–Представляешь,– сказал ему Джим, просматривающий документы,– здесь действительно был мужик, утопившийся в унитазе. Его звали Глеб Трофимов. Господи, ну и имена у этих русских, язык свернуть можно. Так вот, этот самый Глеб забил его полотенцем, чтобы вода не могла уйти по трубе, смыл бачок и утопился в скопившейся воде. Но даже это куда ни шло по сравнению с расчесанным горлом. Что же, чтоб меня, здесь твориться-то?
–Не знаю,– пожал плечами Боб.– Вот и посмотрим. Эти дурни спалили кости, значит, нужно найти еще какие-нибудь уязвимые места, с помощью которых можно будет упокоить призрака.
Он вновь включил диктофон и принялся рассматривать гостиную.
–В номере есть лишь одно единственное окно. Оно расположено напротив круглого стола. А под столом, хм… под столом лежит ковер, совершенно не подходящий на это место.
Присев на корточки, Боб ощупал ворсинки ковра, и чуть приподнял его.
–А это, видимо, следы от ножей,– сказал мужчина, заметив на полу узкие дыры,– которым та женщина прибила себя к полу. Жуть.
Быстро вернув ковер на место и чувствуя холодок, дунувший мерзким ветерком в груди, Боб поднялся и нажал на кнопку прекращения записи.
За чистым, без единого пятнышка или развода окном сгустилась ночь, заслонив взоры людей черной, неизвестно какие жуткие вещи таящей внутри себя, непроницаемой пеленой. Абсолютно все люди страшатся темноты. Кто-то сходит с ума от ужаса, кто-то боится, а кто-то просто чувствует себя в ней некомфортно. Но если кто-то говорит, что он вообще не боится темноты – то он лжет, либо вам, либо самому себе. Ночь – это тьма, а тьма – это неизвестность, а, как известно уже очень давно, все бояться неизвестности, в той или иной степени. Бывает, выглянешь после захода солнца в окно, и вроде бы все прекрасно, либо звезды сияют с неба, одаривая Землю своим ледяным, бесчувственным и безразличным свечением, либо даже их ночь не пропустила сквозь себя, и вроде бы красиво, но все же внутри сидит какое-то странное чувство, щекочущее своими ледяными пальчиками внутренние струны души и сердце. Так и кажется, что на тебя кто-то смотрит, выглядывая из-за кустов и скаля свои острые бритвенные клыки, которые оно надеяться погрузить в твое тело и разорвать его на части, пока ты спишь и нечего не подозреваешь. А когда ты поворачиваешься к нему спиной, чтобы попить воды, оно появляется прямо у окна и смотрит на тебя своим вожделеющим взглядом и бесшумно царапает оконное стекло. Ты же чувствуешь его тяжелый взгляд, но когда оборачиваешься, то там уже ничего нет, но чувство беспокойства все равно не покидает. Никогда не знаешь, что живет ночью за твоим окном и заглядывает в него, наблюдая за твоим мерным сонным дыханием и облизывая свои сухие, изголодавшиеся по плоти губы. Это те, кто живут в ночи. Кто живет за окном, и ждет, когда ты потеряешь бдительность.
Именно эти существа в основном и являются причиной пропажи большинства людей. Бывает, вышел человек ночью из дома, и больше его никто никогда не видел, даже следов никаких не осталось. В большинстве случаев этими чудовищами оказываются другие люди, кровожадные и безжалостные, упивающиеся страданиями других, но бывает и такое, что виновниками выступают настолько страшные существа, что только лишь от одного их вида у человека может от страха разорваться сердце. В основном большинство людей за свою жизнь никогда их не встречают, но все же нутром ощущают их вечное ночное присутствие. Но есть и те, кому не повезло, и надеждой таких невезучих бедняг, обделенных Фортуной, могут быть только охотники. Настоящие, а не те идиоты, которые насмотрятся фильмов ужасов или других таких же дураков, и идут покупать камеры, надеясь разбогатеть, прославиться, и стать популярным среди женщин, которые их в настоящее время даже не замечают. Настоящие охотники, которые столкнулись с чудищами в реальной жизни, не очень любят выставлять себя напоказ, и выйти на них можно только через определенные круги людей.
