Продолжая сидеть рядом с колдуном, мальчик отвернулся и несколько часов просто сидел и смотрел вдаль на медленно проносившиеся мимо зеленые поля и далекие земли, скрывавшиеся за горизонтом, ощущая при этом бушующие эмоции внутри себя.

Когда они подъезжали к месту, где Йапенгир собирался остановиться, чтобы пополнить запасы провизии и хотя бы еще одну ночь провести в удобной постели, Огген был погружен в чтение книги, единственной, которая уцелела из сожженной вражеским огнем коллекции Дуно.

Венифик сделал вид, что не обратил внимания, но это было далеко не так. Одно из предположений того, что делать с мальчиком, укрепилось в его мозгу еще сильнее.

Увидев появившуюся вдалеке знакомую таверну «У развилки», Йапенгир сказал Оггену:

– Это деревня Замарос. Нам повезло со временем года, как раз сейчас начинают расцветать яблони и груши.

И правда, широкие поля вокруг деревни были засажены сотнями деревьев, красовавшихся своими белыми и розоватыми лепестками, особенно красиво смотревшимися в лучах закатного солнца. Между ними Огген увидел несколько крестьян, сортировавших дары растений по двум корзинам. В одну они складывали упавшие плоды, а в другую сорванные прямо с веток специальным приспособлением в виде палки, на конце которого была прилажена сетка и два зубца.

– Нужно их предупредить о том, что рядом рыщут эти орки и… шизданы.

– Нет необходимости, – не разделил его мнение Йапенгир. – Недалеко от Замароса стоит крепость Фалдунг. Лорд Клод Холден, что владеет им, вассал лорда Дамгета, хранителя местных земель. Шизданы не станут нападать на столь населенный и защищенный пункт. Но ты прав в том, что нужно предупредить людей. Причем, как можно скорее.

Подъехав к таверне, рядом с которой то и дело сновали люди, венифик остановил повозку и обратился к мальчику.

– Слушай меня внимательно. Деревня твоя уничтожена, и вскоре об этом узнают. Тогда солдаты проведут перепись погибших, и тебя наверняка к ним причислят, так что теперь ты не крестьянин, а мой временный помощник. Тебя мне подарили в качестве признательности еще ребенком, потому родины ты своей не помнишь. В поездку я взял тебя впервые. Запомнил?

– Да. А если они попросят показать татуировку?.. – Огген дотронулся до своего правого запястья, и неожиданно ощутил боль, похожую на ту, что появляется после ожога. – Ай!

Подняв рукав по локоть, он увидел покрасневший участок кожи, но больше ничего.

– Магией вывести тату проще простого, – пожал плечами волшебник. – После нападения Призрачной Девы, что очень странно, до конца мне вывести из тебя магию не удалось, что удивительно. Я до сих пор чувствую ее внутри тебя. Так что теперь ты единственный вирит из мне известных, который может безвредно перенести магическое воздействие. Идем в таверну.

Спрыгнув с повозки на землю, он распряг Самагаэля и отвел его к конюшне. Лошади при виде хищника нервно затоптались и начали фыркать и ржать, но барс посмотрел на них совершенно безразлично и свернулся в клубок в дальнем углу пол навесом.

Подождав Йапенгира рядом с входом, Огген вместе с колдуном вошли внутрь.

«У развилки» была практически до отказа набита людьми. Большинство из них были обычными крестьянами или проезжими гостями, но Огген увидел и солдат – дюжину мужчин, сидевших за самым удобным местом рядом с окном. Все они были вооружены однотипными стальными мечами и облачены в броню пехотинцев, выглядевшую так, словно она им досталась от отцов их дедов. К счастью, почти никто не обратил внимания на скромные персоны волшебника и Оггена.

Пройдя вглубь помещения, они уселись за одним из немногих пустовавших столов, и вскоре к ним подошел хозяин заведения, худощавый мужчина с колкой щетиной и внушительной родинкой, устроившейся аккурат правого уголка губ мужчины.

– Чего изволите, господа?

