Выявить людей, опосредованно влекомых Библией, позволяет и реакция слушателей на проповеди, к примеру, те, с которыми обращается к нам с телеэкрана патриарх Кирилл. Одни, и таких людей большинство, воспримут слова патриарха «автоматически» как непререкаемое нравоучение, и не более того; другие – пойдут дальше: движимые любознательностью, они попытаются установить смысловую и сюжетную связь темы проповеди со Священным Писанием, открыть для себя нечто большее непосредственно из библейского текста. Так что, даже сильная проповедь инициирует желание сблизиться с Библией в душе далеко не каждого слушателя. В работе «Быть христианином» А. Мень замечает: «И верить во Христа надо не потому, что кто-то сказал, а потому, что это сказанное призывает тебя самого: узнать» [17], с. 6.
Любая из «посредственных» встреч со Словом Божьим есть непосредственная встреча с неким предваряющим событием, посвященным Слову Божьему. Такие встречи могут быть очень яркими, способными пробудить острые душевные переживания, например концерты духовной музыки, даже в записи. Они особенно полезны тем людям, которые, по определению Екклесиаста, погрязли в суете и истомились духом (Еккл. 1,14). И если уж «душа обязана трудиться и день и ночь, и день и ночь» (Н. Заболоцкий), то, к примеру, «Всенощное бдение» С. Рахманинова или «Аве Мария» (Ф. Шуберт, Ш. Гуно и др.) создают наилучшие условия для душевного труда. Однако сильное эмоциональное возбуждение, вызванное музыкой, чаще всего угасает вслед за причиной, его вызвавшей, а вместе с ним притупляется и желание углубиться в Евангелие, на сюжеты которого отзвучали так взволновавшие вас произведения.
Не менее эффективным, но более продолжительным является зрительное воздействие на мысли и чувства человека, например просмотр потрясающего фильма «Иисус», поставленного к двухтысячелетию Рождества Христова (сценарий фильма основан на Евангелии от Луки). Однако не в меньшей степени сильное впечатление и устойчивое последействие оставляют экспозиции музеев и картинных галерей, тематические альбомы и репродукции. Полагаю, что, к примеру, полотна А. А. Иванова «Явление Христа народу» (Третьяковская галерея) и «Явление Христа Марии Магдалине» (Русский музей) могут вызвать у неленивых и любопытных вопросы, ответы на которые должно искать в Евангелиях.
В общем, возможностей для «посредственных» встреч со Священным Писанием предостаточно, но недостает главного – потребности в них, в пище духовной вообще. Ведь орган, реагирующий на духовный голод, находясь вне физического тела человека, не создает привычных терзаний, как пустой желудок. (Предполагаю, что если сегодня, не приведи Бог, закроются театры и библиотеки, краеведческий музей и картинная галерея, то, как минимум, добрая треть населения города этого просто не заметит. Возможно, я ошибаюсь, но не очень, уверяю вас). Может быть, нам все же стоит попытаться смыть с себя хотя бы «половину» позорного, но, к сожалению, заслуженного клейма, поставленного на нас Пушкиным? Может быть, для начала нам следует попытаться хотя бы не быть ленивыми, «специфически» ленивыми?
Применительно к нашей теме и темам, родственным ей, это означает – подавлять в себе душевную, а подчас и физическую лень во имя духовных целей. Конечно, благо, если рядом есть человек, способный убедить вас переступить через себя, воспользоваться через ваше «не хочу» теми возможностями, о которых речь шла выше. Например, посетить ту же выставку произведений древнерусского искусства или концерт духовной музыки. Ну а если такого человека нет? Что ж, убеждайте и принуждайте себя сами. Попробуйте сделать это хотя бы раз. Возможно, что в награду за победу над собой вы получите духовное удовлетворение – чувство, возможно, не ведомое вам ранее. Более того, только перестав быть ленивым, вы можете стать любопытным. И тогда нелестное пушкинское обобщение на вас распространяться не будет.
Естественно, остается некоторая вероятность того, что первая «посредственная» (по С. Булгакову) встреча с Библией может ничего не пробудить в душе, адаптированной к иным, не столь утонченным воздействиям. Но ведь и возможности для «второго шага» еще не исчерпаны, все может измениться к лучшему в результате последующих встреч. Ну а если этого не произойдет и в дальнейшем? Что ж… Я уже говорил, что не мы выбираем Библию, а она выбирает или не выбирает нас. Но при любом исходе время, проведенное в общении с духовными ценностями, потерянным считать нельзя. Скорее, наоборот, это время скрытых, неосознанных приобретений, которые могут явить себя и стать востребованными значительно позже.
