Еще задолго до эпохи Рыб все тот же Соломон, с присущей ему лаконичностью, расставил приоритеты ценностей: «Лучше знание, нежели отборное золото» (Пр. 8,10). Притча эта звучит как жесткое назидание, видимо, большинство людей его времени исповедовало все же идеал «отборного золота».
А что можно сказать о ценностных ориентирах людей в канун эпохи Водолея? Практически человеческие идеалы не претерпели изменений за тридцать веков. «Неужели невозможно представить себе цивилизацию, ценности которой практически полностью воплощены не в создании и потреблении материальных ее плодов, а в мышлении и познании?» – вопрошает уже наш современник [27], c. 148. Иными словами, возможно ли представить себе людей, способных испытать блаженство от осмысленного и познанного ими не в меньшей степени, нежели от обретения тугого кошелька или новомодной иномарки? Людей, душа которых погружается в комфортное состояние от воздействия духовных посылок напрямую, а не через их «узаконенный» материально– денежный эквивалент?
Да, представить такое можно, но не более того, поскольку еще не создана база для проведения божественного эксперимента нового типа. Ведь до сих пор, в эпоху Рыб, опыты Творца со своим лучшим творением базировались на устойчивом животном плане последнего, арсенал возможностей и запросов которого (самость, во всем ее многообразии), в сущности, и исследовался Создателем.
В экспериментах же эпохи Водолея объектом божественного интереса должен стать духовный план человека. Однако эта ипостась осталась в своем развитии на эмбриональном уровне, не изменилась со времен, когда Господь Бог вдунул в лице глиняной куклы «дыхание жизни, и стал человек душею живою» (Быт. 2,7). По образному определению Александра Меня, «мы еще неандертальцы духа и нравственности». [3], c. 178. В структуре жизненных ценностей духовная составляющая являет собой узкую полоску, изолированную от души и Высших Сил глухой нейтральной зоной с грязными прожилками самости. Поскольку духовный план, как, впрочем, и животный, является частью единой структуры человека, ипостасью его природы, постольку очищать его от самости, взращивать и укреплять предстоит человеку и только человеку, а не Богу. (Функции Бога видятся в другом, об этом чуть ниже.)
Вполне очевидно, что скудный ум и убогий дух не позволяют нам представить себе, каким образом все это будет воплощаться в жизнь. Состояние верхнего плана человеческой триады сегодня – это своего рода авгиевы конюшни, здесь царит полнейший хаос. Впрочем, некоторые проблемы вполне очевидны. Например, установление каналов связи с внешним духовным миром, с духовными накоплениями человечества (в литературе, изобразительном искусстве, музыке и т. д.); «переработка» обретенных духовных ценностей в ценности нравственные (очеловечивание зооморфной души человека); приведение в действие механизмов управления разнузданными инстинктами и другие проблемы, лежащие на поверхности. Очевидно также и то, что работа по восстановлению духовного плана триады связана не только с наращиванием «плюсов» – воспитанием достоинств, но прежде всего и в большей степени – с обузданием «минусов», злонравных качеств. Последнее дается труднее, особенно в условиях, поощряющих зло, от юности гнездящееся в сердце человека. И это – тоже очевидно.
* * *
Но вот что является совершенно не очевидным, так это совокупность внешних условий божественного эксперимента, в которых, пользуясь определением архангельских астрологов, человеку надлежит реформировать себя. И главное из них: будет ли духовная реформа осуществляться на фоне благоденствующей ныне «священной» частной собственности, с ее уродливыми порождениями и гримасами, или последнюю сменит иная, более гуманная форма производства и распределения материальных благ?
Думается, что следует настраивать себя на первое, то есть худшее, поскольку вариант с внешними условиями, способствующими внутреннему самосовершенствованию, Творец уже отрабатывал в течение длительного периода, предшествующего перестройке. Теперь задание ужесточается: человеку по-прежнему необходимо совершенствовать себя духовно и нравственно, но в условиях, противных его духовно-нравственному восхождению. Иными словами, он должен являть лучшее в наихудших для этого условиях. Вопреки не изменившимся внешним условиям эксперимента, ему предстоит: изменить приоритеты в структуре ценностной шкалы, сформулировать новый поведенческий кодекс, активизировать механизмы подавления самости и многое-многое другое. Способен ли человек реализовать все это самостоятельно, без непосредственного вмешательства в эксперимент Творца-экспериментатора? Нет, конечно!