Несмотря на то, что Огген впервые увидел этого индивида, незнакомец ему почему-то сразу не понравился, хоть и никаких причин к подобной антипатии ему не предоставил.

– Курицу в хлебной корке и две чашки кваса.

– Квас принесу сразу, но вот курицу придется подождать, – кивнул мужчина, после чего ушел.

Спустя несколько минут к ним подошла молодая девушка, по всей видимости, дочь хозяина трактира. Поставив перед ними две чашки, она без лишних слов удалилась обслуживать других посетителей.

Еду, как оказалось, ждать пришлось довольно долго, поэтому спустя несколько минут молчания Йапенгир спросил:

– Ты умеешь играть в каро?

– Нет, – отрицательно покачал головой мальчик.

– Принеси ее из повозки. Она лежит в моей сумке, это набор из доски и мешочка с фигурами.

Кивнув, юноша поднялся с места и вышел из таверны. За то недолгое время, что они пробыли в «У развилки», солнце наполовину зашло за горизонт и продолжало пропадать едва ли не на глазах.

Быстро забрав все необходимое, Огген вернулся к волшебнику не дольше чем через три минуты. Когда он приблизился к столу, Йапенгир как раз только договорил c хозяином таверны.

– Сейчас же пошлю помощника, – учтиво кивнул мужчина и, проворно развернувшись, направился куда-то в другую часть помещения.

– Вот и ты, – заметив мальчика, венифик слегка хлопнул широкой ладонью по глади стола, после чего снял шляпу и положил рядом с собой, словно боясь, что ее мог кто-то украсть. – Что-то ты долго возился с делом одной минуты. К тебе никто не пристал?

– Нет, мастер венифик, – отрицательно покачал головой Огген. – Так получилось.

– Что ж, – развернув доску между собой и мальчиком надлежащим образом, начал маг. – Как я уже сказал ранее, игра эта называется каро. Слово таворсийское, точнее, словосочетание – ка-р’о. В переводе означает битва двух сторон. В игре существует большое множество типов фигур, зависит от того, какой армией играешь. Их всего шесть. Есть армия таворсов, в ней: король, королева, два мага, два лучника, два гиганта, и строй мечников, выстроенный перед всеми. Так же армия опигленов: король, королева, два орла, два вепря, два подгорных тролля и авангард топорников, – называя войска, волшебник перебирал все фигурки и демонстрировал их Оггену. – Армия элькидов: король, королева, два арбалета, две осадные башни, две катапульты, и авангард конницы. Армия тиусонов: король, королева, два ледяных паука, два снежных великана, два тарана, и авангард белых волков. Армия виритов: король, королева, два коня, два щита, два дракона, и авангард копьеносцев. И, наконец, оркская армия: захим, захи’те, два скорпиона, два анламонка – это тяжеловооруженный боец-великан с оркского языка – два тигра, и авангард мечников.

Запомнить названия всех фигур особого труда не составило, так как все они были вырезаны из дерева в соответствующих им формах, которые Оггену были известны из книг.

– У каждой армии свой цвет. Таворсы белые, опиглены черные, люди светло-коричневые, тиусоны блекло-синие, элькиды зеленые, а орки темно-серые. Цель – сразить короля, но для того, чтобы это сделать, сначала нужно сразить королеву. Пока она цела, король неуязвим перед атаками любой вражеской фигуры. Вначале игры определяю, кто какой армией играет. Для этого их выставляют в определенном порядке и кидают кубик с цифрами. Та цифра, что выпадает, показывает номер армии. Если номер совпадает с тем, что выпал противнику, игрок кубик перебрасывает.

Сунув руку в мешок, колдун достал кубик и бросил его. После то же самое сделал мальчик. Волшебнику досталась армия тиусонов, а Оггену опигленов. Показав, в каком порядке необходимо расставлять фигурки на игровом поле, Йапенгир объяснил, как ходит каждая фигура, и они приступили к игре. Сказать, что маг победил мальчика – все равно, что заявить, что битва у леса Вапит во Второй Великой войне была «так себе сражением». Йапенгир методично и хладнокровно уничтожил армию Оггена.