Однако искренний интерес к библейской тематике, раскрытой в любой форме, желание узнать больше узнанного чаще приводят к тому, что Библия протягивает руку ищущему ее. Соединение духовного плана человеческой триады со Священным Писанием понятие не абстрактное, не условное. Это состояние, в котором человек начинает испытывать почти физическую потребность в постоянном общении с Библией, в слышании голоса Христа. Это начало единственного пути безграничного совершенствования в вере, ибо неисчерпаема глубина Слова Божьего, открывающаяся человеку, жаждущему истины, на страницах Священного Писания.
* * *
Что же касается непосредственной встречи с Библией, то, несмотря на широкую доступность последней (как книжного издания), вероятность встречи с ней (как Книгой книг) в наше время все же очень невысока. Формально эта встреча состояться, конечно, может. Купить Библию, и даже получить ее в подарок, сегодня возможно вполне. Но приобрести эту Книгу, и даже раскрыть ее, еще не означает встретиться с Библией, открыть ее для себя.
В недавнем прошлом был непродолжительный период, когда Библия считалась дефицитной, а потому и престижной книгой. Это была вполне объяснимая мода на Библию как на вчера еще запретный плод, мода в духе времени возрождающейся Церкви. Уточним: мода на книгу «Библия». Казалось бы, нечто подобное мы уже проходили в былые времена, когда с трудом приобретали в дань моде многотомные подписные издания не для чтения этого дефицита, а лишь для украшения интерьеров квартир и поддержания «престижа» хозяев.
Однако на сей раз все было несколько иначе. Любопытство к выведенной из подполья Библии, нетерпеливое желание раскрыть ее было неподдельным, в чем я убедился лично. У меня в то время была счастливая возможность обеспечить своих сотрудников, жаждущих библейских знаний, хорошими настольными экземплярами Библии, что я и сделал. Все дружно начали читать ее, естественно, как обычную книгу, от начала. И что же? Вскоре интерес к Библии стал угасать. Одни увидели в ней наивную сказочку; другим она показалась слишком занудной и заумной; третьих, уже продвинувшихся дальше Бытия, оттолкнули ее «кровавые страницы» и жестокость Самого Господа Бога. В общем, никто ничего не понял изначально, поэтому желание читать Библию дальше, и уж тем более вчитываться в нее, у большинства сотрудников со временем исчезло.
А вскоре Библия, выходя в свет массовыми тиражами, стала широко доступной как типографское издание, оставаясь недоступной для большинства читателей как Священное Писание. Становясь все менее востребованной к чтению, она тихо оседала в домашних библиотеках. Далеко не многие люди удостоили ее чести стать настольной или обсуждаемой книгой. Да я и сам не раз ловил себя тогда на мысли, что нет лучшего способа оттолкнуть неискушенного человека от Библии, как обязать его прочитать без толковых сопутствующих комментариев только ее начало – не далее Пятикнижия Моисея. Честно говоря, я несколько раз пытался расстаться с Библией. Физиологическая нравственность ветхозаветных персонажей и методы ее насаждения свыше в ряды «избранного народа» вызывали не только неприязнь, но и недоумение: неужели христианство может принимать такое Писание как Священное? Но каждый раз что-то препятствовало этим попыткам, внутренний голос повелевал: «Читай дальше, все поймешь и расставишь потом!». И это «потом» началось сразу же, что я и осознаю только сейчас, но тогда…
Тогда я многое приписывал случайностям, не подозревая даже, что они суть скрытая закономерность. Так «чисто случайно» я познакомился с Церковью христиан-адвентистов, с которою не расставался более трех лет. И только потому, что детальное, буквально по главам и стихам, исследование Библии является в этой Церкви важнейшей частью богослужения. Оставаясь вольным слушателем (без намеков пастора стать членом Церкви, что подчеркиваю особо), я за эти годы добровольно изучил большую часть книг Ветхого и Нового заветов. Но главное, обрел интерес к Библии, а значит _ устойчивое желание и способность самостоятельно изучать ее, расширять, углублять и осмысливать получаемые знания. В результате «случайно» родилась идея божественного эксперимента, оформившаяся в книгу «Троичность вокруг нас». Интересно, что разрешение приступить к работе над книгой непосредственно, я получил также в «случайном» ночном откровении. Я мог бы привести и другие примеры проявления «случайности». Но что уж было определенно не случайным, так это зарождение и укрепление веры в Божественную Троицу, спасительную миссию Христа и покровительство Богородицы _ «теплой заступницы мира холодного» (М. Лермонтов).
