную Корею в девяностых годах поиграть по контракту за местную команду, да и осел там, приняв корейское имя Син Ый Сон.

Поэтому русские едут в Южную Корею не в эмиграцию, а на заработки. Их можно определенно разделить на несколько групп. Первую – элитную составляют интеллектуалы и технологи: профессора и преподаватели местных университетов, научные работники и инженеры, занятые в южнокорейских исследовательских институтах и конструкторских бюро крупных фирм. Во второй группе – музыканты, артисты балета, цирка – они работают, как правило, в престижных местах: играют в ведущих симфонических оркестрах, танцуют в труппе Корейского Национального Балета, выступают в представлениях «Лотте урод» – сеульского эквивалента «Диснейлэнда», но порой заняты и в каких-нибудь второразрядных провинциальных шоу. Далее следуют люди попроще – те, кто прибыл в Южную Корею на случайные заработки. Это обычно жители российского Дальнего Востока, они работают на конвейерах южнокорейских заводов, а то и на фермах. Они нередко оказываются не в ладах с южнокорейским законом: завербовавшись по контракту на работу к одному нанимателю и получив под этого конкретного нанимателя рабочую визу, переходят потом на другую фирму или ферму и автоматически попадают в категорию «нелегалов». Южнокорейские власти относятся к ним довольно мягко – дело обычно ограничивается депортацией в Россию на пароме, идущем из порта Сокчо на Японском море в наш дальневосточный порт Зарубино. Особая статья – «девушки», цель большинства которых не только подзаработать на ниве древнейшей профессии, но и выскочить замуж, желательно за томящегося на военной базе в Южной Корее американца, что им, как показывает уже приведенная статистика, в ряде случаев удается.

Работающие в Южной Корее русские активно общаются между собой. Весьма популярен созданный добровольцами специальный сайт «Русская Корея», на русском языке при мне выходила неплохая частная газета «Сеульский вестник». Своеобразным центром притяжения русской общины служит православный храм св. Николая в Сеуле. Состоящий при нем священник Русской Православной Церкви проводит богослужения на русском языке. Особенно многолюдно в храме на Рождество и на Пасху, когда после богослужения проводится совместная трапеза.

Какая-то часть россиян поддерживала связь с Посольством через нашу школу, куда мы принимали на учебу всех российских детей. Кто-то бывал в консульском отделе по делам – продлить паспорт или оформить доверенность на родственников в России. Конечно, люди приходили на выборы – по случаю выборов создавались избирательные участки в Посольстве и в Генконсульстве в Пусане.

В целом же, однако, отношения между русской общиной и Посольством были довольно ограниченными. И я, приехав в Сеул, как-то не почувствовал, что это кого-то в Посольстве особенно заботило. По мере того, как я осваивался в качестве Посла России, я много думал о том, что хорошо было бы как-то собрать вместе, если не всех южнокорейских, то хотя бы сеульских россиян, поговорить с ними, почувствовать, чем они дышат. И чтобы они ощутили, что есть Посольство, которое волнуют их заботы, и куда они могут обратиться, если нужно, за помощью. Собрались, посоветовались, решили, что для общего сбора нужен такой повод, чтобы никто не остался равнодушным.

Остановились на Дне Победы. На пользу нам было и то обстоятельство, что в первое воскресенье мая в Сеуле проводится День города, на который приглашаются музыканты, певцы, танцоры из городов-побратимов, в числе которых и Москва. В 2006 году на сеульские торжества должна была приехать Надежда Бабкина со своим ансамблем «Русская песня». Подумал, что хорошо, наверное, было бы ее пригласить выступить на вечере русских в Сеуле. Позвонил Н.Бабкиной, представился: «Надежда Георгиевна, не могли бы Вы выступить перед соотечественниками в Сеуле, хотя бы минут на сорок пять?» «Нет, – отвечает Бабкина, – сорок пять минут меня никак не устраивает». Вот, думаю, зарвалась звезда, уже от своих, если не платят, нос воротит. Но Бабкина продолжала: «Рада буду выступить, но, чтобы концерт был не меньше полутора часов».