Так как первая партия закончилась очень быстро, всего за шесть минут (для каро это невероятно мало), игроки незамедлительно решили начать новую игру. Но едва они разыграли кубик и расставили фигурки по их местам, их отвлекли нежданные гости «У развилки».

Послышался звук открывшихся дверей, и спустя несколько секунд в трактире повисла тишина, словно кто-то неожиданно заткнул Йапенгиру и Оггену уши восковыми пробками. Обернувшись вместе с остальными, юноша заметил незнакомцев и дух его перехватило от увиденного.

На пороге стояли трое воинов. Они были высоки, как Йапенгир, и облачены искуснейшей работы доспехи. У каждого за спиной торчали короткие копья острием вверх, а на поясе висели длинные изящные мечи, вдетые в необычные ножны. Они были сделаны из металла и закрывали только режущую кромку лезвия и острие, в то время как центральная часть клинка была открыта и прекрасно видна.

Внешность воинов тоже не оставила Оггена равнодушным. Все трое были очень красивыми, с изящными чертами лица, кожа их была испещрена множеством маленьких шрамов. Говорило это о том, что стоящие перед ними мужчины не просто шуты в красивых доспехах, а настоящие бойцы. Но более всего в глаза бросались их волосы. У стоявшего впереди, по-видимому, главы отряда, они были черными, словно вороново крыло, и ниспадали ниже пояса, сплетенные в несколько кос, подвязанных серебряными нитями. У двух других же волосы были светлыми и состриженными почти под корень.

Оглядев таверну своими пронизывающими насквозь взглядами, предводитель компании вдруг заметил Йапенгира. На долю секунды он удивился, но после его губы расползлись в приятной теплой улыбке, и он направился к столу, за которым сидели маг и Огген.

– Саниутал, латан венификас, (приветствую вас, мастер венифик), – произнес главный, и все трое приложили кулаки правых рук к груди и чуть поклонились в знак уважения.

Йапенгир же поднялся, повторил жест и одновременно произнес:

– Саниутал, рудон ои’дрази геталэ (приветствую вас, воины королевской гвардии).

После волшебник сел и, перейдя на Общий, предложил:

– Желаете присоединиться к нам, Этилрос?

– Разумеется.

– Представьте мне вашего новичка. Он твой оруженосец, Гарамал?

– Верно, мастер венифик, – кивнул один из спутников Этилроса, чьи волосы чуть отливали рыжим.

– А твой?.. – стрельнув взглядом в сторону Оггена, поинтересовался предводитель группы таворсов.

– Его зовут Огген, – представил мальчика колдун. – Он давно уже со мной, подарок одного южного виритского лорда. Следил за хозяйством в моем доме.

– А я думал, что среди венификов помощью слуг пользуется лишь Всеримил Длинный.

– Он стар, но силы в нем гораздо больше, чем в других магах, ибо вдобавок к мощи он еще и мудрейших среди всех ныне живущих таворсов, – хмыкнул Йапенгир. – Так что не вздумай болтнуть такое при нем, иначе мастер мигом подвесит тебя вверх тормашками и заставит неделю без остановки петь песни, восхваляющие минувшие дни его молодости.

– Охотно верю и не буду его испытывать, – благодушно и тепло, но сдержано, что присуще почти всем таворсам, засмеялся Этилрос.

В это время к ним подошла девушка и переложила с грубо вырезанного деревянного подноса на стол посуду и ароматную курицу. Остановив ее, командир группы сделал заказ для себя и своих спутников, а после этого вновь вернулся к беседе с волшебником.

– Куда ты путь держишь, Йапенгир?

– В Кираполит, – ответил колдун, взявшись за столовые приборы. – Везу кое-какие алхимические ингредиенты в виритскую научную академию, ничего интересного. Но что тут делаете вы, так далеко от Митэлина? Гулим-са, мадено апалогор солемпи (догадываюсь, что вы торжественные послы).

– Верно думаешь, – подтвердил догадку Этилрос. – Мы путешествуем уже больше месяца и несем славную весть о том, что старшая дочь короля и королевы выходит замуж.