Я уже высказывал мысль о том, что не человек открывает Библию, а Библия открывается человеку, однако далеко не каждому. Она умеет надежно экранировать себя от поверхностного знакомства в духе времени, от спекуляции истинами, провозглашенными ею, от подхода к ней как к обычной книге. Библия знает себе цену, ибо она – Книга книг! Прямолинейно, традиционным методом читать ее можно только глазами. Душою и разумением своим охватить Ветхий Завет, оставаясь с ним один на один, практически невозможно. Сегодня для изучения Библии существуют вполне доступные методики и рекомендации. В помощь тем, кто самостоятельно приступает к чтению Библии, настоятельно советую предварительно обратиться к книге А. Меня, которая так и называется: «Как читать Библию. Руководство к чтению книг Ветхого Завета» [25]. Полезные рекомендации по изучению Евангелия содержит книга А. Ельчанинова «Записи» [23].
Не навязывая конкретного варианта, замечу все же, что в принципе мой личный опыт изучения Библии в протестантской Церкви (что, повторяю, ни к чему вас не обязывает), может при желании повторить каждый не ленивый и любопытный. Кстати, там Писание исследуется в основном с духовно-нравственной точки зрения, то есть раскрывается главный его аспект; другие же аспекты, к примеру, исторический, рассматриваются лишь попутно. При желании углубиться в них, делайте это самостоятельно с помощью литературы, сопутствующей теме, и собеседований.
* * *
Большинство наставлений по индивидуальному изучению Библии вполне аргументированно рекомендует начинать его с Евангелия, а затем уж обращаться к Ветхому завету. Почему? Разве не по словам Самого Христа, Писания (ветхозаветные) «свидетельствуют о Мне» (Ин. 5,39)? Да, все написанное в книгах и Ветхого, и Нового Заветов имеет отношение к спасению мира через Сына Божьего Иисуса Христа. Но человеку, рожденному и живущему в традиционно христианской среде обитания, нравственных принципов которой еще хоть как-то придерживаются ее обитатели, осваивать Библию легче с Нового Завета, сугубо христианской ее составляющей.
«Евангелие, по существу, доступно каждому… Ветхий Завет по времени отстоит дальше и понимается труднее» [25], с. 6. Тем не менее, при не формальном, а осознанном чтении Евангелий экскурсы любознательного читателя в Ветхий Завет неизбежны. Они значительно облегчают дальнейшее систематическое изучение Библии в целом, делают ее более понимаемой. Отправными моментами таких переключений являются прежде всего многочисленные обращения к Ветхому Завету самого Христа. В одних случаях Он непосредственно цитирует ветхозаветный фрагмент. К примеру, на вопрос законника о наибольшей заповеди (Мф. 22, 35-37) Иисус отвечает, цитируя фрагмент из Второзакония (6,5). В других – Он лишь подразумевает соответствующий теме фрагмент Писания. Так, в Евангелии от Марка (9,12) Христос, говоря ученикам: «Сыну Человеческому, как написано о Нем, надлежит много пострадать и быть уничижену», имеет ввиду Книгу пророка Исайи (53,3 и далее). Часто прибегают к прямым или косвенным ссылкам на Ветхий Завет и апостолы. К примеру, в обращении апостола Павла к жителям Иерусалима в день Пятидесятницы (Деян. 2,16) звучит прямая ссылка на «предреченное пророком Иоилем» (Иоил. 2, 28-32). Эти своеобразные узлы связи обоих Заветов, пункты их пересечения легко отыскиваются в Библии с помощью так называемых параллельных мест.