Сидя на стуле и выглядывая в окно, Джим краем уха слушал телевизор, по которому шла какая-то русская, судя по всему, научная телевикторина, в которой за круглым столом сидели шесть умников и отвечали на каверзные вопросы ведущего, мужчины средних лет, одетого в классическом костюме и обладавшего внушительно длинным носом. Ничего не видя и смотря сквозь время, молодой человек вспоминал небольшой домик на побережье океана в Доминикане.
Когда-то он жил там, но переехал учиться в Америку, а потом жизнь как развернулась, трижды повернулась, и так и не дала ему вернуться обратно. Родители Джима умерли около четырех лет назад прямо друг за другом в течение нескольких дней (он узнал это из звонка юристов), и все наследство – дом и все, что в нем, досталось ему, как единственному наследнику. Он до сих пор стоит в одиночестве, дожидаясь, когда же наконец вернется его единственный бестолковый владелец.
Вдруг послышался звук смывающегося унитаза, который на несколько мимолетных секунд показался слишком сильно замечтавшемуся Джиму шумом океана, который он так любил слушать в детстве сидя на песчаном берегу, и из туалетной комнаты вышел Боб, вытирая мокрые от воды руки о штаны.
–Сколько времени?– пройдя мимо него и приблизившись к окну, спросил он, выглядывая в темноту.
–Десять минут двенадцатого,– ответил Джим, почесав коленку одной из заброшенных на стол ног, как вдруг до их ушей донесся скрип приоткрывшейся двери туалета и легкий звонок колокольчика, еле заметно колышущегося маятником на ручке.– Ты не плотно ее закрыл?
–Не знаю,– пожал плечами Боб, смотря туда же.
Приблизившись к двери, он приоткрыл ее и включил в туалете свет. Спустя несколько секунд мужчина вновь вышел, и на этот раз потянул дверь на себя, пока не услышал щелчок.
–Вроде бы сама. Но все равно гляди в оба гла…
–И ЭТО ПОБЕДА-А-А!!!– неожиданно, по-английски, заорал телевизор на полную катушку, и Джим, дернувшись от неожиданности, подался назад и свалился на пол вместе со стулом.– БЕЗОГОВОРОЧНАЯ, БЕСКОМРОМИССНАЯ, НЕОСПОРИМАЯ ПОБЕДА КАСПЕРА НЕСВЬЮ! ПОЗДРАВИМ ЕГО ВСЕ ВМЕСТЕ, ДРУЗЬЯ!!!
Телевизор же, пока мужчины были дезориентированы, продолжал жить своей жизнью. Переключая каналы через каждую секунду, он был так громок, словно включенный на все сто с лишним процентов рупор. Опомнившись, Боб, пока Джим поднимался, подскочил к телевизору и начал тыкать на кнопку выключения, но он продолжал орать, перещелкивая каналы уже с пулеметной скоростью. Слова разных телеведущих и актеров разрывались на части, и поначалу это было просто беспорядочное икание, но спустя несколько секунд они начали складываться, словно пазл, в какую-то фразу.
–В-ы у-м-р-е-т-е!– кричал телевизор голосами мужчин, женщин и детей, по буквам складывая слова. Восклицания были то веселыми, то грустными, то напуганными, то смеющимися, и все они говорили одно.– В-ы у-м-р-е-т-е, в-ы у-м-р-е-т-е!..– и так без остановки.
Боб, не зная, как это прекратить, выдернул штекер телевизора из розетки, но тот не перестал работать. Неожиданно картинка на нем сменилась, и мужчины увидели свое изображение, снимаемое камерой, прилепленной в углу рядом с дверью, ведущую в номер «24». Но через секунду картинка сменилась вновь, и на этот раз Джим лежал на кухонном столе, весь в крови, а из его голой груди торчал длинный нож, вогнанный в тело по самую рукоять. Боб же находился рядом, с перекошенным лицом и выпученными глазами, словно при базедовой болезни болтаясь в петле и подрыгивая ногами в предсмертных конвульсиях. На обоих лицах мужчин застыли довольные улыбки. Они улыбались, словно счастливые дети, получившие желанный подарок на рождество, но улыбка эта была полна неописуемого ужаса.