– Действительно, славная весть! – согласился колдун. – Но кто же муж?

– Таворс благородных кровей, Неклос, сын Явигла, хранителя Зеленых Долин у северных границ.

– Я видел его несколько раз. Достойный выбор. Когда будет свадьба?

– Принцесса и ее жених в компании обеих семей-родителей и их свиты отправятся венчаться в Дульбалод через полтора месяца, на следующее утро после праздника дня Семи Звезд, а через неделю будет пир в Интьени’Салима. Мы уже были в Гребстере и Ленготе, оповестили тиусонов и элькидов. Сейчас направляемся к королю Ралону, а после поедем в Энкинлер к опигленам. Ты тоже приезжай, Йапенгир. Думаю, Вселимир будет рад тебя видеть.

– Да. Я не видел мастера уже лет шесть. Встретиться было бы неплохо. А как дела в королевстве?

Этилрос принялся рассказывать, но, чтобы никто не слышал обсуждения политики их государства, воин перешел на таворсийский, и весь разговор с той поры вели на нем.

Съев свою порцию и выпив квас, Огген в наслаждении облизал пальцы. Такой вкуснятины он не пробовал никогда в жизни, ему с родителями есть вдоволь никогда не позволяло их «крестьянское» положение, поэтому мальчик всегда пребывал в немного голодном состоянии.

– Подойди к хозяину таверны и попроси его проводить тебя наверх, – заметив, что Огген покончил с едой, обратился к нему Йапенгир. – Я снял нам комнату. И каро с собой забери.

Кивнув, мальчик быстро сгреб все фигурки, расфасовал их по мешочкам и направился к лестнице.

Едва Огген успел заикнуться о том, что ему нужно, хозяин таверны тут же кивнул и, даже не удосужившись дослушать мальчика до конца, развернулся и принялся подниматься на второй этаж своего заведения. Там по правую руку располагался ряд дверей, каждая из которых вела в небольшие спальные комнаты, а в самом конце коридора, как выяснилось минутой позже, находился выход на балкон.

Достигнув третьей двери из пяти имевшихся, мужчина указал на нее.

– Вот ваша комната на сегодняшнюю ночь. Если что-то понадобится, спускайтесь и обращайтесь или ко мне, или к моей помощнице.

После он торопливо откланялся и убежал обратно на первый этаж, полный гостей.

Войдя внутрь снятой волшебником комнаты, Огген увидел маленькое помещение. Его занимали столик у стены, на котором располагался одинокий деревянный подсвечник, небольшая односпальная кровать в левом углу, и четыре уложенных вряд и накрытых двумя простынями мешка, набитых сеном, в правом. Без труда догадавшись, что это подобие постели смастерено именно для него, Огген подошел к «кровати», положил на нее каро, и после ненадолго покинул их с волшебником временную опочивальню.

Войдя на балкон, располагавшийся в задней части таверны, Огген оперся на грубо срубленные деревянные перила и обвел взглядом местность деревни.

Мальчик не мог сказать, где было красивее – у него дома в Стредигот-Ликоу или здесь, в Замаросе. Обе деревни были по-своему прекрасны. В родных местах все было желтым, словно само солнце ежедневно спускалось к ним на землю и волновалось, подобно золотому океану, а здесь – белым и нежно-розовым. Единственное, что не устроило Оггена, так это то, что поблизости не оказалось реки, но зато вдалеке виднелась дубовая роща. Даже издалека стволы этих деревьев казались настолько широкими, что мальчику тяжело было представить, что где-то еще существуют деревья, которые бы их превосходили в этом параметре.

Вдыхая свежий запах яблок, приносимый ему легким ветерком со стороны садов, Огген любовался окрестностями до самых потемок, когда солнце окончательно не скрылось за горизонтом и погрузило Пять Земель в ночь.