Экскурсы в Ветхий Завет не исключены и при «посредственных» встречах человека с Библией, поскольку соединительным звеном в них вполне может быть произведение искусства с ветхозаветным сюжетом, к примеру: иконы «Троица ветхозаветная», «Илья Пророк в пустыне» и другие; картины В. Сурикова («Пир Балтасара»), И. Репина («Иов и его друзья»), И. Крамского («Молитва Моисея»), Н. Ге («Саул у Аэндорской волшебницы»), К. Брюллова («Явление Аврааму трёх ангелов») и других русских и зарубежных художников. Я уже не говорю о «Библейском альбоме» Г. Доре, представляющем в двух сотнях с лишним гравюр сюжеты обоих заветов; благо, что там каждая гравюра сопровождается соответствующим текстом из Библии. Таким образом, методики, предлагающие сперва изучать доступные Евангелия, а уж затем трудный Ветхий Завет, вовсе не исключают совместимости их чтения.
Как известно, непонятное и непонятое, несмотря на схожесть звучания, далеко не одно и то же. Так, Ветхий Завет, кажущийся непонятным, на самом деле является непонятым из-за нашего непосредственного восприятия его, слишком близкого подхода к нему. Большое видится на расстоянии, а мы в данном случае «из-за деревьев леса не видим». Охватить Ветхий Завет можно лишь с высоты Нового Завета. Только на этом уровне можно осознать Ветхий Завет в целом как «Богом составленное введение в Новый Завет» [1], с. 1084. И тогда для нас начнут постепенно проясняться отдаленные контуры божественного эксперимента с человеком. «Как велики дела Твои, Господи! дивно глубоки помышления Твои!» (Пс. 91,6). (Подробнее об эксперименте Бога с человеком – в моей предыдущей работе «Троичность вокруг нас» [26].)
* * *
Сегодня в распоряжении желающих изучать Библию не только методики и рекомендации, но и широкий спектр книг по библейской тематике, комментирующих Священное Писание и разъясняющих его «трудные места». Но первые постсоветские читатели легализованной Библии, еще не имея ничего из этого арсенала, были совершенно беспомощны во взаимоотношениях с ней. Поэтому не вина, а беда их в том, что, не сумев принять Библию ни умом, ни духом, они потеряли к ней всяческий интерес. К сожалению, это положило начало длительному (и по сей день) периоду прогрессирующей библейской безграмотности с Библией под рукой. Люди «с водой выплеснули ребенка»: отложив трудную Библию, они тем самым перекрыли себе доступ к вере. Но это отнюдь не повлияло на их доступ к Церкви: они охотно и легко принимали крещение, носили спасительный нательный крестик, исполняли (чаще – избирательно) обряды и даже иногда ходили в церковь. И при этом вполне искренне считали себя христианами. Однако исповедание веры без веры, обретя массовый характер, негативно повлияло на нравственность общества в целом. Двойная мораль большинства «верующих» (одна – в храме, другая – за его пределами) сегодня вполне очевидна.
Сейчас есть все возможности для исправления ситуации, восстановления утраченного уважения к Священному Писанию как единственному пути к истинной вере. О пути же сближения с самой Библией уже говорилось. Но это отнюдь не единственный вариант: не менее эффективным является и параллельное, одновременное чтение книг Нового и Ветхого Заветов. Например, Евангелия от Матфея и Книги Исход (для сравнения характера нравственных заповедей Христа и ветхозаветного Господа Бога). Нельзя полностью исключать и последовательного чтения Библии, если что-то, как в моем случае, заставляет человека независимо от его реакции идти именно этим путем.
Но как бы то ни было, какой бы вариант ни был избран, главное – не расставаться с Библией навсегда, если уж вы однажды раскрыли ее по доброй воле. Можно отложить Библию на время, и даже длительное, если она не воспринимается, ибо это не та книга, которая дается через силу. Можно временно переключиться с Библии на адаптированную и хорошо иллюстрированную литературу, связанную с Библией. Но нельзя предать забвению свою первую непосредственную встречу с Библией, нельзя говорить Библии: «прощай!», ибо первичный интерес, побудивший раскрыть ее, зародился в вас когда-то не по воле слепого случая, как может показаться. Это – дар Божий, искра Духа Святого, из которой пока что в душе вашей не возгорелось пламя. Но все впереди: личные открытия на страницах Библии ждут вас при встрече с ней после долгой разлуки.
«Есть книга, коей каждое слово истолковано, объяснено, проповедано во всех концах земли, применено ко всевозможным обстоятельствам жизни и происшествиям мира; из коей нельзя повторить ни единого выражения, которого не знали бы все наизусть, которое не было бы уже пословицею народов; она не заключает уже для нас ничего неизвестного; но книга сия называется Евангелием, – и такова ее вечно новая прелесть, что если, пресыщенные миром или удрученные унынием, случайно откроем ее, то уже не в силах противиться ее сладостному увлечению и погружаемся духом в ее божественное красноречие», – такова пушкинская оценка Священного Писания [45], с. 470.