И не потому, что у него для подобной метаморфозы маловато волевых, умственных или физических сил, а лишь по той причине, что силы эти находятся в состоянии глубокого сна и требуют основательной божественной встряски! У человека есть все необходимое для проведения коренной реформы ценностной шкалы, и только одного не достает ему – понимания необходимости такой реформы, осознания неизбежности внутренней перестройки и, как следствие, желания пробудить в себе эти силы для целенаправленных действий.
Озарение, которое бы, подобно молнии, высветило в убогом, затемненном уме человека представление об иных, поистине человеческих ценностях – это и есть «сокровенная манна» небесная (Отк. 2,17) сегодняшнего дня, «хлеб наш насущный на каждый день» (Лк. 11,3), в чем сегодня испытывает острейшую нужду лучшее из творений Создателя. Предварительное «облучение» людей живительным импульсом божественной энергии, способным озарить весь спектр ценностей, чтобы для человека не осталось «ничего тайного, что не сделалось бы явным», – необходимейшее условие вхождения Эксперимента в эпоху Водолея.
Однако цель молниеподобного озарения заключается не только в том, чтобы высветить ценности новые, сокрытые доселе индивидуальному человеческому сознанию. Не менее важно и другое: явить человеку в непривычном для него холодном контрастном освещении, какое и дает молния, все то, что ошибочно воспринимается им сегодня как безоговорочные ценности.
Известно, что видение (в обобщенном смысле) вещей в ином свете способно изменить отношение к ним человека всерьез и надолго. Так, в книге В. Демидова «Как мы видим то, что видим» (Изд. «Знание», 1979) описан случай, когда нарядный праздничный стол облучили интенсивным фиолетовым светом. В результате аппетитные яства сразу же потеряли свою привлекательность, а вид некоторых из них, например салатов, вызвал у гостей физиологическое отвращение. Думается, эта выразительная «картинка», засев в памяти, способна испортить им еще не одно застолье, даже при нормальном освещении.
Пример адресного озарения свыше мы находим в Библии. Это сошествие Святого Духа на апостолов в День Пятидесятницы (Деян. 2). Огненные языки, «почившие по одному на каждом из них», есть видимые символы невидимой молнии, вспыхнувшей в сознании и, как следствие, отразившиеся в мировоззрении человека.
Как бы мы ни относились к историчности библейского сюжета, ясно одно: без божественной коррекции нашего внутреннего зрения мы никогда не узнаем, что такое человеческая жизнь, и будем вечно обманывать себя, барахтаясь в жалком зооморфном существовании. Расцвеченное прагматичным человеческим интеллектом, оно создает иллюзию красивой жизни, земного материально-чувственного рая. Таким образом, без импульса Света – духовного предтечи эпохи Водолея, призванного сделать все тайное явным, а потаенное вывести наружу (Мк. 4,22), масштабное вхождение эксперимента в эпоху Водолея – невозможно.
Однако столь же наивно было бы думать, будто этого условия вполне достаточно, чтобы все люди стали участникам этого процесса. Да, откровение свыше предназначено всем, но реагировать-то на него будет каждый в отдельности, с позиции своей шкалы жизненных ценностей, возможно, не слишком высокой, чтобы увидеть все то, что «выше сапога». К примеру, подготовленным ученикам Христа духовного посыла, полученного в десятый день по воскресении Учителя, хватило не только для собственного духовного преображения, но и для проповеди мира, который «не от мира сего», причем на языке, понятном каждому, «в собственном наречии, в котором родились» (Деян. 2,8). А вот к потребителям, живущим исключительно в плотных рамках мира сего, озаряющий импульс божественной энергии может не пробиться вообще сквозь мощную оболочку бездуховности и «биологической защиты». Понятно, что эти люди, с отвердевшими идеалами эпохи Рыб, не могут быть полноценными участниками эксперимента новой эпохи. Они войдут в него чисто физически: или как его балласт, или как его «скрытый резерв», или в качестве фона для нравственного портрета иных, достойных участников – Экспериментатору виднее.