Ощущая легкое покалывание в локтях, он наконец отпрянул от перил и вернулся в комнату, но перед этим спустился вниз и попросил хозяина таверны дать ему свечу и то, чем ее можно зажечь. Тогда мужчина ненадолго отошел, после чего вернулся со свечкой и огнивом. Поблагодарив его, Огген бросил взгляд на стол, за которым Йапенгир все так же сидел на своем месте и общался с приятелями, после чего вернулся наверх.

Воткнув свечу в подсвечник и подпалив торчавший из воска фитиль, юноша желания спать совершенно не чувствовал, потому решил провести время за каро. Ему понравилась эта игра и мальчику хотелось познать хотя бы некоторые ее принципы и особенности, чтобы оказать волшебнику хоть какое-нибудь сопротивление, пусть даже самое никчемное.

Устроившись на полу и прихватив с собой подсвечник, Огген несколько раз бросил кубик и определил противников. Ими стали люди и орки. Прекрасно. Хотя бы в игре мальчик мог им отомстить. Он не знал, все ли орки были плохими, или же среди них были и хорошие, но этого ему в тот момент не требовалось.

Расставив фигурки по их положенным местам, Огген приступил к умственной войне. Не обращая внимания на свою тень, повторявшую точь-в-точь движения мальчика, новоиспеченный сирота переставлял фигуры по доске. Он настолько втянулся в процесс, что вскоре игра начала оживать. Хоть фигурки и были вырезаны из дерева, Огген словно слышал их. Он слышал топот человечьих, оркских и конских ног, крики, звон скрещивавшихся между собой мечей и топоров, слышал, как драконы летали над полем битвы, взмахивая своими мощными крыльями, и как шипели скорпионы. Его нос даже учуял запах пыли, поднимаемой с земли, и гари, доносившейся от полыхавших орудий, подожженных драконьим пламенем.

Так военачальник Огген Пламенное Сердце просидел над своей воображаемой битвой около двух часов и даже не заметил, как они минули. Устав под конец, мальчик, ощущая тяжесть в голове, бросил тактику и перешел к шуточному сражению. Схватив дракона и коня, Огген погнал орков прочь, с наслаждением и легкостью представляя, как противники бросают свои оружия и сломя голову бегут прочь с поля битвы, усыпанного телами погибших скорпионов и их собратьев, а после король людей торжествует победу, скинув оркского захим с доски к сраженной ранее захи’те.

Удовлетворенный результатом сражения, Огген около минуты посмотрел на доску, словно натуралист, изучавший какое-то интересное растение, после чего убрал фигурки и поднялся.

Потратив несколько минут на ходьбу по комнате с целью разогнать застывшую кровь по изголодавшимся по кислороду мышцам, юноша поставил подсвечник на стол, задул огонек, успевший сжечь примерно четверть фитиля, и улегся на свою постель на мешках. В первые несколько мгновений он едва не пожалел, что не провел этот день в полях в изнурительной работе. Постель была неудобной, но все же та усталость, что успела накопиться, смогла усыпить его.

Когда Йапенгир, наговорившись вдоволь на своем родном языке, вошел в комнату, то застал Оггена крепко спавшим. Осмотрев его, краем глаза волшебник вдруг увидел одну из фигурок – дракона. Она валялась рядом с мешками.

Снисходительно покачав головой, колдун вытащил свою палочку и махнул ей в сторону свечи. Фитилек ее в мгновении ока вспыхнул и осветил комнату своим блеклым теплым светом.

Приблизившись к мешкам, на которых спал Огген, Йапенгир нагнулся и поднял фигурку.

Продолжая сжимать шляпу подмышкой, он приблизился к столу и вернул дракона в положенный мешок, после чего улегся на кровать. Вытянутые ноги оказались настолько длинными, что чуть свесились с постели.

Раздраженный этим, маг их немого подогнул, после чего закрыл глаза. Ночь прошла спокойно для обоих путников.

Колдун лег спать позже, чем Огген, но при этом проснулся раньше. Пропустив рассвет вперед себя на четверть часа, он поднялся, и когда ноги его коснулись пола, сонливость спала в мгновении ока и Йапенгир ощутил себя бодрым, словно только что принял холодный душ. В этом есть одна из особенностей таворсов, ото сна они зависят гораздо меньше, чем люди, или, тем более, опиглены – известные любители дать долгого храпака.