Конечно, тому, кто захлопнул Книгу лет двадцать назад, так и не сумев ничего в ней ни понять, ни почувствовать, но сумел тем не менее пополнить ряды «христиан», трудно вновь обратиться к Слову Божьему. Ведь за эти годы «верующему» привычными стали (в лучшем случае!) лишь обычные слова священника близлежащего храма. Слова же Священного Писания, слышимые в том же храме на непонятном ему церковно-славянском языке, были не для его ушей, а страницы Библии на русском языке – не для его глаз. Но, как говорится, лучше поздно, чем никогда. Ведь должен же член церковного сообщества стать хоть когда-нибудь христианином без кавычек, внять живому голосу Того, в Кого он призван верить!
Не хочу быть понятым превратно. Я вовсе не утверждаю, что знание Библии неминуемо приводит человека к вере. Но я утверждаю, исходя из нравственных постулатов Нового Завета, что без знания Священного Писания обретение истинной веры невозможно, а упование на личное спасение – всего лишь иллюзия, «ибо благодатью вы спасены через веру» (Еф. 2,8).
В подтверждение тому и в заключение темы приведу фрагмент из Послания апостола Павла к Тимофею: «Вникай в себя и в учение, занимайся сим постоянно; ибо, так поступая, и себя спасешь и слушающих тебя (1Тим.4,16).
«И вечный бой! Покой нам только снится…»
Плоть желает противного духу,
а дух – противного плоти:
они друг другу противятся…
Послание апостола Павла к Галатам, гл. 5, ст. 17
Понятно, что цитата из А. Блока, вынесенная в заголовок, – это метафора, что на физическом уровне бытия нескончаемые бои невозможны. Рано или поздно, надолго или нет, на тех или иных условиях наступает долгожданный покой. И только борьба человека с собой, внутренний конфликт его духовного и биологического «Я» – извечны. То затихая, то обостряясь, вражда непримиримых планов триады постоянно держит человека в состоянии душевного дискомфорта. По определению немецкого философа и психолога Эриха Фромма, «человек – единственное существо, для которого собственное существование является проблемой». Снять эту проблему, по мнению автора, можно, выбрав один из двух путей: или регрессировать к животному миру, или признать, наконец, что только человек может придать смысл своей жизни. (Подробнее – в работе Э. Фромма «Человек для самого себя».)
Похоже, что на нынешней стадии божественного эксперимента большинство людей с выбором определились. Точнее, они вообще ничего не выбирали, а, безучастно следуя закону энтропии, нравственно сползли в зону равнодушия, из которой, в силу того же закона, часть их скатилась еще ниже – к уровню скотоподобия.
Казалось бы, победа животного плана, захватившего «ключевые посты» в человеческой триаде, должна, наконец, привести человека к ощущению покоя, и не только во сне. Ведь противник животного начала, этот не от мира сего духовный план, казалось бы, наглухо замурован в самом себе.
Тем не менее покой человеку даже не снится. Почему? Да потому что «вечный бой» теперь идет внутри самой победившей самости, между головами этой многоглавой гидры. А междоусобные войны, как известно, жестоки и нескончаемы.
* * *
Если читатель проведет беглый обзор предыдущих глав и придет к обобщающему выводу, что духовное начало в человеке неизмеримо слабее животного, что в большинстве альтернативных ситуаций первое подавляется вторым, то он, безусловно, будет прав. И хотя, по словам А. Меня, главную нашу сущность составляет образ и подобие Создателя, просматривается она, эта сущность, в человеке с большим трудом. Так едва-едва пробивается сквозь закопченное стекло тусклый огонек керосиновой лампы (образ, выплывший из моего далекого военного детства).
Вряд ли кто сомневается в том, что в сфере нравственного бытия люди в большинстве своем пока что бессильны преодолеть или хотя бы достичь уровня десяти ветхозаветных заповедей. А ведь это всего-навсего примитивный запретительный уровень – «отвращайтесь зла» (Рим. 12,9), поддерживаемый лишь страхом сурового возмездия. Что же тогда говорить о следовании новозаветным заповедям Любви, данным человечеству! Данным, но, к сожалению, не принятым им и откровенно отбрасываемым за ненадобностью. Да, это – горькая правда. Но гораздо хуже подслащенная полуправда – формальное признание и лицемерные нравоучения. Мне, например, человек, не просто цитирующий нормы христианской морали, а еще и следующий им, практически не встречался.