Вдруг за мертвыми телами охотников, в углу, рядом с окном, появился темный безликий человеческий силуэт. Он медленно поднял свою тонкую руку и помахал им в камеру. По всей комнате начали появляться и другие, но они, в отличие от первого, имели четкие человеческие очертания. Их было не меньше двадцати, и все они смотрели на мертвых охотников. Один из них, мужчина лет тридцати, достал из кармана вельветовых штанов небольшой перочинный ножик и подошел к столу. Он приставил острие к лицу Джима и провел им по его щеке, и тут у настоящего Джима, который смотрел это жуткое кино, на лице что-то больно кольнуло. Проведя по коже, он обнаружил, что по ней пошла кровь. Когда Джим вновь перевел взгляд на экран, то все призраки смотрели на него и улыбались, а тот, что порезал его ножом, замахнулся, готовясь вогнать свое короткое лезвие в тело Джима.
Тут, схватив со стола один из испачканных в засохших остатках кофе стакан, Боб с криком размахнулся и со всей силой ударил по экрану. Во все стороны полетели осколки. Схватив разбитый телевизор, мужчина с размаху швырнул его на пол и, что есть сил, несколько раз топнул по нему ногой, оставляя глубокие рваные вмятины в его пластмассовом корпусе. Только тогда техника выключилась.
–Черт возьми,– пытаясь перевести дыхание, вымолвил Джим. Не сводя глаз с практически уничтоженной плазмы, мужчина заметил, как на обломки и на пол начали падать светло-красные капли.– Ты порезался.
Чувствуя сумасшедший сердечный ритм, Джим, рана которого уже перестала кровоточить (она была неглубокой), усадил Боба на стул. Набрав в небольшое блюдце воды, молодой человек достал из чемодана аптечку.
–Да ладно, там не глубоко,– попытался вырвать свою руку Боб.
–Из тебя кровь хлещет, как из разорванной кабаньей артерии,– не отпуская его запястье, ответил Джим.
Протерев царапины, молодой человек вытащил из раны несколько крупных кусков стекла. Достав из чемодана небольшую фляжку с виски, он передал ее Бобу и сказал:
–Держи. Нужно зашивать.
Кивнув, мужчина припал к узкому металлическому горлышку. Вытащив из аптечки спирт, младший охотник плеснул его на рану. Боб стиснул зубы и зашипел.
–Не понимаю,– сказал он, изредка чертыхаясь, когда боль становилась сильнее, и стараясь не смотреть на иглу, протыкавшую его кровоточившую плоть и сшивавшую глубокий порез.– Почему не сработал измеритель ЭМП? Они застила нас в расплох.
–Не знаю,– покачал головой Джим, стараясь быть как можно аккуратнее (насколько позволяли его трясущиеся руки).
Несколько минут, пока молодой человек делал свое дело, они молчали.
–Как ты думаешь, это была та убитая проститутка? Лили, вроде,– откладывая красную иглу в сторону и забирая у напарника фляжку, спросил Джим.
–Не знаю, но силуэт был явно женский,– морщась и разглядывая ровные стяжки, ответил Боб.– Вот же стерва, чтоб ее!
Оставив раненного друга переводить дыхание, Джим взял диктофон и, расхаживая взад и вперед по гостиной, начал записывать произошедшее. Когда он сделал четыре круга, то уселся рядом с Бобом и хотел спросить старшего напарника о его мыслях и планах на дальнейшие действия, но через секунду послышался легенький звон колокольчика, донесшийся откуда-то из спальни.
–Ты слышал?– чувствуя екнувшее в груди сердце, спросил Джим. Хоть это и был не первый его призрак, но от жуткого похолодания внизу живота и склизких угрей он так и не смог отвыкнуть.
Раньше, конечно, было хуже. На одном из таких заданий парень столкнулся с очень жутким призраком мужчины Майкла Райдера. Он был похоронен заживо в подвале одного старого дома, находящегося в небольшом лесу, из-за того (как Джим потом выяснил вместе с Бобом), что не выплатил карточный долг какому-то местному гангстеру. Это был самый мерзкий призрак, которого он когда-либо видел: полусгнивший, с копошащимися в глазах белыми червями, гнилыми зубами и гноящимися деснами. Всякий раз, когда молодому человеку вспоминался этот дух (что случалось крайне редко), его начинало сильно мутить.
Боб схватил здоровой рукой ноутбук и одним резким движением пододвинул его к себе. На картинке, которую вывела камера, прикрепленная в спальне, появилась женщина. Она была бледная, словно мел (в Японии это бы по достоинству оценили), и сидела на краю кровати. Дверь шкафа была открыта, словно она вышла из него, как из соседней комнаты. Одета девушка (на вид ей было не больше тридцати пяти) была в черный сарафан, испещренный белыми точками-горошками. Спустя несколько секунд она повернула голову к камере и посмотрела на них своими светящимися серебром глазами (при стандартной съемке призрака они всегда были такими). Переведя взгляд обратно, она так и осталась сидеть и смотреть в одну точку на стене напротив себя.