Приблизившись к мешкам, на которых спал Огген, волшебник растряс мальчика и велел ему собираться в путь, а сам тем времен отправился на первый этаж. Этилроса он застал в компании со своими спутниками – они трое завтракали яичницей.

– Доброго утра, мастер венифик, – первым поздоровался предводитель группы. Остальные его поддержали.

– Доброго утра и приятного аппетита, – кивнул в ответ Йапенгир.

– Благодарю, хотя вряд ли ваше пожелание поможет, – фыркнул воин и чуть скривил губы в насмешке. – Еда у виритов могла быть и лучше. Эх, как я соскучился по кухне королевского двора! Ты даже представить не можешь.

– Еще как могу, мой друг, – нахлобучив шляпу на макушку, не согласился с ним венифик. – Кушанья в подобных придорожных забегаловках оставляют желать лучшего, с этим спорить тяжело, но притом отнюдь не стоит так категорично отзываться в целом о еде виритов. Если бы за дело взялся достойный повар, уверяю, ты бы не был разочарован. Кстати, раз вы едете в столицу Агнедола, то вас непременно примут там с почестями, и я вам советую обязательно попробовать озерного осетра в белом вине. После него, Этилрос, ты непременно изменишь свое мнение.

Воин ничего вслух не ответил. Вместо этого просто кивнул и вернулся к остаткам своего завтрака.

Спустя полминуты спустился Огген.

– Идем на улицу, – велел ему волшебник, заранее заслышав шаги и обернувшись. – Поедим в пути, нам не стоит задерживаться.

Покинув «У развилки», мальчик увидел интересную картину.

Как ни в чем не бывало, Самагаэль лежал в конюшне и рядом с ним устроились три лошади. Они ничуть не боялись хищника, словно тот успел с ними каким-то образом сговориться и убедить соседствующих животных в том, что он им никоим образом не угрожает.

С виду казалось, что зверь спит, но когда Йапенгир позвал его, барс сразу же поднял голову и, заметив мага, поднялся на лапы и засеменил в сторону телеги. Когда он встал на положенное место, волшебник принялся впрягать его в телегу.

В тот момент, когда колдун затягивал последний ремешок, из таверны вышел Этилрос в компании своих спутников.

– Они поедут с нами? – шепотом спросил Огген у венифика, искоса поглядывая на таворсов, седлавших на тот момент своих прекрасных породистых лошадей.

– Да, но не на весь путь, – пояснил Йапенгир, после чего ловко взобрался на козлы и взял поводья. – Они направляются в крепость Оираг Сокиен к королю Ралону, их дорога лежит на юг Агнедола, а наша – на запад.

Устроившись рядом с волшебником, они дождались, пока послы «великой вести» к ним присоединятся, после чего они вместе двинулись по дороге, прямо уходившей в горизонт.

Несмотря на уют «У развилки», Огген в пути чувствовал себя гораздо лучше. Слушая, как Йапенгир говорил с воинами на таворсийском, он, ничего не понимая в их речи, наблюдал за рассветом.

Вскоре, едва Замарос скрылась из виду за их спинами, юноша понял то, по какой причине таверну назвали ее именем – впереди их ждал перекресток, предлагавший путникам отправиться в любую из трех сторон Агнедола.

Добравшись до нее, Йапенгир чуть потянул за поводья на себя, и барс тут же остановился.

– Вот и настало время прощаться, мой друг, – почти торжественно провозгласил Этилрос, неожиданно перешедший на Общий язык. – Так мало времени выпало нам на общение, и так мало мы успели с тобой обсудить и поведать друг другу. Смею надеяться, что все же увижу тебя на свадьбе принцессы, мастер венифик, и послушаю еще парочку поучительных притч.

– Разумеется, я буду там, – кивнул волшебник. – Да будет легкой ваша дорога.

– Да будет легкой ваша дорога, – хором повторили напутствие таворсы, и под предводительством Этилроса повернули налево и неторопливо поскакали прочь, гордо держа осанки.