Создается впечатление, что нравственное совершенствование личности никогда не являлось и не является важнейшей миссией человеческого бытия, что человек в этом смысле обречен довольствоваться, точнее – самодовольствоваться, уровнем: «я такой, какой я есть». В этой связи возникает вопрос: а нужны ли нам вообще в качестве нравственных ориентиров заповеди Христа и, в частности, заповедь: «Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный» (Мф. 5,48)? Ведь в обиходе-то мы явно не видим людей, творящих над собой усилия в этом направлении? Нужны, и даже очень!
Совершенствование, в его универсальном, всепроникающем понимании, является требованием одного из величайших законов мироздания – Закона Перевоплощения. В соответствии с ним, «каждая отдельная жизнь (воплощение. – Г. М.) это определенный урок, определенное задание, которое каждому человеку надлежит выполнить. Сумма же опыта, получаемого на физическом плане планеты, синтезируется и «переплавляется» в более полные накопления между воплощениями, когда человек находится в развоплощенном состоянии, в области мира Надземного. Здесь закладывается основа будущего человека, его новый характер. Если человек был успешен в своей эволюции, он движется быстрее, если успешность менее выражена, он много раз возвращается в те же условия, в ту же обстановку, в которых он не имел успеха. Следует подчеркнуть, что физическое тело человека дается ему его родителями, включая лишь биологическую наследственность… Все остальное он в новую жизнь приносит сам» [19], с. 296-297.
Да, но связано ли это каким-либо образом с заповедями Учителя? Несомненно. Более того, связь эта настолько естественна, что не требует выделения в особое условие. (Следует ли, к примеру, излишне подчеркивать естественную, очевидную связь разнообразного подводного мира с единой для него водной средой?) Независимо от объема и содержания индивидуальных программ, уроков и заданий, назначаемых Богом человеку, все они жизнеспособны только в атмосфере евангельских заповедей Любви.
«В основном с фактами нравственной ненадежности мы сталкиваемся в этой сфере. Бесконечно многие культурные люди… не отказывают себе в удовлетворении своей алчности, своей агрессивности, своих сексуальных страстей, не упускают случая навредить другим ложью, обманом, клеветой, если могут при этом остаться безнаказанными, и это продолжается без изменения на протяжении многих культурных эпох» [33], с. 101. Еще во времена римской античности родилось прекрасное назидание: «Ничего не доказывает тот, кто доказывает грубо». Иными словами, самоутверждение как аргумент и безнравственность как метод его подачи – совмещаться не могут.
* * *
Встретить вживе «образец, достойный подражания», практически невозможно, ибо те немногие люди, которые полностью и успешно отработали в рамках божественного эксперимента индивидуальную программу земной жизни, уже перешли на следующий виток эволюции; их среди нас нет и быть не может. Остальные же, то есть те, кто испытательный полигон «Земля» превратил для себя в исправительную колонию под тем же названием, отбывают в ней пожизненные сроки. Причем отбывают их многократно, проходя длинный ряд воплощений. Это, так сказать, рецидивисты со стажем, с нарастающим уровнем зла. Их – подавляющее большинство, они постоянно с нами, впрочем, как и мы с ними. И хотя личный состав этих самых «мы» и «они» со временем обновляется физически, его нравственный уровень в целом остается низким. Это естественно, так как во все времена исправительные учреждения населялись, за редким, досадным исключением, теми, кто не в ладах с законом. В данном случае – с моральным.
Таким образом, утверждение, что в нравственном отношении род людской не становится лучше от века к веку, от поколения к поколению, верно лишь с оговоркой: «на проявленном уровне». Чтобы нравственно-психологический прогресс стал мало-мальски заметным вокруг нас, необходимо измениться к лучшему как минимум большинству из нас, причем в очень сжатые сроки, практически одновременно. Ну примерно так, как совсем недавно сумели мы измениться к худшему: основательно и в считанные годы. Однако в последнем случае чуда нет, прыгнуть в яму могут и все сразу. Здесь людских усилий не требуется, гравитация поможет. А вот вылезти из ямы способны далеко не все. Тем более – одновременно. Да и не каждый захочет преодолевать гравитацию, легче скатиться ниже.