–Пошли,– сказал Боб, поднимаясь со стула.– Я думаю, она хочет поговорить с нами.
Продолжая чувствовать щекотку прохладных языков страха, лижущих его нутро, Джим проследовал за напарником, и они оба вошли в комнату. Женщина не пропала и продолжала смотреть в одну и ту же точку, словно завороженная.
–Здравствуй,– поприветствовал духа Боб, аккуратными семенящими шагами приближаясь к кровати.– Ты нам хочешь что-нибудь сказать? Как мы можем тебе помочь? Мы вообще можем тебе помочь?
Она медленно повернула голову в их сторону и уставилась на старшего охотника. Мужчины стояли, словно каменные изваяния, и спустя примерно десять секунд девушка кивнула.
–Как? Что мы должны сделать?
–Умереть,– шепнула девушка, и по лицам охотников прошелся холодок.– Она хочет, чтобы вы умерли.
Когда она сказала это, ее лицо исказила жутчайшая улыбка; уголки ее губ, выкрашенных в ярко-красную помаду, растянулись до самых ушей, обнажая квадратные белоснежные зубы, а у ее дыхания, резко разнесшегося по всей комнате, был запах гниющей на солнце падали с примесью сернистых соединений, воняющих тухлыми яйцами. Вдруг позади себя мужчины услышали топот маленьких ножек и детский смех, от которого у обычного человека сердце бы ушло в пятки. Джим и Боб резко повернули головы в сторону звука, но за спиной никого не было, а когда они вновь посмотрели на кровать, девушка испарилась, не оставив ни одного следа своего пребывания.
–Ну, вот и началось, черт побери,– выругался Джим, но тут Боб постучал его по плечу.– Что?
–Смотри, видишь картину?
–Да, и что?– спросил молодой человек, рассматривая собаку.
–Когда я ходил на осмотр номера, там в этом углу стояла девочка.
Сейчас же на полотне картины виднелась лишь одна собака.
–Зараза,– Джим провел по полотну пальцем.– Нам нужна соль.
Быстро вернувшись в гостиную, Боб залез в чемодан, но, к большому удивлению, противопризрачной смеси в мешочках он не нашел.
–Какого?..
Позади снова послышался частый топот маленьких ножек и детский девичий смех, холодный и пугающий, разносящийся отовсюду одновременно, и, обернувшись, охотники успели мельком заметить подол цветастого платьица, скрывшегося в дверном проеме.
–Ах ты мелкая засранка!
Мужчина рванул следом за девчонкой, но когда они вместе с Джимом оказались в спальне, то увидели девочку на положенном ей месте на полотне картины. Только теперь ее глаза смотрели в потолок, а не прямо, как раньше, лицо озаряла самодовольная ухмылка, а на полу рядом с ее ногами лежали полдюжины их холщевых мешочков. Тут мужчины поняли, что эта молодая девушка-призрак, сидящая на кровати, была лишь отвлекающим маневром. Их обвели вокруг пальца, словно дилетантов, и теперь они остались практически беззащитны. Если бы не тот трюк с разбушевавшимся теликом, который выбил из колеи, они бы никогда не пошли на встречу с призраком, при этом не вооружившись.
–Вот дерьмо!– Боб ударил здоровой рукой в стену.– Без смеси мы пушечное мясо. Они нас тут заживо растерзают. Нужно сваливать отсюда, на хрен, Джим!
Младший охотник, полностью разделяя его мнение, солидарно кивнул, и они, чувствуя переворачивающееся вверх тормашками нутро, рванули к выходу. Выбежав из комнаты, мужчины пересекли всю гостиную, едва не опрокинув стол, и подсочили к двери.
–Где ключ?– спросил у Боба Джим.
Он залез к себе в карман и, порывшись в нем несколько секунд, вытащил ключ, вставил его в замочную скважину и отпер замок. Боб толкнул дверь, но та не поддалась, и тогда он, не теряя времени, отошел на несколько шагов и, что есть сил, лягнул ее в место чуть ниже ручки. Раздался громкий хруст ломающегося замка, и дверь с грохотом распахнулась.
–Пошли, быстро!– крикнул Боб и выбежал из номера.