Но даже если квант божественного света и пробьется к цели, то это еще не гарантирует успеха, стартовых изменений в сознании человека: его реакция на свет Божий совершенно не предсказуема. Открывшийся внутреннему взору спектр доселе затемненных духовных ценностей скорее всего поставит человека в сложную ситуацию выбора, ибо его врожденная самость, извечный враг духовности и надежный страж материально-чувственного начала, почувствовав угрозу свыше, немедленно выстроит в душе и сознании человека «веские» защитительные доводы, стремясь удержать его в лоне привычных и доступных ему ценностей низшего порядка. Как скоро прервется этот «колебательный процесс» и что в итоге – трудно сказать. Все зависит, как уже говорилось, от «текущего» состояния шкалы жизненных ценностей человека и действия свободной воли, дарованной ему Богом.
Тем не менее, независимо от результатов, пребывание человека в состоянии «витязя на распутье» – в подобной ситуации уже неплохо! Это все же лучше, чем тупое, с ходу отторжение высветившихся в сознании новых ценностных ориентиров. Ведь в этой раздвоенности человек, по существу, переживает состояние, близкое к нравственному равновесию, пусть неустойчивому и кратковременному, между привычным ему желанием согрешить и неведомым ему желанием воздержаться от греха! И если червь сомнения вообще – враг действия, то в данном случае этот червь, прогрызая саму ткань сомнения, создает некую пунктирную дорожку к действию, ибо «вы можете, если вы подумали, что вы можете» (из лекции «Победители и проигравшие», Брахма Кумарис Всемирный Духовный университет). Вполне вероятно, что может появиться пусть самая незначительная и робкая, но попытка господствовать над влекущим к себе грехом (Быт. 4,7). А это – уже победа над собой, хотя и в бою «местного значения».
А что считать предпосылкой победы «по всему фронту» индивидуальной ценностной шкалы? Конечно, покаяние – честное оценочное видение наслоений собственной безнравственности в свете той самой вспышки божественного света.
Вспомним, что Иоанн Креститель, предтеча Христа, «спрямляя пути Господу», призывал именно к покаянию, считая его непременным условием «для прощения грехов» (Мк. 1, 2-4). «Но и поныне, – пишет Ф. Мориак, автор книги «Жизнь Иисуса», – осознание нашей скверны во всей ее неприглядности – знак Божественного Присутствия» [44], с. 122. Так что стартовым изменением сознания, вызванным Этим Присутствием, должно считать непредубежденное, «с отвращением», прочтение своей жизни, что, как уже говорилось, имело место в жизни Пушкина.
* * *
Желательно, однако, чтобы старт не замкнулся на себя, не стал самоцелью. Просветленное сознание должно в конечном счете привести человека к некоему финишу, желанию избавиться от кое-чего из «прочитанного» в прошлой жизни, «отрясти прах от ног своих» (Деян. 13,51), а затем уж – и к простейшему, но очень трудному обобщению: так дальше жить нельзя!
А как можно? Скорее, в отречении от «минусов», нежели в обретении «плюсов», поскольку в свете божественной молнии высвечиваются именно пороки, причем в отталкивающих деталях. Хотя в большинстве случаев второе выступает как автоматическое следствие первого. Вообще же, ясность в коротеньком вопросе: «как жить?» – величина переменная хотя бы уже в силу возрастных изменений шкалы жизненных ценностей. К примеру, поэт Федор Сологуб утверждает, и с ним нельзя не согласиться, что:
День только к вечеру хорош,
Жизнь тем ясней, чем ближе к смерти.
К сожалению, эту невеселую закономерность открывает для себя далеко не каждый. В большинстве своем люди ни на миг не напрягаются смыслом жизни ни в далекие, ни в близкие от смерти годы: они тупо проживают дни в комфортной бессмыслице своего существования. Впрочем, это и понятно, ибо «тот, кто не знает, что такое смысл, не чувствует, не поймет, что такое абсурд. Он будет жить с ним, как рыба в воде, не возмутится против него» [17], с. 20. Это и есть тот самый обитатель «зоны равнодушия», о котором шла речь в первой главе.
Целенаправленный посыл божественной энергии призван значительно омолодить возраст пробуждения самосознания, обретения той самой ясности бытия и своего места в нем, что сегодня открывается человеку, если только это происходит вообще, «в возраст поздний и бесплодный, на повороте наших лет» (А. Пушкин). Возможно, даже приблизить духовно продуктивный возраст к возрасту «крошки-сына» (вспомним с благодарностью В. Маяковского еще раз), уже стремящегося к различению добра и зла. Честная самооценка есть серьезная предпосылка к самосовершенствованию, исправлению себя, но не гарантия его, поскольку можно просто смириться с тем, «какой я есть». Вывод же: «буду делать хорошо и не буду плохо» – это ближе к делу. Но важнее всего – само дело: действие или, наоборот, подавление его волевым усилием.