Правильные же одиночки, удержавшиеся от падения, погоды не делают. Более того, их попытка что-то улучшить лишь раздражает «несознательных». К примеру, моя соседка пыталась как-то по-домашнему, как бабушка – внуков, урезонить подростков, издевающихся над деревом, растущим у подъезда. И каков результат? «Внучки», естественно, отослали ее к хорошо известной трехбуквенной «аббревиатуре». И все, но могло быть хуже. Теперь эта женщина не реагирует на выходки малолетних хулиганов (представляю, чего стоит это воздержание ее неравнодушной натуре), но каждый раз сетует в адрес взрослых: «Если бы все их одергивали, то глядишь…». Вот в этом-то самом все и собака зарыта! Ведь если следовать логике этой доброй наивной женщины, то все мы, такие в принципе разные, в определенных обстоятельствах должны становиться одинаковыми, причем в строгом соответствии с ее моральным императивом. Но ведь это, так же в принципе, и невозможно: в индивидуальных пределах свободы воли мы и реагируем индивидуально, то есть по-разному, на одни и те же события. Иначе эксперимент Творца, проводимый Им с каждым из нас индивидуально, просто теряет смысл. Эта несложная мысль, приди она в голову моей соседке, вероятно, успокоила бы ее. Равно как и поправка на то, что мы пребываем сегодня в зоне устойчивого равнодушия.
Поднять всех вдруг из пропасти хотя бы на прежний, исходный уровень способно только чудодействие. Иными словами – вмешательство Бога-Творца. Но изменение нравственной природы человека, как уже говорилось, в Его планы не входит даже при радикальном изменении Им условий эксперимента (в противном случае Господь Бог давно бы «улучшил» нас). Впрочем, так же, как и установление на Земле мира и благоденствия: это при желании и наличии свободы воли должны построить люди сами.
«Герой романа спрашивает Бога: почему в мире так много зла?
– А что? Вам, людям, это не нравится? – спросил Бог.
– Конечно, нет.
– Тогда измените все это, – был ответ» [6], с. 49-50.
Интересно, каким же образом Создатель, пожелай Он того, мог бы «подправить» нравственные устои человека? Не иначе, как только уничтожив или ослабив в нем дух зла «от юности его», то есть подавив активность источника этого зла – самости, гнездящейся в глубинах нижнего плана человеческой триады. Однако изменить «качество» нижнего плана, очеловечить его сугубо животные функции Творец не может, ибо это нарушит всю структуру триады, изменит характер взаимоотношения ее планов. Ослабление инстинктов, корневой системы человеческой самости, неминуемо приведет к ответному ослаблению или полной ликвидации механизмов управления ими. Возникнет проблема сокращения пределов свободы воли до значений, необходимых «модернизированному» человеку. Ограничение же самостоятельности, ущемление свободы выбора, перемещение части человеческих полномочий к Творцу – все это негативно отразится на творческой способности человека, главном признаке его богоподобия. В итоге сам эксперимент Бога с человеком станет бессмысленным и нецелесообразным. Последний, по словам Александра Меня, в данном случае уже бы «не был образом и подобием Творца, он был бы игрушкой Творца» [17], с. 10.
Конечно, это всего лишь моя аргументированная фантазия, фрагмент представляемых мною последствий «улучшения» человека свыше, случись такое. Но, к счастью, у Творца «нет изменения и не тени перемены» (Иак. 1,17). Поэтому следует признать актуальным и справедливым во все времена укоризненное восклицание Цицерона: «О времена, о нравы!». «Само стремление к злу – это иррациональный порыв, рожденный в свободе», – утверждает А. Мень [17], с. 9. Далее, ссылаясь на мысли Николая Бердяева, он пишет, что «свобода лежит по ту сторону божественности, что она вечна. Это непостижимая для нас вещь, но безусловно только одно: что если человек имел от Бога свободу, то он должен был получить и возможность восставать против Бога, идти по другому пути».
Сетования же отцов и дедов относительно того, что общество сегодняшнего дня в целом безнравственнее, злее общества дня вчерашнего, а уж тем более позавчерашнего, есть проявление тревоги старших и старых людей по поводу обвальной, но, к сожалению, неизбежной биологизации ценностной шкалы людей молодых.