– Поедем и мы, – спустя четверть минуты, когда поднятая копытами пыль улеглась, сказал Йапенгир.

Самагаэль взмахнул хвостом и вновь тронулся вперед, утягивая телегу за собой.

В пути до Кираполита путешественники провели пять суток. Ехали они непрерывно, останавливаясь лишь на закате и выезжая, едва из-за горизонта выглядывала верхушка солнца.

Эйфория «свободы» покинула Оггена спустя два дня после того, как они покинули Замарос, а следом за ней наступила скука. Пейзажи почти не менялись, средь бесконечных лугов и холмов лишь изредка встречались реденькие леса, в которых не заблудился бы даже хромой и наполовину слепой калека.

Йапенгир же был молчалив и вечно погружен в свои раздумья, поэтому Огген начал искать для себя развлечения. Первое время он читал. Перелистывая страницу за страницей, юноша путешествовал по разным далям, которые ему пока еще воочию увидеть не удалось, но вскоре Огген остановил себя. Видя, как количество непрочитанных страниц неумолимо уменьшается, он со скрипом в сердце отложил книгу в сторону.

Тогда ему в голову пришла другая идея. Перебравшись в заднюю часть телеги к ящикам, Огген чуть сдвинул покрывало в сторону и убрал книгу в сверток со своими пожитками, а после уселся играть в каро. Разыграв кубик, он определил противников и расставил опигленов против элькидов. Припоминая правила, мальчик принялся переставлять фигурки на доске и хотел достичь того же состояния «погруженности в вымышленную реальность», что и вчера, но не успел.

Услышав звуки своей любимой игры, Йапенгир тут же заинтересовался и сказал:

– Не тренируйся один. Ты будешь много ошибаться и от того, что никто тебя не поправит, ты свои ошибки лишь закрепишь. Неси доску сюда.

Огген спорить не стал и, подгоняемый желанием отомстить колдуну за свое вчерашнее поражение, перенес доску на скамью. С планом он своим, конечно, погорячился – Йапенгир играл просто блестяще и продолжал раз за разом методично уничтожать армии Оггена, попутно с этим рассказывая основы и указывая мальчику на его ошибки.

С той поры играли они ежедневно, в пути и на привале, а прекращали лишь тогда, когда этого хотел мальчик. Казалось, Йапенгир вообще не знал усталости, для него игра эта была, словно дыхание – она нисколько не утомляла волшебника, чего нельзя сказать об Оггене. Юноша выдерживал максимум три партии подряд, а к концу у него создавалось ощущение, словно кто-то закачал в его голову воздух под очень сильным давлением.

Кстати говоря, в один из таких вечеров – четвертый с момента отправки из Замароса – с ними произошел удивительный инцидент, который заставил Оггена уважать Йапенгира и восхищаться им еще больше.

– Переночуем здесь, – велел тогда венифик и, свернув на обочину, остановился рядом с лесной межой, тянувшейся параллельно дороге.

К слову, это был самый настоящий лес, куда крупнее тех рощиц, мимо которых они проезжали раньше.

Уже зная, что делать, Огген принялся обустраивать место, выкладывая на землю сумки с провизией и звериными шкурами, на которых они спали, стеля их на землю. Йапенгир же в это время освобождал Самагаэля, чтобы тот смог отдохнуть от упряжи. Потянувшись, он рыкнул и неожиданно рванул куда-то вперед и спустя несколько секунд скрылся в за деревьями.

– Куда это он? – удивленный неожиданным побегом зверя, спросил Огген.

– На охоту, – отозвался венифик. – Хищнику нужно время от времени выпускать когти.

Произнеся это, волшебник вытащил из повозки мешок с удивительным приспособлением, самым необычным, что доводилось видеть мальчику на тот момент. Называл его колдун «бесконечным костром». Оно представляло собой кучу дров, закрепленных друг с другом в форме конуса при помощи магии.

Положив его на землю так, чтобы пик указывал в небо, Йапенгир достал свою волшебную палочку.