Условились о дате, о времени. Сделали объявление на сайте Посольства, призвав россиян высказывать свои соображения по программе вечера. Надо сказать, что идея общей встречи по случаю Дня Победы получила широкую поддержку не только в русской общине, но среди всех выходцев из стран СНГ. Горячо обсуждался вопрос на сайте «Русская Корея». Запомнился такой фрагмент дискуссии. ««Почему приглашают Бабкину, а не Шевчука, например,», – спрашивает какой-то поклонник этого барда. «А потому, – отвечает ему некий «объясняющий господин», прочитавший, видать, мою биографию на сайте Посольства, – что Посол – пожилой человек, провел полжизни в Азии, и его тянет на березки и кокошники».

Возник вопрос, где проводить вечер. Ведь, чтобы у людей было праздничное настроение, чтобы было потом, что вспомнить, нужно хорошее помещение, хорошая еда и, конечно, не будем ханжами, выпивка. Сняли большой отсек в самой престижной гостинице Сеула «Силла», где обычно останавливаются правительственные делегации. Гостиница в центре города, поблизости станция метро, всем будет удобно добираться. Чтобы кормить людей не гамбургерами и «хот-догами» и поить не дешевым «соджу», а привычной для русских водкой и вином, цену на билеты установили по двадцать пять долларов на человека. Мобилизовали спонсоров – российские компании, работающие в Южной Корее. Начали продавать билеты – продали более пятисот штук.

Пришли россияне, украинцы, белорусы, какая-то узбекская футбольная команда в полном составе, казахи, киргизы, в общем самая широкая палитра тех, кто был рожден в СССР. Я говорил собравшимся, что в истории русских, украинцев, белорусов, узбеков, армян не было более высокого момента, чем, когда они в составе единой советской семьи народов разгромили германский фашизм, и что первый человек в космосе – наша общая гордость. И по глазам людей видел, что они и сейчас чувствуют прежнюю общность, как бы ни усердствовали в бывших советских республиках, стремясь поссорить их с Россией, тамошние националисты и наши заклятые заокеанские «друзья». А потом всех «зажгла» Бабкина. В зале, где она выступала, мы специально не оставили стульев, чтобы вместилось побольше людей, и в какой-то момент все собравшиеся стали плясать вместе с Бабкиной, и мужчины, и женщины, и дети, вызывая немой шок у корейских официантов, привыкших обслуживать в этом помещении чинные дипломатические приемы.

В следующем 2007 году День Победы мы отмечали уже вместе с Посольствами стран СНГ – пригласительный билет в ту же «Силлу» был украшен изображением флагов России, Украины. Беларуси, Узбекистана, Казахстана и Азербайджана.

Делегации, делегации…

За время моего пребывания в Южной Корее там побывало немало российских делегаций. Помимо визитов Президента России В.В.Путина в 2005 г., Председателя Правительства России М.Е.Фрадкова в 2006 году и Председателя Правительства России В.А.Зубкова в 2007г., Посольство обеспечивало визиты руководителей самых разных министерств и ведомств. Из приметных лиц российского федерального и регионального уровня проще перечислить тех, кто в те годы в Сеуле не побывал.

Работа с делегациями была отнюдь не проста. Не раз вспоминал я слова одного из своих наставников на дипломатическом поприще: «приемы дипломатии внешней освоить непросто, но гораздо сложнее и важнее для сотрудника Посольства освоить приемы дипломатии внутренней»

Расскажу о первом своем опыте на этот счет в Южной Корее, который отразил многие моменты, характерные и для других случаев. Речь идет о визите В.В.Путина в Пусан в ноябре 2005года. Президент России должен был участвовать в саммите АТЭС (форум Азиатско-Тихоокеанское Экономическое Сотрудничество) совместно с руководителями двадцати других государств и территорий Азиатско-Тихоокеанского региона, включая США, Китай, Японию и др. Южнокорейцы придавали большое значение тому, чтобы все мероприятия саммита АТЭС в Пусане прошли без сучка и задоринки. Тогдашний Президент РК, Но Му Хён был родом из тех мест. Он хотел не только поднять престиж Пусана в глазах партнеров Южной Кореи по АТР, на который приходится львиная доля внешних торговых и финансовых связей страны, но и повысить свой собственный вес в глазах земляков.