С чего начинать индивидуальный «очистительный» процесс? С чего угодно! Исходную точку пусть выбирает самостоятельно каждый, вставший на этот путь. Можно руководствоваться общими установками, допустим, «золотым правилом», предписывающим не делать того, что не нравится в другом; можно следовать более определенному направлению самосовершенствования, к примеру, повышать уровень общей культуры; или уж совсем конкретно – щадить родной русский язык.
Вполне приемлемо – и с отказа от вредных привычек (нет, не от курения!). Допустим, от раздражающей привычки ставить себя на пьедестал: «Вот, я, например, никогда не стану (всегда буду)…»; или от идиотской манеры тупо назидать менторским тоном некое расплывчатое людское большинство: «Вот, если бы все так…», «До тех пор, пока мы не научимся…».
Не исключено, однако, что и с элементарных этических и даже, как это ни противно говорить, физиологических норм. (На дверях стоматологического кабинета красуется тошнотворное обращение к «уважаемым пациентам», сводящееся к просьбе – очищать полость рта от остатков пищи перед визитом к врачу. Да это же крик души несчастного стоматолога, души, в прямом смысле изгаженной оскотинившимися пациентами! Правда, в других местах можно встретить как реакцию на «типовое» скотоподобие призывы и похлеще. Примеров несть числа, но не будем о грустном.)
Вообще говоря, выбор начала начал в этом благотворном процессе не столь уж важен: любое из них, если процесс не сорвется, приведет человека к критическому просмотру по кругу всего комплекса личных качеств, пересмотру всей шкалы жизненных ценностей. И когда стремление изменить себя и свое отношение к жизни станет в дальнейшем образом самой жизни, отступить от него человек уже вряд ли сможет: совершая бесконечный ряд проб и ошибок, он будет жить не столько радостью эпизодических побед над собой (достаточно даже одной!), сколько надеждой на них, ожиданием их, стремлением к ним.
* * *
В эпоху Водолея в результате инициирования Творцом духовного плана человеческой триады соотношение ролей зоологического и божественного начал в человеке приближается к паритетному. Теперь уже душа обретает комфорт ценой мучительных метаний между их равносильными доводами. Вот когда нет «ни сна, ни отдыха измученной душе»! Примеров – бесчисленное множество; время выбора варианта различно: от мгновения до целой жизни. Возьмем лишь один пример, рядовой на сегодняшний день.
…Водитель глухой ночью сбивает пешехода на «зебре». Свидетелей нет, пострадавший без внешних признаков жизни. «Рви когти, пока не поздно! Спасай свою шкуру!» – панически шипит инстинкт самосохранения. И водитель, поддавшись ему, готов уже сделать это. Но здесь включается холодный голос инициированного самосознания: «Остановись! Ты же с этим жить не сможешь! Немедленно спасай чужую жизнь и собственную душу!». Вот когда шкала жизненных ценностей выступает непосредственно в роли измерительной линейки нравственности! Если при явном перевесе сил одного из двух начал (плотского или духовного) душа не мучается выбором вообще, ибо все свершается однозначно и молниеносно, то в случае, когда эти силы соизмеримы, наша душа, наш третейский судья, попадает в затруднительное положение. И тогда вполне предсказуем третий вариант поведения: вначале – рывок, попытка скрыться (импульс самости), затем – резкий разворот к пострадавшему человеку в надежде спасти его (включение самосознания).
Этот исход в нравственном аспекте дорогого стоит (хотя в практическом – возможно, и «цветы запоздалые»). Здесь в человеке два борющихся начала, божественное и зоологическое, трансформируются в третье – человеческое; здесь – победа духовных сил над плотским инстинктом. Хотя могло быть и по-другому, ибо и плоть, и дух – суть ипостаси одной человеческой триады. В рассмотренной ситуации во всей полноте проявился эгоизм «с человеческим лицом»: себялюбие, уравновешенное предвидением раскаяния в потенциально содеянном грехе; жертвование комфортом плоти во имя комфорта духа.
«Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное», – учит Христос (Мф. 5,3). Комментируя эту заповедь блаженства, Ф. Мориак пишет: «Это означает, что не имеющий духа отречения изгоняется из Царства». Отречения от чего? Естественно, от греховных намерений или сотворенного греха. Эта заповедь блаженства из Нагорной проповеди Христа обретает особое значение в период, переходный от эпохи Рыб к эпохе Водолея. Она отражает ту стадию самосознания человека, когда он еще не всегда может «уклониться от зла» (вспомним наставление апостола Петра в 1 Пет. 3,11), но уже иногда способен (естественно, под воздействием просветляющего импульса свыше) осмыслить его и, раскаявшись, навсегда отречься от него, чем и гарантировать себе место в Царстве. Иначе говоря, – остаться в эпохе Водолея в качестве участника нового этапа божественного эксперимента, а не жалкого последыша эпохи Рыб, каковым сегодня, к примеру, выглядел бы персонаж из притчи Христа о богатом юноше (Мф. 19). Если, конечно, этот юный богач до сих пор, за время целой эпохи, так и не раскаялся в своем выборе и не отрекся от богатств земных во имя «сокровищ на небесах», обещанных ему Христом. Иными словами, не трансформировался из «эгоиста по плоти» в «эгоиста по духу».
Однако будем откровенны: для современного «богатого юноши» подобная метаморфоза еще менее вероятна, нежели для того, библейского. Структурная триада участника божественного эксперимента (не тупого прожорливого и сластолюбивого обывателя!) сегодня работает буквально на разрыв: с одной стороны – высокие духовно-нравственные ориентиры; с другой – столь же высокий соблазн отвергнуть их во имя чувственных «радостей жизни», которые становятся все радостнее и изощреннее.
Оба противоборствующих условия в целях раскрытия сокрытой душевной сущности человека инициируются Творцом, что сближает современную ситуацию с библейской действительностью в канун исхода евреев из Египта: Господь, всячески укрепляя Моисея, Своего посредника в требованиях к упрямому фараону, вместе с тем систематически «ожесточает сердце фараона» (Исх. 7,3; 9,12; 14,4), чем целенаправленно обостряет ситуацию и непомерно осложняет миссию Моисея. Но в отличие от ветхозаветных времен, «вечные бои» эпохи Водолея возгораются в большей степени не вне, а внутри нас, меж ипостасями одного и того же «Я». В общем, серьезное испытание для эгоизма с человеческим лицом.
Кстати, как ни парадоксально, но мы до сих пор не представляем себе даже в общих чертах, каким оно, это самое лицо, должно быть. Нам сегодня доподлинно известны лишь человек-животное и человек-компьютер, уживающиеся подчас в одной личности. Однако нравственную физиономию ни того, ни другого назвать человеческой невозможно даже с натяжкой. Обе разновидности, несмотря на диаметральное различие их сущностей, одинаково бездуховны, бездушны и… незрячи. Первая живет слепым инстинктом, вторая – интеллектом, ослепленным ложной самодостаточностью.
Когда человек переходит из примитивного животного бытия в иную крайность – бытие механистическое, или, наоборот, – из последнего в животное, то он, к сожалению, перешагивает через не увиденную им истинно человеческую сущность и проваливается в одну из сущностей нечеловеческих. Здесь, как в притче Христа, где слепой ведет слепого. Эта закономерность отражена и в структуре ценностной шкалы, где присутствуют в основном ценности, видимые физическим, а не внутренним зрением, что говорит о реальности духовной слепоты, но никак не об условности или эфемерности самих духовных ценностей.
Предсказание массового внутреннего прозрения было сделано задолго до эпохи Рыб: «И в тот день глухие услышат слова книги, и прозрят из тьмы и мрака глаза слепых» (Книга пророка Исаии, гл. 29, ст. 18). Исчерпывающе! Но исполниться древнему пророчеству суждено только в эпоху Водолея, когда «блуждающие духом познают мудрость» (Ис. 29,24). Но когда именно придет «тот день» – известно одному Творцу. Пока же мудрость «блуждающих духом» просматривается или в откровенной спекуляции жалкими клочками этого духа, или в попытке скроить из этих лоскутов ту самую «овечью одежду», в которую и рядятся современные «волки хищные» (Мф. 7,15). И хотя волчьи уши «священной» частной собственности предательски торчат из этой маскарадной «духовности», мистификация в целом проходит успешно.