Джим последовал за ним, но дверь резко пришла в движение и захлопнулась, сокрушительно ударив по молодому человеку. Ему показалось, что его на полной скорости сбил грузовик. Отлетев в противоположную сторону, Джим упал на стол, сшибая на пол все вещи, лежащие и стоящие на его гладкой столешнице. Ножки мебели хрустнули, и молодой человек, сильно ударившись обо что-то головой (скорее всего о стул, а потом вдобавок и об пол), провалился во тьму.
В воздухе витал запах жареного попкорна. Слушая веселенькую ярмарочную музыку и чувствуя, как рот наполняется слюной, Джим вместе со своей девушкой Моникой стоял в очереди. Наблюдая, как продавцы, одетые в яркую одежду, насыпают попкорн специальной лопаткой впередистоящим покупателям, молодой человек ощутил, как в его животе заурчало, и подумал, что потом надо бы купить поесть чего-нибудь более весомого, чем воздушная жареная кукуруза.
–Куда теперь пойдем?– спросила Джима подруга.– Я хочу на русские горки, никогда на них не была. Моника мне рассказывала, что это очень страшный, но крутой аттракцион.
–Хорошо,– наблюдая по-детски блестящие глаза девушки, кивнул молодой человек и шутливо дернул ее за завивающиеся волосы цвета вороного крыла.– Только сначала посетим колесо обозрения. Как раз съедим на нем наш попкорн.
Моника, оттолкнув его руку и беззаботно смеясь, слегка ударила Джима в правое плечо. Парень же в свою очередь схватил ее, притянул к себе и, не переставая улыбаться, поцеловал в губы. Ему хотелось, чтобы это мгновение не заканчивалось никогда, но тут их прервал голос продавщицы попкорна, от которого только что отошел мужчина, державший в одной руке желтое ведрышко, а в правой ручку своей дочурки.
–Заказывайте, молодые люди,– сказала она, поправляя шапочку на голове,– не задерживайте очередь.
Глава 5
-Джим! Джим! ДЖИМ!!!
Боб, деря глотку, выкрикивал имя напарника и молотил по двери своими внушительными кулачищами, дергал за ручку, но на этот раз она не поддалась, даже не шелохнулась, словно это был цельный кусок стены, выкрашенный в коричневый цвет. Постояв секунду и отдышавшись, Боб поудобнее перехватил ручку и, надавив левой ногой в стену, потянул дверь со всей силы, на которое только было способно его тело. Виски у него раздулись, словно стенки воздушного шара, казалось, что еще чуть, и она лопнет, расшвыряв его мозг по всей округе. Вдруг ручка оторвалась, и мужчина попятился назад.
–Мать твою!!– вновь заорал Боб и взбешено швырнул вещь. Ручка с глухим звуком срикошетила от дерева и ударила в другую дверь, противоположную номеру «24», оставив на ней неглубокую вмятину.
Попятившись назад и почувствовав, как его спина уперлась в стену, Боб сполз по ней и сел на корточки.
Все его тело бил чудовищный озноб животного страха. Зубы стучали друг о друга, так и норовя откусить случайно попавший под их стаккато язык. Мужчина не понимал, что с ним происходит. Обычно Боб чувствовал себя вполне комфортно, уверенно. Он всегда знал, что происходит, спасал вместе с Джимом людей, но сейчас все было по-другому. Казалось, что номер «24» отеля «Падающая звезда» не просто вызывал страх, как абсолютно все дома, квартиры и фабрики, населенные привидениями, нет… казалось, что он не только его вызывал, но и усиливал, стократно усиливал, словно рупор или микрофон, усиливающий попадающий в него звук. Боб ощущал полную дезориентацию и растерянность, словно новоприбывший в армию салага, который впервые оказался на поле сражения с автоматом в руках, не имея понятия, как он работает и как из него стрелять и перезаряжать патронный магазин. Он понятия не имел что делать, словно все его знания и годы практики в охоте одновременно забылись, вылетели в трубу, ведущую в зева черной пустоты, аннигилирующей все, что в нее попадает. И это было чертовски неприятно.
–Нужно открыть эту проклятую дверь,– пытаясь собрать все свои хаотично летающие по черепной коробке мысли в кучку, прошептал Боб.– Нужно открыть ее и вытащить парня.