– Анардэ (гори), – направив ее кончик в сторону деревяшек, приказывал маг, и они вспыхивали, словно сухая трава, на которую светили через линзу.

Когда Огген увидел это впервые, то целую четверть часа смотрел на костер и не мог отвести от него глаз.

Пожарив купленные в «У развилки» мясо и хлеб, они поужинали, а после принялись играть в каро.

– Не лезь в атаку преждевременно, это глупая тактика, – наблюдая за действиями Оггена, наставлял его волшебник.

Опершись спиной о лежавший на обочине валун, он поглаживал и перебирал свою бороду, внимательно при этом смотря на доску, освещаемую пламенем костра и лучами почти зашедшего солнца, а Огген сидел справа от него и напряженно думал.

– Такие действия могут привести к победе только при игре с очень неопытным противником, – продолжал говорить мужчина. – Остальные, кто более-менее умеют играть в каро, никогда не попадутся в таком примитивном нападении. Им ты ослабляешь себя – выводя две-три фигуры в поле и пытаясь ими меня победить, быстро убив королеву и короля, ты попросту тратишь время. Пока ты добираешься до моих войск, я разыгрываю фигуры и беру во владения почти все поля доски, а потом, когда твоя атака разбивается, тебе уже ступить некуда. Опытный игрок, возможно, как-нибудь и смог бы выкрутиться, но в твоем случае это означает навсегда переходящую ко мне инициативу. Самое главное, как в игре, так и на настоящей войне – умение выжидать. Ты копишь силы, принимая хорошую и крепкую позицию, наблюдаешь за противником и высматриваешь его слабые места и ошибки. Можешь предпринять пару слабых нападений, чтобы посмотреть, как твой оппонент на них реагирует и где у него защита слабее, и, самое главное, ждешь. А потом, подстроив игру под себя или заметив благоприятный шанс, жестко и молниеносно нападаешь. Но запомни, самое главное в такой атаке – это моментальная победа. Если ты где-то ошибся, не смог уничтожить врага и у него получилось успешно оборониться, то тебя почти наверняка ждет контратака, которая принесет большие потери и, возможно, даже поражение.

Выслушав это все, Огген почувствовал легкое раздражение, но урезонил его, вспоминая небольшую историю, которую рассказал ему маг пару дней назад.

«Ошибки – это ступеньки лестницы, ведущие наверх к победе. И чем их больше, тем крепче можно стать по пути и выше можно забраться. Стать сильнее и мудрее. Тем более, уж лучше совершать их на тренировках, чем в настоящем бою.

Когда я только попал в орден, я был самым слабым из учеников. Все остальные были лучше меня, и в магии, и в науках, и в драках, но у меня было кое-что такое, чем не обладал ни один из них. Упрямство, упорство, и умение тяжело и кропотливо работать. Так мне сказал спустя сорок лет мой наставник, Всеримил Длинный. Пусть у меня все получалось хуже, чем у других, но читал я больше остальных и с занятий уходил самым последним, и теперь, благодаря этому, я таков, каким меня сделали эти качества».

Смотря на сложившуюся ситуацию и понимая, что позиции начинают сильно ослабевать, Огген напряженно думал, пытаясь найти выход, но его вдруг отвлек хруст ветки, донесшийся со стороны леса с той же стороны, на которой сидели путники. Сначала мальчик подумал, что это Самагаэль вернулся со своей охоты, но Йапенгир, так же услышав шум, знал, что барс далеко.

Прошла секунда, за которую волшебник успел вынуть свою палочку, и вдруг из-за деревьев вышли семь человек и моментально их окружили.

– Доброго вечера вам, старец, – поприветствовал его один из незнакомцев, выходя вперед.

Среди них присутствовало пятеро мужчин и две женщины, и все без исключения выглядели отвратно. Одеты они были в старые кожаные доспехи, слегка укрепленные поржавевшими металлическими пластинами на груди и коленях, у некоторых на головы были нахлобучены шлемы. Вооружились пришельцы кто чем: короткими и длинными мечами, копьями, топорами, у одного Огген заметил лук.