По существу, библейские «блуждающие духом» (в проекции на сегодняшний день) и есть обитатели той самой нейтральной, мутной «зоны равнодушия», о которой подробно говорилось выше. Но поскольку просветляющий импульс божественной энергии может духовно оплодотворить только тех, кто «блуждает» в верхних, то есть относительно прозрачных ее слоях, смежных с зоной добра, постольку все остальное «блуждающее» население обречено на пребывание в «глухоте» и «слепоте». При этом не сдерживаемое никакими «выталкивающими силами» оно неизбежно будет погружаться в нижнюю нравственную зону – «зону зла». И до какой глубины? Говоря о жителях Римской империи начала эпохи Рыб, Э. Ренан, французский историк и блестящий знаток библейских текстов, констатирует: «Люди дошли до самого дна бездны зла; дальше идти было некуда, разве только вверх» [43], с. 14. Думается, это утверждение без изменений и дополнений применимо и к началу нашей эпохи, эпохи Водолея.
Но этот «естественный» путь наверх через низ – долог и труден безмерно. Ведь подниматься‑то надо со «дна бездны», то есть от стадии пресыщенности материальными благами и переедания, до отрыжки, чувственными наслаждениями. Иными словами, надо ждать начала самоуничтожения зла – укуса символической змеей собственного хвоста. Но вот когда замкнется это «змеиное» кольцо, локализующее зло внутри себя, – ведомо только Всевышнему Экспериментатору.
Правда, есть иной, более короткий и надежный путь – путь нравственного восхождения непосредственно из нейтральной зоны, но он предназначен тем и только тем, кого проймет импульс, инициирующий самосознание. (Разумеется, для тяжелых, морально непробиваемых «броненосцев» подобный путь закрыт навсегда.) Этот просветляющий посыл божественной энергии возбудит в человеке (естественно, вне его физического тела!) абсолютно неведомое ему доныне сугубо человеческое ощущение – чувство духовного голода, утоление которого неизбежно приведет к образованию духовных накоплений, о чем и писал А. Ельчанинов. Но поскольку из всех сокровищ, которые «ни моль, ни ржа не истребляет», именно духовные имеют больше точек соприкосновения с душевным планом, постольку они эффективнее других влияют на душевные качества человека, создавая предпосылки к его нравственному восхождению.
Особое положение, возвышаясь над рядом духовных ценностей, в эпоху Водолея занимает Библия. О ней как священном собрании общечеловеческих нравственных ориентиров говорилось неоднократно, теперь же хочется подчеркнуть еще одну исключительно важную ее функцию.
Поскольку Библия обладает широкими и глубокими смысловыми, эмоциональными, тематическими и сюжетными связями со всеми без исключения видами изобразительного искусства, музыкой и литературой, постольку она естественным образом сращивает духовные богатства с нравственными, благотворно воздействуя на всю триаду человека. «Можно, наверное, признать, что человечество не стало лучше, но настолько же оно могло стать хуже, если бы не было Великого Искусства, будоражащего душу, пробуждающего совесть, учащего добру, любви и милосердию» [27], с. 183. Да, но одним из мощнейших источников, вскармливающих это Великое Искусство, является Библия. Как это ни патетично звучит (мы уже отвыкли от патетики, нам бы что‑нибудь попроще, но говорить о Книге книг без пиетета невозможно), но именно Библии, особенно ее христианской составляющей, уготована роль руководящей и направляющей силы в нравственном становлении человека в эпоху Водолея. Я имею ввиду не «Евангелие Иисуса Христа эпохи Водолея» [49], эзотерическую фантазию по мотивам Нового Завета (кстати, очень интересную), а канонические Евангелия от Матфея, Марка, Луки и Иоанна в эпоху Водолея.
Конечно, оторваться от зооморфных ценностей эпохи Рыб и следовать рекомендации Н. Рериха: «Устремите уродливое к прекрасному» – архитрудно. Тем более что сегодня уродливое даже и не маскируется под прекрасное, а просто вытесняет последнее, цинично (и, к сожалению, небезуспешно!) навязывает себя невзыскательному обывателю. Трудность перехода усугубляется еще и тем, что мы уже неплохо адаптировались к довольно широкому спектру уродств, а к некоторым из них даже испытываем наркотическую страсть. Тем не менее сокращать угол между безнравственным курсом личного бытия и направлением на нравственную доминанту христовых заповедей нам все же придется. В противном случае, «человек эпохи Рыб» морально выродится в «животное эпохи Водолея» – тупое, прожорливое и похотливое существо о двух ногах.