Поднявшись на ноги, мужчина повертел головой, осматривая коридор, и рысцой побежал в ту сторону, где должна была находиться лестница, ведущая на первый этаж отеля. Он не понимал, почему никто не прибежал на его крики? «Я орал так, что меня должны были слышать в самом Кремле»,– думал Боб. Перескакивая за раз по две ступеньки, мужчина споткнулся и едва не свалился кубарем с лестницы, но все же удержал равновесие.
Спустившись, он увидел администратора, стоящего за своей стойкой и, насупив брови, что-то внимательно разглядывающего. «Слава Богу»,– пронеслась мысль в голове Боба, словно молния в ночном небе. Подбежав к стойке, он хлопнул по ней ладонями.
–Там… номер… дверь…,– сбивчиво говорил охотник, пытаясь справиться с отдышкой.– Нужно что-нибудь…
Но Сергей его будто не слышал. Он все так же продолжал слегка супить свои мохнатые брови и что-то озабоченно рассматривать.
–Вы… слышите?..– продолжал задыхаться Боб, но заметил, что у администратора даже не сократилась ни одна мышца на лице (что могло бы свидетельствовать тому, что работник его слышит). Он был словно актер в фильме, который во время просмотра поставили на паузу.– Да… что…
Боб хотел стукнуть его по плечу, но рука прошла сквозь администратора, словно это был не материальный человек из плоти, крови и костей, а его очень реалистичная детализированная голограмма. Мужчина, ничего не понимая, посмотрел на свою руку. «Я что, сам стал призраком?– на мгновение пронеслась со скоростью пули по его мозгу ужасающая, парализующая все тело мысль.– Может, меня тоже убили, повесили на простыне, как на той видеозаписи с компьютера, и сейчас мое тело болтается в номере «24» в петле? Может, тогда я уже был духом, и видел действительность?». Боб почувствовал, как сердце тошнотворно забилось у него в горле, словно рыбка, которую вытащили из воды и бросили на берег. Он провел ладонью по стойке и почувствовал, как его кожа прикоснулась к дереву. Заприметив большой темно-синий степлер, лежащий по правую руку Сергея, Боб схватил его, и тот, к огромному облегчению мужчины, не прошел сквозь его руку. Швырнув вещь в другой конец помещения, в сторону входных дверей, он услышал, как степлер глухо ударился о ковер.
Ничего не понимая, Боб, помахав перед лицом администратора рукой и так и не добившись от него ответной реакции, пошел в сторону кабинета мистера Туллиса. Все мысли мужчины были забиты картинками их с Джимом мертвых тел на записи видеокамер, и мысли «Что здесь вообще происходит?», вращающиеся в его голове по кругу, словно бобины старого запылившегося диктофона. «Диктофон!»,– подумал Боб. Он постучал по карманам в его поисках, но тут же вспомнил, что последним вещь брал Джим. «Что там с ним?– и тут в его мысли прокралась гипотеза, которую он, спустя несколько секунд после ее появления выгнал из своей головы поганой метлой.– Может, он уже мертв? Так же, как и я».
Тряхнув ей, словно надеясь, что неприятные пугающие предположения вылетят через уши, Боб увидел дверь кабинета мистера Туллиса. Опершись об нее обеими руками, охотник распахнул дверь и ввалился в комнату хозяина-управляющего отеля «Падающая звезда». Она все так же тускло освещалась лампами и пляшущими огоньками пламени в камине. Мистер Туллис стоял рядом с ним и смотрел на горящие поленья, точь-в-точь как в их первую (и единственную) встречу несколько часов назад.
Подойдя к мужчине и чувствуя неизбежное фиаско, требующее лишь подтверждения на деле, Боб махнул рукой, и та (на тот момент он все еще надеялся, что путь ей преградит теплая плоть) беспрепятственно прошла сквозь изрядно покрывшуюся седыми прядями голову мистера Туллиса. Приглядевшись к огню, Боб заметил, что и оно было недвижимо. Языки пламени застыли, завернувшись и закрутившись в причудливые спирали и петли.
Мужчина почувствовал, как ладони неизвестности еще сильнее сдавили его горло. Боб, понимая, что начинает задыхаться, пошатываясь, подошел к столу мистера Туллиса. Он никак не мог понять, что же его душило: чьи-то невидимые пальцы, леденящий своим мертвецким морозом страх, или же сам воздух, спертый и наполнивший все комнаты отеля «Падающая звезда», словно газ в камере смерти, отравляющий организм, и вместе с ним мысли человека. Он не знал.
Чувствуя легкое головокружение, мужчина увидел тот самый графин с изящной, кубической формы, граненой пробкой. Схватив его, Боб (чувствуя даже что-то вроде облегчения от того, что ему удалось его взять) уселся на ковер и, опершись спиной о стол, откупорил графин и припал к горлышку, высасывая из него темный коньяк, словно противоядие, которое при быстром принятии спасет его жизнь от неминуемой гибели. Жжение пошло сначала по горлу, затем дальше по пищеводу, и Боб ощутил, как его дыхательные пути вновь раскрываются, словно у новорожденного младенца, делающего свой первый вдох, и пропускают воздух в изголодавшиеся по кислороду легкие.
-Это было потрясающе!– чуть ли не кричала Моника. В ее глазах плясали бесенята.– А когда была мертвая петля, я вообще чуть сознание не лишилась!
–Ага,– кивнул ничуть не меньше возбужденный Джим. Сердце в его груди молотило так, словно он только что принял участие в лошадином забеге.– Я больше ни в жизни на них не сяду! У меня чуть инфаркт не случился!
Проходя мимо групп людей, принимающих участие в разных увеселительных конкурсах типа метания за приз дротиков в воздушные шары, привязанные к стенке, молодые люди держались за руки.
–Куда теперь?– спросила девушка, и тут она заметила уезжающую в лес телегу с подростками.– Смотри. Это что-то вроде комнаты ужасов!
Подойдя ближе, они встали рядом с лавкой, за которой продавали билеты. Рядом с ней стоял небольшой рекламный щит.
Поездка ужасов.
Считаете себя смельчаком?
Прокатитесь по лесу
призраков, и мы докажем вам обратное.
-Слушай,– сказал Джим, посмотрев на девушку.– Ты меня угробить хочешь? Сначала горки, теперь призраки.
–Не ворчи,– улыбнулась Моника.– Я же знаю, что тебе нравиться. Извините!– позвала она продавца.– Можно нам два билета на поездку?
–Разумеется,– кивнул молодой мужичок лет тридцати пяти, но уже с внушительными залысинами на голове.– Только придется подождать двадцать минут, пока вернется повозка.
Время прошло очень быстро. Когда опустевшая телега вновь прибыла обратно, Джим и Моника обсуждали ее преподавателя философии миссис Лиск, которая, по мнению девушки, была редкостной стервой. Она никак не хотела принимать одну из ее работ, уже трижды возвращая ее обратно владелице с пометками на ошибках, которые подруга считала настолько мелочными, что нормальный преподаватель даже внимания бы на это не обратил. Джим, хохотнув, пошутил, что миссис Лиск злиться из-за того, что грудь ее ученицы больше, чем у нее. Моника же, засмеявшись, согласно кивнула и назвала своего парня придурком.
Заметив выехавшую из леса повозку, молодые люди вновь подошли к прилавку и отдали мужчине свои билеты. Оторвав на них одну четвертую часть, он вернул их обратно и, кивнув в сторону повозки, сказал:
–Хорошей поездки, и приятных ужасов!
Поблагодарив его и прокрутив несколько раз в мыслях этот забавный оксюморон, Джим убрал оба билета в задний карман своих темно-синих, с редкими белыми островками, джинсов.
За несколько метров от повозки Моника вдруг застыла, и на ее лице отразилось замешательство.
–Что,– ухмыльнулся Джим, взяв ее за руку и потянув в сторону телеги.– Неужели испугалась?
–Нет,– немного неуверенно сказала девушка, поддаваясь и продолжая шагать вперед.– Просто… не знаю.
Забравшись в повозку, они устроились удобнее, и Джим, посмотрев на девушку, вновь увидел улыбку.
–Держитесь крепче,– грубым голосом сказал сидящий на козлах кучер, с покрытой глубоким темным капюшоном головой.– А то вас могут утащить.
Он тряхнул поводьями, и конь, мотнув гривой, тронулся в путь.
Спустя несколько минут светлая полоса исчезла, словно земля за горизонтом от уходящего в море корабля, и их окружил лесной полумрак, рассеиваемый лишь маленькими тусклыми красными фонариками, свисающими на веревочках с ветвей деревьев, плотно растущих рядом с довольно узкой тропкой.
Вдруг послышался тихий скрип, и через секунду рядом с ними возникло лицо.
–Бу-гха-а-а-а-а!– зашипел походящий на зомби монстр, схватив лежащую руку Монику.