* * *
Как уже говорилось, импульс Духа Святого откроет прозревшему Человеку полный ценностный ряд: от Любви, королевы ценностей, до самого низменного биологического желания. Но в принципе, как и в эпоху Рыб, выбирать придется опять же между «Богом и маммоной», поскольку структура человеческой триады останется неизменной «во всякое время». Однако сам процесс выбора будет мучительнее прежнего, в силу значительного усиления духовного плана триады. Действительно, инициированный Творцом в эпоху Водолея, он станет вполне способным конкурировать на равных с неизменно сильным и бескомпромиссным животным планом в их извечной борьбе за власть над душою, сердцевиной человеческой сущности. Ценностные приоритеты в этом противостоянии далеко не однозначны.
Сравним для наглядности фрагменты стихов двух поэтов, точнее – идеи, доминирующие в этих строках. Читаем бессмертные строки из пушкинского «Памятника», написанные два века назад:
И долго буду тем любезен я народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждал…
До чего же тонко высветил поэт инициирующую роль Духа, символизируемого лирой, в раскрытии истинно человеческих чувств, дремлющих в человеческой же душе! Вот он, этот тонкий, трепетный, едва ощутимый физически процесс превращения ценностей духовных в духовно-нравственные, эволюция в «разрезе»!
Однако если Пушкин видел свою заслугу в одухотворении человеческой души, то поэт Иосиф Бродский, стоящий на двести лет ближе к эпохе Водолея, считает, как это ни странно, что:
Поэта долг – пытаться единить
Края разрыва меж душой и телом.
Здесь суть нравственного долга, закрепляемого за поэтом, диаметрально иная. В сущности, это «возвышенный» призыв к необратимой нравственной деградации. О каком еще, прости Господи, единении «краев разрыва» можно говорить, если плоть уже поработила душу «от края до края», обратив последнюю в прислугу и карманного адвоката? Куда уж дальше?!
Гражданский долг поэта, на мой взгляд, призывать к обратному: спасительному отрыву души от губительного животного плана и воспитанию ее «в духе». Хотя бы – духе рекомендаций Николая Заболоцкого в стихотворении «Не позволяй душе лениться». Естественно, плоть воспротивится превращению своей «рабыни» в «царицу», будет активно действовать и кнутом, и пряником. Значит, бой неизбежен!
Настоящий бой! Не злобные междоусобные разборки в пределах самой самости, а полномасштабная война за превосходство в системе жизненных ценностей между полярными ипостасями триады: животным началом и божественным образом, навечно соединенными и одновременно разделенными в Человеке его душой – миротворцем нашей триады. Поступательное устремление к гармонии планов и есть состояние покоя – реального (не во сне!) динамического покоя человеческой триады в целом.
Дай Бог, чтобы пророчество Исаии, «евангелиста Ветхого Завета», относительно обретения человеком внутреннего зрения и внутреннего слуха, исполнилось над каждым, поскольку человек среднестатистический, главное действующее лицо в моей работе, фигура во многом условная: он отличен от человека реального, хотя и неизбежно схож с последним в той или иной степени. Подвигнет ли человека этот новый дар свыше к следованию заповеди: «…будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный» или не подвигнет – зависит только от самого человека, обладающего от Сотворения иным божественным даром – свободой воли. Об этом уже говорилось. Однако не будет излишним напомнить, что в случае соединения в себе обоих даров, человек перемещается в эпоху Водолея всею триадой своею, как полноценный участник божественного эксперимента; в противном же случае – только плотию своею, застряв навсегда в ушедшей эпохе Рыб и духом, и душой. Ясно, что в последнем случае Водолей получает в наследство от Рыб, как это ни прискорбно, лишь некое существо в физической оболочке человека, но с зоологической моралью и нравственностью.
Ну а тот, кто служил Богу, а не маммоне, кто старался «входить тесными вратами» и следовать еще в эпоху Рыб нравственной парадигме эпохи Водолея, пусть примет результат своих усилий как личный исходный рубеж на новом этапе нравственной эволюции Человека – эволюции Души через возвышение Духа.